Страсть Бена была бы огненной. Я действительно верила в то, что он любил меня, но еще больше он любил золото… и власть. Тимоти тоже любил меня, но больше он любил свою первую жену. Со временем мы с Тимоти могли бы очень сблизиться, я была уверена в этом; мы могли бы избавиться от привидений прошлого… возможно. Но можно ли на равных соревноваться с мертвыми?
Я была в замешательстве и вновь обратилась к тому же приему:
— Мне нужно время, чтобы подумать.
Тимоти прекрасно понимал меня, он всегда будет понимать меня.
— Мы подождем! Пусть все забудется, и потом, я Думаю, вы сами поймете, Анжелет, что мы способны подарить друг другу счастье!
Обратно мы ехали молча, размышляя.
В доме, похоже, были разочарованы, так как, судя по всему, ожидали, что мы объявим о помолвке.
На следующий день я сказала Тимоти:
— Я думаю, нам следует поговорить с Фанни. В газетах сообщается об убийстве, ее отчима будут судить, и результат суда предопределен. Я знаю, что она не умеет читать, но кто-нибудь может рассказать ей.
И мы решили сами рассказать ей все. Моя мать и Дженнет знали о нашем намерении и пообещали, что никто не прервет этот разговор своим вмешательством.
— Мы хотим поговорить с тобой, Фанни, — серьезно сказала я.
Она переводила взгляд то на одного, то на другого из нас, и в глазах ее появилось выражение паники.
— Вы собираетесь отослать меня?
— Об этом ты даже не думай, — сказал Тимоти. — До тех пор пока ты этого хочешь, здесь будет твой дом.
— Тогда в чем дело? — спросила она.
— Твоя мать… — начала я. — Она… мертва.
Фанни уставилась на нас.
— Когда? — спросила она. — Это он! Кроме него некому, верно?
— Да, — подтвердила я.
Ее лицо исказило горе. Я обняла ее.
— Я убью его! — воскликнула она. — Я точно убью его!
— В этом нет никакой необходимости, Фанни: это совершит закон.
Она улыбнулась.
— Значит, его заловили?
— Заловили, — повторила я.
— Меня там не было, — пробормотала она. — Была б я там…
Я прижала к груди ее голову.
— Нет, Фанни, хорошо, что тебя там не было! Маме следовало идти к нам…
— Ей нельзя было…
— Люди имеют право совершать выбор в жизни. Она знала, что это может произойти, и тем не менее осталась с ним.
Тимоти подошел к нам и обнял нас обеих.
— Все будет в порядке, Фанни; Ты будешь жить здесь! Ты — наша, теперь уже насовсем.
— Я вам не нужна, у вас свои есть… у обоих. Ты нам действительно нужна, — с жаром сказал Тимоти. — Мы хотим, чтобы ты осталась с нами… Мы очень этого хотим!
— Почему? — спросил она.
— Потому что мы любим тебя! — сказала я.
— Чудно! Мне такого никто никогда не говорил!. И она вдруг расплакалась. Я впервые видела, как Фанни плачет. Она прижалась ко мне, а потом протянула руку и присоединила к нам Тимоти. Фанни опиралась на мое плечо, а слезы ручьем лились по ее щекам. Я осторожно вытирала их.
— Я люблю ее! Она была хорошей, она была моя мама… А его я ненавижу, всегда его ненавидела! Зачем он ей был нужен? Папа у меня нормальный был, это точно.
Так складывается жизнь! — сказала я. — Приходится принимать ее такой, какая она есть, и стараться вести себя достойно…
— Мне нравится здесь! Я думала, меня взяли полы скрести или еще чего, но мне с малышами нравится. Ребекка мне понравилась, она здесь будет жить?
Тимоти сжал мою руку.
— Нет, мы живем в Лондоне, — ответила я. — Мы здесь в гостях.
— Но вы здесь будете жить, верно? Вы вдвоем… В ее голосе слышалась мольба.
