насадка для душа
были еще язычниками) под именем Роберт, получил эту территорию как вассал французского короля – герцог Нормандский. Норманны быстро уподобились местному населению, перешли на французский язык и стали правящей элитой герцогства. В 1066 г. потомок Роберта I в пятом колене, герцог Нормандский Гийом (Вильгельм) II Бастард (ок. 1027–1087; герцоге 1035 г.), внебрачный сын герцога Роберта II Дьявола (7-1035; герцог с 1028 г.), который заставил нормандских баронов признать своего отпрыска законным наследником, вмешался в династические споры в Англии, объявил себя законным преемником бездетного короля Англии Эдуарда Исповедника (герцог был двоюродный племянник Эдуарда по женской линии: Эдуард через свою мать Эмму Нормандскую приходился двоюродным братом Роберту Дьяволу), с войском вассалов высадился в Англии, разбил 14 октября 1066 г. в битве при Гастингсе, небольшом городке на юго-востоке Англии, войско Гарольда, избранного английской знатью королем, и сам принял английскую корону, став королем Англии Вильгельмом I Завоевателем. Это событие привело к значительным переменам в этнической, социальной и политической структурах Англии. Местные жители – англо-саксы – составили в большинстве своем низшие слои населения, выходцы из Франции стали знатью, языком управления, двора и культуры стал старофранцузский. Фактически до XIX в. включительно любой человек в Англии, претендуя на благородное происхождение, обязан был доказывать, что его предки пришли на остров Британию с Завоевателем.
И, озаренный этой неожиданной идеей, я бросился в кабинет, разорвал лист, где было начертано заглавие: «ИСТОРИЙ ГАЛЛО-КИМРОВ, с новыми исследованиями их происхождения, их обычаев, их языка, их переселений, их пятивековой борьбы против Великобритании и их упадка в нынешнем столетии», – а на следующей странице написал: «СУЕВЕРНЫЕ ПРЕДАНИЯ НАРОДОВ ВСЕГО МИРА, или История призраков, привидений, ларвов, ламий, Ламия – в греческой мифологии кровожадное чудовище, пожирающее по ночам детей и соблазняющее юношей, чтобы пить их кровь.
теней, выходцев с того света, видений, вампиров Вампиры – в народных поверьях мертвецы, выходящие из могилы и сосущие кровь живых.
и гулов Гулы – в мусульманской мифологии джинны женского рода, особо враждебные людям: они заманивают путников, меняя свой внешний вид, убивают их и съедают; представления о гулах восходят к домусульманским мифологическим представлениям древних арабов.
от Гомера до отца Гриффе Гриффе, Анри (1698–1771) – французский иезуит и историк; преподаватель коллежа Людовика Великого и автор многих сочинений, в число которых входит «Календарь христианина, содержащий наставления касательно таинств и праздников» («L'annee du Chretien, con-tenant des instructions sur les mysteres et les fetes», 17 vol., Paris, 1747).
».
IX. Стратегия
– Ну-ну! – воскликнула Мэри, входя в дом. – Это вы, господин Бемрод?.. Ни в коем случае не принимайтесь за работу, сейчас пойдете завтракать.
– Почему, – распрямляясь, спросил я ее с суровым видом, поскольку считал необходимым поддерживать обстановку на должной высоте, – почему, сударыня, вы вышли вопреки моему запрету?
– Вышла вопреки вашему запрету? – удивленно повторила Мэри. – Разве это называется выйти – пересечь площадь, чтобы зайти к бакалейщику?
– Все равно! Надо было предупредить меня об уходе.
– Но, ей-Богу, господин Бемрод, я видела, что вы заняты этим разрушением и поэтому не хотела вам мешать.
– Хорошо, на этот раз я вас прощаю; но сейчас, поскольку госпожа Бемрод может появиться с минуты на минуту, наведите порядок в гостиной.
– Сейчас, господин Бемрод, пока вы завтракаете… Когда вы пойдете наверх, все уже будет сделано.
– Нет, нет! – воскликнул я. – За завтраком вы должны мне прислуживать… Вы знаете, что врач рекомендовал оставлять меня одного как можно реже.
