К тому же обе активные участницы борьбы за права женщин.
Саймон пригубил из своего бокала и вполголоса пробормотал:
– Черт побери, сумасшедший дом…
Он набирался мужества, чтобы представить семье и друзьям дочь лавочницы, а теперь вдруг узнал, что Хэл Боумонт собирается жениться на актрисе, боровшейся за равноправие женщин.
– А смог бы ты полюбить Джейн, если бы узнал, что она – того же происхождения, что и Бланш? – неожиданно спросил Хэл.
– Я все знаю о происхождении своей жены, – проворчал Саймон.
– И все-таки?
Саймон ненадолго задумался, потом ответил:
– Полагаю, стрелы Купидона могут поразить любого и в любое время. Но нет, я бы на такой не женился. Извини, Хэл, но нет. Это было бы несправедливо по отношению к семье и будущим детям.
Тут в комнату вошла Джейн с чаем, и Саймон понадеялся, что жена не слышала его последние слова. Но все же она была чем-то встревожена. Нет-нет, ей не следовало беспокоиться. Да, ее мать держала лавку, а Джейн ей помогала. Но она же не играла на сцене…
Глава 8
Дженси слышала слова Саймона.
«Я бы на такой не женился. Извини, Хэл, но нет. Это было бы несправедливо по отношению к семье и будущим детям».
Она не знала, о ком они говорили, но была уверена: та женщина не могла быть хуже, чем Хаскетты. А вскоре она получила еще один удар.
Саймон сказал:
– Полагаю, завтра мы должны сходить в церковь.
– Зачем?
– Если этого не сделать, пойдут разговоры.
– Да, верно, – вздохнула Дженси. – Но когда новобрачная в первый раз приходит в церковь после свадьбы, это для всех событие.
– Не беспокойся, – сказал Саймон. – Мы с Хэлом составим эскорт.
– Значит, все будут мне завидовать. – Дженси заставила себя улыбнуться, но в этот вечер она ушла от мужчин пораньше, чтобы приготовиться к бою.
Прежде она ходила в церковь Святого Якова вместе с Исайей и сидела на его скамье, но никогда подолгу не задерживалась. Теперь же она будет в центре внимания, а это совсем другое дело.
Обычно новобрачные приходили в церковь в том платье, в котором были на свадьбе, но Дженси решила, что нарушит традицию – наденет траурное черное платье, довольно простое, но зато стильное. До замужества Марта была швеей, и она научила девочек хорошо шить. В Йорке Дженси умышленно надевала нестильные платья, но сейчас ей захотелось одеться иначе – ради Саймона.
Надо было лишь придумать подходящий головной убор. К сожалению, обе ее шляпки скучные и довольно старые. Одну из шляпок она повертела в руках, выискивая способ как-то обновить ее. А потом вдруг вспомнила про даму, недавно приехавшую из Англии, – на ней было что-то вроде берета с пером. Видимо, «шотландский берет» сейчас в моде. Может, сделать что-то подобное? Но из чего?
Открыв сундук, Дженси отбросила верхнюю одежду и добралась до одежды Джейн. Наверное, глупо было хранить эти вещи – ведь сама она никогда не сможет их надеть. Джейн была пониже ростом и даже в то время тоньше, чем она. А теперь любой ее лиф на ней просто лопнет.
Да, следовало оставить вещи Джейн. Какой смысл платить за их перевозку обратно в Англию? Дженси сложила вещи на полу, чтобы отдать их на благотворительность. Но, взяв в руки любимое муслиновое платье Джейн, она невольно расплакалась. Это платье сшила Дженси, потому что у нее лучше получалось, а Джейн предпочитала делать рисунки для вышивки.
Тут ей вдруг вспомнилось, как Джейн рисовала ее, когда она шила…
Немного подумав, Дженси решила оставить себе муслиновое платье. Возможно, удастся его перешить. Например, сделать по бокам вставки. Или вообще сделать новый лиф, а на подоле – оборку, чтобы удлинить платье.
