Он считал себя победителем. Он знал, что мой отец очень хотел иметь большую семью, но у него родилась лишь одна дочь.Я поняла, что хочу уехать, и решила написать Кейт письмо с просьбой приютить меня.Через несколько дней после этого Саймон встретил меня в саду и сказал:— Дамаск, я так мало вижу тебя. Можно подумать, ты намеренно избегаешь меня.— Что же, ты прав.— Я чем-нибудь оскорбил тебя?— Очень многим.— Сожалею.— Не похоже.— Понимаешь, Дамаск, надо смиряться с обстоятельствами, даже когда они против нас. И ты знаешь, что всегда нравилась мне.— Знаю, ты предлагал мне стать твоей женой.— И ты немного обижена тем, что я женился на другой.— Не за себя — за других.— Она вполне удовлетворена.— Ее легко удовлетворить.— С удовольствием скажу, она никогда не была удовлетворена более, чем сейчас.— Что же, тогда у тебя не жизнь, а сплошные удовольствия.— Конечно, например, сейчас я с удовольствием разговариваю с тобой.— А мне это не доставляет радости, — резко ответила я.— Мне жаль, что я взял то, что должно было принадлежать тебе.— Ты лжешь. Ты счастлив, получив то, что всегда хотел.— Я не получил всего, что хотел.— Разве? Всего лишь прекрасный дом и хорошие земли. И тебе все еще мало…— Я слышал, что ты хочешь уехать к кузине.— Не говори мне, что ты намерен запретить мне это.— У меня и в мыслях этого нет.— Я рада, потому что это было бы бесполезно.— Давай будем друзьями, Дамаск. Я хочу сказать тебе, что, сколько бы ты ни пожелала здесь оставаться, тебе всегда рады.— Весьма милостивый поступок разрешить мне остаться гостем в собственном доме.— Ты же знаешь, что дом принадлежит мне.— Я знаю, что ты отобрал его у нас.— Он был мне пожалован.— А ты можешь мне сказать, за какие заслуги? Это вопрос, над которым я уже давно размышляю.— Ты же можешь догадаться! Я здесь долго жил, и у меня достаточно связей. Я согласился жениться на вдове предыдущего хозяина, что значительно облегчало трудное положение семьи. Вполне приемлемое решение.— Только для тебя. — Я повернулась и ушла.
Руперт попросил меня встретиться с ним в орешнике. Раньше это было моим любимым местом, но в нем находился домик, в котором отец прятал Эймоса Кармена, и теперь оно слишком болезненно напоминало о случившемся.Руперт взял меня за руку:— Дамаск, у меня серьезный разговор к тебе.— Да, Руперт.— Я уезжаю. Лорд Ремус, по просьбе Кейт, предложил мне ферму. Я стану управляющим, и скоро она станет моей.— Ее брак оказался благом не только для нее, но и для тебя.— Дамаск, ты ожесточилась.— Обстоятельства меняют нас.— Вспомни, в жизни есть много хорошего.— Только не для меня.— Конечно, сейчас тебе тяжело, но так будет не всегда. Мир, который мы знали, рухнул. Мы должны строить новую жизнь.— У тебя это отлично получится на твоей новой ферме. Ты уедешь отсюда и забудешь нас.— Это правда, Дамаск, я встречу новых людей. Я знаю, повседневные дела оттесняют воспоминания о прошлом, но я никогда не смогу забыть тебя.— Это легко сказать.— Я любил твоего отца, Дамаск, и люблю тебя.— Я была его дочерью. Ты думаешь, твою любовь можно сравнить с моей?