– Ах, это когда у вас была горячка, но теперь-то она уже прошла…
– Она может вернуться… Вы неосторожны!
– Но в таком случае, господин Бемрод, если вы будете держать меня при себе весь день, было бы справедливым удвоить мое жалованье… И если вы моего мужа держали при себе все ночи, то тоже должны были бы меня предупредить.
– Вашего мужа, дочь моя, я отправлю домой сразу по возвращении госпожи Бемрод, – ответил я, несколько смягчившись, – и вы получите достаточное вознаграждение за причиненное вам неудобство.
– Ну, если вы столь справедливы, мне не остается ничего другого, как повиноваться вашим приказам, господин Бемрод.
– Вы уже получили мои приказы, – важно ответил я ей. И я позавтракал более основательно, чем когда-либо за время моей болезни, прежде всего потому, что вместе со здоровьем возвращается и аппетит, а кроме того, и потому что работа, которую мне предстояло завершить, требовала дополнительных сил.
Стакан доброго вина увенчал мою трапезу и вместе со сладостным теплом вновь влил в мои жилы мужество.
Что касается Мэри, она, похоже, была так довольна моим обещанием, что пошла заниматься уборкой, напевая при этом старинную валлийскую песню и нисколько не интересуясь работой, которой я занимался на третьем этаже.
Я же, понимая значительность того, что мне предстояло свершить, поднялся наверх в глубокой задумчивости.
На лестничной площадке опять стало темно: наверное, в мое отсутствие ветер закрыл обе двери.
У меня хватило мужества вновь их открыть.
Правда, я все время слышал, как Мэри напевает свою песню.
Я взял лом и снова стал разрушать кладку. Через полчаса дубовая дверь была целиком обнажена.
– Мэри! – позвал я.
– В чем дело, сударь? – спросила она, поспешно поднимаясь на лестничную площадку.
– Мэри, – промолвил я, – не попадался ли вам в доме случайно какой-нибудь старый ключ, которым можно было бы открыть дверь средней комнаты?
– Как средней комнаты?
– Да… комнаты дамы в сером.
– Господи Иисусе! – вскричала Мэри, перекрестившись. – Неужели вы осмелитесь открыть эту дверь, господин Бемрод?!
– Почему бы нет? – ответил я, выпрямившись во весь рост.
– А ведь и правда, – проговорила служанка, – почему бы нет?.. Ведь дама в сером появляется только ночью и к тому же только в ночь между днем святой Гертруды и днем святого Михаила… Подождите, господин Бемрод, сейчас я поищу ключи и, как только найду, принесу их вам.
И она спустилась по лестнице, чтобы отыскать все ключи, хранящиеся в доме.
– Мэри! – крикнул я. – Мэри! Поднимайтесь, а не спускайтесь!
Но она меня не послушалась, хотя расслышала и, удаляясь, вполне резонно заметила:
– Если вы просите ключи, господин Бемрод, значит, нужно, чтобы я их вам поискала.
Я тоже мог бы спуститься и заняться поиском ключей, но удовольствовался тем, что спустился лишь на несколько ступенек и стал ждать служанку. Через несколько минут она поднялась ко мне с целой дюжиной ключей.
– Держите, – сказала Мэри. – О Боже мой, что за разор вы тут устроили!
– Мэри, вы сами видите, – заявил я торжественно, – я сделал то, на что не отважились ни каменщик, ни рудокоп.
– О, ведь вы-то человек образованный, господин Бемрод, и не верите во все эти глупости… Такое годится только для нас, бедных простолюдинов.
Гордыня моя восстала при мысли, что из-за предполагаемого у меня отсутствия суеверий я могу потерять все преимущества, завоеванные моим мужеством.
Не стоило становиться на голову выше толпы благодаря своей неустрашимости, чтобы извлечь из этого лишь одну заслугу, а именно – звание человека свободомыслящего.
Репутация человека свободомыслящего вовсе не являлась тем, на что я притязал – я притязал на репутацию человека бесстрашного.
