– Я ее купил перед самым возвращением Макартура. Купил для тебя.
– «Ангельская невеста», – прочитала Дженси. – Себастьян Росситер. Ах, я краснею, сэр! – Она чмокнула его в губы. – Как ты себя чувствуешь?
– Сгораю… и злюсь. Вот, читал стихи, чтобы успокоиться. Кстати, я купил эту книгу, потому что один мой друг женился на вдове Росситера.
– Твой друг?
– Да, Линдер, граф Чаррингтон. Дорогая, почему ты всегда хмуришься, когда я упоминаю кого-нибудь из моих титулованных друзей?
– Я не хмурюсь.
– Нет, хмуришься.
Она скорчила рожицу.
– Наверное, хмурюсь… Ох, что они обо мне подумают?
– Подумают, что ты настоящее сокровище и что мне ужасно повезло. Почитай что-нибудь.
Она раскрыла томик наугад.
Мне сладок дом, где ангелы витают
У очага, у маминой груди и в детской.
Мужчина, если он один, – он иссыхает,
Хоть воспевают хриплые певцы
Веселье легкой жизни одиночки.
Мой чистый ангел, как ты возвышаешь
Унылый ум, указывая путь!
С улыбкой на устах и ясными очами
Ты мягко упрекаешь тех, кто славит
Веселье легкой жизни одиночки.
У ног моих играют херувимы,
Они бегут ко мне с веселым криком: «Папа!»
Они – сокровище дороже всей казны султана.
Какой мужчина променяет их на девок
И на веселье легкой жизни одиночки?
Дженси внимательно посмотрела на мужа:
– По-моему, поэт говорит от имени человека, который слишком настойчиво уговаривает.
Саймон кивнул:
– Да, пожалуй, ты права. Я понимаю, он не такой идеальный муж, каким себя изображает. Но он очень популярен. Помню, мои сестры были от него в восторге.
– Ах, кажется, я сказала глупость, правда? – Дженси отложила книгу и взяла мужа за руку. Заметив, что он поморщился, она поняла, что взяла его за правую руку. – Дорогой, я сделала тебе больно?
– Нет-нет, думаю, виноват этот проклятый струп. Наверное, поэтому и болит.
Дженси осторожно прикоснулась к руке мужа, и рука показалась ей ужасно горячей. Она уже собралась снять бинт, но вовремя вспомнила слова доктора: «Ничего не трогать. Температура лечит».
– Завтра попросим Плейтера посмотреть твою руку. Может быть, надо сделать перевязку.
Тут Дженси вдруг увидела, что «Ангельской невестой» завладел Оглторп – слуга с любопытством листал книгу. Дженси выразительно взглянула на мужа: она едва удерживалась от смеха. Она никак не ожидала, что бывший моряк заинтересуется сентиментальными стихами.
Должно быть, ей не удалось скрыть свои мысли, потому что Оглторп с дружелюбной улыбкой сказал:
– Война – грубое дело, миледи. Я наслаждался всем, в чем была хоть кроха сладости и света, и мне выпала честь познакомиться с «Ангельской невестой» мистера Росситера.
– Она существует на самом деле?
Слуга снова улыбнулся и кивнул:
– Да, можно так сказать. Это очень приятная леди с двумя очаровательными малышами – мисс Рози и мастер Бастьян. Маленькие херувимы.
– Скорее, бесенята, – с ухмылкой заметил Хэл, неожиданно появившийся в комнате.
– Сэр, вы разрушаете все очарование, – запротестовала Дженси.
– Это мнение Бланш. Она говорит, что дети гораздо больше похожи на бесят, чем на ангелов.
– Бланш? – переспросила заинтригованная Дженси. Хэл покраснел и отвел взгляд. Дженси посмотрела на Саймона, и тот едва заметно покачал головой – мол, не настаивай.
Дженси смутилась, но тотчас же взяла себя в руки. Повернувшись к майору, она с улыбкой сказала:
– Садитесь, пожалуйста. Может, выпьете чаю? Как выдумаете, когда мы сможем уехать?
