Временами Сабрине казалось, что вся ее жизнь — непрестанная борьба, начавшаяся с тех пор, как умер ее отец. Она разучилась жить иначе, кроме как в постоянных сражениях, она обрела смелость, знала, как смотреть в лицо почти любой опасности, кроме…
Кроме него.
Внезапно ее охватило желание убежать.
Но она медленно обернулась, выжидая, когда он подойдет поближе, и сдерживая накатившую дрожь. Как странно видеть его здесь! Полукровка из диких прерий Америки шагал по изумрудным холмам Шотландии своей привычной легкой и надменной походкой, словно этот мир принадлежал ему, и он ничего не боялся. Он готов взять в этом мире все, что пожелает, бросив вызов Богу и Небесам, если они откажут ему.
Сабрина вновь убедилась, что Слоан на редкость привлекательный мужчина, невозмутимый и уверенный в себе. Его рост достигал шести футов и двух дюймов, широкие плечи и сильный торс свидетельствовали о том, что этот человек всю жизнь провел в седле, не выпуская из рук оружия. Оружия белых людей. И краснокожих. Очень темные и густые волосы Слоана слегка завивались, указывая, что его предками были не только краснокожие, но и белые. Падая на воротник, эти пряди отливали краснотой. Бронзовую от рождения кожу солнце покрыло густым загаром, а его глаза…
Темные, но не черные, а карие, они то вспыхивали насмешливыми искрами, то горели адским пламенем, когда Слоан приходил в бешенство.
Глядя на Сабрину, он часто взрывался. Слоан остановился на расстоянии пяти футов от нее. На нем были высокие сапоги для верховой езды и плотные темно-синие бриджи. Расстегнутый ворот белой рубашки обнажал широкую мускулистую грудь. Выражение лица было решительным и непреклонным. И безжалостным.
В ответ Сабрина холодно уставилась на Слоана, вознамерившись сохранить расстояние между ними. Казалось, они вдруг очутились в ином мире вдвоем, среди обдуваемых ветрами утесов, на другом конце земли. Так далеко от прерий Америки. Внезапно Сабрине пришла в голову мысль, что они со Слоаном почти не знают друг друга. Впервые она увидела его, проскользнув к нему в комнату, чтобы спастись от отчима. Но события той ночи навсегда врезались ей в память! Она помнила каждый дюйм этого сильного бронзового тела, скрытого вполне пристойной одеждой.
Нет, кое-что об этом человеке ей известно. Слоан пересек половину континента и целый океан, лишь бы быть рядом с Ястребом, когда тому грозила опасность. Его преданность и отвага непоколебимы и яростны так же, как и его страсть.
— Жалеешь себя? — чуть насмешливо осведомился он.
— Не болтай чепухи, — отрезала Сабрина. Ей и вправду было до слез жаль себя: ну почему Господь так несправедливо обошелся с ней? Неужели после многолетней борьбы она не заслужила свободы?
— Так что ты решила? — спросил Слоан.
Теперь его голос прозвучал небрежно, словно решение Сабрины ничуть не волновало его. С тех пор как Слоан узнал о беременности Сабрины, он упорно настаивал на свадьбе. Однажды он поклялся, что заставит ее мечтать об этом браке. Но этот вопрос едва ли мог сойти за благопристойное предложение руки и сердца.
Сабрина покачала головой:
— Я не могу стать твоей женой, Слоан.
— Почему же?
— По множеству причин…
Он прислонился спиной к камню и скрестил руки на груди.
— Перечисли все.
Сабрина сделала глубокий вдох, стараясь не отводить взгляд и не вздрагивать.
— Прежде всего я не люблю тебя, а ты не любишь меня.
— Это объяснение сгодится для нашего ребенка. Я согласен терпеть твое присутствие рядом с собой.
Терпеть ее присутствие!
— Зато я терпеть не намерена, — подчеркнуто милым тоном отозвалась Сабрина, но голос ее предательски дрогнул.
Она увидела, как на шее Слоана запульсировала жилка, и быстро добавила: — Слоан, мой отчим был убийцей и тираном. Много лет он распоряжался моей жизнью. И теперь, когда я наконец-то вырвалась на свободу…
— И вдобавок забеременела, — невозмутимо подсказал Слоан.
— …я хочу сама строить свою жизнь!
Он покачал головой:
— Можешь строить собственную жизнь, но не жизнь моего ребенка. Это все причины, по которым ты не желаешь быть моей женой?
Сабрина упрямо молчала.
— Может, дело в том, что я сиу? — допытывался он. В порыве гнева Сабрина круто повернулась к нему:
— Ты хочешь знать правду? Что ж, получай: да, вся беда в том, что ты индеец! Подумай, какая жизнь ждет ребенка? Он станет изгоем! Его будут вечно попрекать индейской кровью…
Сабрина осеклась, ужаснувшись собственным словам. Она не хотела оскорбить Слоана, однако правда вырвалась у нее сама собой. За свою жизнь она твердо усвоила, что все мужчины одинаковы и одинаково небезупречны. Мужчина может быть хорошим или плохим, какими бы ни были цвет его кожи, раса и убеждения. Но мир жесток: эту истину Сабрина тоже усвоила с малолетства.