– Мэри, – произнес я со всей серьезностью, – вы, как мне кажется, высказываетесь весьма легковесно о таинственных вопросах загробного мира и темных загадках вечности.
Вместо того чтобы разрушить этот предрассудок – веру в привидения, и светская и религиозная истории освящают его разными примерами.
Ореста, по Эсхилу, преследовала тень его отца, Трагической судьбе Ореста посвящены три пьесы Эсхила: «Агамемнон», «Хоэфоры» и «Эвмениды».
требуя отомстить за него; Нин, Нин – согласно греческой легенде, основатель Ниневии и первого Ассирийского царства, живший ок. 2 000 г. до н. э. и сумевший полностью подчинить себе земли в бассейнах рек Тигр и Евфрат, Сирию, Египет, Армению, Мидию и Бактрию; при осаде города Бактры встретился с сирийкой Семирамидой, женой своего наместника в Сирии, и женился на ней. Семирамида, согласно тому же мифу, была дочь простого смертного и сирийской богини Деркето; она была брошена в пустыне своей матерью, но ее выкормили голуби и подобрал какой-то пастух. Наместник царя женился на ней, ибо она была необычайно красива, и взял ее с собой в поход на Бактрию. Своим мужеством она предопределила захват Бактр и вскоре стала женой самого царя; ей удалось приобрести необычайную власть над супругом, и она воспользовалась этим, чтобы захватить в свои руки царство; в конце концов она убила мужа – то ли с помощью кинжала, то ли с помощью яда – и стала единовластной повелительницей Ассирии. Она построила и укрепила Вавилон, украсив его великолепными дворцами и висячими садами, вошедшими в число чудес света. Мидия, Персия, Армения, Аравия – страны, прежде покоренные Нином, но позднее вернувшие себе свободу, – снова были ею порабощены. Вскоре она присоединила к ним Египет, Ливию и всю Азию вплоть до Инда. После сорока двух лет славного правления она отдала своему сыну Нинию корону, которую он у нее оспаривал, и исчезла в небе, обратившись в голубку. Однако Геродот в своем сочинении лишь дважды, вскользь, упоминает имя Семирамиды и ничего не говорит о царе Нине. О Семирамиде рассказывает в своей «Исторической библиотеке» древнегреческий историк Диодор Сицилийский (ок. 90–21).
по Геродоту, вышел из могилы, чтобы обвинить в своей смерти Семирамиду; Библия повествует о том, что по призыву Самуила призрак прорицательницы из Аэндора явился Саулу; Саул – первый царь Израильский, помазанный на царство пророком Самуилом (ок. XI в. до н. э.). Он изгнал из своего царства волшебников и предсказателей, но накануне решающей битвы с филистимлянами обратился к скрывавшейся в палестинском местечке Эйн-Доре (Аэндоре) волшебнице, вызывающей мертвых. Та призывает дух пророка Самуила, к тому времени покойного, и он предвещает царю гибель от рук его врагов (I Царств, 28: 3, 7-20). Позднейшие толкователи единодушно утверждали, что обращение Саула к ворожбе и гаданию свидетельствовало о том, что он окончательно отвратился от путей Господа и впал в нечестие.
Плутарх утверждает, что в Сардах; Сарды – город в Малой Азии, столица государства Лидии, а позднее – сатрапий персидских царей; разрушен Тамерланом в нач. XV в.
перед Брутом Марк Юний Брут (85–42 до н. э.) – римский политический деятель, пламенный республиканец, один из убийц Цезаря; в борьбе с наследниками Цезаря потерпел поражение в битве при Филиппах.
предстал призрак Цезаря и предупредил Брута, что вновь явится ему при Филиппах Филиппы – город в Македонии; здесь в 42 г. до н. э. Октавианом и Антонием была одержана победа над республиканцами под предводительством Брута и Кассия. Согласно Плутарху («Брут», 36), в Сардах Бруту явилось удивительное знамение: «он увидел страшный, чудовищный призрак исполинского роста. Видение стояло молча. Собравшись с силами, Брут спросил: „Кто ты – человек или бог – и зачем пришел?“ Призрак отвечал: „Я твой злой гений, Брут, ты увидишь меня при Филиппах“. – „Что ж, до свидания“, – бесстрашно промолвил Брут». Об этом же Плутарх сообщает в биографии Цезаря («Цезарь», 69), но здесь он говорит об Абидосе, городе на берегу Геллеспонта, а не Сардах в материковой Лидии.
