У нее были полные губы, сейчас слегка приоткрытые и еще влажные от лимонада. Они представлялись ему более терпкими и менее сладкими, чем выпитый ею лимонад, хотя ему очень хотелось, чтобы он ошибался.
— Снова ваша бабушка? — спросила она, повернувшись к нему. — У вас довольно странное выражение лица.
— Нет, в данный момент я думал о другом, а вот сейчас, когда вы о ней заговорили, я вспомнил, что она сидела так же, как и вы. С такой же надменностью. В этом вы очень на нее похожи.
— Кажется, мне начинает нравиться ваша дорогая Нана.
— Она никогда не была «моей дорогой Наной». Она с трудом меня выносила.
— Жаль. Бабушки для того и существуют, чтобы идти к ним, когда никто тебя не понимает.
— У вас были такие бабушки?
— Мать моей матери умерла, когда я была еще подростком. Бабушка Гамильтон умерла незадолго до того, как мои родители решили пожениться. Я никогда не знала ее. Но у меня была няня-негритянка Комати, и в ней было все то, что мне хотелось видеть в бабушке. Моему отцу пришлось принять ее, когда он женился, так как моя мать ни за что не хотела переезжать в «Хенли» без нее. Отец говорил, что ему всегда приходилось считаться с ней, и она не одобряла, что у них долго не было детей. «Дай моему ребенку побольше ребятишек, — говорила она, — иначе ты потеряешь ее, маета Эндрю. Попомни мои слова». Случайно или следуя ее совету, мой отец произвел на свет Дэвида, Рэнди, Шелби, и только спустя несколько лет появилась я, чем няня была очень недовольна. «Надо было сначала родить девочку, — говорила она. — Не знаю, о чем ты думал, рожая этих хулиганов». Отцу казалось, что она никогда не будет довольна им, но он ее уважал. А мы с братьями так просто обожали нашу няню. Она была строгой, но любящей и рассказывала нам замечательные истории об Африке. Она была христианкой. Мы приносили ей птиц с поломанными крыльями, раненых животных, и она всегда их вылечивала. Она старалась держать молодых хулиганов в узде, но со мной у нее это плохо получалось.
Отпивая лимонад, Люк постарался спрятать улыбку. Какой бы необузданной стала эта женщина, если бы не умелое воспитание няни Комати?
— И как же вы испытывали ее терпение? — спросил он.
— Я ни в чем не отставала от братьев. А у вас есть сестры, мистер Кинкейд?
— Нет.
— Тогда вам не понять, какими трудными и невыносимыми Мы были.
— Мне бы хотелось, чтобы вы меня просветили, — улыбнулся он.
Бран задумалась. Что бы ей рассказать? Она не делала секрета из своей семьи, просто ей редко выпадала возможность о ней поговорить. Последний визит Рэнда всколыхнул воспоминания, в которые она предпочла бы не углубляться. Вспоминать прошлое побудил ее не Рэнд, а его спутница Клер Банкрофт, которая умела забрасывать человека вопросами, не дожидаясь ответов, и Бран оставалось слушать саму себя.
Лукас Кинкейд мало походил на нее. Он был человеком наблюдательным. Он смотрел на вещи просто, но с явным любопытством, что Брай находила весьма интересным. Он не осторожничал, но был всегда настороже и, по всей вероятности, замечал гораздо больше, чем выносил на обсуждение. Это означало, что он мог быть человеком осторожным, если ему это было надо. Взгляд его не был непроницаемым — в глубине его глаз она видела искорки смеха и явный интерес к ней. И хотя он сидел, лениво развалившись на стуле, ум его усиленно работал.
