— Он любит, когда его гладят по носу, — добавила она, пряча яблоко.
— Похоже, у вас здесь был ураган, — произнес Люк, поглаживая коня по носу. — Как давно это было?
Брай задумалась: все дни для нее слились в один бесконечный день.
— Четыре… нет, пять дней назад,
Люк огляделся, не в силах понять, что же изменилось в окружающем пейзаже.
— Нет старого дуба, — подсказала ему Брай. — В него попала молния.
Брай с нетерпением ждала возвращения Люка, чтобы выяснить у него, что он имел в виду, когда сказал: «Задайте себе вопрос: уделили бы вы мне хоть немного времени, если бы я не выглядел человеком, нуждающимся в работе?» Глядя на него сейчас, одетого в длинный черный сюртук, с темно-красным галстуком на шее, Брай поняла, что, если бы он явился к ней в таком наряде, она приказала бы слугам вышвырнуть его из дома. Его бриджи были заправлены в высокие ботинки для верховой езды. Ни на сюртуке, ни на ботинках не было ни пылинки, что могло означать одно из двух: либо он очень заботится о своей одежде, либо Оррин одолжил ему карету, чтобы он мог вернуться в «Конкорд». Мысль о том, что он слишком заботится о своей наружности, почему-то начала ее раздражать.
— В чем дело? — спросил он, заметив, как пристально она рассматривает накрахмаленный воротник его белой рубашки.
— Как вы сюда добрались? — вежливо спросила она.
— В карете. Ваш отчим решил взять наемную карету, когда они с вашей матушкой будут готовы вернуться в «Конкорд».
Люк не мог понять, чем вызвано ее раздражение. Неужели она подумала, что он украл карету? Он поднял с земли свою фетровую шляпу с широкими полями, которую небрежно отбросил в сторону, прежде чем приласкать коня.
— Что еще пострадало? — спросил он.
Сейчас, по мнению Брай, Лукас выглядел как профессиональный игрок. Она могла легко представить его себе за карточным столом, когда он привычным жестом сдает карты. Ей определенно стоило попросить Адди выпроводить его вон, так как она все больше сомневалась, что этот человек сможет ей помочь.
Она встряхнула головой, отгоняя от себя тяжелые мысли, и поэтому не услышала его вопроса.
— Что?.. Простите… я не.
— Я говорю об ущербе. О его размерах.
— Разрушен сарай. Плотина и ворота шлюза нуждаются в ремонте, но это не имеет никакого отношения к урагану. Мне пришлось срубить дуб.
— Вам? — Люк посмотрел на то место, где совсем недавно возвышался старый дуб. Как же он не заметил отсутствия ветвей, закрывавших полнеба? Интересно, испытывает ли она чувство потери? В ее голосе не слышалось сожаления, когда она говорила о дубе.
— Мне жаль это дерево, — грустно проговорил он.
Брай пожала плечами.
Люк пристально посмотрел на нее. Что это — равнодушие или избыток эмоций, заставивший ее ответить таким странным образом? Не дождавшись вразумительного ответа, он спросил:
— А где то, что осталось от дерева?
— На лесопилке. Там, куда сваливают все бревна.
— Тогда я воспользуюсь им…
— Боюсь, что нет, — холодно возразила она. — У меня на этот счет свои планы.
Люк не стал больше задавать вопросов. Она все равно ему не ответит.
— Думаю, стоит заняться ремонтом этого дома. — Люк указал через плечо на домик надсмотрщика, где провел первую ночь. — Не будете возражать?
— Не буду, но не трогайте мой дуб.
— Вы не будете возражать, если я пока останусь жить в доме?
— Я бы возражала, но здесь не всегда считаются с моими желаниями. Разве Оррин не распорядился, чтобы вы жили в доме?
— Да, это так.
— Кстати, я категорически против, чтобы вы жили в комнате, расположенной рядом с моей. Вы можете занять бывшую комнату Рэнда. Она просторнее и гораздо удобнее.
— И находится в противоположном конце дома…
— Совершенно верно, — Брай тронула коня, но, прежде чем уехать, спросила: — Вы пообедаете со мной?
— Я не знал, что приглашен.
— Я приглашаю вас сейчас.
Обед проходил в молчаливой, напряженной атмосфере. Ничего не изменилось и в последующие три недели. Брай не вела себя невежливо, но и разговор не поддерживала. Когда в один из вечеров Люк предложил ей поиграть в карты, она посмотрела на него так, словно он оставил весь свой здравый смысл далеко за пределами этого дома.
Каждый день Люка был заполнен работой. Он имел доступ в любое помещение дома и с успехом пользовался предоставленной ему возможностью. Брай целыми днями пропадала на плантации и, случайно сталкиваясь с Люком, каждый раз удивлялась его трудоспособности.