тень отца Гамлета; В трагедии Шекспира «Гамлет, принц Датский», тень предательски убитого отца героя является к сыну, чтобы рассказать об этом злодеянии и потребовать отмщения (I, 4–5).
– это народное предание, освященное божественным Шекспиром; говорят также, что в ночь накануне битвы при Босворте Ричард Третий увидел часть своих жертв, окровавленные тени которых возвратились к нему, чтобы проклясть его и предречь ему смерть В трагедии Шекспира «Король Ричард III» накануне битвы при Босворте королю Ричарду III являются тени его жертв: дух Эдуарда, сына Генриха VI; дух Генриха VI; дух герцога Кларенса; духи двух малолетних принцев, детей короля Эдуарда, и др. – и все они предрекают ему отчаяние и смерть (V, 3).
наконец, люди, достойные доверия, такие, как соседка и рудокоп, утверждают, что видели даму в сером… Так что, если я принял достойное похвалы решение, то это благодаря моему огромному мужеству, а не по моему неверию в призраки.
Мэри посмотрела на меня с восхищением.
– Просто удивительно, как вы говорите обо всем этом, господин Бемрод!.. Вы говорите так хорошо, что у меня теперь нет страха, как у вас!.. Так что попробуйте, какой из этих ключей подойдет, господин Бемрод. Ах, мне любопытно узнать, что же там в комнате этой колдуньи, дамы в сером! Держите-ка этот ключ, мне кажется, он подойдет к замку.
И с этими словами служанка протянула мне ключ. Я взял его.
– Ну-ка, – произнесла она, – попробуйте поскорее открыть им дверь!
Я подошел к замку.
Но, должен сказать, дорогой мой Петрус, сколь бы ни было велико мое мужество, оно не смогло до конца совладать с моим волнением.
Тщетно мой надменный разум пытался приказывать моему телу, тщетно душа пыталась править плотью – плоть дрожала.
Мэри заметила эту неподвластную мне взбудораженность.
– Ах, это странно, – произнесла она, – почему вы так дрожите?
– Наверное, моя дорогая Мэри, – отвечал я ей, – у меня начался новый приступ лихорадки.
– И правда, что-то совсем необычное… не говоря уже о том, что у вас по лбу струится пот… Вытрите его, господин Бемрод, и дайте-ка мне этот ключ… я сама попробую.
И поскольку дрожь моя не унималась, а зубы начали стучать, служанка добавила:
– О, конечно же, это лихорадка! Почему бы вам не лечь в постель, господин Бемрод?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
И, озаренный этой неожиданной идеей, я бросился в кабинет, разорвал лист, где было начертано заглавие: «ИСТОРИЙ ГАЛЛО-КИМРОВ, с новыми исследованиями их происхождения, их обычаев, их языка, их переселений, их пятивековой борьбы против Великобритании и их упадка в нынешнем столетии», – а на следующей странице написал: «СУЕВЕРНЫЕ ПРЕДАНИЯ НАРОДОВ ВСЕГО МИРА, или История призраков, привидений, ларвов, ламий, Ламия – в греческой мифологии кровожадное чудовище, пожирающее по ночам детей и соблазняющее юношей, чтобы пить их кровь.
теней, выходцев с того света, видений, вампиров Вампиры – в народных поверьях мертвецы, выходящие из могилы и сосущие кровь живых.
и гулов Гулы – в мусульманской мифологии джинны женского рода, особо враждебные людям: они заманивают путников, меняя свой внешний вид, убивают их и съедают; представления о гулах восходят к домусульманским мифологическим представлениям древних арабов.
от Гомера до отца Гриффе Гриффе, Анри (1698–1771) – французский иезуит и историк; преподаватель коллежа Людовика Великого и автор многих сочинений, в число которых входит «Календарь христианина, содержащий наставления касательно таинств и праздников» («L'annee du Chretien, con-tenant des instructions sur les mysteres et les fetes», 17 vol., Paris, 1747).