— Возможно, все именно так и обернется! — заявил Тимоти, бросив на меня взгляд.
Фанни вдруг бросилась к нам и обняла — вначале меня, а потом и Тимоти. Он сказал:
— Все уладится, Фанни, не беспокойся. Я думаю, мы еще счастливо будем жить все вместе!
Он взял за руку ее, а затем меня и крепко сжал их. Тогда, в тот момент, я действительно считала, что мне следует жить здесь с ними обоими.
ДНЕВНИК
На следующее утро мы сидели за завтраком: моя мать, Тимоти, Дженнет и я. Мать просматривала утренние газеты.
— Здесь есть кое-что, что может вас заинтересовать, — сказала она. — Прямо какой-то скандал! Здесь написано про Бенедикта Лэнсдона. Это значит, что дела у него в Мэйнорли идут настолько хорошо, что кое-кто всерьез забеспокоился. Просто безобразие, что разрешают печатать такие вещи!
Она взяла в руки газету и прочитала:
«Бенедикт Лэнсдон, кандидат в депутаты от Мэйнорли, действует весьма впечатляюще. Похоже, он намного опережает всех своих соперников. Он неутомим, он — здесь, он — там, везде излучая очарование в обмен за обещание голосов. Уже считают, что впервые за много лет депутатское кресло сменит окраску. Бенедикт Лэнсдон сумел сделать карьеру до того, как занялся политикой: он стал миллионером на золоте, то есть одним из немногих, кому повезло в Австралии. Счастье Бенедикта пришло к нему через брак, принесший ему шахту, содержавшую золотые жилы. Миссис Элизабет Лэнсдон появляется на всех мероприятиях вместе со своим мужем, но кем является элегантная дама — третий представитель их команды? Мы можем сообщить вам: это миссис Грейс Хьюм, невестка Мэтью Хьюма, министра в кабинете администрации тори. Миссис Грейс является стойким сторонником партии, стоящей в оппозиции к ее свекру. Буря в семейном стакане воды? Возможно, но миссис Грейс оказывает самую горячую поддержку кандидату Бенедикту. Именно миссис Грейс поддерживает контакты с прессой. На губах миссис Элизабет печать. Отчего же столь печально выражение ее лица? Возможно, она обеспокоена шансами ее супруга в округе Мэйнорли? Похоже, такое беспокойство в данных обстоятельствах совершенно необоснованно. Может быть, это беспокойство объясняется наличием элегантной и страстной сторонницы ее мужа, являющейся настоящим третьим членом этой семейной команды?»
По мере того как мать читала это, я чувствовала, как во мне растет гнев.
— Что за мерзкие намеки! — воскликнула она, бросив газету. — Грейс всего лишь пытается помочь Лиззи! Бедная Лиззи, что она может подумать?
— Интересно, что может подумать об этом Бен? сказала я.
— Он пропустит это мимо ушей, но это очень оскорбительно для Лиззи и Грейс!
— Судя по тому, что я слышала о Бенедикте Лэнсдоне, он очень привлекательный мужчина! — сказала Дженни.
— А вы знаете, что он является одним из наших дальних родственников? — спросила мать. — Вы знакомы с Амарилис и Питером, Тимоти? Ну, так вот, Бенедикт — это внебрачный внук Питера. До свадьбы у него был бурный роман, и Питер всегда заботился о той незаконной семье.
Дженнет, казалось, расстроилась.
— Да, — продолжала моя мать. — Это не соответствовало правилам хорошего тона, но люди почему-то прощают Питеру его недостатки, правда, Анжелет?
Я кивнула.
— А как много он сделал для этой миссии. Без него у миссии не было бы и половины того успеха, который она имеет, попросту она не могла бы позволить себе таких масштабов действий. Хотелось бы мне знать, что Питер думает об этой статейке?
— Значит, вы думаете, что это может повредить шансам Бена на победу на выборах? — спросила я.
