– Она досадливо поморщилась и посмотрела на него так, словно это он совершил какой-то проступок.
– Нынче утром я спокойно, мирно завтракал, – сказал он, чувствуя раздражение, – когда внизу, под лестницей, разразилась война. – Он окинул ее взглядом и покачал головой. – Мне следовало бы догадаться, что ты станешь причиной чего-либо подобного. Мне еще повезет, если до конца дня я не получу от своего шеф-повара заявления об уходе.
– Не будь глупым, – сказала она и направилась к двери. – Никуда он не уйдет.
– Куда ты идешь?
– Закончить то, что начала, – сказала она через плечо.
– Э-э нет, – сказал он и схватил ее за руку. – Ты туда не вернешься.
Нетерпеливо вздохнув, она остановилась.
– Ради Бога, Филипп, отпусти меня, – сказала она. – Я иду в свой магазин, чтобы приготовить пирожные для этого невыносимого человека. Когда он отведает моих эклеров, он подумает, что это пища богов.
Филипп отпустил ее, хотя сомневался, что даже пища богов заставит его повара воздержаться от заявления об уходе. Однако в тот вечер, когда он готовился выйти из дома, Филипп понял, что недооценил силу воздействия хорошо приготовленных эклеров.
Он ждал в вестибюле, когда подадут экипаж, и дворецкий сказал ему, что месье Бушар просит уделить ему минутку внимания. Он согласился, хотя и неохотно, не зная, что еще могла натворить Мария, чтобы окончательно выбить из колеи маленького француза, однако выбежавший в вестибюль шеф-повар излучал улыбки.
– Ах, милорд, – воскликнул Бушар, воздевая руки к небу, – маленькая мадемуазель, хоть она и англичанка, но молоком, разбавленным водой, ее не назовешь. Нет, только не ее.
Филипп приподнял бровь.
– Вы говорите о мисс Мартингейл? – спросил он, потому что неожиданно доброе выражение лица повара заставило его усомниться в этом.
– Ну конечно! Она нынче утром устраивает скандал и уверяет меня, что достойна быть кондитером для вашего бала, милорд, а я, взглянув на нее, не верю этому, несмотря на ее очень миленькую булочную по соседству с нами. А когда вы увели ее из моей кухни, я подумал: ах-ха, вот и конец этой малышке. А потом она приносит мне блюдо пирожных, со стуком ставит его передо мной на стол и сердито уходит. Я гляжу на маленькие пирожные, которые она принесла, и думаю, что они довольно привлекательны на вид, но это еще ничего не значит. В конце концов – как это вы, англичане, говорите? – убедиться, что пудинг хорош на вкус, можно, только попробовав его. И я с большим опасением попробовал пирожные.
– Ну и? – сказал Филипп, чувствуя себя так, как будто входит в горящий дом с динамитом в руках. – Вам они понравились?
Бушар сложил руки и блаженно вздохнул.
– Они великолепны, – с благоговением произнес он. – Ее наполеоны хрустящие, но нежные. Ее профитроли выше всяких похвал. А ее эклеры… – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Это само совершенство.
Поняв, что под лестницей больше не будет шумных баталий, Филипп не мог не вздохнуть с облегчением. Любому человеку хочется покоя в своем доме.
– Значит, вы теперь хотите работать с ней?
– Ну конечно! Она кондитер высшего класса! Милорду очень повезло, что он нашел ее. – Он вытащил из кармана фартука сложенный лист бумаги и дал его Филиппу. – Это меню Бушара для ужина во время бала. Если вы его одобрите, я передам его маленькой мадемуазель, чтобы она смогла выбрать и приготовить соответствующие этим блюдам кондитерские изделия. – Сказав это, он кивнул с довольным видом и удалился.
Филипп положил сложенный листок в нагрудный карман пиджака и, глядя вслед удаляющемуся повару, покачал головой. Повара, решил он, как видно, сродни самому дьяволу.
Глава 9
Мороженое – утонченное лакомство. Жаль, что оно не запрещено законом.
Вольтер
Дав месье Бушару попробовать некоторые из своих кулинарных шедевров, Мария оставила своих подручных работать остальную часть дня самостоятельно и занялась оплатой счетов и бухгалтерским учетом. Возвратившись в тот вечер на кухню, она обнаружила, что мисс Декстер отлично справилась со всем и без нее. А вот у мисс Хейз возникли проблемы.
Мария взглянула на пару плоских темно-коричневых лепешек на рабочем столе, потом перевела взгляд на помощницу.
– Третья духовка? – догадалась она.
Расстроенная мисс Хейз кивнула:
– Да, мадам. Не знаю почему, но она в отличие от остальных не регулирует нагрев.
– Некоторые виды изделий она выпекает хорошо. Но бисквит никогда не удается, – сказала мисс Декстер.
– Извините меня, мадам, – сказала мисс Хейз, чуть не плача. – Вы предупреждали меня, чтобы я не пекла бисквиты в этой духовке, но я забыла. – Она вздохнула. – Полфунта сливочного масла и добрый кусок шоколада выброшены в помойное ведро. Можете вычесть их стоимость из моей зарплаты, я пойму.
