Ты плохо себя чувствуешь, – добавил он поспешно, словно опасался, что она начнет возражать. – Только не подумай, что у меня нет желания. Просто я не могу смотреть, как ты мучаешься.
– Поверь, я мучаюсь вовсе не из-за этого.
– Тогда расскажи, что тебя мучит?
Лгать ужасно не хотелось, но у нее не было выхода.
– А впрочем, ты прав. Наверное, я действительно еще не совсем окрепла. – Она провела ладонью по его щеке. – Пожалуй, стоит подождать. Представь себе, как это будет: твердая земля, огромная кровать, свежие простыни… И ванна, в которой сколько угодно воды.
Но сначала ей придется все ему рассказать, так что все это только мечты.
– Брачная ночь? – Саймон расплылся в улыбке. – Что ж, замечательно! Мы будем с нетерпением дожидаться нашей первой брачной ночи. А потом… Потом я засыплю тебя подарками.
– Подарками? – Она тоже улыбнулась. – Саймон, а какими?
– О, я прославился своей изобретательностью!
Дженси невольно прослезилась.
– Саймон, ты замечательный…
– А ты – замечательная женщина, Дженси Сент-Брайд. Я очень люблю тебя и надеюсь, что ты любишь меня.
Что она могла на это сказать? Только правду.
– Конечно, я люблю тебя. Всем сердцем и душой.
Он прижался щекой к ее щеке.
– Тогда нам не о чем беспокоиться, моя милая.
Глава 26
Решив, что ей следует играть роль счастливой и беспечной дамы, Дженси подолгу просиживала в салоне. Она вышивала вместе с Ребеккой, выслушивала болтовню миссис Рэнсом-Браун и радостно кричала на состязаниях по стрельбе, которые время от времени проводились на палубе.
Как-то раз Саймон отвел ее в укромный уголок на палубе и преподнес розу – деревянную, видимо, из сосны; не раскрашенную, не отлакированную, просто искусно вырезанную.
Глаза Дженси заволокло слезами.
– Где ты ее нашел?
– Один матрос их вырезает. А летом, моя милая, я засыплю тебя настоящими розами. У нас дома, возле конюшни, растут чудесные белые розы с дивным запахом.
Возможно, у нее никогда не будет тех чудесных роз, но эту она будет беречь как сокровище.
Дженси хотела сделать мужу ответный подарок и на следующее утро, встав пораньше, прошла в салон, чтобы побыстрее закончить платок с пламенем.
Какое-то время она наслаждалась миром и покоем, но потом из своей каюты вышла, позевывая, молоденькая мисс Рэнсом-Браун; поверх ночной рубашки на ней был халатик, весь в оборочках. Дженси подумала, что такой наряд совершенно неуместен, но, конечно же, промолчала.
– Что это у вас? – спросила Элиза. – Платок с вышивкой для джентльмена? Как необычно! Да еще и… – она наклонилась, – с огнем?
– Это у нас с мужем такая шутка, – пояснила Дженси.
– А-а… понятно. – Девочка села рядом с ней. – Но разве джентльмены любят шутки?
– Если шутки правильные, то любят.
– Мы направляемся в Лондон, но мама говорит, что я еще сто лет не буду ходить на балы. – Она поморщилась и добавила: – Меня посылают в школу.
– Тебе там, возможно, понравится. Там будут девочки твоего возраста.
Элиза немного помолчала, потом вдруг сказала:
– А капитан Нортон красивый, правда? У майора Боумонта, конечно, трагический вид.
«Хорошо, что Хэл этого не слышит», – подумала Дженси. Раньше она не говорила с Элизой наедине; и было ясно, что она ничего не потеряла.
– Но они оба вдвое старше тебя, – заметила Дженси.
– Не имеет значения. К тому же мне нравятся солидные мужчины. Но должна признаться, что предпочитаю… целых мужчин. А вот капитан Нортон не имеет надежд на будущее, хотя у него хорошие родственные связи.
