Броуди дружески и чуть ли не любовно, как показалось Анне, улыбался ей. Внезапный холодок проник ей в грудь, когда рука Дженни, покинув плечо Броуди, ласкающим движением прошлась по его гладко выбритому подбородку.
При этом Дженни отпустила какую-то шутку, заставившую его запрокинуть голову и расхохотаться. Анне вдруг пришло в голову, что он никогда не смеялся тому, что говорила она сама. Вернее, он частенько насмехался над ней, но не находил забавными ее собственные шутки. Анна опять повернулась к Милли.
– Как поживает Джордж? – спросила она, с трудом возвращаясь к прерванному разговору.
Милли долго не отвечала, и ее молчаливость наконец вынудила Анну устремить на подругу все свое внимание. Ответ Милли едва не сбил ее с ног.
– Я его оставила.
У Анны от изумления открылся рот.
– Что?
Она взяла Милли за руку, впервые за весь вечер заметив боль в прекрасных темных глазах подруги и страдальчески запавшие уголки ее рта.
– Никто еще пока не знает. Нечего и говорить, если бы твоя тетушка знала, она ни за что пригласила бы меня сюда сегодня.
– Милли, мне так жаль!
– А мне нет. Впервые за много лет я чувствую себя счастливой. Я жалею лишь об одном: надо было сделать это раньше.
По мнению Анны, Милли вовсе не выглядела счастливой. Но тут она заметила, как кто-то подает ей знаки с другого конца бального зала.
– Нам здесь не дадут спокойно поговорить. Где ты остановилась? Я могла бы заехать с визитом прямо завтра…
– Нет, – решительно прервала ее Милли, пожимая ей руку. – Ты не можешь ко мне приехать. Можешь написать, если…
– Что ты хочешь этим сказать? Разумеется, я заеду к тебе.
– Нет, Анна. Ну задумайся хоть на минутку. Я собираюсь развестись с Джорджем. Очень скоро я стану падшей женщиной, – пояснила она с угрюмым смешком. – Приличное общество захлопнет передо мной двери.
– Не говори глупости!
– Твоя тетя позаботится о том, чтобы положить конец нашей дружбе. И будет права, потому что знакомство со мной может только повредить тебе. Твое положение в обществе…
– Я не верю своим ушам! Ты не можешь так рассуждать, – яростно прошипела Анна, готовая встряхнуть подругу хорошенько, чтобы та пришла в. себя. – Скажи мне, где ты живешь.
– На Лорд-стрит, но…
– Я приеду завтра же.
Не успела она это сказать, как ощутила прикосновение слишком хорошо знакомой руки к своему плечу и, обернувшись, увидела ухмыляющуюся физиономию Броуди.
– Хочешь потанцевать, Энни?
Анна заметила удивленно округленные глаза Милли. «Может быть, стоит ему отказать?» – подумала она, все еще ощущая обиду на него за то, что на первый танец он пригласил Дженни, но сразу поняла, что это было бы безумием.
– Да, с удовольствием, – хмуро ответила Анна. Она в последний раз пожала руку Милли, шепотом повторила «до завтра» и вышла вместе с Броуди на середину зала.
Теперь уже в вальсе кружилось множество пар. Анна чопорно позволила себя обнять, стараясь держаться на расстоянии безопасных шести дюймов от партнера, но он силой притянул ее ближе, так близко, что их тела соприкоснулись и ей пришлось откинуть голову набок, чтобы заглянуть ему в лицо.
– Николас так не танцевал! – воскликнула она свистящим шепотом.
Губы Броуди искривились в торжествующей усмешке, он иронически вскинул бровь.
– Николас стал другим человеком, – шепнул он. – Теперь он минуты прожить не может, не обняв свою дорогую женушку.
– Или ее кузину, – сгоряча выпалила Анна, но тут же прикусила язык. – Только не думай, будто для меня это имеет какое-то значение, – пояснила она поспешно.
Опять он одарил ее одной из своих нахальных улыбочек, выводивших ее из себя. Потом внезапно наклонил голову и чмокнул ее в кончик носа.
– Что ты делаешь? – возмутилась Анна.
– Веду себя как молодожен. Перестань на меня дуться, Энни, а то люди подумают, что мы друг друга совсем не любим.
– Так оно и есть. О, мне следовало догадаться, что ты попытаешься воспользоваться ситуацией, – кипела она, безуспешно стараясь сохранить на лице любезную улыбку. – Только не надейся, ничего хорошего это тебе не принесет.
Броуди опять наклонился ближе:
– Это уже приносит мне много хорошего. – И опять он самодовольно усмехнулся ей прямо в лицо, когда она ахнула, осознав, что он имеет в виду. Окружающие провожали их умиленными и растроганными взглядами; никто, кроме них самих, не слыхал обмена колкостями, заглушаемого звуками музыки.
– Почему Стивен не любил Ника? – огорошил ее Броуди внезапным вопросом.
– Стивен? Он любил Ника.
– Нет, не любил.
Анна нахмурилась и глубоко задумалась.
– Может, они и не были друзьями, но вполне хорошо ладили. Почему ты считаешь, что он не любил Ника?