— Слоан, пожалуйста, я…
Она не успела опомниться, как он сорвался с места, оказался рядом и стиснул ее запястье.
— Дело в том, дорогая, что ребенок уже существует! — холодно известил он Сабрину. — И если я узнаю, что ты намерена убить мое дитя…
— Прекрати, Слоан! Немедленно отпусти меня! — выкрикнула Сабрина, тщетно пытаясь высвободить руку. Наконец, прекратив бесплодные попытки, она уставилась на Слоана в упор. — Я не сделала ничего дурного. Я намерена… родить этого ребенка!
О Господи! Неужели это правда? Разве не она молилась о том, чтобы беременность оказалась плодом ее воображения, болезнью, чтобы случился выкидыш?
— Но я могу отправиться куда угодно, — быстро заговорила она, — воспитать ребенка сама, без посторонней помощи. Придумать какую-нибудь правдоподобную историю. В таком случае ребенок станет…
— Белым? — подсказал Слоан, продолжая безжалостно сжимать в тисках мощных пальцев ее запястье.
Взглянув в его глаза, Сабрина ощутила странную дрожь и поняла, что нечаянно высказала вслух тайные мысли. Она и не подозревала о собственной предубежденности. Впрочем, так устроен мир. Ведь соплеменники Слоана убивали ни в чем не повинных белых людей среди прерий! Но дело было не только в чувстве вины. Дрожь вызвал сам Слоан. Пламя и электрические разряды казались его неотъемлемой частью, его силой и страстью. Он и не собирался считаться с чужим мнением, он всегда жил своим умом и выбирал собственный путь. Он не ведал, что такое компромисс, и в довершение всего…
Если слухи не лгут, десятки женщин считали Слоана завидной добычей. В его глазах и улыбке отражалась чувственность, которую он излучал всем существом. Этот человек просто не мог всю жизнь довольствоваться вниманием одной женщины.
— Да, — бесстрастно ответила Сабрина. — Я могла бы воспитать ребенка белым.
— А если он родится краснокожим?
— А если у нее будет светлая кожа и синие глаза?
Его губы медленно изогнулись в улыбке, он насмешливо покачал головой:
— Люди все равно узнают, что ты родила ребенка от индейца, — потому что я не позволю тебе разлучить меня с сыном, даже ради того, чтобы избавить его от тяжкой доли полукровки. А если ты попытаешься сделать вид, будто ребенок — плод насилия, не надейся, что я по-джентельменски не стану опровергать эту ложь.
Кровь прилила к щекам Сабрины так внезапно, что ей показалось, будто они вспыхнули, излучая жар. Она попыталась ударить Слоана свободной рукой, но он предчувствовал вспышку гнева и вовремя удержала ее руку.
— Неужели твоя ненависть ко мне так сильна, Сабрина? Или ты злишься потому, что я сказал правду?
— Можешь не сомневаться: я ненавижу тебя! — прошипела она, в отчаянии силясь высвободить руки. Осознав, как по-детски прозвучали ее слова, она сжалась от отчаяния. Она добросовестно попыталась объяснить Слоану, почему не может стать его женой. В ее представлении названные причины были вескими. Но она не объяснила, почему так боится его: ответа на этот вопрос она не знала. — Слоан, черт бы тебя побрал… — начала она.
Но Слоан вдруг отпустил ее.
— Нет, Сабрина, избавь меня от продолжения. Довольно протестов. И незачем стараться быть любезной со мной. Ты уже доказала, что тебе нет до меня никакого дела, что у тебя нет ни малейшего желания быть моей женой. Ты имеешь полное право жить как считаешь нужным, — ровным голосом заявил он. — Но не имеешь права разлучать меня с ребенком, распускать лживые слухи или делать вид, что отец ребенка мертв. Выйдешь ты за меня замуж или нет — дело твое. Ты говоришь, что брак тебе не нужен. Только не пытайся сбежать и спрятать ребенка или скрыть истину, потому что я все равно тебя найду. И своего ребенка.
С этими словами он повернулся и зашагал прочь.
Глава 3
Вечером того же дня Слоан объявил за ужином о своем решении вернуться на родину.
Сам по себе ужин был знаменательным событием. Лэрд Дэвид Даглас сидел на одном конце длинного стола в зале средневекового замка, его жена Шона — на другом.
Воссоединившись после долгой разлуки, пережив немало опасностей и невзгод, эта пара была блаженно, до отвращения счастлива, как иногда думала Сабрина. Напротив нее сидела сестра Скайлар с мужем Ястребом — новобрачные, до умопомрачения влюбленные друг в друга. На ужине присутствовали дядя Шоны и ее кузены. Насколько было известно Сабрине, они ничего не знали о ее «интересном положении», как было принято именовать в обществе беременность. Судя по всему, жители Крэг-Рока вздохнули с облегчением, убедившись, что опасность миновала, зло уничтожено, а лэрд вернулся в родовой замок, поэтому беседа за ужином текла легко и непринужденно. Тем не менее Сабрина не могла не замечать, что все, кому было известно о ее состоянии, время от времени бросают в ее сторону странные взгляды.