— Все равно это была любовь. Я сжала его руку:— Я никогда не забуду, как ты рисковал, пытаясь выкрасть для меня его голову. — Слезы потекли по моим щекам, Руперт привлек меня к себе и нежно поцеловал.И вдруг я поняла, что если я не смогу испытать с Рупертом большого чувства, о котором мечтала, то, по крайней мере, смогу найти утешение и поддержку и уеду из этого дома. Для меня много значило то, что я не буду видеть мою мать и Саймона Кейсмана вместе. Покинуть этот дом… я никогда не думала об этом. Я мечтала, что состарюсь в нем, а мои дети будут играть в саду, в котором играла я сама. И мой отец будет радоваться внукам. Эта фантазия никогда не станет реальностью. А Руперт предлагал мне утешение. Он советовал забыть мое горе и начать новую жизнь.— Ферма недалеко отсюда, — сказал он. — Между этими землями и владением Ремуса, недалеко от Хэмптона. Я буду жить рядом с тобой и Кейт Мы можем часто встречаться… если ты не примешь моего предложения. Но я надеюсь, что ты уедешь со мной, Дамаск, и я смогу заботиться о тебе.— Руперт, — взволнованно ответила я, — ты прекрасный человек. Как бы я хотела полюбить тебя, как должна любить мужа.— Это придет, Дамаск. Со временем это придет. Я покачала головой.— А если нет? Я обману твои чувства, Руперт.— Ты никогда не можешь никого обмануть.— Ты не знаешь меня. Иногда мне кажется, что я и сама не знаю себя. Уехать отсюда… О, Руперт, я никогда об этом не думала. Я ведь часто хожу на могилу отца…— Я знаю, и меня тревожит, что ты бродишь по земле Аббатства одна.— Ты боишься, что там меня подстерегает беда?— Я боюсь негодяев, которые могут подстерегать тебя там.— Монахов, возвращающихся в свой старый дом, или призраков?— Мне тревожно за тебя, Дамаск, давай похороним останки твоего отца в другом месте. Возьмем их с собой. Мы можем сделать святилище в нашем новом доме, и тогда они постоянно будут с тобой. А потом ты построишь для них гробницу.— О, Руперт, с тех пор, как умер отец, ты понимаешь меня как никто другой…— Тогда уезжай со мной, Дамаск. Уходи из этого дома, который стал тебе чужим, от людей, которые противны тебе.Казалось, я так и должна была поступить, но я колебалась. Неужели жизнь — всегда компромисс? Я подумала о Кейт, вышедшей замуж за лорда Ремуса ради тех благ, которые он ей дал. Лорд Ремус дал Кейт драгоценности, богатство, место при дворе, и я презирала ее за меркантильность. Но если я соглашусь на предложение Руперта, значит, и я поступлю так же.— Я не уверена, Руперт, я не знаю, как поступить. Дай мне немного подумать.Он нежно взял меня за руку. Я знала, как он терпелив, и почувствовала его радость.— Подумай. Ты же знаешь, я не хочу, чтобы ты делала то, что тебе противно. Помни и о том, что это было и желание твоего отца.Я помнила об этом, и это тяжелым грузом лежало на мне.В ту ночь в своей комнате я думала о том, что, наверное выйду замуж за Руперта. Мне было стыдно, что когда-то я думала, что он сватается из-за приданого. Я не правильно судила о нем.Теперь я не была завидной невестой, а он все еще хотел жениться на мне.Эта мысль заставила почувствовать к нему нежность.