Нет, ничего не получится. Джейн так любила это платье, что износила чуть не до дыр. Но материи много, и из нее получится очень хорошенькое платье для девочки. Для дочки. Для их с Саймоном дочки. Они назовут ее Джейн.
Она отложила платье в сторону и вынула утреннее платье Джейн. Оно было такое же, как у нее, и сшито из того же рулона ткани. Дженси отрезала от юбки широкий кусок – чувство было такое, как будто резала по собственному телу, – и принялась кроить мягкую шляпку без полей.
Дженси действовала методом проб и ошибок, но она всегда была мастерицей в этом деле. Она постаралась сделать тонкие швы и вскоре, посмотрев в зеркало, увидела именно то, что хотела увидеть, – «шотландский берет». Теперь требовалось какое-то украшение. У Джейн был утренний капор, и Дженси, оторвав от него черное кружево, сделала розетку, которую прикрепила сбоку.
В последний раз она примерила шляпку уже в полночь. Глаза и руки устали от работы, но Дженси осталась довольна. Завтра она не посрамит Саймона.
Но утром, когда она услышала звон колоколов церкви Святого Якова, созывающий прихожан, у нее задрожали колени, и ей пришлось заставить себя спуститься в холл, где уже ждали Саймон с Хэлом.
Саймон улыбнулся и спросил:
– Где ты взяла такую прелестную шляпку?
– Сшила, – ответила она, потупившись. – Извини.
– Но за что?
– Я уверена, что настоящие леди не шьют себе шляпки сами.
– А я уверен, что непременно шили бы, если б были так же умны, как ты. Не будь гусыней, дорогая. Подожди-ка… – Он взбежал наверх и вернулся с филигранной серебряной брошью с аметистами. – В твоей розетке будет смотреться замечательно.
Подарок. Подарок от Саймона.
Дженси сняла шляпку и приколола брошь в центр розетки. Затем подошла к зеркалу и снова надела шляпку.
– Прекрасно. Спасибо.
Она повернулась к нему, и его ласковая улыбка наполнила ее теплотой. Эта улыбка придавала ей мужества всю дорогу, пока они шли к церкви. Некоторые из прихожан поглядывали на нее с удивлением – новобрачная в трауре. Другие же улыбались им с Саймоном и кивали в знак приветствия.
После службы она бы с удовольствием сбежала, как обычно, но Саймон подвел ее к Стронам и Горам. К тем уже приближались Хамблы, ужасные снобы, которые прежде не опускались до того, чтобы ее замечать. Они глумились над всеми, кто не имел дворянского происхождения.
За несколько минут миссис Хамбл ухитрилась три раза упомянуть о своем кузене герцоге и два раза – о родстве Саймона с графом Марлоу. На Дженси же она смотрела с презрением – мол, выскочка.
Когда они уже уходили, Дженси пробурчала:
– Не понимаю, почему она до сих пор не сделала себе на лбу татуировку с гербом. Тогда бы она была уверена, что все знают о ее титулованных родственниках.
Саймон рассмеялся. Дженси закусила губы, чтобы тоже не засмеяться.
– Миссис Сент-Брайд, ведь ваш отец был шотландцем? – спросила проходившая мимо леди Чизхолм, жена офицера-шотландца.
Дженси вежливо кивнула и ответила:
– Да, миледи.
– Он из роксбурских Оттербернов?
Дженси ответила утвердительно – к счастью, она кое-что знала о семье Арчибальда Оттерберна.
– Но мы, к сожалению, никогда не навещали родственников отца, а он умер, когда мне было девять лет.
На этом следовало бы остановиться. Но допрос продолжила миссис Хамбл:
– А ваша мать была из более низкого сословия, верно, миссис Сент-Брайд?