Тимоти сказал:
— Нет, такие вещи постоянно происходят во время предвыборной кампании. Думаю, люди не обращают на это особого внимания.
Я глубоко задумалась. Я была потрясена этими намеками и почти не слушала присутствующих. Я думала о Лиззи, настолько подавленной всем, что обрушилось на нее, пытающейся справиться с совершенно незнакомой ситуацией, и о Грейс, умеющей говорить с людьми очаровательно и убедительно.
Грейс и Бен! Неужели в этих намеках могла быть какая-то доля истины? Большинство женщин восхищалось Беном, а Грейс уже давно была вдовой. Лиззи привязалась к Грейс, а, Бен?
Я подумала о том, как я глупа: я получила предложение и могу жить спокойной жизнью с человеком, которому могла доверять, и отказала ему из-за своих чувств к тому, кому я в любом случае не могла доверять.
Мы вернулись в Лондон. Рэнсоны не хотели нас отпускать: они провожали нас до дверей экипажа, который прибыл, чтобы доставить нас к станции. Фиона и Алек с жаром махали нам на прощание руками, а Дженнет сказала: «Вы должны вернуться сюда… поскорее!» Тимоти поехал на станцию провожать нас, а Фанни стояла и с упреком смотрела на меня. Ребекка наиболее выразительным способом дала понять, что была удовлетворена этим визитом, когда разразилась слезами. Успокоить ее удалось только обещанием того, что вскоре мы снова вернемся сюда.
На станции Тимоти пожал мне руку и сказал:
— Мы встретимся в миссии во вторник.
Вот так мы попрощались.
По пути домой мать многословно восторгалась тем, какая это прекрасная семья и как доволен будет мой отец, услышав о результатах нашего визита. Посматривала она на меня с некоторым упреком, из-за того, что не было объявлено о нашей помолвке с Тимоти, и все считали, что вина в этом лежит на мне.
Я возвращалась в Лондон, сидя между заплаканной дочерью и огорченной матерью. Я вновь подумала, что повела себя глупо, не согласившись на то, что все считали превосходным решением. Тем не менее, еще ничто не было потеряно.
На следующий вечер мы были приглашены к дяде Питеру, и, к моему удивлению, там оказался Бен. Лиззи с ним не было. Он сообщил, что она отдыхает, и вместе с ней — Грейс.
— Я не ожидала увидеть тебя! Разве ты сейчас не должен околдовывать избирателей Мэйнорли?
— Впереди еще достаточно времени, — ответил он. За обедом дядя Питер говорил о статейке, появившейся в газете. Он помахал ею.
— Просто злобные измышления! Значит, противники трясутся от страха, Бен, раз решились на такое.
После обеда, когда мужчины присоединились к нам в гостиной, Бен подошел ко мне.
— Я должен поговорить с тобой, Анжела!
Давай встретимся! Предположим, в Гайд-Парке.
Ты считаешь это необходимым?
— Непременным!
Завтра в десять утра. — Но…
— Пожалуйста, Анжела! Я буду ждать тебя!
В эту ночь я плохо спала. Я лежала и размышляла о том, что же он собирается мне сказать?
Бен был явно обеспокоен, ожидая меня. Когда я подошла, он встал, взял меня за руки и посадил на скамью.
— В чем дело, Бен? Что случилось?
— Дело в Тимоти Рэнсоне! Вы были у него с визитом… вместе с матерью!
— Да, и что же?
— Весьма примечательно то, что он пригласил тебя вместе с матерью! Мне кажется, такое делается с единственной целью. Ты пообещала выйти за него замуж?
— Нет, не обещала, но я не понимаю, Бен…
— Какое мне до этого дело? Это и мое дело, Анжела! Я люблю тебя, мы с тобой созданы друг для друга…
Но ты женат на Лиззи!
— Это произошло потому…
— Да не нужно мне объяснять, я все прекрасно понимаю: ты не любил Лиззи, но любил то, что она может принести с собой!
