– Пожалуйста, посвети поближе.
Она осторожно выставила ногу вперед, словно пробуя лед на пруду, неуверенно приблизилась к нему, затем протянула факел, чтобы осветить пушку. Меньше чем через минуту рука задрожала от напряжения, ей пришлось поддержать ее другой рукой, но в конце концов она вынуждена была подойти поближе.
Он вполголоса выругался и отошел.
– Бесполезно, – бросил он, показав на длинную трещину, проходившую вдоль ствола. – Слишком много пороха.
Она покорно закивала, пытаясь сдержаться и не стучать зубами, затем поплотнее обернула шарфом шею.
– Может, мы более тщательно осмотрим все завтра, – предложила она, но увидела, что он не слушает, а нахмурившись, отошел от пушки.
– Ты заметила нечто странное? – спросил он. Катарина покачала головой. – Она не туда прицелена, – сообщил он. – Она должна быть направлена вниз по склону, а она вместо этого нацелена… туда.
Он направился к тени более темной, чем все остальные, неясно маячившей на несколько дюймов выше его головы. В груди у Катарины что-то сжалось.
– Александр! – окликнула она. – Будь осторожен!
Но ее слова утонули в резком звуке раскалывающегося камня, затем грохот обваливающихся булыжников и треск ломающихся деревянных подпорок оглушили ее.
– Александр! – закричала Катарина, откашливаясь и пытаясь вглядеться сквозь темное облако пыли и снега. Она стремительно вытянула факел вперед… и его выхватили из ее руки.
Александр, подняв кверху факел, стоял рядом с ней и бил по дымящемуся черному пятну на своем плаще.
– Не слишком ли поздно, чтобы охотиться на еретиков, мадам?
Она скрестила руки на груди и, не скрывая негодования, бросила:
– Не слишком ли поздно, чтобы скакать по саперным норам, как кролику!
– Кролику-еретику, с вашего позволения, – усмехнувшись, уточнил он и принялся отряхивать пыль с плаща.
Она фыркнула.
– Именно то, что нам необходимо. Новая секта кроликов-вальденсов.
Он откинул голову назад и расхохотался, затем обхватил ее рукой и повел к кухне.
– Ах, моя дорогая, дорогая Кэт!
В кухне Александр вставил факел в канделябр, обнял ее обеими руками и поцеловал.
Некоторое время спустя, после холодного ужина, состоявшего из хлеба и сыра, Катарина сидела у огня и с улыбкой прислушивалась к доносившемуся из соседнего помещения похрапыванию Лобо, где он устроился вместе с мулами. Александр только что вышел за дверь, чтобы при тусклом свете появившегося месяца осмотреть руины, оставшиеся от наследства семьи его матери.
Она думала о падающих камнях и о страсти своего брата к разрушению и знала, что он разрушит их в еще большей мере, сотрет в пыль и увлажнит ее кровью солдат, которых небрежно бросит в бой. А затем он проделает то же самое с Леве. Из глубины души всплыло проклятье.
Вошел Александр, откинув в сторону импровизированную дверь, которую они соорудили из одного из привезенных с собой одеял. Он стал топать ногами, чтобы стряхнуть снег с сапог, а Катарина с изумлением подумала, что он как будто принес с собой свет. Наверное, он просто прогнал тьму, навеянную мыслями о Бате.
Он уселся рядом с ней. Снег таял и стекал с его одежды, так что вскоре вокруг него образовались крохотные лужицы.
– Я слышал, что теперь модно строить вдоль Рейна жилье рядом с такими каменными пещерами. Большая часть Алте-Весте не разрушена, и, имея достаточно денег…
– Имея достаточно денег, ты смог бы купить Рейн со всеми окружающими строениями, – с некоторой долей раздражения бросила она.
– М-м-м… – задумчиво промычал он. – Думаю, моих денег хватит только на то, чтобы купить земли до Страсбурга.
Катарина искоса посмотрела на него.
– Но так как ты должен мне десять тысяч талеров, то, возможно, сможешь приобрести земли только до городской стены.
На губах его появилась улыбка с оттенком горечи.
– Ах да, – заметил он. – Десять тысяч талеров.
– Мои десять тысяч талеров.
Он кивнул.
– Совершенно верно. Они действительно принадлежали тебе.
– Александр, – ровным голосом сказала она, устремив взгляд на огонь и крепко стиснув руки. – Я хочу, чтобы ты вернул мне деньги.
– Очень хорошо.
– С процентами.
– С процентами! Кэт, это же абсурд…
– С процентами. Для Изабо. – Когда Катарина повернула голову и посмотрела на него, глаза ее были сухими и колючими. – Они ей понадобятся для Леве.
Он сел на раскинутом на полу плаще, подтянув ноги и положив руки на колени, и долго молчал.
– Как пожелаешь, Кэт. С процентами.
– Но почему, Александр? – спросила она, безуспешно пытаясь скрыть боль. – Почему ты взял их?
Он повернулся к ней, и глаза его затуманились от мрачных воспоминаний.