— Я следовала за своими братьями повсюду. Эти хулиганы не хотели брать меня с собой, но у них не было выбора. Я знала слишком много, но никогда не ябедничала. Когда они взяли меня в свою компанию, то никакими посулами или угрозами нельзя было заставить меня выдать их секреты. Моя мать была в отчаянии от того, какое влияние они на меня оказывали, и няня тоже. Она постоянно учила их, как нужно обращаться с младшей сестрой, от чего они страдали еще больше, чем от моего присутствия. Как только няня поворачивалась к нам спиной, я снова бежала за ними. Рэнди однажды предложил отхлестать меня ремнем, за что няня сильно отругала его. Вечером того же дня она нашла меня привязанной к дереву, с лицом, расписанным индиго и желтой охрой. Братья сказали, что мы играем в игру «Пленение индейской принцессы». А они тем временем сели в ялик и поплыли вверх по реке подглядывать за гувернанткой Эмили Типпинг. Няня грозилась оставить меня там навсегда, чтобы отучить от излишней доверчивости. Это был последний раз, когда я так легко попалась в ловушку, придуманную для меня братьями.
— Я впервые пожалел, что у меня нет сестры, — расхохотался Лукас.
— Значит, вы неверно истолковали мои слова.
Лукас хотел возразить, но в этот момент дверь на веранду открылась и вошла Адди.
— Обед подан, — доложила она. — Он уже спускается по лестнице и выглядит так, будто готов всех съесть. Вам лучше поторопиться.
— Спасибо, Адди. Мы сейчас придем. Не заставляй мистера Фостера ждать.
Адди ушла, и Брай встала со стула. Лукас вскочил, протягивая ей руку, но она не оценила его порыва.
— Сюда, мистер Кинкейд, — только и сказала она. Люк шел на полшага позади нее, глядя на ее прямую спину и гордо поднятую голову. Вспоминая о выходке мальчиков, он улыбался.
Когда Брай и Люк вошли, Оррин Фостер уже сидел во главе длинного стола орехового дерева. Он слегка привстал, приветствуя падчерицу. Это стоило ему больших усилий, и он снова плюхнулся на стул, который заскрипел под его тяжестью.
— Я сижу справа от Оррина, — прошептала Брай. — Садитесь напротив меня. — Оррин в это время раскладывал на коленях салфетку. — Мистер Фостер, — обратилась она к нему, — полагаю, вам будет приятно познакомиться с мистером Кинкейдом. Это тот самый человек, который спас вам жизнь.
Глаза Фостера широко открылись. В них не было и намека на вчерашнее неумеренное пьянство. Глаза его не были красными, а веки набрякшими. Правда, они слегка припухли, но это было скорее результатом крепкого, продолжительного сна. Взгляд его зеленых глаз вцепился в гостя.
— Кинкейд, говоришь? Это не один из тех проклятых Кинкейдов из Саммервилла? Тех самых, которые всегда пытались всучить мне негодную конину?
Брай вспыхнула и вопросительно посмотрела на Люка.
— К моей семье это не имеет никакого отношения, — ответил Люк, с удовольствием наблюдая, как Брай расслабилась. — Насколько я помню, никто из членов нашей семьи никогда не торговал кониной.
— Рад это слышать. — Бросив салфетку на стол, Фостер встал и протянул ему руку. — Никогда не любил этих Кинкейдов! — заявил он. — Всегда хотели получить побольше денег за всякое барахло. Я прекрасно знал цену их товару, и для меня их предложения были просто оскорбительными. — Он отпустил руку Кинкейда. — Садись, мой мальчик. Мы обедаем попросту, без всяких церемоний. Миссис Фостер обычно следит за моими манерами. Но ее сейчас нет. А мою падчерицу они мало беспокоят, правда, Брай?
Брай слабо улыбнулась и села на стул, отодвинутый для нее Люком. Прежде чем разложить на коленях салфетку, она дождалась, когда сядет он, а затем подала знак Адди нести обед.
Лукас был поражен открытым, приветливым выражением лица Оррина Фостера. Его лицо было круглым, улыбка широкой на щеках горел румянец. Он выглядел вполне здоровым.
— Так вот тот самый человек, который спас мне жизнь? — спросил Фостер, опускаясь на свое место. — Могли бы сделать это поаккуратнее, — добавил он, почесывая затылок. — У меня на голове шишка.
