В ответ на немой вопрос юного Моуэта и всей вахты, находившейся на мостике, с улыбкой, которой он не мог удержать, Джек Обри произнес:— Наш беглец — с подветренной стороны «Софи». На пеленге ост-тень — зюйд. Можете осветить наше судно, мистер Моуэт, и показать нашу мощь. Я не хочу, чтобы иностранец совершил какую — нибудь глупость — скажем, выстрелил в нас и, не дай бог, ранил кого-нибудь из наших людей. Дайте мне знать, когда подойдете к его борту. — С этими словами капитан удалился, попросив принести ему лампу и чего — нибудь горячего. Из каюты доносился надтреснутый голос Моуэта, осипшего от волнения, услышав эту команду (он сейчас с радостью отдал бы жизнь за Джека), поскольку именно по его распоряжению «Софи» привелась к ветру и расправила крылья.Джек Обри откинулся на изогнутую раму кормового окна и стал жадно глотать некое подобие кофе, приготовленное Килликом. Когда тепло распространилось по телу, его охватило чувство мирного, несуетливого счастья — счастья, о котором другой командир (вспоминая свой собственный первый приз) мог догадаться, прочитав запись в шканечном журнале, хотя событие это не было специально отмечено в нем: «Половина 11: меняли галсы; 11ч. : шли генеральным курсом; взяли риф на марселе. После полуночи: облачно, идет дождь. В половине пятого заметили преследуемое судно по пеленгу ост-тень — зюйд, дистанция 1/2мили. Привели шлюп к ветру, захватили судно под названием „Л'Эмабль Луиз“ — французский полакр, груженный зерном и генеральным грузом, предназначенным для Сетте, водоизмещение около 200 тонн, вооружение 6 пушек, экипаж 19 человек. Отправил приз с офицером и восемью матросами в Магон». * * * — Позвольте мне наполнить ваш бокал, — весьма доброжелательно произнес Джек Обри. — Думаю, это вино гораздо лучше того, что мы обыкновенно пьем.— Лучше, мой дорогой, и гораздо, гораздо крепче — это здоровый, укрепляющий напиток, — отвечал Стивен Мэтьюрин. — Это чистое «приорато». Из Приорато, что в окрестностях Таррагоны.— Чистое, необыкновенно чистое. Но вернемся к призу. Основная причина того, что я рад его захвату, в том, что это, так сказать, делает людей азартными и позволяет мне немного развернуться. У нас имеется превосходный призовой агент — он мне обязан, и я убежден, что он выдаст нам авансом сотню гиней. Шестьдесят или семьдесят из них я могу раздать команде и наконец-то приобрести пороху. Нет ничего лучше для этих людей, чем встряхнуться на берегу, а для этого им нужны деньги.— Но они не разбегутся? Вы часто говорили о дезертирстве, о том, какое это большое зло.— Когда им полагаются призовые деньги и они знают, что им предстоит получить еще, то они не побегут. Во всяком случае, в Магоне. И, кроме того, они с большей охотой будут испытывать орудия. Неужели вы думаете, что я не знал, как они ругают меня, потому что я действительно гонял их в хвост и в гриву?.. Но теперь они поймут, что это делается не зря… Если мне удастся добыть порох (не смею больше злоупотреблять вашим вниманием), то мы устроим состязания по стрельбе. Канониры левого борта будут состязаться с канонирами правого, вахта будет состязаться с вахтой, причем за приличное вознаграждение. И, устроив такого рода соревнование, я рассчитываю, что наша стрельба окажется, по крайней мере, столь же опасной для противника, как и для нас самих. А потом — господи, как хочется спать — мы сможем заняться крейсированием всерьез. Я решил предпринять ночные вылазки, прячась вблизи побережья… Но прежде всего должен вам сказать, как я собираюсь распределять свое время. Неделю будем пастись возле мыса Крё, затем вернемся в Магон за припасами и водой, в особенности водой. Потом будем дежурить на подступах к Барселоне и вдоль побережья… вдоль побережья… — Джек широко зевнул: две бессонные ночи и пинта «приорато», захваченного на борту «Л'Эмабль Луиз», тянули его вниз с неудержимой силой, от которой было тепло и уютно. — О чем же это я? Ах да, Барселона. Затем Таррагона, Валенсия… Валенсия… с водой, конечно, большая проблема. — Он моргал глазами, которые резал свет, и предавался приятным размышлениям. Откуда-то издалека до него доносился голос Стивена, рассказывавшего о побережье Испании, которое изучил до самой Дении и где мог показать любопытные следы финикийского, греческого, римского, вестготского, арабского владычества, рассказать о двух видах белой цапли, живущей в болотах близ Валенсии, о странном диалекте и кровожадной природе их обитателей, о вполне реальной возможности обнаружить там фламинго… * * * Несчастье, постигшее «Л'Эмабль Луиз», всполошило судоходство во всей западной части Средиземного моря, заставив суда отклоняться далеко в