А таких качеств не найдешь в Джонни — приходяшке или Джеке — заваляшке, — добавил он уже себе под нос. — Я это не просто знаю, я в этом уверен. Глава четвертая Возле люка «Софи» бил, гремел барабан. Ему вторил топот отчаянно спешивших людей, взлетавших по трапу, отчего бой барабана казался еще настойчивей. Но лица матросов, кроме новичков, были спокойны, поскольку это был всего лишь сигнал к построению — ежедневный ритуал, который многие члены команды успели исполнить две или три тысячи раз. Каждый бежал на свой боевой пост возле орудия или бухты тросов.Многое успело измениться в прежнем привычном укладе жизни и службы на «Софи»; иначе обслуживались орудия; озабоченных, напоминающих овец, сухопутных моряков числом в два десятка приходилось тормошить, подгонять, чтобы они знали свое место. Поскольку большинству новичков можно было доверить только самую примитивную работу, да и то под присмотром, на шкафуте судна было так тесно, что люди наступали друг другу на ноги.Прошло минут десять, пока экипаж судна занимал места на верхней палубе и посты на мачтах. Джек Обри спокойно наблюдал за происходящим, стоя за штурвалом, в то время как Диллон лающим голосом выкрикивал команды, а унтер — офицеры и мичманы судорожно носились взад и вперед, чувствуя на себе взгляд командира и понимая, что от их стараний нет никакого толку. Джек Обри допускал, что будет беспорядок, но не ожидал такого хаоса. Однако его природное добродушие и восторженное чувство, вызванное тем, что под его командованием дело все же сдвинулось с мертвой точки, преодолели праведный капитанский гнев.— К чему эта суета? — спросил доктор, стоявший рядом с капитаном. — Чего ради они носятся как угорелые?— Суть в том, что каждый должен точно знать свое место в бою — в чрезвычайных обстоятельствах, — отвечал Джек Обри. — Если они будут стоять и чесать в затылке, толку не будет никакого. Видите, орудийные расчеты заняли свои места; то же можно сказать и о морских пехотинцах сержанта Куина. Полубаковые, насколько я могу судить, на месте; смею предположить, что и на шкафуте вскоре будет полный сбор. Как видите, у каждого орудия канонир, возле него матрос с банником и матрос призовой команды-тот, что с абордажной саблей; если дело дойдет до рукопашной, они присоединятся к абордажной партии. Тут же матрос, который оставит орудие, если нам придется поворачивать реи, скажем, во время боя, и матрос с ведром. Его задача — тушить пожар. А это Пуллингс, который докладывает Диллону о готовности своего подразделения. Значит, ждать осталось недолго.На тесной квартердечной палубе яблоку упасть было негде: штурман на посту управления; старшина-рулевой за штурвалом; сержант морской пехоты со своими стрелками; мичман — сигнальщик; часть арьергарда, орудийные команды; Джеймс Диллон, писарь и прочие. Однако Джек Обри и доктор расхаживали по шканцам так, будто они были одни. Обри ощущал, как испускает капитанские флюиды, а Стивен нежился в этой командной ауре. Джеку Обри такая обстановка была знакома с детства, для Стивена же все было в новинку. Стивен чувствовал себя так, будто он играет со смертью под стеклянным колпаком: не то сосредоточенные, внимательные люди по другую сторону стекла были мертвецами, призраками, не то он сам был фантомом. Но в таком случае это была странная, ненастоящая смерть; хотя он привык к одиночеству, к ощущению, что представляет собой бесцветную тень в молчаливом мире, теперь у него был спутник, голос которого прочно связывал доктора с реальной жизнью.— …К примеру, ваш боевой пост будет внизу, в так называемом кокпите. На самом деле это не настоящий кокпит, так же как полубак — никакой не полубак, то есть носовая надстройка. Однако мы называем это помещение кокпитом. Мичманские рундуки будут служить вам операционным столом, где все ваши инструменты уже разложены.— И там я должен буду жить?— Ни в коем случае. Мы предоставим вам что — нибудь получше. Даже если вы нарушили Дисциплинарный устав, — улыбнулся Джек Обри, — вы убедитесь, что мы по-прежнему уважаем ученых людей. Во всяком случае, настолько, чтобы вам получить отдельные десять квадратных футов и столько свежего воздуха на квартердечной палубе, сколько сумеете вдохнуть.Стивен кивнул головой и спустя несколько минут негромко спросил, взглянув в сторону Маршалла:— Скажите, если бы меня подвергли дисциплинарному взысканию, то этот молодец выпорол бы меня?— Штурман? — с выражением крайнего изумления воскликнул Джек Обри.— Да, — отвечал Стивен, внимательно разглядывая его, склонив набок голову.— Но он же штурман… — произнес Обри.