Молодые супруги внезапно оказались в окружении дам. Засада у дверей церкви? Дженси ужасно хотелось ответить: «Да, из очень низкого. Тилли Хаскетт, моя мать, была бродяжкой».
Ее выручил Саймон:
– Миссис Хамбл, мать моей жены была сестрой Исайи Тревитта. Для меня это достаточно высокое сословие.
На щеках дамы полыхнули красные пятна, но она все же улыбнулась:
– Ах, как романтично…
Однако ответ Саймона положил конец допросу, дамы разошлись. Дженси с облегчением вздохнула.
– Спасибо, – сказала она. – Неужели в Англии меня ждет то же самое?
– Только со стороны таких, как миссис Хамбл.
– Разве меня не будут постоянно спрашивать о моем происхождении?
– Будут, конечно, но ты просто говори правду. В ней нет ничего постыдного.
– Даже лавка? Но что же нам было делать, когда кончились деньги? Неужели эти люди считают, что надо было голодать?
– Вероятно. – Саймон усмехнулся. – Но эти люди просто глупы. Не беспокойся, дома будет иначе. Хамблы и Чизхолмы останутся здесь, в Канаде.
Дженси успокоилась, вернее, сделала вид, что успокоилась. Но всю дорогу она с тревогой думала о том, что произойдет, когда Саймон узнает правду. А он непременно узнает правду, потому что она расскажет ему обо всем, как только они окажутся в Англии и сойдут на берег.
Но все-таки ей ужасно не хотелось с ним расставаться. Ах, как же ей этого не хотелось!
Дженси чувствовала, что все больше привязывается к мужу. Они с Саймоном прекрасно ладили, и временами ей даже казалось, что во многих случаях они придерживались одного и того же мнения.
Она не могла себе представить, что они расстанутся и больше никогда не увидятся. Да, они были совсем разные, но при этом очень подходили друг другу. Так следует ли им расставаться? Может, будет лучше, если она не скажет ему правду? Ведь они с Джейн были очень похожи. И если обходить Карлайл стороной и избегать тех людей, которые ее хорошо знали, то ничего страшного не случится, потому что Саймон ничего не узнает.
Борясь с искушением, Дженси спустилась на первый этаж и обнаружила Саймона за бухгалтерскими книгами.
– Я думала, мы покончили со всеми счетами.
– Да, почти.
Она уткнулась в страницу.
– Вот, осталось получить всего несколько долгов.
Он нервно барабанил пальцами по столу. Интересно, что его так тревожит? Она уже научилась чувствовать его настроение.
– Я думаю: может, мы простим им долги?
Она взглянула на список должников.
– Но почему?
– Потому что Исайя скорее всего забыл про эти долги. Возможно, у него имелись на то причины.
– Он был очень мягкий человек.
– Да и суммы невелики. Двадцать фунтов, двенадцать, даже пять. Для нас это ничто, а для должников – тяжелое бремя. Я, например, не знаю, где Сол Прити раздобудет двадцать фунтов.
Ей хотелось сказать: «За наш дом в Карлайле мы платили двадцать фунтов в год». Но вместо этого вырвался вопрос:
– Саймон, какой у тебя доход?
Он посмотрел на нее с удивлением:
– Шестьсот фунтов в год. А что?
У Дженси екнуло сердце. Ответ мужа – еще одно подтверждение того, что между ними нет ничего общего.
Для нее шестьсот фунтов – огромное состояние, но Саймон как-то сказал, что со временем его обеспечение как наследника станет еще больше. Просто отец временно отказался его выплачивать, потому что он еще не вернулся в Брайдсуэлл.
А состояние Исайи – около двух тысяч фунтов, и на эти деньги она могла бы жить всю жизнь. Для джентльмена это означало бы нищету, а для нее – очень даже неплохо. К тому же она будет шить, если потребуется.
Но правда и то, что долги, которые он считает мелкими, возможно, не дают этим людям спать по ночам.