– Просто ощущение. Но очень стойкое.
И что за бес тянул ее за язык?
– Ну… Возможно, Стивен ревнует.
– Ревнует? Кого к кому?
– Меня к Николасу. Он тоже однажды просил меня выйти за него замуж.
– Твой кузен просил тебя выйти за него замуж? – Броуди бросил на нее полный недоверия взгляд, разозливший ее сверх всякой меры.
– Тебе так трудно в это поверить?
– Просто невозможно.
– Ну что ж, большое тебе спасибо.
Она была так зла, что едва не вырвалась из его объятий.
– Эй, на лодке, держать нос по курсу, – тихо скомандовал Броуди, еще крепче притягивая ее к себе. – Мне нетрудно поверить, что любой мужчина почел бы за счастье взять тебя в жены, милая моя Энни, но я просто не представляю тебя замужем за твоим кузеном, вот и все. Он тебе не пара.
Анна немного смягчилась, хотя ей ужасно не хотелось в чем бы то ни было соглашаться с Броуди.
– Я тоже так решила, – сквозь зубы призналась она, не глядя ему в лицо.
Ей вспомнилось, как удивило ее в свое время предложение, сделанное Стивеном. Это случилось вскоре (пожалуй, даже слишком скоро) после смерти ее брата. Анна отказала кузену со всей возможной деликатностью, чувствуя себя польщенной, но в глубине души была поражена тем, что Стивен может смотреть на нее как на свою будущую жену. Сама она привыкла видеть в нем только двоюродного брата, который был много старше ее годами и всегда держался строго и отчужденно.
Анна отыскала его взглядом среди гостей. Стивен не танцевал; он стоял у стены бального зала возле кресла тети Шарлотты. У матери и сына были одинаково седеющие рыжеватые волосы, одна и та же угрожающе прямая осанка, от обоих веяло чопорностью и скукой.
Танец закончился. Вместо того чтобы ее отпустить, Броуди сцепил руки за спиной у Анны, держа ее в свободном, но неразрывно крепком кольце.
– Мне понравился твой отец.
Анне пришлось откинуться назад в его объятиях, чтобы заглянуть ему в лицо. Неподобающая вольность позы не давала ей спокойно стоять на месте; она болезненно остро ощущала на себе любопытные взгляды гостей.
– Отпусти меня, пожалуйста, – шепнула Анна, почти не двигая губами.
– Больше всего меня восхищает его щедрость, – как ни в чем не бывало продолжал Броуди. – И когда же все эти люди оставят нас в покое, Энни, чтобы мы могли отправиться в старую спальню твоего отца? Как это мило с его стороны уступить ее нам, правда?
Анна перестала хмуриться и чуть было не улыбнулась.
– Да, это правда. Мой отец очень щедрый человек.
Теперь настал черед Броуди насупиться. Тут что-то было не так. Она вовсе не выглядела ни смущенной, ни обеспокоенной.
Кто-то крепко схватил Анну за локоть: она не глядя догадалась, что это тетя Шарлотта, и обернулась к ней.
– Хорошо проводишь время, дорогая? – И тетушка с фальшиво извиняющейся улыбкой отвела Анну в сторону от Броуди.
– Да, спасибо. Это было… очень любезно с вашей стороны, устроить прием в честь нашего возвращения домой.
Анна упорно не желала называть происходящее «свадебным приемом», чтобы не вызвать на свою бедную голову град несвоевременных упреков. Тетя Шарлотта простила ее в письме за бегство с женихом, но все равно Анна считала, что эту щекотливую тему лучше не затрагивать.
– Я рада доставить тебе удовольствие. Такая удача – Стьюбены из Бата как раз остановились в городе проездом на этой неделе! Но… мне кажется, ты с ними еще не поздоровалась?
Итак, загадка разрешилась: этот прием был устроен отнюдь не по случаю их с Николасом возвращения, а в честь каких-то там Стьюбенов из Бата.
– Нет, я их не видела. Где…
– Насколько я могу судить, ты была слишком поглощена другими вещами.
Пальцы тети Шарлотты больно, словно тисками, впились в руку Анны. Они очутились в пустом переходе между гостиной и бальной залой, где никто из гостей не мог их слышать. Голос тетушки изменился: она оставила всякие попытки казаться любезной.
– Твои поступки отныне не в моей власти – ты замужняя женщина, а я всего лишь гостья в твоем доме…
– О, тетя…
– Но я все-таки выскажу то, что думаю, из чувства долга и для твоего же собственного блага.
Внушительный бюст тети Шарлотты бурно колыхался от негодования. Анна затаила дыхание, заранее опасаясь того, что должно было последовать.
– Ваше с Николасом поведение, свидетельницей которого мне сегодня довелось стать, шокировало меня до глубины души. То, что еще могло считаться терпимым в варварской стране, откуда вы только что вернулись, здесь является совершенно неприемлемым.
– Но… мы же женаты!
– Ну и что же из этого?
Анна растерялась, не зная, что ответить.
– Неужели ты думаешь, что если вы женаты, то этот факт сам по себе освобождает тебя от обязанности вести себя прилично?