Дженси молча уставилась на глупую девицу.
– Вам повезло, что вы изловили мистера Сент-Брайда, – продолжала Элиза. – Мама говорит, что он со временем станет графом.
Дженси не сомневалась, что дальше было сказано: «Какая жалость, что он не достался тебе, дорогая.
– Мы надеемся, что этот день наступит не скоро. Чтобы мой муж стал графом, должны умереть некоторые из его родственников, в том числе отец.
– Мама говорит, что граф и его наследник уже при смерти.
Дженси не успела ответить – полковник Рэнсом-Браун и его сын вышли из своей каюты. Сказав дочери, что ей следует одеться прилично, полковник увел сына на палубу на утреннюю прогулку.
Тут пришел Керкби, чтобы приготовить стол к завтраку, и Дженси покинула кресло. «Неужели все еще больше осложнилось? – думала она. – Правду ли сказала миссис Рэнсом-Браун?» Если важная персона действительно сказала правду, то в тихом Брайдсуэлле сейчас переполох. Возможно, всей семье придется куда-то переезжать. И это случится в то время, когда она обрушит на Саймона свое признание.
Она почувствовала сладостное искушение.
«Не говори ему. Рискни, может, никто и никогда не узнает…»
Нет-нет, нельзя молчать. Если Саймон и впрямь станет графом, то тем более должен знать правду о своей жене.
У нее появилась новая проблема: должна ли она рассказать мужу том, что услышала от Элизы? Должна ли предупредить? Возможно, вышла какая-то ошибка, но, с другой стороны… Дженси подозревала, что Важная Персона прекрасно разбиралась в таких делах.
Саймон вышел из каюты и осмотрелся. Дженси поспешно сунула платок в сумку и протянула мужу руку, когда он приблизился к ней.
Вскоре все сели завтракать, а после завтрака Дженси улучила момент, чтобы поговорить с Хэлом наедине. Он не так давно покинул Англию и мог знать правду. Она рассказала ему то, что услышала от Элизы, и по выражению его лица поняла, что миссис Рэнсом-Браун не ошиблась.
– Все верно, – подтвердил Хэл. – Марлоу давно уже болеет, а вот Остри… – Он пожал плечами. – Когда я уезжал, он угасал. За год до этого был здоров, а теперь очень плох, и никто не знает, что с ним происходит. Конечно, у него самые лучшие доктора, но его дела плохи. Поэтому меня и попросили привезти Саймона домой. Он там нужен. Сначала я собирался все ему рассказать, но потом решил: если уж он и так возвращается, то зачем огорчать его раньше времени?
«Это как ампутация или другие сложные операции, – подумала Дженси. – О них лучше не предупреждать заранее, чтобы человек не мучился в ожидании боли».
– Значит, вы расскажете ему, когда мы сойдем на берег? Неужели Саймон получит два удара сразу?
– Да, – кивнул Хэл. – Я должен. Знаю, как он хочет увидеть Дара, но родители очень его ждут.
– А Лонг-Чарт далеко в стороне от нашего пути?
– Нет, недалеко. Ладно, скажу ему там.
Что ж, по крайней мере Саймон нанесет визит, который для него так важен. К тому же рядом с ним будут друзья, когда он обо всем узнает.
Тут к ним подошел Саймон.
– О чем шепчетесь, заговорщики?
Дженси изобразила лукавую улыбку:
– Не твое дело.
– Какая дерзость! – Саймон тоже улыбнулся. Хэл ушел к себе в каюту, а Дженси с мужем остались в салоне. Мысль о том, что она, сказав правду, причинит ему лишнюю боль, ужасно мучила ее, но у нее не было выбора.
После обеда Дженси уговорила Саймона выйти на палубу и там отдала ему платок.
– Замечательный подарок! – Его глаза сияли так ярко, словно в них отражались звезды. – Настоящее произведение искусства!
– Всего лишь вышивка.
Он поднес платок к губам и поцеловал языки пламени.