И все же я не могла решиться. Я была в саду, размышляя о будущем, когда появился Саймон Кейсман.Он сел рядом:— Клянусь, короткие волосы тебе к лицу. Ты стала даже красивее, чем тогда, когда они были у тебя ниже пояса.— Я никогда не блистала красотой и не считала свои волосы украшением.— Твое остроумие всегда забавляло меня.— Я рада, что тебя можно так легко позабавить. Это благословение в этом печальном мире.— Ах, перестань, падчерица. Надеюсь, ты не впала в меланхолию?— Учитывая, сколько выпало на мою долю в этом году, конечно, нет.— Я бы хотел видеть тебя счастливой.— Единственное, что может сделать меня счастливой, — это увидеть, как в сад входит отец, живой и невредимый, довольный и недосягаемый для предателей.— Никто из нас не защищен от предателей, Дамаск.Мы должны помнить, что живем на жерле вулкана. В любой момент может начаться извержение и разрушить все. Если мы умны, мы берем то, что можем, и делаем все, чтобы радоваться, пока можем.— Я вижу, ты претворишь в жизнь свои слова. Радуешься тому, что отобрал.— Я бы с радостью поделился с тобой. — Саймон придвинулся ко мне, я в смятении отодвинулась.— Глупая Дамаск, ты была бы здесь полновластной хозяйкой.— Отец хотел, чтобы поместье принадлежало мне.— Да, он желал видеть тебя хозяйкой. Ты сглупила. Настанет день, и ты поймешь свою ошибку. Я стану очень богатым человеком, Дамаск.— Ты уже наметил новые земли для покупки? Он сделал вид, что не понял смысл вопроса, и продолжал, словно говоря сам с собой:— Аббатство разрушается, и на это нельзя равнодушно смотреть. Вообрази, что можно там сделать. Богатые земли. Они не всегда будут пропадать зря. Аббатство будет кому-нибудь пожаловано, и этот человек возделает землю и, наверное, построит красивый дом. Материала достаточно, чтобы построить замок.— Замок Кейсмана! — насмешливо сказала я. — Это звучит грандиознее, чем двор Кейсмана.— Хорошая идея, Дамаск. Замок Кейсмана!— Конечно, ведь ты тщеславен. Тебе мал двор, тебе нужен еще и замок.— Мои планы обширны, Дамаск.— Но ты не сможешь осуществить их все. Его глаза загорелись.— Об этом можно будет судить только в самом конце, — сказал он.И в этот момент я испугалась и подумала: «Я должна уехать. Здесь небезопасно. Лучше я выйду замуж за Руперта. Это единственное спасение».Выйти замуж ради безопасности, с надеждой забыть? Я была такая же меркантильная, как Кейт.— Ты получил этот дом благодаря услуге влиятельному лицу. И, несомненно, ищешь способ оказать новую, наградой за которую могло бы быть Аббатство со всеми прилегающими к нему землями.Саймон посмотрел на меня и рассмеялся. Но я знала, что облекла в слова то, что он вынашивал в своей душе.Я поднялась:— Ты очень честолюбивый человек.— Честолюбивые люди часто получают то, что хотят.— Никто не может достигнуть невозможного, — резко бросила я и поспешила прочь.
В тот вечер меня неудержимо потянуло на могилу отца. Я дождалась, когда все уснут, и осторожно вышла из дома. Ярко светила луна, освещая все вокруг таинственным холодным светом.Я проскользнула через скрытую плющом дверь, поспешила через лужайку и на несколько секунд остановилась взглянуть на серые стены Аббатства. Внезапно раздался крик совы. Я перевела взгляд на наполовину разрушенную крышу и подумала о Саймоне Кейсмане, мечтающем завладеть монастырем.Я направилась к кладбищу. Пройдя между надгробиями, я преклонила колени перед могилой, где покоилась голова отца. Розмарин пышно разросся. Я отломила маленькую веточку и спрятала в платье.— Мне не нужен розмарин, чтобы помнить о тебе, дорогой отец, — прошептала я и продолжала:— Просто дай мне силы жить без тебя. Скажи, что мне делать дальше?Я огляделась вокруг, словно ожидала увидеть отца, так велика была моя уверенность, что он рядом.