сторону от намеченных курсов. Не прошло и двух часов с того момента, когда моряки «Софи» отправили в Магон приз — свою первую солидную добычу,-как они обнаружили еще два судна. Одним из них была баркалонга, направлявшаяся на запад, а вторым — бриг, замеченный в северной части горизонта, который, похоже, шел курсом зюйд. Выбор был очевиден, и они проложили свой курс наперерез бригу, внимательно следя за ним. Иностранец шел, ничего не подозревая, неся нижние прямые паруса и марсели, между тем как «Софи», поставив бом — брамсели и брамсели, мчалась левым галсом с галфвиндом, дувшим на румб ближе к бакштагу, кренясь настолько, что шпигаты подветренного борта оказались в воде. Наблюдая за тем, как курсы обоих судов сближались, моряки «Софи» с удивлением заметили, что незнакомый корабль как две капли воды похож на их собственный, вплоть до увеличенного бушприта.— Должно быть, это бриг, — заметил Стивен, стоявший у планширя рядом с помощником штурмана Пуллингсом, рослым, стеснительным молчуном.— Так точно, сэр. Точь-в-точь похож на наше судно, тут нечего и спорить. Хотите взглянуть в мою подзорную трубу? — спросил моряк, протирая платком окуляры.— Спасибо. Великолепный инструмент. Как четко видно. Но осмелюсь не согласиться с вами. Это судно, этот самый бриг выкрашен в ядовитый желтый цвет, а наше судно черное, с белой полосой.— Дело лишь в окраске, сэр. Взгляните на его квартердек со старомодным выступом на корме — совсем как у нас, таких даже в здешних водах вы встретите не часто. А теперь взгляните на очертания его бушприта. И водоизмещение его, судя по классификации, действующей на Темзе, отличается от нашего тонн на десять, а то и того меньше. Должно быть, оба судна были изготовлены по одним и тем же чертежам и на одной верфи. Но на его фор — марселе три ряда риф — бантов, откуда следует, что это «купец», а не военный корабль, в отличие от нас.— Мы его захватим?— Было бы неплохо, сэр. Может, и захватим.— Поднять испанский флаг, мистер Бабингтон, — скомандовал Джек Обри.Оглянувшись, под ноком гафеля Стивен увидел флаг с желтыми и красными полосами.— Мы же плывем под чужим флагом, — прошептал Стивен. — Разве это не подло?— Что —что?— Разве это законно?— Господь с вами, сэр. В море мы всегда так поступаем. Но можете быть уверены: в самую последнюю минуту, прежде чем выстрелить из пушки, мы поднимем свой флаг. Так полагается. Но вы посмотрите на этого иностранца. Он выбросил датский вымпел. Бьюсь об заклад, что он такой же датчанин, как моя бабушка.Но оказалось, что Томас Пуллингс ошибся.— Татский приг «Кломер», сэр, — произнес штурман, пожилой датчанин, с виду пропойца с тусклыми воспаленными глазами, показывая Джеку Обри документы у него в каюте. — Капитан Оле Бугге. Везу шкуры и пчелиный воск из Дриполи в Парселону.— Что ж, капитан, — сказал Джек, внимательно изучая документы, оказавшиеся подлинными. — Уверен, вы простите меня за то, что я причинил вам беспокойство. Мы вынуждены это сделать, как вы сами понимаете. Позвольте предложить вам стакан этого «приорато». Говорят, это неплохое вино.— Не то что неплохое, а превосходное, — заключил датчанин, опустошив стакан с пунцовой жидкостью. — Капитан, не соопщите ли вы мне свои коортинаты?— Вы обратились по адресу, сэр. У нас лучший штурман на всем Средиземноморье. Киллик, позови мистера Маршалла. Мистер Маршалл, капитан Б… этот джентльмен хотел бы знать наши координаты.Стоявшие на палубе матросы «Кломера» и «Софи» с явным удовольствием разглядывали свои суда, похожие на зеркальные отражения друг друга. Сначала экипаж «Софи» решил, что сходство датского корабля с их судном переходит границы приличия, но они изменили свое мнение, когда их собственный товарищ, старшина Андерсен, принялся запросто рубить по-иностранному со своими земляками, разделенными с ним полоской воды, ко всеобщему восхищению присутствующих. Джек Обри проводил капитана Бугге до борта с каким-то особенным дружелюбием. На датскую шлюпку был спущен ящик «приорато», и, перегнувшись через планширь, Джек крикнул датчанину вслед:— При следующей встрече я дам вам знать.Не успел капитан «Кломера» добраться до своего судна, как реи «Софи», скрипя, стали разворачиваться, и судно крутым бейдевиндом легло на новый курс-норд-ост-тень-норд.— Мистер Уотт, — произнес Джек Обри, подняв кверху глаза,-как только у нас появится время, нам нужно будет поставить спереди и сзади дополнительные реи, иначе мы не сможем идти круче к ветру, как мне этого хотелось бы.