Ее зять Ястреб выглядел смущенным и слегка рассерженным. По-видимому, он считал, что Сабрина отказала Слоану только потому, что тот наполовину индеец.
Брат Ястреба, Дэвид Даглас, и вовсе не понимал причин упрямства Сабрины.
Шона, жена Дэвида, держалась виновато, потому что она успела подружиться с Сабриной и нечаянно выдала ее тайну.
Наконец Сабрина перевела взгляд на родную сестру.
Скайлар не скрывала обиды, потому что узнала о беременности Сабрины от других. Скайлар относилась к Слоану с искренним уважением и не могла понять, почему Сабрина отвергла его предложение.
Сабрина с трудом подавила желание вскочить из-за стола и броситься в свою комнату. Впрочем, родные Шоны держались вежливо и любезно. Алистер, обаятельный и проказливый кузен Шоны, даже флиртовал с Сабриной, но Слоан не обращал на него никакого внимания. Сабрина смеялась над шутками Алистера, пока не обнаружила, что Слоан бесстрастно наблюдает за ней. Его губы были насмешливо изогнуты: казалось, он размышляет, когда Сабрина выберет момент, чтобы признаться молодому красавцу в том, что ждет ребенка.
Но Слоан вскоре отвел взгляд, а затем старший кузен Шоны, Айдан Мак-Гиннис, поинтересовался у Ястреба и Слоана о положении сиу на западе Америки. Он не понимал, почему два народа не могут мирно ужиться в стране, где земли хватает всем.
— Много там земли или мало — не важно, — возразил Слоан. — Людская алчность не имеет границ. Сказать по правде, сиу лишь недавно переселились на запад, отступая под натиском белых, целеустремленно продвигавшихся в глубь материка. С каждым годом белые наступают все дальше на запад. Они появились в горах Блэк-Хилс потому, что там нашли золото. Золотой мираж манит тысячи переселенцев, а те приводят за собой новых… и, откровенно говоря, трудно представить себе, чтобы два столь разных народа сосуществовали в мире. Какими бы обширными ни были земли, людям всегда будет тесно, Айдан.
— Север Шотландии славится просторами, — мрачно заметил Гоуэйн Мак-Гиннис, — а молодые парни бегут в Америку за золотом. Кстати, в этих краях можно купить неплохие земли и найти верных друзей.
Не сводя глаз со своего бокала с вином, Слоан медленно расплылся в улыбке и понимающе кивнул, но так и не ответил Гоуэйну.
— Благодарю за приглашение, но я должен вернуться домой. Я не могу оставить родных.
— Белых или индейцев? — полюбопытствовал Алистер.
— И тех, и других, — ответил Слоан.
— И много у вас родственников? Слоан кивнул и невозмутимо объяснил:
— У индейцев сиу все жители одного лагеря образуют то, что в Шотландии называется кланом или септом. Я рад был побывать здесь, но боюсь, за время моего отсутствия дома произошли большие перемены. Я намерен завтра же отправиться на родину.
Ужаснувшись, Сабрина так крепко стиснула пальцы, что раздавила тонкий хрустальный бокал.
Все взгляды обратились на нее. Скайлар вскочила из-за стола и бросилась к сестре, Шона последовала ее примеру.
— Господи, у нее кровь! — воскликнула Скайлар, схватив Сабрину за руку.
— Все в порядке, честное слово! — возразила Сабрина, сожалея о том, что ее щеки мгновенно стали пунцовыми. — О, какая я неуклюжая! Прошу меня простить, я промою руку у себя в комнате. Пожалуйста, продолжайте ужинать без меня, ничего страшного!
Стремительно поднявшись, она обернула окровавленную руку салфеткой.
Слоан с вежливой улыбкой наблюдал за ней, видимо, ничуть не встревоженный досадным происшествием. Он даже не предложил ей помочь, лишь учтиво встал вместе с другими мужчинами, когда Сабрина опрометью выбежала из зала.
У себя в спальне она промыла руку чистой водой, стиснув зубы от жгучей боли, вызванной порезами. Обернув руку чистым носовым платком, она принялась вышагивать по комнате.
Слоан уезжает. Именно этого она и добивалась. Сабрина сама сказала, что мечтает избавиться от него, навсегда вычеркнуть из своей жизни. Разумеется, как и предупреждал Слоан, им предстоит увидеться вновь, когда на свет появится ребенок. Ее незаконнорожденный ребенок.
Сабрина негромко застонала, осев на постель и сжав в кулак пальцы порезанной руки.
Но не успела она присесть, как в дверь постучали. Сабрина встала, но едва лишь шагнула к двери, как та сама распахнулась и в комнату влетела Скайлар.
— Сабрина, что ты делаешь? — возмущенно спросила она.
— Пытаюсь перевязать пустяковую царапину.
— Я говорю не об этом. Речь идет о Слоане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42