Мария подумала обо всех случаях, когда из ее зарплаты вычитали деньги за кулинарные неудачи, и положила руку на плечо девушки:
– Ничего подобного я делать не буду, мисс Хейз. Каждый может ошибиться, особенно в конце длинного дня работы. Просто запомните: в третьей духовке не печь никаких бисквитов. – Она взглянула на часы, приколотые к лямке фартука. – Почему бы вам обеим не пойти по домам? Уже семь часов. После почти четырнадцати часов работы здесь, вы, должно быть, с ног валитесь от усталости.
Лица подручных кондитеров радостно засияли, и несколько минут спустя обе женщины, надев свои макинтоши, отправились по домам.
Взяв в кладовке кусок корнуоллского пирога и яблоко, она поднялась вверх по лестнице и съела свой импровизированный ужин, пока наполнялась водой ванна. Смыв с себя скопившиеся за день муку, сахарную пудру, пот и угольную пыль, она заплела в одну косу мокрые волосы и надела на себя ночную сорочку. Как обычно, Мария к восьми часам засыпала и просыпалась в половине четвертого утра, готовая к предстоящему рабочему дню.
В магазине и на кухне в это время было тихо, потому что служанки будут спать еще два часа, и у нее будет тридцать минут до прихода подручных, но Мария не возражала против одиночества. Именно в такие минуты появлялась возможность дать волю творческим инстинктам. Все ее лучшие рецепты пришли ей в голову в предрассветное время.
Она разожгла одну из плит, положила на мармит разогреваться вчерашнюю булочку и сделала себе чашку чая и яйцо всмятку. Завтракая, она заметила, что служанки что-то оставили на центральном рабочем столе. С любопытством приподняв уголок салфетки, она увидела неудавшийся шоколадный корж мисс Хейз. Видимо, служанки решили приберечь его для завтрака. Мария отломила кусочек и сунула в рот. Пробуя плотный непропеченный бисквит, она была удивлена его необычной текстурой и мощным шоколадным ароматом. Ей пришла в голову идея, и она поняла, что девушкам придется найти себе к завтраку что-нибудь другое.
Отставив в сторону чашку, она сходила в кладовку и на ледник. Час спустя она уже выжимала темно-зеленую глазурь на уложенные в ряд маленькие шоколадные прямоугольнички.
Занятая этой тонкой работой, она не услышала шагов человека, спускавшегося по лестнице, и, когда служебная дверь открылась, она вздрогнула, выпустив от неожиданности слишком много глазури на пирожное, которое украшала. Она была еще больше удивлена, когда узнала высокого мужчину, стоявшего в дверях.
– Филипп! – охнула она. – Как ты меня напугал! Что ты бродишь здесь в такое время суток?
– Я мог бы то же самое спросить у тебя. Ты когда-нибудь спишь?
В ответ на этот вопрос она улыбнулась.
– Работа в булочной всегда начинается рано, – сказала она и продолжила свою работу. Пропустив пирожное, которое испортила, она перешла к следующему и изобразила на двух перекрещенных лентах крошечный бантик.
– Я не буду долго мешать тебе, – сказал он, входя в кухню и закрывая за собой дверь.
– Ты не мешаешь. Наверное, только что возвращаешься домой, – сказала она, заметив, что на нем надет фрак.
– Да. – Он тихонько откашлялся. – Когда экипаж подъехал к дому, я заметил, что у тебя горит свет.
Она не смогла удержаться от насмешливого замечания:
– Осторожнее. Люди могут увидеть тебя и подумают, что здесь происходит что-нибудь неприличное.
Он явно смущенно потоптался на месте.
– Я должен кое-что передать тебе, иначе я бы не пришел.
– Это несколько опрометчиво с твоей стороны, Филипп. Как-никак тебе следует заботиться о своей репутации.
– Ты имеешь в виду твою репутацию?
– О нет, – ответила она, не прерывая своего занятия. – Я женщина, которая занимается бизнесом. Никому и в голову не придет считать меня наивной мисс, чью репутацию следует оберегать. Увидев тебя здесь, никто не удивился бы. А вот в отношении тебя – совсем другое дело.
– Как это понимать?
– Представь себе страницы «светской хроники», – сказала она и сделала вид, что читает: – «Маркиз Кейн – человек, известный своими безупречными манерами и строгим соблюдением правил поведения. Однако мы стали свидетелями противоположного! Люди видели, как он заходил в предрассветный час к одной кондитерше в Мейфэре. Какой ужас! Куда катится наше общество?»
Сделав последний маленький бантик, она взглянула на него и увидела, что на губах его появилось что-то вроде улыбки.
– Возможно, я был раньше излишне педантичен, – признался он. – Прости, что мне пришло в голову защитить твое доброе имя.