Лукас чуть не опрокинул тарелку с супом. Оррин Фостер помнил даже больше, чем ожидала от него Брай!
— Я думаю, это шишка от удара о землю, — пояснил он,
— Совершенно верно, — согласился Оррин. — Какого черта вы здесь делаете?
— Я уже говорила тебе, что мистер Кинкейд приехал в «Конкорд» в поисках работы, — вмешалась Брай.
— Да, она мне это говорила, но я ей не поверил.
— Это правда, — подтвердил Люк. — Я приехал искать работу. В городе только и говорят, что вы собираетесь строить новую конюшню. Вот я и подумал, что вам могут потребоваться рабочие руки.
— Не беспокойтесь, — поспешила встрять Брай, — я не наняла его.
— Это правда? — спросил Оррин, — Она не наняла тебя?
— Правда.
— Тебе не стоило спасать мне жизнь, мистер Кинкейд, в то время как моя падчерица изо всех сил старается лишить меня ее. — Его острый взгляд вонзился в Брай. — Я решил убить этого мерина, — пробурчал он. — Он опасный и непредсказуемый.
Брай чуть не подавилась супом.
— Это я убью тебя, Оррин, если ты еще хоть раз возьмешь Аполлона!
Оррин рассмеялся так, что у него ходуном заходила грудь, а на глазах выступили слезы.
— Понимаешь, о чем я говорю, Кинкейд? — спросил он, довольный собой. — Она только и делает, что угрожает мне. Предсказывать мою смерть — одно из ее любимых занятий.
— Каждый развлекается как умеет, — проговорила Брай, не повышая голоса.
Оррин вытер салфеткой глаза, затем снова разложил ее на коленях.
— Неужели вы думаете, что я не перескочил бы через эту Стену, мистер Кинкейд?
— Уверен, что никто бы не перескочил через нее. Особенно с того места, с которого вы пытались это сделать.
— Во всем виноваты эта дурацкая лошадь да выходки Брай.
Лукас промолчал.
— Однако мне помнится, что я упал с этой проклятой лошади прежде, чем она сделала прыжок. Это ты помешал мне, Кинкейд?
— Да.
— В таком случае ты спас мне шею.
— Рад стараться, сэр.
— Я вовсе тебя не благодарю. — Он сделал знак Адди забрать его тарелку. — Неси второе, — приказал он. — И налей мне вина. Того, что в буфете. Хочешь вина, Кинкейд?
— Не откажусь.
Адди открыла бутылку красного вина и налила немного Оррину. Он попробовал, остался доволен и подождал, когда Адди наполнит его стакан. После этого Адди налила вино Люку. Она хотела отнести бутылку обратно, но Оррин, похлопав по столу, приказал ей поставить вино рядом с ним. Адди вопросительно посмотрела на Брай.
Оррин перехватил взгляд служанки и сжал ее запястье. Он крепко держал ее руку, не причиняя, однако, боли, но всем видом давая понять, что может это сделать.
— Кто владеет «Конкордом», Адди? — вежливо осведомился он.
— Вы, мистер Фостер. — Лицо Адди посерело от страха.
— А кто здесь хозяин? — продолжал он.
— Вы.
— Прекрати, Оррин, — вмешалась Брай. — Всем и без того ясно.
— Ясно? — Он выпустил руку Адди, и та быстро отскочила в сторону. — Мистер Кинкейд, я вас нанимаю. — Оррин посмотрел на Брай с довольной улыбкой на лице.
Брай начала подниматься.
— Сядь, девочка! — рявкнул Оррин. — И обуздай свой нрав. Я знаю, почему ты так безобразно себя ведешь. Люк видел, что Брай еле сдерживает себя.
— Садись, — снова повторил Оррин. Колени Брай подкосились, и она упала на стул, сложив руки на коленях.