Невыносимо было жить в доме, принадлежащем теперь человеку, которому я не доверяла. Кейт обрадовалась бы моему приезду, но я знала, что она начнет меня сватать, а я этого не хотела. Если бы мне нужен был муж, я бы вышла за Руперта, который мне нравился и на которого я могла положиться. Потом мои мысли, как всегда, обратились к Бруно, и на меня с новой силой нахлынуло желание узнать, было ли признание Кезаи вырвано у нее под пыткой. Я представляла ее привязанной к кровати и этого дьявола, Ролфа Уивера, склонившегося над ней. Она, наверное, просто повторила слова, которые он заставил ее сказать. Монах же подтвердил ее слова тоже под пыткой. Как можно с уверенностью говорить, что их слова правда, если им угрожали невыносимой мукой, пока они не признаются в том, что от них требуют палачи? Скольких же людей в этот момент вздергивают на дыбу в мрачной серой крепости у реки? Скольких пытают тисками для больших пальцев и «Дочерью мусорщика», ужасным приспособлением в форме тела женщины, которое, как я слышала, покрыто изнутри железными шипами? Когда человека заключали в ее объятия, острые зубцы пронзали его тело.Мы жили в жестокие времена. Саймон Кейсман был прав в одном: мы должны радоваться, чему можем и пока можем.Я решила, что это дух отца успокоил меня. Я поднялась с колен и пошла к выходу, умиротворенная, не чувствуя никакого страха, что всегда поражало меня.Я уже дошла до выхода с кладбища и уже было видно Аббатство, когда заметила монаха, как бы скользящего над травой. Может быть, это был дух монаха, который не мог успокоиться и вставал из могилы, чтобы еще раз взглянуть на место трагедии?Я стояла не шевелясь. Странно, но я почти не испугалась. Много лет тому назад Кейт пугала меня, придумывая страшные истории о мертвецах, которые встают из могил, дабы мучить тех, кто причинил им зло. Тогда я лежала в кровати, дрожа от страха, и умоляла ее не рассказывать эти истории, когда стемнеет. Но именно поэтому она рассказывала их ночью. Сейчас же я удивлялась своему спокойствию. Я была не столько напугана, сколько меня одолевало любопытство.Фигура направилась к стене Аббатства. Я ожидала, что она исчезнет в ней, но ничего подобного не произошло. Она открыла дверь и вошла внутрь.Все было тихо. Потом я услышала, как крикнула сова. Что-то заставило меня пересечь лужайку и подойти к двери, через которую вошел монах. Я толкнула дверь, и она легко отворилась. Холодный влажный воздух встретил меня. Я шагнула было внутрь, но по какой-то непонятной причине сердце мое вдруг сжалось от страха.В тот момент я подумала, что сила, которая охраняла меня на кладбище и которая исходила от духа моего отца, не могла следовать за мной за эти серые стены.Мне вдруг захотелось убежать. Я бросилась со всех ног к нашей потайной двери в стене.И тут страх снова покинул меня, и я спокойно пошла домой. Теперь я могла подтвердить слова фермера и его жены, а также других о загадочных обитателях монастыря.В Аббатстве появилось привидение.
Матушка теперь заметно пополнела и, счастливая, готовилась к рождению ребенка. Она украсила колыбель, которая была моей и без надобности пролежала восемнадцать лет. Она протерла и почистила ее. Я видела, как она качает ее, задумчиво глядя перед собой, будто воображала своего будущего ребенка.К нам никто не приезжал, поэтому к нам не доходили никакие известия. От Кейт не было известий, потому что она никогда не любила писать письма. Ей приходило в голову взять в руки перо только тогда, когда случалось что-нибудь с ее домочадцами или она чего-нибудь хотела от нас.Может быть, я написала бы ей, но не хотела писать о Кейсман-корте, тем более, что жизнь текла тихо.Король, говорили, счастлив в браке, королева всюду его сопровождает. Она весела и добродушна, всегда готова помочь каждому, кто просит ее помощи. Более того, она не забывает старых друзей. У нее было доброе сердце, и она прилагала большие усилия, чтобы примирить короля с маленькой Елизаветой, дочерью Анны Болейн, которая приходилась ей кузиной.Я не сомневалась, что Кейт знает массу скандальных придворных сплетен, но она была далеко, а поскольку король, наконец-то, счастлив с женой, мы чувствовали себя относительно спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49