».
IX. Стратегия
– Ну-ну! – воскликнула Мэри, входя в дом. – Это вы, господин Бемрод?.. Ни в коем случае не принимайтесь за работу, сейчас пойдете завтракать.
– Почему, – распрямляясь, спросил я ее с суровым видом, поскольку считал необходимым поддерживать обстановку на должной высоте, – почему, сударыня, вы вышли вопреки моему запрету?
– Вышла вопреки вашему запрету? – удивленно повторила Мэри. – Разве это называется выйти – пересечь площадь, чтобы зайти к бакалейщику?
– Все равно! Надо было предупредить меня об уходе.
– Но, ей-Богу, господин Бемрод, я видела, что вы заняты этим разрушением и поэтому не хотела вам мешать.
– Хорошо, на этот раз я вас прощаю; но сейчас, поскольку госпожа Бемрод может появиться с минуты на минуту, наведите порядок в гостиной.
– Сейчас, господин Бемрод, пока вы завтракаете… Когда вы пойдете наверх, все уже будет сделано.
– Нет, нет! – воскликнул я. – За завтраком вы должны мне прислуживать… Вы знаете, что врач рекомендовал оставлять меня одного как можно реже.
– Ах, это когда у вас была горячка, но теперь-то она уже прошла…
– Она может вернуться… Вы неосторожны!
– Но в таком случае, господин Бемрод, если вы будете держать меня при себе весь день, было бы справедливым удвоить мое жалованье… И если вы моего мужа держали при себе все ночи, то тоже должны были бы меня предупредить.
– Вашего мужа, дочь моя, я отправлю домой сразу по возвращении госпожи Бемрод, – ответил я, несколько смягчившись, – и вы получите достаточное вознаграждение за причиненное вам неудобство.
– Ну, если вы столь справедливы, мне не остается ничего другого, как повиноваться вашим приказам, господин Бемрод.
– Вы уже получили мои приказы, – важно ответил я ей. И я позавтракал более основательно, чем когда-либо за время моей болезни, прежде всего потому, что вместе со здоровьем возвращается и аппетит, а кроме того, и потому что работа, которую мне предстояло завершить, требовала дополнительных сил.
Стакан доброго вина увенчал мою трапезу и вместе со сладостным теплом вновь влил в мои жилы мужество.
Что касается Мэри, она, похоже, была так довольна моим обещанием, что пошла заниматься уборкой, напевая при этом старинную валлийскую песню и нисколько не интересуясь работой, которой я занимался на третьем этаже.
Я же, понимая значительность того, что мне предстояло свершить, поднялся наверх в глубокой задумчивости.
На лестничной площадке опять стало темно: наверное, в мое отсутствие ветер закрыл обе двери.
У меня хватило мужества вновь их открыть.
Правда, я все время слышал, как Мэри напевает свою песню.
Я взял лом и снова стал разрушать кладку. Через полчаса дубовая дверь была целиком обнажена.
– Мэри! – позвал я.
– В чем дело, сударь? – спросила она, поспешно поднимаясь на лестничную площадку.
– Мэри, – промолвил я, – не попадался ли вам в доме случайно какой-нибудь старый ключ, которым можно было бы открыть дверь средней комнаты?
– Как средней комнаты?
– Да… комнаты дамы в сером.
– Господи Иисусе! – вскричала Мэри, перекрестившись. – Неужели вы осмелитесь открыть эту дверь, господин Бемрод?!
– Почему бы нет? – ответил я, выпрямившись во весь рост.
– А ведь и правда, – проговорила служанка, – почему бы нет?.. Ведь дама в сером появляется только ночью и к тому же только в ночь между днем святой Гертруды и днем святого Михаила… Подождите, господин Бемрод, сейчас я поищу ключи и, как только найду, принесу их вам.
И она спустилась по лестнице, чтобы отыскать все ключи, хранящиеся в доме.
– Мэри! – крикнул я. – Мэри! Поднимайтесь, а не спускайтесь!