– Возможно, через неделю, – ответил Хэл. – Впрочем, не уверен.
– Уезжаем через неделю, – решительно заявил Саймон. Дженси хотела возразить, но он тут же добавил: – Мне уже гораздо лучше. А если нужно, то я согласен улечься на ваши проклятые носилки.
Но в эту ночь у Саймона сильно поднялась температура.
Оглторп, дежуривший у постели больного, разбудил Хэла, а тот в три часа ночи разбудил Дженси. Она поспешила к мужу. Шагая по коридору, проговорила:
– Но доктор сказал, жар – это нормально. Именно так и выздоравливают.
– У него слишком уж высокая температура, – ответил Хэл. – Поэтому я вас и разбудил.
У Саймона действительно был сильный жар. Но он, отстранив руку жены, пробормотал:
– Не суетись. Все будет хорошо.
Она попятилась и, повернувшись к Хэлу, шепотом спросила:
– Не послать ли за Плейтером?
– А что он может сделать? – ответил майор. – Ребра же нельзя ампутировать.
Хотя Дженси знала, что Плейтер ее за это отругает, она все же разбинтовала грудь, однако не обнаружила ни красноты, ни опухоли, ни запаха гноя.
– Наверное, причина не в ране, а в чем-то другом, – пробормотала она, испытывая огромное облегчение. Вопросительно посмотрев на Хэла, спросила: – Что вы об этом думаете?
– Надеюсь, все пройдет, – ответил Хэл, но было очевидно, что он очень встревожен.
Дженси несколько часов провела у постели больного, а утром, едва рассвело, отправила Оглторпа за доктором.
Взглянув на Саймона, Плейтер разразился бранью. Он тоже снял бинты и содрал все накладки с раны. Вместе с последней накладкой отодрался струп.
Дженси вскрикнула в испуге, но доктор сказал:
– Все в порядке, заражения нет.
– Но что же с ним? – пролепетала Дженси.
– Пока не знаю, – проворчал Плейтер. Он промыл рану и рассмотрел ее в увеличительное стекло. – Да, все в порядке, как я и говорил. Причина жара в чем-то другом. Скажите у него когда-нибудь была малярия?
– Думаю, что нет. Хотя точно не знаю. – Она пожала плечами и добавила: – У него особенно горячая рука.
Доктор что-то пробурчал себе под нос и разбинтовал руку больного. Дженси невольно вскрикнула и прошептала:
– Да простит меня Господь.
Корка на руке отстала, но под ней виднелся гной и ярко-красная опухоль.
– Бренди! – рявкнул доктор. Взяв у Дженси бутыль, он полил рану на руке.
Дженси в ужасе замерла. Там, где раньше была небольшая ранка, почти царапина, теперь зияла глубокая щель. Плейтер еще больше помрачнел и проворчал:
– Руку придется отнять.
– Нет! – крикнула Дженси.
– Нет, – прошептал Саймон.
– Вы предпочитаете смерть? – осведомился доктор. Дженси услышала, как вздохнул Хэл, стоявший у нее за спиной. «Что же делать? – думала она. – Что делать?» Взглянув на доктора, она с дрожью в голосе проговорила:
– Неужели… прямо сейчас?
– Чем раньше, тем больше шансов выжить.
– Нет, – снова сказал Саймон, глядя на жену с мольбой в глазах.
Судорожно сглотнув, она проговорила:
– Пока не надо. Что можно сделать, чтобы спасти руку?
Доктор со стуком захлопнул свой чемоданчик.
– Если бы я это знал, то непременно бы сделал. Неужели сомневаетесь? Иногда пытаются вытянуть гной компрессами, но думаю, что сейчас это бесполезно. – Он посмотрел на Саймона: – Мои глубочайшие извинения, сэр. По небрежности я не прочистил рану как следует. Моя ошибка.
– Тогда надо прочистить сейчас! – заявила Дженси.
– Увы, уже поздно. – Плейтер направился к двери.