– Не только ты с трудом добывала пропитание, – сказал он. – Мужчины умирали тысячами в те ужасные голодные зимы. Это называлось «зимними квартирами», но точнее было бы сказать «зимнее небытие». Мы готовы были душу отдать за несколько хворостин. Не было ни еды, ни крова…
Мои солдаты умирали, становясь жертвой каждой изнурительной болезни, когда-либо приходившей в этот несчастный мир. Враг, с которым они не могли сражаться. Пришло сообщение о смерти моего отца, я не знал, как он умер, знал только то, что его больше нет. После стольких лет сражений и многих месяцев попыток сохранить своих солдат в моей душе ничего не осталось, только пепел. Ничего, что могло бы ощутить боль или горе.
Но вместе с сообщением о смерти отца пришла также новость о том, что я теперь несу ответственность за состояние подопечной моего отца. Деньги. Это слово, словно раскаленное клеймо пылало в моем мозгу. Я ни о чем не мог ни слышать, ни думать, только о деньгах. О деньгах, на которые можно было купить хоть какое-то жалкое пропитание для моих солдат.
Три тысячи солдат смогли пережить зиму благодаря твоим деньгам, Кэт. – Он обратил на нее холодный, как смерть, взгляд и отодвинулся, так что половина его лица оказалась в тени. – Они выжили, Кэт. Выжили для того, чтобы принять участие в первой битве следующей весной и погибнуть, став жертвой предательства графа фон Меклена.
– Мне следовало бы догадаться, – прошептала она, обращаясь к себе. – Мне следовало догадаться. Все всегда возвращается к этой «дворняжке».
Александр притянул ее к себе и крепко обнял.
– Именно так, Кэт. Это дворняжка, которую можно любить.
– Если так, он скорее гончая из преисподней, – мрачно заметила она. – С дьявольскими знаками на поводке.
– Кэт, я сражался рядом с ним и сражался против него. Он делает ошибки. Его можно победить.
– Ты когда-нибудь видел, чтобы такое произошло?
Он уткнулся лицом ей в волосы и признался:
– Нет.
– Александр, неужели ты не понимаешь? Мы говорим об армиях его союзников, гадаем, кто с ним, и никогда не задаем тот же самый вопрос о себе. Кто с нами?
Он отпустил ее, но продолжал гладить ее руки, будто физический контакт был ему необходим для того, чтобы думать.
– Нам придется подождать до весны, посмотрим, что она принесет.
Она провела рукой по его лицу.
– Я знаю, что принесет с собой весна, Александр. То же самое, что происходит каждую весну моей жизни, – сезон войны.
Глава 19
Полный коварных ловушек, спуск от Алте-Весте проходил в молчании. Даже жизнерадостный Лобо перенял их настроение и ничего не говорил, кроме нескольких фраз, обращенных к мулу. Но по возвращении Леве вновь сотворило чудо, и вскоре снова раздался смех, на лицах засияли улыбки, в душе появились слабые ростки необоснованной надежды.
«Может, и необоснованной, но не слепой», – думала Кэт, сидя за столом как-то раз поздним февральским утром. Александр, Луиза и Траген позавтракали вместе с ней и ушли, а она осталась в одиночестве, изучая лежащий перед нею лист бумаги и покусывая кончик пера. Справа от нее лежала книга по алхимии. За несколько недель, прошедших после поездки в Алте-Весте, запасы в погребе неуклонно стали возрастать, курьеры стали привозить с собой, наряду с депешами, катушки запального фитиля, рожки с превосходным порохом.
Не помешает приобрести еще немного карабинов. «Хотя и это не поможет», – раздался насмешливый голос у нее в голове. Она знала, что все те защитные средства, которые они так готовили – сигнальная башня, этот проклятый арсенал у нее в погребе, – не смогут противостоять солдатам фон Меклена. И все же ей удалось кое-что придумать, что станет, как она надеялась, неприятным сюрпризом для ее гнусного брата.
Но тем не менее… Она вытащила из-под верхнего листа другой лист бумаги. Это было тщательно продуманное письмо, которое она написала отцу с просьбой взять к себе Изабо, Луизу, Франца и Лобо. Она уже отправила с курьером в Венский банк деньги, которые Александр вернул ей, и положила их на имя Изабо и домочадцев на случай… на случай, если…
Кто-то позади нее откашлялся, и она вздрогнула.
– Извините, мадам, – произнес Франц.
Она обернулась и увидела, что он стоит в дверях, а из-за его плеча в комнату заглядывает какой-то человек.
– Возникла какая-то проблема? – спросила она, положив письмо обратно под перечень карабинов, пороха и дроби.
Лицо незнакомца осветилось широкой улыбкой.
– Нет, миледи! – В своем энтузиазме он оттолкнул Франца и вошел в комнату. Он вертел и мял шапку в руках и, не переставая, качал головой, словно отвешивал бесчисленные поклоны. – Я хотел бы поговорить с хозяином Карабаса, если можно. О земле!