Если бы Стивен назвал нос «Софи» кормой, а клотик — килем, он бы не настолько ошибся. Но перепутать иерархию чинов, статусы командира и штурмана, офицера и унтер — офицера, означало настолько исказить естественный порядок вещей, разрушить вечную вселенную, что на мгновение разум молодого моряка едва не помутился. Однако Джек, хотя и не был ни великим ученым, ни знатоком стихосложения, достаточно быстро оправился и, изумленно разинув рот не более двух раз, возразил:— Мой дорогой сэр, я полагаю, вас ввели в заблуждение термины «штурман» и «штурман и командир», — должен признаться, выражения нелогичные. Первый подчиняется второму. Вы должны позволить мне объяснить вам когда — нибудь наши морские чины. Но, во всяком случае, вы никогда не будете подвергнуты телесному наказанию, — добавил он, посмотрев на доктора с откровенной симпатией.Словно разбив стеклянную стену, ворвался Джеймс Диллон.— Экипаж построен по боевому расписанию, сэр, — доложил он, приподняв треуголку.— Превосходно, мистер Диллон, — отозвался Джек Обри. — Начнем проверку тяжелых орудий.Хотя четырехфунтовая пушка стреляет не очень крупными ядрами, которые не могут пробить двухфутовую дубовую обшивку с расстояния в полмили, как тридцатидвухфунтовое орудие, она все же посылает трехдюймовое чугунное ядро со скоростью тысяча футов в секунду и способна нанести большой урон неприятелю. Так что и такая пушка — грозное оружие. Длина ее ствола — шесть футов, весит она двенадцать центнеров; установлена на массивном дубовом лафете и при выстреле подпрыгивает как живая.На «Софи» имелось четырнадцать таких пушек, по семь с каждого борта, а два кормовых орудия, установленных на квартердеке, сверкали бронзой. Каждую пушку обслуживал расчет из четырех человек и матрос или юнга, доставлявший порох из крюйт-камеры. Каждая группа пушек находилась под началом мичмана. Пуллингс командовал шестью передними пушками, Риккетс — четырьмя, установленными на шкафуте, и Бабингтон — четырьмя кормовыми.— Мистер Бабингтон, где пороховые заряды? — холодно спросил Джек Обри.— Не могу знать, сэр, — заикаясь, отвечал покрасневший мичман. — Похоже, куда-то запропастились.— Господин унтер — офицер, — сказал командир, — ступайте к мистеру Дею, нет, к его помощнику, так как он болен, и принесите то, что нужно.Осмотр не выявил никаких других явных недостатков. Но после того как он заставил вкатить и выкатить пушки обоих бортов полдюжины раз-то есть после того, как канониры проделали все операции, за исключением производства выстрела, — лицо у Джека Обри вытянулось и помрачнело. Канониры действовали из рук вон медленно. Очевидно, их учили вести залповый огонь, но почти не обучали стрелять самостоятельно. Похоже, они были вполне удовлетворены, подтаскивая орудия к портам, равняясь на самых медлительных; при этом выполняли упражнения как манекены. Правда, конвойная служба на шлюпе не позволяла морякам испытывать глубокую убежденность в насущной необходимости орудий, и все — таки… «Как бы мне хотелось израсходовать несколько бочонков пороха», — подумал командир, ясно представляя себе графу ведомости: всего по норме снабжения полагается сорок девять полубочонков пороха, в том числе сорок один красного крупнозернистого, семь из них белого крупнозернистого восстановленного пороха сомнительной взрывной силы и один бочонок мелкозернистого пороха для затравки. В каждом из бочонков было сорок пять фунтов, так что «Софи» почти опустошила бы один из них, произведя двойной бортовой залп. «И все — таки, — продолжал он рассуждать, — думаю, надо произвести пару выстрелов. Бог знает, сколько времени заряды пролежали в пушках. Кроме того, — добавил он, повинуясь внутреннему голосу, — вспомни славный запах порохового дыма». А вслух произнес:— Мистер Моуэт, будьте любезны, спуститесь в мою каюту. Сядьте рядом с настольным хронометром и записывайте, сколько времени пройдет между первым и вторым выстрелом каждой из пушек. Мистер Пуллингс, начнем с вашего подразделения. Номер один. Тишина на носу и на корме.На шлюпе воцарилась мертвая тишина. В туго натянутых снастях слышалось ровное пение ветра, дувшего с направления в двух румбах в сторону кормы от траверза. Расчет орудия номер один нервно облизывал губы. Их пушка была закреплена по-походному, то есть тесно прижата к порту и принайтовлена.— Освободить орудие.Артиллеристы развязали найтовы, прижимавшие орудие к борту и перерезали каболку, закрепленную за казенную часть. Негромкий скрип лафета подтвердил, что орудие освобождено. Матросы удерживали боковые тали, иначе во время качки (делавшей задние тали излишними) пушка поехала бы по палубе, прежде чем была бы подана следующая команда.— Выровнять орудие.