Сегодня ее прощальный ужин.
– Прощальный? – Беатриче почувствовала облегчение. Если там будет много гостей, может быть, ей удастся затеряться среди них, не привлекая к себе внимания.
– Да, это будет прощание с юностью, с домом, где Ясмина родилась и выросла. Завтра, как только взойдет солнце, состоится свадьба. А сразу после нее молодые покинут Кум. Они отправятся на его родину – в далекий город Газна. – Она всхлипнула. – Простите, госпожа, – пролепетала она, утирая слезы. – Я знаю, мне надо радоваться за Ясмину. Ведь свадьба, как и рождение сына, – самые главные события в жизни женщины. И все-таки… Мне будет не хватать нашей молодой госпожи. Нам всем будет ее не хватать…
Беатриче невольно сморщила лоб. Ей на ум пришли сотни других вещей, помимо свадьбы и рождения сына, которые могли создать полноту жизни и придать ей смысл, но она промолчала. Сейчас был не самый подходящий момент, чтобы пускаться со служанкой в дискуссию на тему «Роль женщины в современном обществе». Здесь был Восток. Маленькая служанка мало бы что поняла.
«В глазах этой девочки я выгляжу неудачницей по всем статьям, – подумала Беатриче с легкой иронией. – Жизнь прошла мимо. Кроме дочери у меня никого нет, замужем я не была. Мое существование бездарно и бессмысленно».
Девочка тем временем воткнула последний гребешок, с удовлетворением глядя на свое творение. Затем протянула Беатриче платок из темно-синей шерсти – такой большой, что в него можно было завернуться целиком. По всей видимости, он выполнял роль чадры.
Беатриче с трудом дошла до двери, где ее терпеливо ждал слуга. Он осторожно взял ее на руки.
– Тебя зовут Нима? – поинтересовалась Беатриче.
– Да, госпожа.
– Могу я попросить тебя об одной услуге, Нима?
– Да, госпожа. – Он внимательно посмотрел на нее своими карими глазами.
– Перед тем как войти в зал, поставь меня на ноги, – попросила Беатриче. – Я не хочу, чтобы меня вносили на руках, как парализованную старуху. Я хочу войти в зал своими ногами.
– Как пожелаете, госпожа. – Он ответил таким тоном, словно ему было все равно – нести ее до зала или через всю пустыню.
Беатриче хорошо знала женскую психологию. Если ее внесет в зал этот молодой, красивый атлет – это привлечет всеобщее внимание. Все будут следить за каждым его шагом, перешептываться, невольно обратив взоры и на нее. А этого ни в коем случае нельзя допустить. Чем меньше она привлечет к себе внимания, тем лучше.
Нима сдержал слово. Оставшиеся метры она, превозмогая дикую боль, проделала сама. Стиснув зубы, она благодарила Бога, что ее никто не видел. Сейчас она надвинет на лицо платок и поищет в зале укромное местечко, которое не покинет, пока трапеза не закончится.
Едва войдя в дверь, она застыла в изумлении. В зале находились не менее двухсот женщин. Все они были одеты в праздничные одеяния. В свете многочисленных ламп сверкали жемчуга, драгоценные камни, золото и перламутр. Женщины переговаривались между собой, смеялись, выкрикивали приветствия, бросая критические или завистливые взгляды по сторонам. Ни на одной из них не было паранджи.
Еще больше, чем отсутствие паранджи, Беатриче смутило то, как гости были рассажены. В отличие от арабских обычаев, когда в помещении в произвольном порядке расставлялись низкие столики, за которыми гости устраивались небольшими группами, здесь столы образовывали два больших круга: в одном их них сидели пожилые женщины, в другом – молодые. Каждая гостья располагалась лицом к центру круга, где на возвышениях, устланных коврами и подушками, восседали хозяйки дома.
К Беатриче подскочила девушка; она подвела ее к кругу, где находились молодые женщины, и та бессильно опустилась на подушку.
«Ну все, конец!» – промелькнула у нее мысль.
Но Ясмина, казалось, не обратила на Беатриче никакого внимания. Она была похожа на принцессу из сказочных голливудских фильмов 50-х годов. Беатриче воодушевилась. Даст бог, все обойдется. Вряд ли Ясмина сможет запомнить всех присутствующих женщин.
Слуги внесли блюда. На медных подносах и тарелках были искусно уложены нарезанные ломтями куски мяса, украшенные маслинами; сыр и хлеб; колбасы, источали запахи баранины и чеснока. Беатриче украдкой наблюдала за женщинами, сидевшими слева и справа от нее.
Молодые худощавые девушки так жадно поглощали еду, словно только что вернулись из странствия по пустыне. Их манеры не отличались изысканностью, характерной для девушек из хороших семейств, и Беатриче сделала вывод, что сидит за столом вместе со служанками.
«Тем лучше, – с удовлетворением решила она, протянув руку за фаршированной козьим сыром маслиной величиной с куриное яйцо. Чем больше они едят, тем меньше будут разговаривать и задавать дурацкие вопросы».