– Да, Саймон, ты прав. Исайя хотел бы, чтобы мы простили долги этим людям.
– Отлично. А теперь давай поговорим о твоем доходе.
Она уставилась на него в изумлении:
– Что ты имеешь в виду?
– Брачный контракт. На случай, если со мной что-нибудь случится.
– Ничего с тобой не случится!
Он со вздохом пожал плечами:
– Видишь ли, все может случиться. А тебе потребуются деньги. Например, на булавки.
– Деньги на булавки?..
– Деньги на все. Неужели не понимаешь? Ведь ты можешь остаться одна.
Одна?! У нее при этой мысли даже голова закружилась.
– Я не останусь одна!
– Послушай, Джейн… – Он взял ее за руку. – Извини, я плохо объяснил. В нашем кругу так принято: все оформляется по закону, чтобы доход жены не зависел от прихоти мужа и был гарантирован на случай его смерти.
– Понятно. Но у меня есть деньги Исайи.
Он поморщился:
– Нет у тебя этих денег. После свадьбы они принадлежат мне. Но ты должна быть защищена соглашением, которое гарантирует тебе компенсацию. У Болдуина я оставил завещание, по которому в случае моей смерти деньги Исайи перейдут обратно к тебе. Учитывая твой возраст, я назвал твоим опекуном отца. Я понимаю, что это трудно, но я ему доверяю.
– Саймон, не надо! Я не хочу даже думать о том, что ты умрешь. – Она стиснула руки. – Макартур вернулся?
– Нет. Я не хочу тебя пугать, просто все это надо сделать, чтобы ты была в безопасности.
Она раздражала его своей глупостью.
– Ладно, хорошо. Спасибо. Теперь мы можем поговорить о чем-нибудь другом?
– Как хочешь. Но как только мы приедем в Англию, я составлю брачный контракт. Поскольку у меня самого небольшой доход, понадобятся гарантии отца. Но ты получишь свои деньги «на булавки» и обеспечение вдовьей части наследства. Это обеспечит также наших детей. Кстати, что ты думаешь о детях?
Дженси попыталась отделаться шуткой:
– Думаю, что они очень беспокойные создания.
Саймон усмехнулся:
– Так обычно говорят мужчины. Признаюсь, мне дети нравятся. И я хотел бы, чтобы у нас с тобой было их как можно больше.
Он пристально посмотрел ей в глаза, и она, не выдержав его взгляда, опустила голову. Внезапно он привлек жену к себе и коснулся губами ее шеи.
– Саймон, не надо! – Она оттолкнула его. – Ведь мы еще не в Англии… – Дженси твердо решила, что не допустит близости с мужем, пока не расскажет ему всю правду. Возможно, она не расстанется с ним, если он сам не захочет расстаться, но правду в любом случае расскажет.
– Еще не в Англии? Джейн, ты все еще хочешь аннулировать брак? Мне казалось, все изменилось…
– Не в этом дело, просто… – Она вдруг придумала объяснение. – Понимаешь, меня на корабле ужасно тошнило. Дж… Нэн умерла. И если я во время плавания буду беременна, то, наверное, умру.
Он погладил ее по волосам.
– Тогда, конечно, пусть будет так, как ты хочешь. «Не как я хочу, любимый, а как надо».
– Спасибо, – выдохнула она и ускользнула в свое убежище – на кухню.
– Что тебя так встревожило? – спросила миссис Ганн.
– Ничего не встревожило.
– Что ж, не хочешь отвечать – и не надо.
– Какие овощи подготовить? – спросила Дженси.
– Почисть лук. Тогда сможешь поплакать.
– Мне и без лука хочется плакать.
– А может, все стало бы проще, если бы ты пустила мужа в свою постель?
– Не ваше дело. – Дженси схватила три самые большие луковицы.
– Верно, не мое. Но только вы оба ведете себя очень глупо. – Миссис Ганн с грохотом поставила кастрюлю на середину стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39