Но она меня не послушалась, хотя расслышала и, удаляясь, вполне резонно заметила:
– Если вы просите ключи, господин Бемрод, значит, нужно, чтобы я их вам поискала.
Я тоже мог бы спуститься и заняться поиском ключей, но удовольствовался тем, что спустился лишь на несколько ступенек и стал ждать служанку. Через несколько минут она поднялась ко мне с целой дюжиной ключей.
– Держите, – сказала Мэри. – О Боже мой, что за разор вы тут устроили!
– Мэри, вы сами видите, – заявил я торжественно, – я сделал то, на что не отважились ни каменщик, ни рудокоп.
– О, ведь вы-то человек образованный, господин Бемрод, и не верите во все эти глупости… Такое годится только для нас, бедных простолюдинов.
Гордыня моя восстала при мысли, что из-за предполагаемого у меня отсутствия суеверий я могу потерять все преимущества, завоеванные моим мужеством.
Не стоило становиться на голову выше толпы благодаря своей неустрашимости, чтобы извлечь из этого лишь одну заслугу, а именно – звание человека свободомыслящего.
Репутация человека свободомыслящего вовсе не являлась тем, на что я притязал – я притязал на репутацию человека бесстрашного.
– Мэри, – произнес я со всей серьезностью, – вы, как мне кажется, высказываетесь весьма легковесно о таинственных вопросах загробного мира и темных загадках вечности.
Вместо того чтобы разрушить этот предрассудок – веру в привидения, и светская и религиозная истории освящают его разными примерами.
Ореста, по Эсхилу, преследовала тень его отца, Трагической судьбе Ореста посвящены три пьесы Эсхила: «Агамемнон», «Хоэфоры» и «Эвмениды».
требуя отомстить за него; Нин, Нин – согласно греческой легенде, основатель Ниневии и первого Ассирийского царства, живший ок. 2 000 г. до н. э. и сумевший полностью подчинить себе земли в бассейнах рек Тигр и Евфрат, Сирию, Египет, Армению, Мидию и Бактрию; при осаде города Бактры встретился с сирийкой Семирамидой, женой своего наместника в Сирии, и женился на ней. Семирамида, согласно тому же мифу, была дочь простого смертного и сирийской богини Деркето; она была брошена в пустыне своей матерью, но ее выкормили голуби и подобрал какой-то пастух. Наместник царя женился на ней, ибо она была необычайно красива, и взял ее с собой в поход на Бактрию. Своим мужеством она предопределила захват Бактр и вскоре стала женой самого царя; ей удалось приобрести необычайную власть над супругом, и она воспользовалась этим, чтобы захватить в свои руки царство; в конце концов она убила мужа – то ли с помощью кинжала, то ли с помощью яда – и стала единовластной повелительницей Ассирии. Она построила и укрепила Вавилон, украсив его великолепными дворцами и висячими садами, вошедшими в число чудес света. Мидия, Персия, Армения, Аравия – страны, прежде покоренные Нином, но позднее вернувшие себе свободу, – снова были ею порабощены. Вскоре она присоединила к ним Египет, Ливию и всю Азию вплоть до Инда. После сорока двух лет славного правления она отдала своему сыну Нинию корону, которую он у нее оспаривал, и исчезла в небе, обратившись в голубку. Однако Геродот в своем сочинении лишь дважды, вскользь, упоминает имя Семирамиды и ничего не говорит о царе Нине. О Семирамиде рассказывает в своей «Исторической библиотеке» древнегреческий историк Диодор Сицилийский (ок. 90–21).
по Геродоту, вышел из могилы, чтобы обвинить в своей смерти Семирамиду; Библия повествует о том, что по призыву Самуила призрак прорицательницы из Аэндора явился Саулу; Саул – первый царь Израильский, помазанный на царство пророком Самуилом (ок. XI в. до н. э.). Он изгнал из своего царства волшебников и предсказателей, но накануне решающей битвы с филистимлянами обратился к скрывавшейся в палестинском местечке Эйн-Доре (Аэндоре) волшебнице, вызывающей мертвых. Та призывает дух пророка Самуила, к тому времени покойного, и он предвещает царю гибель от рук его врагов (I Царств, 28: 3, 7-20). Позднейшие толкователи единодушно утверждали, что обращение Саула к ворожбе и гаданию свидетельствовало о том, что он окончательно отвратился от путей Господа и впал в нечестие.