Беатриче совершенно успокоилась. Она обратила внимание, что их обслуживают в основном рослые молодые мужчины, а присутствующие здесь женщины даже не помышляют, как это положено в иных обстоятельствах, закрыть лица чадрой. Ясмина сегодня в последний раз могла открыто смотреть на других мужчин.
– Как твое имя?
Ясный, спокойный голос отвлек Беатриче от ее мыслей. Она подняла глаза, вдруг осознав, что к ней обращается Ясмина. Казалось, в этот момент вдруг стихли все разговоры. Беатриче чувствовала себя так, словно везде погас свет – остался лишь прожектор, направленный прямо на нее.
Ее бросало то в жар, то в холод. Она почувствовала, что краснеет. Началось… Сейчас все выплывет наружу. Ее с позором выгонят, а потом…
– Меня зовут Зекирех, – ответила Беатриче, стараясь унять волнение.
– Ах да, конечно, Зекирех. – На лице Ясмины появилась легкая усмешка. – Моя дорогая родственница, которая совершила длинный и трудный путь, чтобы разделить со мной радость в день моей свадьбы. Мне рассказали о твоем путешествии через пустыню. Прости, что не сразу узнала тебя.
Ясмина поклонилась, приложив руку ко рту и лбу, и улыбнулась. Однако ее глаза смотрели на Беатриче пристально и изучающе. Казалось, от них невозможно было ничего утаить. По всей видимости, Ясмина поняла, что она никакая не родственница. Но почему тогда не поднимает тревогу? Почему не приказывает слугам вышвырнуть ее из зала и заковать в кандалы? Или решила отложить это на другой, особый случай?
Остаток вечера для Беатриче был лишен всякого удовольствия. Она совсем не прикоснулась к еде, оставив нетронутой даже тарелку со сладостями: печеньем, пахнущим миндалем и медом, розовыми лепестками и корицей, блинчиками с сиропом и спелыми персиками. Она почти не замечала танцовщиц, которые под улюлюканье, хлопки и заливистый смех совершали весьма фривольные телодвижения. Она пыталась понять, как поступит с ней Ясмина и что ей самой предпринять в свою защиту. Каждый раз, когда Беатриче поднимала глаза, она встречала на себе ясный взгляд Ясмины.
Ужин подошел к концу. К счастью, гости поднялись разом, так что Беатриче смешалась с толпой и незаметно покинула зал. С большим трудом она добралась до своей комнаты, беспрестанно оглядываясь, не следит ли кто за ней. Но все обошлось.
Была уже поздняя ночь. Беатриче лежала в постели, но сон не шел к ней. Разглядывая на белом потолке пляшущие тени, отбрасываемые сальной лампой, она думала о Ясмине. Беатриче не сомневалась в том, что та ее раскусила. Но почему ничего не сказала за ужином? Почему не позвала слуг?
Неожиданно дверь отворилась. На пороге возникла фигура, облаченная в длинное белое одеяние. Беатриче интуитивно поняла, что это Ясмина.
По ее тяжелому прерывистому дыханию она поняла, что та медлит, раздумывая, что делать дальше.
– Ты не спишь? – довольно резко спросила Ясмина.
Беатриче поднялась. Молодая женщина быстро подошла к ней. Слабый свет лампы освещал ее бледное лицо. В ее руках блеснул кинжал.
Беатриче даже поперхнулась. Но уже в следующий момент страх сменился яростью. Какого черта эта юная нервическая особа изображает из себя героиню? Ее маленькая Мишель сейчас в опасности, и она ни за что не прекратит свои поиски.
– Что тебе нужно? – сухо спросила Беатриче. Она была готова вступить в схватку с Ясминой. – Ты пришла, чтобы зарезать меня?
– Все зависит от тебя, – сквозь зубы процедила Ясмина, сжав рукоятку клинка, словно была готова в любую минуту вонзить его в сердце Беатриче. – Если скажешь правду, я, может быть, даже отпущу тебя.
– Спрашивай, – ответила Беатриче, глядя ей прямо в глаза. – Мне нечего скрывать.
– Кто ты на самом деле? – Ясмина осторожно присела на край кровати, словно перед ней был тигр или кобра. – Только не вздумай морочить мне голову. Я точно знаю, что в нашей семье нет никакой родственницы по имени Зекирех, тем более с такими голубыми глазами и золотистыми волосами. Тебе надо было придумать другую, более правдоподобную историю. А теперь выкладывай все начистоту.
Беатриче на минуту задумалась; она решила рассказать все как есть. С самого начала.
О камне Фатимы. О дочери, которая находилась в бессознательном состоянии – там, у них на родине. О своем утомительном путешествии по пустыне, пока ее наконец не нашли четверо мужчин. Ясмина слушала, не сводя с нее глаз. Казалось, она четко фиксирует каждый жест, каждое мимическое движение Беатриче, как бы проверяя, говорит та правду или лжет.
– …Тогда Асим посадил меня к себе на лошадь, и так я оказалась здесь. – Этими словами Беатриче закончила свой рассказ.