— Здесь я принимаю решения! — заявил Оррин. Он взял себе кусок мяса с блюда, которое перед ним держала Адди. — Ты думаешь, я не понимаю, почему ты не захотела нанять Кинкейда? Это потому, что мы сделаны с ним из одного теста. Ты знаешь это, Кинкейд? Она не возьмет тебя на работу, потому что ты янки! Она сказала тебе об этом или просто заставила тебя поверить, что у нас здесь нет работы?
— И то и другое, — ответил Люк. Он отрезал себе большой кусок мяса, впервые почувствовав, что проголодался. — Вы это говорите серьезно, сэр? Относительно работы? Вы не делаете это для того, чтобы…
— Чтобы позлить ее? — спросил Оррин. — Конечно, для этого. Думаю, что ей это не нравится. Уж такая она злобная натура.
Оррин залпом осушил стакан и налил себе второй.
— Так из каких же ты мест?
— Из Нью-Йорка. — Люк заметил, что Оррин никак не отреагировал на его сообщение. — Манхэттен. — Большой город, — заметил Оррин, жуя мясо, — хотя сам Я никогда в Нью-Йорке не был. А ты знаком с Филадельфией?
— После войны я какое-то время работал там.
— Мы никогда не говорим… — голос Оррина снизился до шепота, — о войне. — Он скосил глаза в сторону Брай. — Старожилы не любят говорить о ней.
— Понимаю. — Люк с симпатией посмотрел на Брай, но она сидела потупившись и, казалось, не слышала того, что говорили мужчины, это было весьма кстати, так как Люк все равно не знал, как извиниться перед ней. В конце концов, это не он вел себя так грубо, а ее отчим.
— Я сам из Филадельфии, — признался Оррин.
— Я там бывал.
— Не старайся встать со мной так быстро на короткую ногу. Завтра я уезжаю в Чарлстон. Брай может выгнать тебя без всяких угрызений совести.
— Неужели?
Оррин кивнул.
— Она сейчас как раз это обдумывает. — Оррин взял нож и дотронулся им до запястья Брай. — Подумай дважды, прежде чем прогнать мистера Кинкейда, — прорычал он. — Сначала о том, как ты меня разочаруешь, а во второй раз — о своей матери.
— Я понимаю, — едва слышно прошептала Брай. Удовлетворенный, Оррин кивнул.
— Если дело дойдет до этого, ты сможешь найти меня в Баттери, Кинкейд. Я не рассчитываю вернуться до ноября, но ты можешь обратиться ко мне за помощью в любое время.
Люк даже и вообразить себе не мог, что ему когда-нибудь придется обращаться к Фостеру, и, однако, ответил:
— Да, сэр. Спасибо. Мне бы хотелось точно знать, на какую работу вы меня нанимаете. В разговор вмешалась Брай:
— Я уже говорила отчиму, что вы не одобрили нашу новую конюшню.
— Вы считаете, что «Конкорд» нуждается в новой конюшне, Кинкейд? — спросил Оррин, игнорируя слова Брай.
— Да, если вы хотите организовать здесь конный завод. То, что у вас имеется, скоро развалится. Она только с виду кажется новой. Ее расширили, подлатали, покрасили, но фундамент изношен и крыша протекает. Вы должны держать ценных лошадей в сухом помещении. Ее, конечно, можно еще подлатать, как вы это сделали с домом, но через несколько лет она окончательно развалится.
— Вы обратили внимание на крышу? — спросил Оррин.
— И на ряд других вещей.
— Продолжайте.
— Я не обследовал ваш дом, но кое-что в вашем кабинете я бы подправил. К примеру, полки. Они могут рухнуть в любой момент. И по крайней мере одно из окон, чтобы спасти шторы от сырости.
— Вы считаете, что местные обвели меня вокруг пальца, когда я поручил им реставрировать дом?
— Я думаю, что у вас был плохой советчик.
— Ха! — Оррин ткнул пальцем в Брай. — А что я тебе говорил об этих парнях, с которыми мне пришлось иметь дело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41