– Ты слышала про леди, которая прославилась тем, что вышивала копии великих картин?
– Нет. А какой в этом смысл?
Саймон ухмыльнулся:
– Пожалуй, никакого. Но с другой стороны… Один остроумный человек как-то раз заметил: «Дрессированная кошка не так уж хорошо ходит на задних лапах, но удивительно то, что это делает именно кошка». – Он опять посмотрел на платок. – А вот твоя работа – оригинал, а не копия. К тому же сделано прекрасно. Да-да, настоящее произведение искусства. – Саймон продел платок в петлю на сюртуке и с улыбкой спросил: – Ты не замечала, что мы, мужчины, очень склонны к соперничеству? Как удачно, что у меня есть для тебя еще один подарок! – С этими словами он протянул ей небольшую желтовато-белую коробочку, украшенную резьбой.
– Слоновая кость?
– Просто кость. – Саймон открыл крышку и показал сердечко из полированной кости. – Ты, Дженси, – хранительница моего сердца.
Она проглотила слезы.
– Чудесный подарок… Где ты все это находишь? Ты просто волшебник.
– Открыть секрет? В трюме судна – целая мастерская. В свободное время матросы делают вещицы, которые потом продают на берегу.
Дженси с улыбкой кивнула: ей тотчас же пришла в голову прекрасная мысль. На следующее утро она подошла к Керкби и спросила:
– Как бы узнать, не смогут ли матросы сделать что-нибудь для моего мужа?
Стюард ухмыльнулся и проговорил:
– А что бы вы хотели, мэм?
– Скажите, у вас кто-нибудь работает с металлами?
– Да, есть такой человек. Но он выполняет только самые простые работы.
– Он сможет оправить в серебро одну вещицу?
– Пожалуй, да.
Дженси сбегала в каюту и принесла пулю, которую доктор Плейтер извлек из раны Саймона, а также три серебряные монетки. Передав все это стюарду, она сказала:
– Я хочу, чтобы пулю оправили в серебро. Так, чтобы ее можно было носить в кармашке для часов.
Посмотрев на пулю, Керкби пробормотал:
– Она доставила вашему мужу некоторые неприятности, верно?
После обеда стюард заглянул в салон и, увидев Дженси, подмигнул ей. Саймон находился на палубе, и Дженси беспрепятственно вышла в коридор. Сунув руку в карман, Керкби вытащил пулю в оправе из серебра; сверху же было припаяно колечко со шнурком.
– С вас пять шиллингов, мэм.
Вероятно, это был грабеж, но Дженси заплатила. Надев плащ, она пошла к Саймону. Он не сразу догадался, что это за подарок, но потом рассмеялся:
– Теперь уж я никогда не забуду о той дуэли. Спасибо. – Он привязал шнурок к цепочке от часов, а затем протянул жене свернутый в трубочку листок бумаги, перевязанный лентой.
– Что это? – спросила Дженси.
– Посмотри – и увидишь.
Она развязала ленточку, раскатала свиток.
– Стихи?
– Я не Росситер, но имело смысл попытаться.
Волосы – как солнце, кожа – как снег,
Золото – щечки и носик.
Милая Дженси, ты жаром пылаешь,
Как сотня канадских роз.
Я был одинок и этим доволен.
Как глуп может быть человек!
Но мне подарила судьба розу Дженси,
Любовь и невесту навек.
Она проглотила слезы.
– Прекрасно…
– Неправда, отвратительно. Но зато – от души.
– Но ведь это и делает стихи прекрасными. Чем же я смогу ответить?
– Может, поцелуем?
И тотчас же губы их слились в поцелуе. Возможно, в этот момент их видели матросы или когда-нибудь из пассажиров, но им было все равно.
– Ухаживать – это замечательно, – прошептал Саймон, чуть отстранившись.