Реставрация «Конкорда» продвигалась успешно. В распоряжении Люка была небольшая бригада умелых рабочих, которых собирали по всей плантации. Их рекомендовала ему лично Брай, и у Люка не было причин думать, что из желания устроить саботаж она предложит ему неумелых или лентяев.
Да, это были крепкие ребята. Они никогда не жаловались, вставали задолго до рассвета, чтобы успеть сделать основную работу, пока солнце не поднималось к зениту. Под руководством Люка они подняли крышу старого дома и заменили сгнившие перекрытия, и при этом ни одна из балок не свалилась им на голову. Они получили передышку на один день, когда пришлось дожидаться доставки красной черепицы, потому что бригада работала с опережением графика.
Брай, как и любая женщина на ее месте, постоянно пребывала в состоянии легкой паники: как бы чего не случилось. В день, когда поднимали крышу, она, сидя на Аполлоне, наблюдала за ходом работ, беззвучно шепча молитвы, чтобы их миновала всякая опасность, и заранее решала, что будет делать, если все-таки что-то случится. Она не думала, что Люк не сможет справиться с такой работой, просто сама работа казалась ей непосильной.
Она очень часто следила издалека, как он вместе с рабочими выгружал из вагонов доски. Иногда она видела, как, сняв шляпу, он вытирал со лба пот рукавом рубашки. Когда рубашки на нем не было, он вытирал пот платком, который держал в заднем кармане панталон. Сначала его белая кожа сверкала под лучами горячего солнца, затем постепенно начала покрываться загаром, который рельефнее подчеркивал его крепкие мускулы на груди, спине и руках.
При свете дня его волосы не были темного кофейного цвета как ей показалось при первой встрече. Когда он откидывал их назад, она видела в них оттенки пламенеющей осени. Этот жест повторялся довольно часто: когда он задумывался, когда ему было жарко, когда он был расстроен и — чаще всего рядом с ней — когда испытывал смущение.
Брай все это видела и понимала. Она сама испытывала какой-то дискомфорт, и это заставляло ее нервничать. Она старалась сохранять между ними дистанцию — не ради него, а в первую очередь ради себя самой. Она безжалостно давила в себе ростки любого чувства. Это было похоже на постоянное держание головы под струёй холодной воды. Бывали моменты, когда она начинала задыхаться.
Большинству таких моментов предшествовал взгляд серых глаз, направленный на нее, или улыбка — вопрошающая и понимающая. Брай уже подумывала о том, что стоит уехать в Чарлстон, чтобы сменить обстановку.
Лукас Кинкейд смущал ее отнюдь не своей внешностью, Он показывал ей детальные планы перестройки конюшни или перепланировки двора. Он раскладывал их перед ней на столе в кабинете. Другой бы человек устроил из этого целое представление, гордясь своим умом и талантом. Люку же просто требовалось ее одобрение.
— Разве Оррин уже не одобрил их? — спрашивала она.
— Мне не нужно одобрение Оррина. Я хочу, чтобы одобрили вы.
Сначала это заявление ее удивило, но потом она поняла, что он не льстит ей, а говорит вполне серьезно. Он знал, что ее беспокоит состояние конюшни, и поэтому пришел к ней за советом. Естественно, Брай одобрила его замыслы. Он сделал все так, как ей и хотелось. Она предложила несколько небольших изменений, и он принял те из них, которые улучшали его проект, и объяснил, почему другие не сработают. Она поблагодарила его, но не за проект, а за то, что он поделился с ней своими замыслами.
Позже она открыла, что у него есть еще и другие планы. Любопытство привело ее к Люку в комнату, когда он работал на крыше. Она решила устроить обыск, убедив себя в том, что, зная размеры искомые предметов, совсем не обязательно переворачивать все вверх дном. Так и случилось: она нашла их со второй попытки под кроватью.
Усевшись на пол, Брай еще раз внимательно изучила чертежи. Под первым оказалась планировка ландшафтного сада. Она узнала ранее существовавшие в «Конкорде» сады.
Планировка Лукаса поражала совершенной симметрией и классическими пропорциями декоративных садов, окружавших фруктовые. В местном масштабе только «Миддлтон-Плейс» мог похвастаться такой красотой. То, что предлагал Люк, не занимало и шестидесяти пяти акров от площади довоенных садов «Миддлтона», но он использовал каждую пядь земли, которая могла предстать взору. Прогулочные аллеи лучами расходились во всех направлениях; многочисленные водоемы отражали сияние голубого неба. Весной этот сад будет похож на фейерверк. В плане были обозначены тропинки, ведущие к лесистой части поместья, и места, где будут высажены рододендроны, падубы и глицинии; На краю леса, там, где стоят хижины рабов, были .размечены поляны, заросшие луговыми цветами. Он даже нарисовал те из них, которые пришли ему на ум. Брай узнала дикую герань, гиацинты, колокольчики, ромашки, мяту.
Она покачала головой, испытывая благоговение перед талантом человека, которого почти не знала. Он выбрал дикорастущие растения не наугад, а со знанием дела, так, чтобы они цвели и раскрашивали поля в разные цвета с весны до поздней осени.