— Прекрати, — сказал он. — Ты ничего не понимаешь!
— Я слишком хорошо все понимаю! Не забывай, я там была!
— Но все это в прошлом!
— Но последствия остаются.
— Я люблю тебя, ты мне нужна… только ты! Жизнь поступала с нами жестоко, всегда все было слишком поздно. А теперь ты собираешься вновь выйти замуж? Вначале ты была замужем за Джервисом, потом я женился на Лиззи…
— Ты до сих пор женат на Лиззи.
— Она может развестись со мной.
— Развестись? На каких основаниях? Я помню, ты предлагал мне развод с Джервисом. Похоже, у тебя всегда есть готовое решение.
— Это действительно решение.
— Никогда! Подумай о своей политической карьере: неужели ты собираешься задушить ее в колыбели?
— Я согласен на что угодно, если мы сможем быть вместе!
— Бен, ты поступаешь необдуманно.
— Все, что я хочу сказать тебе, — подожди, не действуй поспешно! О да, я знаю, Тим — достойный человек, он творит добрые дела, на что я не способен. Но разве он может любить тебя так, как я?
— Тебе не следует разговаривать со мной таким образом!
— Но я говорю правду! Я знаю, что мы созданы друг для друга, нас объединяет хотя бы… тот инцидент, он некоторым образом связал нас вместе. Ах, неужели это не ясно? Можно, оглянувшись, понять, где была совершена ошибка: тогда мне следовало остаться с тобой, пока ты не поправишься. Мне нельзя было возвращаться в Лондон, мне нельзя было уезжать в Австралию. Я думаю, меня заставило сделать это именно то происшествие, меня мучила совесть, Анжела. Я думал, что мне удастся от всего избавиться. Если бы ты была тогда постарше, я бы уже все понял… А потом, вновь увидев тебя, я действительно понял, но ты была уже замужем за Джервисом…
— Бесполезно вспоминать все это! Мы живем в реальном мире, а это значит, что ты женат на Лиззи. Я уверена, что она преданно любит тебя. Она дала тебе все, чего ты хотел: эту шахту, деньги, власть… Именно к этому ты всегда и стремился. Люди должны платить за исполнение своих желаний!
— Но не такую цену, Анжела!
— Вспомни о тех шахтерах, легенда, которая тебе так понравилась. Они решили, что им не стоит выплачивать проценты, и что с ними произошло?
— Это всего лишь легенда, ничего общего с нашим случаем…
— Они вполне сопоставимы! Послушай меня, Бен. У тебя есть очень многое, перед тобой открывается карьера, которая даст тебе полное удовлетворение. Возможно, это не все, чего ты хотел, но этого уже достаточно много!
А про себя я думала: «У меня есть Тимоти. Это не все, чего я хотела, потому что я хотела Бена; но этого тоже было много».
— Я никогда не оставлю надежды! — сказал Бен. — Ты обещала выйти за него замуж?
— Нет.
— Я благодарю за это Бога!
— Мне действительно не следовало встречаться с тобой! Кстати, что значат эти слухи? В газете, о тебе, Лиззи и Грейс?
— Ах, это… Это значит, что враг в отчаянии!
— Это не подорвет твои шансы?
— Разумные люди поймут, в чем дело.
— А как это воспринимает Грейс?
— Боюсь, она расстроена.
Так ты надеешься пережить это? Первый шаг в головокружительной карьере?
Так ты обо мне думаешь?
— Я знаю тебя, Бен!
— Не оставляй надежду, Анжела! Я что-нибудь придумаю, а пока возвращаюсь в Мэйнорли.
— Ну что ж, удачи тебе, Бен, в твоих заботах.
— Для меня существует единственная забота… Грустно улыбнувшись, я оставила его…
Когда я вернулась домой, там была Грейс, которая беседовала с матерью.
— Мне нужно было встретиться с вами. — Она улыбнулась матери. — Я узнала, что вы в Лондоне, и решила повидать вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58