– Нет, разумеется, нет, но…
– Напротив, после возвращения тебе следовало бы следить за всеми нюансами своего поведения еще более тщательно, чем раньше.
– Но почему? – жалобно воскликнула Анна. Ей казалось, что невозможно вести себя более осмотрительно, более строго соблюдать правила этикета, чем она их блюла всю свою жизнь до свадьбы с Николасом. При одной лишь мысли о еще более суровых запретах ее охватило безысходное отчаяние.
– Потому что ты сбежала с любовником!
Тетя Шарлотта больно тряхнула руку племянницы; на мгновение в ее глазах вспыхнула неприкрытая злоба.
– За три недели до свадьбы! Ты хоть понимаешь, как это выглядит со стороны? Ты можешь себе представить, что подумали люди? О чем они скорее всего шушукаются у тебя за спиной?
Мучительно покраснев, Анна перевела дух. Нет, она могла бы совершенно искренне признаться, что ей и в голову не приходило взглянуть на дело подобным образом.
– Пусть люди думают и говорят, что им угодно, это не в моей власти. Я не сделала ничего такого, чего следовало бы стыдиться, и не позволю вам винить меня в том, что я люблю своего мужа.
Голос у нее задрожал, пришлось сделать глубокий вздох, чтобы он звучал ровно.
– Я уже извинилась перед вами за свою поспешную свадьбу; мне казалось, что вы меня простили. Еще раз приношу свои извинения, если я сегодня чем-то невольно обидела вас или ваших друзей, и обещаю вам принять меры, чтобы это больше не повторилось.
На лице тети Шарлотты появилось удовлетворенное выражение, но это лишь подлило масла в огонь: вместо того чтобы успокоиться, Анна ощутила в душе вспышку неистового гнева, в котором ее смущение в миг сгорело и испарилось без остатка. Что-то нашептывало ей, что тетю Шарлотту надо бы задобрить, сказать ей: «Вы правы, тетя, мне так стыдно», зато другая часть души – незнакомая, мятежная, безрассудная – хотела крикнуть:
«Не суй свой нос в мои дела, самодовольная, мелочная старая ханжа!»
– Отлично, – промурлыкала тетя Шарлотта, внезапно расплывшись в улыбке, полной доброжелательства.
Она уже мягче взяла Анну под руку и вывела ее из коридорчика обратно в залу.
– В таком случае нам больше нет нужды затрагивать эту тему, не так ли? В столовой накрыт холодный ужин, дорогая. Не пора ли нам пригласить туда гостей?
– Да, пожалуй, – с тяжелым вздохом согласилась Анна, – иначе они проведут здесь всю ночь.
* * *
Броуди украдкой следил за ними, пока они проходили мимо.
– Ну что ж, Ник, – лениво протянул Нил Воган, осклабившись в своей циничной ухмылочке.
Он стоял, подпирая плечом стену, от него еще явственнее, чем раньше, разило спиртным, хотя Броуди было достоверно известно, что на вечеринке у тети Шарлотты ничего, кроме смородинового пунша, не подавали.
– Ну что ж, Нил, – глубокомысленно протянул он, подлаживаясь к тону собеседника.
Анна почти ничего не смогла ему рассказать о Ниле Вогане: он познакомился с Николасом всего несколько месяцев назад, и прошлое у него было сомнительное. Главный интерес в жизни для него составляла игра в карты и – если Броуди правильно понял весьма расплывчатый намек Анны – охота за юбками.
– Я встречаюсь с Дженни, – как бы между прочим сообщил Нил. – Ты ведь не станешь возражать?
– Нет, с какой стати я стал бы возражать? – Но про себя Броуди подумал, что знает, с какой стати. Нил пожал плечами, давая понять, что все это пустяки, и отхлебнул из своего бокала с пуншем.
– Что скажешь? Медовый месяц оказался скучным, как ты и предполагал?
Пальцы Броуди крепче сжались вокруг ножки его собственного бокала.
– Напротив, выяснилось, что у него есть свои достоинства.
Нил с шумом выдохнул. Очевидно, это заменяло у него смех.
– Неужели? Поздравляю, друг мой. Говорят, в тихом омуте черти водятся.
Броуди попытался изобразить на лице подобие улыбки.
– Но, я надеюсь, это не помешает тебе наведываться вместе со мной в заведение миссис Шпраг?
Улыбка разладилась окончательно. У Броуди не было ни малейших сомнений в том, что заведение миссис Шпраг являлось борделем.
– Разумеется, нет, – выдавил он из себя с фальшивым смешком, – но только не в самом ближайшем будущем.
Нил снова рассмеялся:
– Можешь сам назначить день, мой дорогой друг. Как только прелести узаконенного спаривания начнут приедаться, сразу дай мне знать.
Проследив за ленивым и в то же время цепким, как будто оценивающим, взглядом Нила, устремленным на другой конец зала, Броуди увидел Анну. Она бережно помогала какой-то пожилой леди подняться с кресла и, добродушно улыбаясь, кивала в ответ на то, что говорила ей старушка. Он почувствовал, как в душе закипает еле сдерживаемое бешенство, и даже сам себе удивился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53