– Я ценю твою заботу, но в этом нет необходимости, потому что это бесполезно. Я уже давно смирилась с тем, как некоторые люди относятся к женщинам, занимающимся бизнесом, и поняла, что я с этим ничего не могу поделать.
– Но я и впрямь имел вескую причину для того, чтобы зайти сюда.
– Ты, кажется, хотел что-то мне передать?
– Именно так, – сказал он. Положив шляпу, он подошел к рабочему столу и, достав из кармана сложенный лист бумаги, протянул его ей.
– Надеюсь, это не уведомление о выселении? – полушутливо спросила она и взяла листок.
– Нет, это меню ужина от моего шеф-повара, – сказал он и, перейдя на другую сторону рабочего стола, смотрел через ее плечо, как она разворачивает листок. – Обрати внимание, там не указаны кондитерские изделия. Он позволяет тебе самой их выбрать.
– Правда? – фыркнула она. – Значит, месье Бушар решил, что я подхожу для этой работы?
– Вы кондитер высочайшего класса, мисс Мартингейл. Вы великолепны. Ваши пирожные выше всяких похвал. А ваши эклеры – само совершенство.
– Подумать только! Я расту в собственных глазах. – Она улыбнулась, почувствовав некоторое удовлетворение, и взглянула на меню, где был перечислен традиционный ассортимент закусок для фуршетного ужина: пирожки с омаром, салат с лососиной, заливной язык, ветчина, холодный фазан и свежие фрукты…
– Не из-за этих ли штучек мой шеф-повар поет тебе дифирамбы? – спросил Филипп, разглядывая ее новейшие творения.
– Эти? Нет, этими я месье Бушара не потчевала, – ответила она и, сложив листок, сунула его в карман фартука. – Этот рецепт я изобрела только нынче утром. Это результат несчастного случая. Одна из моих подручных пыталась испечь шоколадный торт в третьей духовке, но потерпела неудачу.
– Она пользовалась духовкой, которая печет плоские бисквиты?
– Той самой. С шоколадным тортом получился тот же результат, но на вкус он весьма неплох. Стыдно такой выбрасывать в мусорное ведро. И тогда я разрезала корж на прямоугольнички, положила на них мороженое с мятной отдушкой, накрыла слоем шоколадной массы и украсила мятной глазурью. Получилось нечто вроде замороженного птифура.
– Если судить по внешнему виду, твой эксперимент удался.
– Внешний вид, конечно, жизненно важный компонент, но я уверена, что вкус важнее. – Она импульсивно взяла одно пирожное большим и указательным пальцами и повернулась к нему. – Не хочешь ли быть судьей? – спросила она и поднесла пирожное к его губам.
Помедлив всего долю секунды, он взял птифур в рот. Пока он пробовал пирожное, она, к собственному удивлению, поняла, что хочет, чтобы оно ему понравилось. По правде говоря, это было очень странно, потому что ей казалось, что мнение Филиппа перестало интересовать ее уже много лет тому назад. Тем не менее она с огромным нетерпением ждала, что он скажет.
– Ну как? – спросила она, не сумев угадать его реакцию по выражению лица. – Что ты об этом думаешь?
– Боже милосердный! – пробормотал он с набитым ртом, и по его благоговейному тону она поняла все, что нужно.
У нее отлегло от сердца, и она рассмеялась, довольная сверх всякой меры:
– Вижу, что тебе понравилось.
Он медленно жевал, смакуя шоколадное пирожное с мятным мороженым.
– Понравилось? – воскликнул он, проглотив угощение. – Женщина, получилась абсолютно греховная вещь! Право же, их следует запретить в законодательном порядке. Если ты угостила моего шеф-повара чем-нибудь вроде этого, то неудивительно, что он произносит столь восторженные речи в твой адрес.
Услышав такие похвалы от человека, чье хорошее мнение было так трудно заслужить, она была вынуждена и сама попробовать свое новое творение. Она тщательно выбрала пирожное – потому что они начали подтаивать и размягчаться – и положила в рот.
– Неплохо, – сказала она мгновение спустя и взяла второе. На сей раз она оценила контрастирующие вкусы и текстуры составляющих частей. – Возможно, следовало бы приготовить это и для бала. Хотя пришлось бы подавать их на подстилке из крошеного льда, чтобы не растаяли. Иначе у гостей пальцы будут испачканы в шоколаде.
– И не только пальцы.
– Что ты имеешь в виду? – Она взглянула на него и увидела, что он улыбается во весь рот. У нее даже дыхание перехватило. Трудно припомнить, когда в последний раз она видела у Филиппа такую улыбку. Возможно, когда он был мальчиком, хотя даже тогда такая улыбка на его лице была редкостью. Он мог одобрительно усмехнуться, когда отличишься в крикетном матче или сделаешь умный ход, играя в шахматы. Но сейчас у него на лице была не улыбка мальчика, которую она помнит. Это была улыбка потрясающе красивого мужчины, и она вдруг почувствовала радость при виде ее.
– Почему… – По неизвестной причине у нее вдруг прервался голос, и она начала снова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32