Еще одна деталь не ускользнула от ее взгляда: на его проекте не было ни хижин, ни домов надсмотрщиков.
Брай просмотрела и другие чертежи. Они отражали детальное восстановление некоторых развалившихся домов, чтобы рабочие могли легко выполнять работу, сверяясь с его проектом.
Замечательно и неподражаемо!
Кто же этот Лукас Кинкейд на самом деле?
Брай пришла к заключению, что она никогда не узнает этого, если все время будет его избегать. Проблема состояла в том, что она не имела ни малейшего представления, как к нему подступиться. Ей потребовалось три дня, чтобы ее решить. Для начала она пригласит его в свою теплицу.
Люк даже не пытался скрыть своего удивления. Впрочем, другого Брай от него и не ожидала. Целых три недели со дня его возвращения она всеми способами избегала его. Очень трудно было допустить, что ей польстило то, что он посвятил ее в свои планы реконструкции, потому что поблагодарила она его сухо и вежливо и под каким-то надуманным предлогом быстро с ним распрощалась. Таким же тоном она благодарила его за обедом, когда просила передать ей соль.
— Мне бы очень хотелось посмотреть теплицу, — проговорил он. — Я видел это строение только снаружи.
— Я всегда запираю его на замок, — пояснила Брай. — Из-за дорогостоящего оборудования. Мне все время кажется, что туда может проникнуть какой-нибудь зверь и погубить мои эксперименты.
— Вы там экспериментируете? — удивился Люк.
— Да. С рисовой культурой. Опыты с хлопком мне никогда не удавались. — Она легко сбежала по ступеням веранды и остановилась, поджидая Люка. Он, казалось, колебался. — Идемте, — вежливо пригласила она.
Люк непроизвольно встряхнул головой, откидывая назад волосы. Он заметил ее улыбку, но не понял ее причины.
— Означает ли это, что вы меня простили?
— Простила вас?
— За ту ночь на реке… — Он не закончил фразы, так как ему показалось, что она вот-вот потеряет сознание. — Мисс Гамильтон?
Брай мысленно увидела себя такой, какой она была в ту ночь: замерзшей, испуганной, в рубашке, прилипшей к телу, почти голой. Она все еще чувствовала его руки на своем теле, когда он завязывал на ней одеяло.
— Никогда не вспоминайте об этом. — Она снова испытала знакомое чувство, будто ее голову подставили под струю холодной воды. Постепенно страх прошел, и она облегченно вздохнула.
Они продолжили свой путь.
Глава 5
По дороге к теплице Люк упорно хранил молчание. Брай этого, похоже, не заметила. Люк удивлялся ее способности отметать все неприятности, чтобы не портить себе жизнь. Как ей это удавалось? Люку еще никогда не приходилось строить дома, где бы не было мест для содержания всякого хлама, накопившегося на протяжении жизни хозяев. Это мог быть чердак или кладовка под лестницей. Люди складывали туда вещи, в которых они больше не нуждались. Иногда это было то, с чем им по каким-то причинам было жаль расставаться.
А главное, там хранились предметы, не предназначенные для чужого глаза.
Размышления Люка были прерваны, когда Брай открыла дверь. Распахнув ее, она остановилась на пороге, жестом приглашая его войти. Он сразу оценил честь, оказанную ему. Это место было ее святыней. Он не думал, что она многих приглашала сюда.
Воздух здесь был густым и влажным, напоенным ароматом цветущих растений. Теплица была небольшой по размеру. Через запотевшие стекла видно было голубое небо. Повсюду стояли кадки с пальмами и магнолиями.
— Я рада, что зашла сюда, — призналась она. — Самое трудное — поддержание здесь нужной температуры. Если я не буду за ней следить, то рассада погибнет.
— Чем еще вы здесь занимаетесь? — поинтересовался Люк. Помимо горшков на скамье, здесь были неглубокие тазики, наполненные водой и камнями, из которых торчали нежные зеленые побеги. На рабочем столе стояли микроскоп, множество мензурок, лежали какие-то инструменты и пачка бумаги, промокшая от влаги.
— Тем, чему научил меня брат. Рэнди был естествоиспытателем. Вы знали об этом?
Люк покачал головой:
— Я думал, он занимается поисками сокровищ Гамильтонов — Уотерстоунов.
— Это так, но он не собирался заниматься этим всю жизнь. Поиски сокровищ и приключения всегда влекли Шелби. Дэвид должен был унаследовать плантацию. Но Рэнд собирался стать естествоиспытателем. Он проучился два года в Оксфорде. А где учились вы, мистер Кинкейд?
В этот момент Люк рассматривал образец на стекле микроскопа и ответил не задумываясь:
— Принстон. — Его рука дрогнула, когда он услышал свой ответ. Он медленно выпрямился и посмотрел на Брай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41