Опустившись на стул, Дженси снова посмотрела на Саймона. «Неужели он лишится руки? – спрашивала она себя. – Какой ужас!» Однако она почти не сомневалась: Саймон ни за что на это не согласится. Но если доктор прав, то ему будет становиться все хуже и хуже, и тогда именно ей придется принять решение. Как жена она имеет такое право. Но что произойдет после этого? Возможно, Саймон ее возненавидит.
Наверное, ей следовало сказать мужу что-то ободряющее, но она не могла вымолвить ни слова.
Тут Хэл приблизился к кровати и проговорил:
– Кажется, бренди помогает. Может, сделаем спиртовой компресс?
Они так и поступили, но жар у Саймона усиливался, а краснота вокруг раны расширялась. Вскоре у больного начался бред, а доктор не появлялся. В конце концов стало ясно, что он вернется только для ампутации. Дженси знала, что нужно послать за ним, однако медлила. Склонившись над мужем, она прошептала:
– Любимый, ты не умрешь. Знаешь, карты не врут, поэтому ты не умрешь.
Глаза Саймона приоткрылись, и он пробормотал:
– Суеверие… Можно подумать… цыганка…
Она покачала головой:
– Нет-нет, поверь мне, я знаю…
Через несколько минут он вдруг сказал:
– Если карты действительно так говорят… не надо отрезать руку.
Дженси энергично закивала:
– Да-да, конечно, не надо.
Но она знала: бубновая девятка исключает смерть, но не ампутацию. И если к утру Саймону не станет лучше, то придется послать за Плейтером. Снова склонившись над мужем, она поцеловала его в пересохшие губы и прошептала:
– Не волнуйся, я о тебе позабочусь.
Вспомнив, как ее успокоила болтовня миссис Ганн, Дженси попыталась говорить о будничных делах. Она отказывалась отходить от кровати, потому что хотела верить: пока она с ним, он не умрет. Но уже глубокой ночью Дженси вспомнила: точно так же она думала на корабле, когда болела Джейн, а утром проснулась рядом с трупом.
Они по-прежнему пыталась прочистить рану бренди, но Дженси видела, что это не помогает.
В какой-то момент Саймон пришел в себя и отчетливо проговорил:
– Я очень рад, что ты вернулась.
Она не отходила от него ни на минуту, но все же сказала:
– А я рада, что ты по мне скучал.
– Ужасно скучал. Скучал по твоему запаху. От тебя замечательно пахнет, дорогая. Знаешь, скоро я отвезу тебя в Брайдсуэлл. Только там будет зима и…
Она приложила палец к его губам:
– Помолчи, любимый. Береги силы.
– Полежи со мной, пожалуйста, милая Дженси.
Хотя в комнате находились Хэл и Тредвел, она улеглась рядом с мужем и прильнула к нему. Он был ужасно горячий! Саймон улыбнулся и проговорил:
– Самое лучшее лечение.
– Любимый, попытайся заснуть.
Вскоре Саймон заснул, и она тоже. И ей приснился пожар. Проснувшись, Дженси увидела, что Хэл встает с кресла, а Тредвела уже не было в комнате.
– Дым? – спросила она, поднимаясь на ноги. – Запах дыма?
Это действительно был дым, причем запах становился все более резким.
– Будите Оглторпа! – крикнул Хэл, выбегая из комнаты. Дженси бросилась в смежную комнату и разбудила слугу.
«Что делать с Саймоном? – думала она. – Его ведь нельзя переносить!»
В Йорке в каждом доме имелся колокол и везде стояли наготове ведра с водой. Услышав звон колокола, Дженси послала Оглторпа узнать, что случилось. Выглянув в коридор, она увидела дым, валивший откуда-то снизу, и закричала вслед слуге:
– Быстрее возвращайтесь вместе с Тредвелом! Надо вынести Саймона из дома!
Услышав за спиной какой-то шорох, Дженси обернулась и увидела, что Саймон пытается сесть. Она подбежала к нему и удержала.
– Не надо, дорогой. Все в порядке. Лежи.
– Как жарко… Может, пожар?