Матрос, работавший с банником, засунул лом под казенную часть пушки и быстрым движением приподнял ее, в то время как канонир забил клин больше чем наполовину, придав стволу горизонтальное положение.— Вынуть дульную пробку.Артиллеристы откатили орудие, так что жерло оказалось на расстоянии около фута от борта. Матрос извлек из него резную раскрашенную дульную заглушку.— Выкатить пушку.Лафет туго принайтовили аккуратными мелкими шлагами.— Порох на полку.Взяв запальный стержень, канонир сунул его в запальное отверстие и проткнул фланелевый зарядный картуз, помещенный в ствол, насыпал из рога мелкого пороха в запал и на полку, старательно измельчив его. Банщик закрыл порох ладонью, чтобы его не сдуло, а пожарный закинул рог за спину.— Целься. — К этой команде Джек Обри добавил: — Не изменяя положения! — Он не хотел усложнять задачу вертикальной или горизонтальной наводкой. Два матроса из орудийной прислуги удерживали боковые тали. Банщик опустился на колено, отвернув голову от орудия, и принялся раздувать тлевший фитиль, достав его из кадки (на «Софи» еще не было кремневых замков); юнга — заряжающий стоял со следующим картузом в кожаном футляре с правой стороны сразу за орудием. Канонир, державший запал и прикрывавший порох, склонился к прицелу, глядя вдоль ствола.— Пли!В воздух взлетел фитиль. Канонир воткнул его в запальное отверстие. Долю секунды было слышно шипение, затем вспышка и выстрел — грохот взрыва спрессованного в казеннике фунта с лишним пороха. Из жерла вырвались пунцовое пламя и клубы дыма, в воздух взлетели клочья пыжа. Отдача бросила орудие футов на восемь назад, так что оно едва не сбило с ног канонира и остальную прислугу. Все это произошло почти мгновенно, и тут же раздалась новая команда.— Вставляй запал! — скомандовал Джек Обри, наблюдая за полетом ядра, окутанного белым дымом, который сносило в подветренную сторону. Канонир вставил запальный стержень в отверстие. Ядро, упавшее в неспокойное море ярдах в четырехстах с наветренного борта, взметнуло ввысь столб брызг, затем еще один и, рикошетя по волнам еще с полсотни ярдов, утонуло. Прислуга орудия крепко держала задний трос, чтобы качка не сместила ствол в сторону борта.— Пробанить пушку!Матрос окунул банник — швабру из овчины — в пожарное ведро и, склонившись к узкой щели между жерлом и бортом, погрузил банник в жерло орудия. Несколько раз повернув его, вытащил черный от копоти банник, к которому пристал кусок дымящейся тряпки.— Картуз зарядить!Юнга — заряжающий уже держал наготове тугой мешок из ткани; банщик вставил его в жерло и со всей силы прибил банником. Канонир, державший наготове запальный стержень, воскликнул:— Готово!— Заряжай!Уже были наготове ядро и пыж, но ядро вырвалось из рук и покатилось, виляя, к носовому люку. Встревоженные канонир, банщик и заряжающий кинулись за ним вдогонку. В конце концов ядро отправили следом за картузом, туго забили пыжом, и Джек Обри скомандовал:— Выкатить орудие! Вставить запал! Навести орудие! Пли! Мистер Моуэт, — крикнул он в световой люк,-каков был интервал?— Три минуты и три четверти, сэр.— Боже мой, боже мой! — вырвалось у капитана. Для того чтобы выразить досаду, у него не хватало слов.Пушкарям Пуллингса было стыдно и досадно. Расчет номер три разделся до пояса и обвязал головы платками, чтобы ловчее управляться среди вспышек и грохота. Матросы поплевывали себе на ладони, а мистер Пуллингс работал как бешеный со своими ломами, вымбовками и банниками.— Тишина. Освободить орудие! Выровнять орудие! Дульную заглушку долой! Подтянуть орудие….На этот раз дело пошло живей — управились за три минуты с небольшим. Но ядро все равно далеко не улетело, а управиться с орудием помогал Пуллингс: сам тащил его за задний трос, при этом рассеянно глядя в небо, чтобы показать, что он тут вроде как ни при чем.Когда началась стрельба поочередная, Джек Обри помрачнел еще больше. Прислуга первого и третьего орудий оказалась сборищем болванов: средний темп стрельбы на корабле никуда не годился. Древний, допотопный темп. Если бы канониры не справлялись с вертикальной и горизонтальной наводкой, орудуя ломами и гандшпугами, то темп был бы еще медленней. Пятое орудие вообще не выстрелило, так как порох отсырел, и пушку пришлось освобождать от заряда и извлекать из нее картуз. Такое могло случиться на любом судне; жаль, что подобный огрех дважды произошел с орудиями правого борта.Чтобы произвести залп орудиями правого борта, пришлось привести «Софи» к ветру. В этом заключалась известная деликатность капитана, не желавшего стрелять в сторону конвоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61