Он расправил свою помятую шапку и протянул ей еловую ветку.
Она подавила досаду и сказала:
– Его светлость занят другими делами. Может, я могу помочь?
Незнакомец с сомнением посмотрел на Франца, но человек, служивший ее управляющим, кивнул и жестом подбодрил его.
– Мадам знает о земле больше, чем кто-либо другой, – заявил он.
Незнакомец так глубоко вздохнул, словно испытывал на прочность швы своей куртки, а затем пустился в описание того, как он собирается обрабатывать заброшенные земли в северной части леса. «Как раз за полосой елей», – сказал он, показывая на ветку.
Его намерения находились в полном соответствии с ее замыслами – снова возделывать эти земли, замыслами, которые она вынашивала незадолго до возвращения полковника. Когда фермер закончил, она кивнула.
– Да, да, понимаю. План вполне согласуется с моим собственным… с планом милорда, который я… мы обсуждали. – На лице человека появилась такая широкая ухмылка, что казалось, будто его физиономия вот-вот расколется пополам, но она предостерегающе подняла руку. – Но я должна быть честной с тобой. – Улыбка на его лице исчезла, а она продолжала: – Обстановка в стране за пределами Карабаса все еще… тревожная. Мир увеличит число скитающихся солдат, лишившихся службы.
– Вы хотите отдать эти лучшие земли солдату? – спросил он, и голос его дрогнул от недоверия и ужаса. Он снова покачал головой и с опозданием вежливо добавил: – Миледи.
– Нет, нет, нет, – возразила она, предотвращая его протесты. – Я только хочу сказать, что мы, возможно, не сможем защитить тебя, если…
Фермер, снисходительно усмехнулся.
– Не беспокойтесь, я и мои мальчики сможем управиться с этими разбойниками. У меня их шестеро, рослых малых, и жена, давшая жизнь всем им. Никакой страх не удержит нас в стороне от этих прекрасных земель. – Он снова качнул головой. – Если, конечно, его светлость даст нам свое согласие.
Катарина нахмурилась, она боялась подвергать людей опасности, зная, что не сможет укрыть всех жителей Карабаса за стенами Алте-Весте. Но земля, если ее обработать, сможет принести хорошую ренту Изабо в случае…
– Поклянись, что сделаешь все, что в твоих силах, чтобы обезопасить себя и своих близких, – сказала она, и он энергично закивал головой. – Хорошо, я решу вопрос об арендной плате…
В комнату вбежал запыхавшийся Лобо.
– Он убежал! Он убежал! Плохой человек убежал!
Франц подошел к нему и потрепал по плечу.
– Спокойно, мальчик, спокойно. А теперь расскажи нам все, что ты знаешь.
– Вензель и Карл должны были сопро… сопр…
Лицо его скривилось, и он расстроенно закачал головой.
– Сопровождать? – подсказала Катарина. Лобо кивнул.
– Отвезти заключенного в Таузендбург, чтобы его там повесили, а он сбежал! У перекрестка, так сказал Карл.
Катарина мысленно обругала прижимистого мельника. Она постоянно слышала, как Клаус жалуется на то, что мельник отказывается тратить деньги на то, чтобы доставить палача в Карабас, отправить преступника в Таузендбург, ему казалось, намного выгоднее… можно сэкономить три-четыре флорина.
В глазах Лобо отразился страх, дышал он часто и прерывисто. Она погладила его по руке и сжала ладонь.
– Так, говоришь, он оставил их в пыли, на перекрестке?
– Да, да. Так сказал Карл. В пыли.
– Ну, тогда держу пари на большой кусок приготовленного поварихой пудинга, что этот негодяй как припустил от перекрестка, так и продолжает бежать прочь. Если он дорожит своей шкурой, то не скоро вернется в Карабас.
– Пудинг?
Лобо стал дышать ровнее, в глазах его появилось привычное мягкое выражение.
Катарина улыбнулась, Франц и фермер засмеялись, а управляющий хлопнул Лобо по спине.
– Не пойти ли нам проверить, достаточно ли пудинга приготовила повариха? – предложил он, выводя обоих мужчин из комнаты. Последнее, что она услышала, – это как фермер пытается уговорить Лобо перейти работать к нему на поля, но молодой человек не соглашался.
Она в задумчивости взяла перо и принялась записывать цифры. Дополнительная арендная плата даст возможность починить пол в прелестной солнечной комнате на втором этаже, так что у Изабо появится своя комната. Катарина записала еще несколько цифр. Если проявить немного бережливости, можно будет даже заменить недостающие свинцовые плитки на южном скате крыши. Свинец, который хранится в погребе для изготовления пуль, можно расплавить…
Не будь дурой! Она обмакнула перо в чернила и принялась вычеркивать аккуратные колонки цифр и черкала до тех пор, пока стало невозможно что-либо различить, затем вернулась к изучению списка содержимого погреба, помечая, что должен будет доставить следующий курьер. Не многое же она могла сделать для крыши или для фермера с шестью рослыми сыновьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45