«О, мой любимый, неужели нам предстоит расстаться? Возможно, я не должна тебе рассказывать. Возможно, я беременна. Кажется, уже есть задержка. Если будет ребенок, нет смысла рассказывать…»
Но на следующий день она почувствовала недомогание и обнаружила кровь на подоле ночной рубашки. Значит, придется рассказать. И очень может быть, что они с Саймоном расстанутся.
Однако Дженси по-прежнему играла роль счастливой и беззаботной путешественницы. Саймон подарил ей бусы из голубого бисера, а она за шиллинг купила у моряка ярко-зеленый шейный платок. Дженси постирала его, повесила сушить, а потом преподнесла мужу.
К обеду Саймон вышел с новым платком на шее, что вызвало множество вопросов и шуток. А затем пассажиры один за другим стали спускаться в мастерскую, что, без сомнения, вызвало в трюме немалую радость. Но все и так находились в приподнятом настроении: над судном все чаще пролетали чайки, и это означало, что берег близко. Теперь все подолгу стояли на палубе, вглядываясь в горизонт, но, как и следовало ожидать, первым землю заметил матрос, находившийся в «вороньем гнезде». Матрос сообщил об этом капитану, и Стоддард, стоявший на капитанском мостике, приставил к глазу подзорную трубу. Опустив трубу, он прокричал:
– Земля, друзья мои!
– Ирландия, сэр? – осведомился Саймон.
– Нет, сэр, уже Англия. И это – всего за тридцать дней!
Пассажиры радостно закричали, а Дженси расхохоталась.
Саймон спросил, почему она смеется, но Дженси не могла объяснить: она сама не знала, почему смеется, а не плачет.
В этот день все долго не уходили с палубы – передавали друг другу подзорную трубу и вглядывались в горизонт. Когда же солнце село, пришлось уйти на обед. Дженси с Саймоном зашли в каюту, чтобы привести себя в порядок, и он, как всегда в последнее время, обнял ее и поцеловал.
– Скоро мы будем дома, дорогая. Твердая земля под ногами, огромная кровать, чистые простыни, а в ванне сколько угодно воды…
Дженси уткнулась лицом ему в плечо, чтобы он не увидел ее глаза. Внезапно она вздрогнула и немного отстранилась.
– Что с тобой? – спросил Саймон. Дженси нахмурилась и пробормотала:
– Не думаю, чтобы я могла оставить тумбочку с открытым ящиком. Вон, даже белье виднеется…
Саймон оглянулся.
– Думаешь, кто-то заходил? Что-нибудь украдено?
Дженси подошла к тумбочке и выдвинула ящик. На самом дне лежала коробочка, в которой она хранила украшения, а также бесценные подарки Саймона, и все оказалось на месте. Из кошелька же если что-то и пропало, то совсем немного. А Саймон держал свои деньги в саквояже.
– Но все-таки я уверена: кто-то рылся в тумбочке, – заявила Дженси.
Саймон пожал плечами:
– Но с какой целью? Впрочем, если хочешь, давай все проверим.
Они пересмотрели все свои вещи, но никакой пропажи не обнаружили.
– Как видишь, дорогая, все на месте.
– Да, верно. А ты сам ничего тут не трогал?
– Я за весь день ни разу не открывал тумбочку.
Мысль была столь ужасна, что Дженси не хотелось облекать ее в слова.
– Саймон, а что, если… Может, кто-то искал твои документы? Что, если один из пассажиров – сообщник Макартура?
Он засмеялся, но Дженси, нахмурившись, сказала:
– Наверное, кто-то узнал, что ты заказал места именно на «Эверетте».
– Дорогая, но кого же ты подозреваешь?
– Не знаю, но… – Она судорожно сглотнула. – Возможно, тот, кто обыскивал каюту, хочет тебя убить.
Он положил руку ей на плечо.
– Дженси, но почему сейчас? Мы провели в море целый месяц, и было немало возможностей сбросить меня за борт. Если кто-то этого хотел…
– Саймон, замолчи! О Господи, я считала, что ты в безопасности!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39