— Что у нас происходит? — спрашивали друг у друга матросы, видя, что все паруса забирают ветер, а все концы аккуратно собраны в бухты, к удовлетворению лейтенанта Диллона. Очень скоро буфетчик кают-компании сообщил казначейскому буфетчику, а тот — своему приятелю Джеку, мусорщику, который все рассказал на камбузе, а значит, и всему экипажу. А новости заключались в том, что датчанин, из чувства симпатии к «Софи», настолько похожей на его собственное судно, и растроганный учтивостью Джека, рассказал ему о французе, находящемся неподалеку, в северной части горизонта. Это тяжело нагруженный шлюп с залатанным гротом, направляющийся в Агде.Меняя курсы, «Софи» двигалась навстречу свежевшему ветру, и на пятом галсе на норд-норд-осте была замечена белая полоска, находившаяся слишком далеко и не изменявшая положения, чтобы ее можно было принять за чайку. Вероятно, это был французский шлюп. Уже через полчаса, судя по описанию его парусного вооружения, данного датчанином, это стало очевидно. Но поведение судна было настолько странным, что было трудно окончательно убедиться в этом до тех пор, пока шлюп не лег в дрейф, подпрыгивая на волнах, и баркасы не начали сновать между двумя судами, доставляя на «Софи» хмурых пленников. Было совершенно очевидно, что на французе не велось никакого наблюдения за морем и своего преследователя экипаж заметил лишь тогда, когда между шлюпами оставалось не более мили. И даже после этого капитан французского шлюпа колебался, не зная, что делать, надеясь на защиту триколора, который поднял слишком медленно и слишком поздно,-как оказалось, лишь для того, чтобы через десять минут поднять целую гирлянду флагов, означавших сдачу, отчаянно размахивая флажками после первого же предупредительного выстрела.Причины такого поведения судна стали понятны Джеймсу Диллону, едва он поднялся на захваченный корабль: «Ситуаен Дюран» был загружен порохом настолько, что ему не хватало места в трюмах и он находился на палубе в бочонках, покрытых брезентом. Молодой капитан, оказывается, захватил с собой в плавание свою жену. Она была беременной и ждала первого ребенка. Штормовая ночь, погоня и боязнь взрыва привели к преждевременным родам. Джеймс Диллон был не чувствительнее любого другого, но постоянные стоны, раздававшиеся из-за переборки, и ужасно громкие, хриплые, похожие на рев животного крики, прерывавшие стоны, приводили его в ужас. Он смотрел на бледное, расстроенное, залитое слезами лицо мужа такими же, как у него, испуганными глазами.Оставив вместо себя Бабингтона, лейтенант поторопился на «Софи», чтобы объяснить ситуацию. При слове «порох» лицо Джека Обри осветилось, но, услышав слово «младенец», он тотчас нахмурился.— Боюсь, что бедняжка умирает, — предположил Диллон.— Не знаю, что и сказать, — нерешительно отвечал Джек. Поняв, что означают эти приглушенные стоны и услышав их особенно отчетливо, капитан обратился к морскому пехотинцу: — Позовите доктора.После того как возбуждение, охватившее всех во время преследования, спало, Стивен снова занял свое обычное место возле насоса, изготовленного из вяза, и смотрел в его трубу на залитую солнцем поверхность Средиземного моря. Когда же ему сообщили о том, что среди взятых в плен находится женщина, которая рожает, он воскликнул:— Вот как? Мне тоже так показалось, судя по крикам. Похоже, он не был намерен покинуть свое излюбленное место.— Неужели вы ничего не можете предпринять? — сказал Джек.— Уверен, что бедная женщина умирает, — добавил Джеймс.Посмотрев на обоих странным, ничего не выражающим взглядом, доктор произнес:— Я отправлюсь на французский корабль.После того как Стивен спустился в свою каюту, Джек Обри заметил:— Слава богу, теперь дело в надежных руках. Вы говорите, что палубный груз — это тоже порох?— Так точно, сэр. Какой-то сумасшедший дом.— Мистер Дей, мистер Дей, послушайте. Вы разбираетесь во французской маркировке?— Ну, разумеется, сэр. Она почти совпадает с нашей, только их лучший крупный цилиндрический порох обозначен белым кольцом, окружающим красное, и их полубочонки весят всего тридцать пять фунтов.— Сколько вы можете принять, мистер Дей?— Если сдвинуть нижние бочонки поближе, — произнес после раздумья старший канонир,-то, пожалуй, смогу разместить еще тридцать пять или тридцать шесть, сэр.— Тогда действуйте, мистер Дей. Я даже отсюда вижу, что на борту этого шлюпа много поврежденного груза, который придется убрать, чтобы он не портился дальше. Так что вы бы сами выбрали товар получше. Их баркас нам тоже может пригодиться. Мистер Диллон, мы не можем доверить этот плавучий арсенал мичману. Как только порох будут перегружен, вам придется отвести шлюп в Магон. Возьмите с собой нужных людей и будьте добры, отправьте назад доктора Мэтьюрина на баркасе француза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61