Плутарх утверждает, что в Сардах; Сарды – город в Малой Азии, столица государства Лидии, а позднее – сатрапий персидских царей; разрушен Тамерланом в нач. XV в.
перед Брутом Марк Юний Брут (85–42 до н. э.) – римский политический деятель, пламенный республиканец, один из убийц Цезаря; в борьбе с наследниками Цезаря потерпел поражение в битве при Филиппах.
предстал призрак Цезаря и предупредил Брута, что вновь явится ему при Филиппах Филиппы – город в Македонии; здесь в 42 г. до н. э. Октавианом и Антонием была одержана победа над республиканцами под предводительством Брута и Кассия. Согласно Плутарху («Брут», 36), в Сардах Бруту явилось удивительное знамение: «он увидел страшный, чудовищный призрак исполинского роста. Видение стояло молча. Собравшись с силами, Брут спросил: „Кто ты – человек или бог – и зачем пришел?“ Призрак отвечал: „Я твой злой гений, Брут, ты увидишь меня при Филиппах“. – „Что ж, до свидания“, – бесстрашно промолвил Брут». Об этом же Плутарх сообщает в биографии Цезаря («Цезарь», 69), но здесь он говорит об Абидосе, городе на берегу Геллеспонта, а не Сардах в материковой Лидии.
тень отца Гамлета; В трагедии Шекспира «Гамлет, принц Датский», тень предательски убитого отца героя является к сыну, чтобы рассказать об этом злодеянии и потребовать отмщения (I, 4–5).
– это народное предание, освященное божественным Шекспиром; говорят также, что в ночь накануне битвы при Босворте Ричард Третий увидел часть своих жертв, окровавленные тени которых возвратились к нему, чтобы проклясть его и предречь ему смерть В трагедии Шекспира «Король Ричард III» накануне битвы при Босворте королю Ричарду III являются тени его жертв: дух Эдуарда, сына Генриха VI; дух Генриха VI; дух герцога Кларенса; духи двух малолетних принцев, детей короля Эдуарда, и др. – и все они предрекают ему отчаяние и смерть (V, 3).
наконец, люди, достойные доверия, такие, как соседка и рудокоп, утверждают, что видели даму в сером… Так что, если я принял достойное похвалы решение, то это благодаря моему огромному мужеству, а не по моему неверию в призраки.
Мэри посмотрела на меня с восхищением.
– Просто удивительно, как вы говорите обо всем этом, господин Бемрод!.. Вы говорите так хорошо, что у меня теперь нет страха, как у вас!.. Так что попробуйте, какой из этих ключей подойдет, господин Бемрод. Ах, мне любопытно узнать, что же там в комнате этой колдуньи, дамы в сером! Держите-ка этот ключ, мне кажется, он подойдет к замку.
И с этими словами служанка протянула мне ключ. Я взял его.
– Ну-ка, – произнесла она, – попробуйте поскорее открыть им дверь!
Я подошел к замку.
Но, должен сказать, дорогой мой Петрус, сколь бы ни было велико мое мужество, оно не смогло до конца совладать с моим волнением.
Тщетно мой надменный разум пытался приказывать моему телу, тщетно душа пыталась править плотью – плоть дрожала.
Мэри заметила эту неподвластную мне взбудораженность.
– Ах, это странно, – произнесла она, – почему вы так дрожите?
– Наверное, моя дорогая Мэри, – отвечал я ей, – у меня начался новый приступ лихорадки.
– И правда, что-то совсем необычное… не говоря уже о том, что у вас по лбу струится пот… Вытрите его, господин Бемрод, и дайте-ка мне этот ключ… я сама попробую.
И поскольку дрожь моя не унималась, а зубы начали стучать, служанка добавила:
– О, конечно же, это лихорадка! Почему бы вам не лечь в постель, господин Бемрод?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101