Ясмина некоторое время молчала, нахмурив брови.
– Ты думаешь, я тебе поверила? – спросила она.
Беатриче пожала плечами.
– Я сказала тебе всю правду, как ты и хотела. А верить или не верить – решай сама.
– Предположим, это правда. Почему ты тогда не объяснила Малеку и его братьям все как было? – сверлила глазами Ясмина. – Зачем выдумала эту историю и как последний вор и обманщик проникла в наш дом?
– Это произошло стараниями Асима, – резко возразила ей Беатриче. – Я же хотела только одного – выбраться наконец из этой проклятой пустыни. Меня мучила жажда, я умирала от голода. Над моей головой неустанно кружили стервятники, ждущие моей смерти. Что, по-твоему, я должна была делать в такой ситуации? – Беатриче откинула с лица прядь волос. Уверена, что ни Малек, ни его братья не поверили бы ни единому моему слову, расскажи я им всю правду. Они приняли бы меня за ведьму. Несложно представить, что случилось бы со мной потом.
Глаза Ясмины сузились в щелки.
– А с чего ты взяла, что я должна тебе верить?
Беатриче внимательно посмотрела на нее.
– Не знаю почему, но я уверена, что могу тебе доверять. Думаю, что и ты в глубине души мне веришь. И даже больше – ты знаешь, что я сказала правду.
– Предположим, что так… – Ясмина в задумчивости прошлась по комнате, положила кинжал на край кровати и снова села рядом с Беатриче.
– Как твое настоящее имя, Зекирех? – спросила она. – Кто ты и чем занимаешься?
– Меня зовут Беатриче Хельмер. Я врач, хирург. В своем родном городе я изучала медицину в университете.
От удивления Ясмина вытаращила глаза.
– Ты изучала медицину? На твоей родине женщин допускают в университет?
– Да. И не только в моей стране. Кстати, какой сейчас год?
– 407-й.
Беатриче быстро прикинула в уме: 407-й год по исламскому летосчислению соответствовал примерно 1017-му году по григорианскому календарю. А это значит, что в поисках Мишель она может встретиться с Али – ведь девочка хотела к нему. Али… Как он сейчас выглядит? Нашел ли свое счастье? Женат ли? Наверное, есть дети и… Беатриче вернулась в реальность.
– Через тысячу лет почти во всем мире мужчина и женщина будут иметь равные права на образование и выбор профессии. Кем стать – рабочим, продавцом, врачом или художником, – они будут решать сами.
– Пока об этом можно только мечтать, – заметила Ясмина, глубоко вздохнув. – Могу я взглянуть на волшебный камень?
Беатриче протянула Ясмине драгоценный сапфир. Та долго смотрела на него восхищенным взглядом, потом вернула камень Беатриче.
– Я верю тебе. Ты права. Камень Фатимы… – она покачала головой. – Невероятно! Бесценное сокровище вот так просто лежит на моей ладони. Как в сказке. Вот если бы и меня он мог унести куда-то в другое место и даже в другое время!
Беатриче поняла, что о своей предстоящей свадьбе Ясмина думала без особой радости. Может быть, она любила кого-то другого? А может, просто испытывала страх перед новой жизнью, которая у нее начнется с завтрашнего дня?
– Ты чего-то боишься? – Беатриче положила руку на плечо молодой девушки.
– И да, и нет, – ответила она, перебирая пальцы на коленях. – Я знаю, что должна благодарить Аллаха за выбор, который сделал мой отец. Мы с Малеком почти ровесники. Он из очень состоятельной семьи. Хорош собой – я украдкой видела его из окна. Да и Газна – большой город. Там можно купить даже книги – не то что в Куме.
– А ты любишь Малека?
Ясмина, пораженная, взглянула на Беатриче.
– Я и сама этого не знаю. Да и откуда мне знать, люблю я или нет, если видела его всего один раз, да и то из окна? – Она нахмурилась. – Я даже не знаю, что такое любовь! А ведь он будет моим первым и единственным мужчиной на всю жизнь. Я как молодой птенец, которому обрубили крылья еще до того, как он расправил их в первый раз, чтобы взлететь.
Беатриче молчала. Она хорошо понимала Ясмину. Слишком хорошо. Молодая женщина должна сама определять свою жизнь. Беатриче вспомнила Ямбалу: бедная девушка из гарема эмира в Бухаре рискнула появиться без чадры в присутствии других мужчин и была жестоко наказана. Поэтому Беатриче не хотела ничего советовать Ясмине. Путешествия во времени сделали ее умнее. Ее личные представления о жизненных ценностях вписывались не во все исторические эпохи. Иногда они могли даже действовать как смертельный яд.
– Ясмина, представь на минуту, что явился джинн и исполнил твое желание: ты свободна и можешь делать что душе угодно. Как бы ты распорядилась своей свободой?
Ясмина подняла глаза.
– Я бы уехала из Кума и отправилась путешествовать, – тотчас ответила она, – чтобы поговорить с другими людьми, посмотреть разные страны, а потом написать об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39