Она протерла его лоб влажной тряпицей.
– Не волнуйся, милый. Нет никакого пожара. Наверное, на кухне что-то подгорело у кухарки, поэтому и запах.
Внезапно зазвонили и другие колокола, и под окном раздались чьи-то голоса. Тут Дженси не выдержала и, выбежав в коридор, громко закричала:
– Эй, здесь есть кто-нибудь? Что случилось?
У подножия лестницы появился Хэл; лицо его было в саже, а волосы растрепались.
– Успокойтесь, это не здесь. Все в порядке.
Дженси с облегчением вздохнула.
– Но где же это? Какой ущерб?
– В гостиной. Я вам сейчас все объясню. Подождите минутку.
Хэл отвернулся, и Дженси вдруг поняла, что в доме полно людей, – видимо, это были соседи. Она бросилась к Саймону. К счастью, с ним ничего не случилось. Но неужели кто-то специально устроил поджог, чтобы убить его? Скорее всего именно этого добивались неизвестные злоумышленники.
Казалось, прошла вечность, прежде чем появился Хэл. Дженси взглянула на него с упреком – он потратил время на то, чтобы умыться и переодеться.
– Поджог, – сообщил Хэл. – Кто-то разбил окно в гостиной, забросил туда бумагу и промасленные тряпки и поджег. Неуклюжая попытка, но если бы мы все спали, то действительно случился бы пожар.
– Саймон прикован к постели, – пробормотала Дженси. – Конечно, если бы потребовалось, но тогда… – Она довольно долго молчала, потом решительно заявила: – Я уверена, что враги не оставят его в покое. Поэтому надо увозить его отсюда, даже если это очень рискованно. Завтра же…
Хэл тихо вздохнул.
– Джейн, до завтра он может не дожить.
Она посмотрела на Саймона и шепотом спросила:
– Как скоро после ампутации его можно везти?
– Если после операции выживет, то сразу же.
Глава 16
Несколько часов Дженси сидела у постели мужа в глубокой задумчивости. Саймон был еще жив, но она прекрасно понимала, что ему становилось все хуже, поэтому следовало именно сейчас принимать решение.
Собравшись с духом, Дженси послала за Плейтером, потом пошла в свою комнату, чтобы привести себя в порядок. Посмотревшись в зеркало, она невольно отшатнулась. На нее смотрело ужасное всклокоченное существо – та Дженси Хаскетт, которой она могла бы стать. Наверное, следовало после операции рассказать Саймону правду. Ведь все равно он ее возненавидит… Умываясь и причесываясь, Дженси вспомнила о своей жизни у Хаскеттов. Дикие и беспокойные Хаскетты… Огонь… Ребенок упал и сильно обжегся. Раны покрылись коркой, но бабушка Хаскетт велела не трогать корку, и все зажило.
Бабушка Хаскетт. Она лечила ножевую рану на руке у дяди Малахия, а рана гноилась…
Дженси вернулась к мужу, и почти тотчас же раздался стук в дверь, возвестивший о приходе Плейтера. Она бросилась ему навстречу и с трудом выговорила:
– Личинки…
Доктор посмотрел на нее с удивлением:
– Что…
– Заражение лечат опарышами.
Плейтер нахмурился и проворчал:
– Да будет вам известно, что я эдинбургский хирург, а не знахарь и не заклинатель духов. Личинки!.. – Повернувшись к Хэлу, он сказал: – Боумонт, уведите миссис Сент-Брайд. Она свихнулась.
– Нет! – Дженси отстранилась от Хэла. – Сначала я попробую личинки.
Теперь она решила, что непременно попытается спасти руку Саймона. Она все вспомнила. Вспомнила, как наблюдала за бабушкой Хаскетт, лечившей рану на руке у дяди.
– Личинки помогают, я сама видела, как это происходит. Они съедают инфекцию, понимаете?
Плейтер пристально посмотрел на нее:
– Так вы позволите мне ампутировать руку или нет?
Дженси решительно покачала головой:
– Нет.
Доктор резко развернулся и ушел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39