— Наша жизнь военная. Едешь сутки в седле, заснешь потом мертвым сном, и ежели воспользуется этим какой-нибудь лихой джигит, то не убивать же его за это!Все знали, о каком лихом джигите говорила Бопай. Это как раз и был Жанайдар-батыр, который лежал на ковре в юрте и ждал чудесного исцеления…Впоследствии пели в народе:
С рожденья Жанайдар удачлив был, Но пулю как-то в ногу получил. Должна была его перешагнуть Безгрешная (так знахарь научил). Да не нашлось такой в роду тюре… С тех пор тюре вид женщин их постыл.
Кенесары стоял, задумчиво глядя себе на ноги… Какие сыновья могут родиться от этих женщин? Неужели оправдается предсказание и в мелкую тварь превратится род тюре? И как может справится он с тремя жузами, если бессилен навести порядок в собственном роду?— А может быть, есть женщины-тюре среди тех, которых привезли вчера? — спросил кто-то.— Есть!..Привели трех женщин, захваченных при набегах на враждебные аулы, и среди них Зейнеп — младшую жену султана-правителя Конур-Кульджи. Старуха объяснила им, почему их позвали.— Давайте я перешагну! — спокойно согласилась Зейнеп, любовные похождения которой были известны всей степи. — И отец мой и муж — обе тюре…Ни Кенесары, ни кто-нибудь другой не мог возразить, если женщина-тюре заявила о своей чистоте и бралась за такое дело. А Зейнеп все рассчитала своим лукавым умом… Какой же это батыр, если умрет оттого, что перешагнет через него грешная баба? А если и умрет, то одним волком у Кенесары станет меньше… Но ничего не случится, все это — ерунда. Неужели Бог так уж следит за ее подолом? Ведь может он и прозевать ее грешки?.. Но вот будет потеха, если выздоровеет этот молодец! Всему казахскому народу известна ее добродетель. То-то смеху будет, когда узнают, что грешная баба перехитрила не только самого Кенесары, но и их общего прадеда Аблая, утвердившего правило «ак жол»!..Ошеломленные ее наглостью люди смотрели на Кенесары. Он утвердительно кивнул.Прелестная Зейнеп и не думала ломаться перед грозным Кенесары, при одном имени которого трепетали люди. Она кокетливо приподняла подол своего шелкового платья и со словами «Благослови меня Бог!» легко перешагнула через Жанайдара.Может быть, действительно произошло чудо, но именно в этот момент батыр приоткрыл глаза. А увидев то, что мог сейчас видеть только он один, Жанайдар вздрогнул и даже захотел приподняться. Живой румянец начал покрывать его восковые щеки…Люди изумленно переглядывались.Через несколько дней батыр Жанайдар мог уже подниматься и ходить, припадая на раненую ногу. Опухоль спала, и дело шло к полному выздоровлению. Кенесары не знал даже, чему он больше рад — выздоровлению батыра или спасению чести всех тюре. За такую услугу следовало отблагодарить свободой, несмотря на то что Зейнеп была женой его самого лютого врага. Чтобы сообщить об этом решении, Кенесары пригласил ее к себе.Кроме Кенесары в юрте находились Таймас, Абильгазы, батыры Агибай, Бухарбай, Иман, Жеке-батыр и другие. Но для Зейнеп все они были только мужчины, и вела она себя с ними соответственно…— Хотя Конур-Кульджа наш враг, но мы не обидим достойную женщину, — важно сказал Кенесары, — мы все — родственники по деду. Скажи, какие у тебя желания!..— А ты вправду выполнишь их? — жеманно поведя полным плечом, спросила Зейнеп.— Хан казахов не говорит дважды!— В таком случае, мой дорогой деверь и хан, у меня только одно желание… — просияла Зейнеп. — Не разлучайте меня с вашим мужественным слугой Кара-Улеком!..Словно из пушки вдруг выстрелили в юрте. Все замолчали и долго не могли прийти в себя.— Что ты сказала?!Впервые в жизни подумал Кенесары, что он ослышался. Но она смотрела на всех ясными, чистыми глазами. Простые люди уже знали, что она каждую ночь бегает к прельстившему ее чем-то ханскому палачу-телохранителю…— Я прошу отдать меня в жены вашему достойному Кара-Улеку…— Какой Кара-Улек?.. Мой раб?!Да…Кенесары стал медленно багроветь от гнева. С нескрываемым отвращением смотрел он на женщину, которая вчера лишь, по его понятиям, спасла честь касты тюре. Есть ли больший позор, чем женщине-тюре принадлежать рабу!А Зейнеп и не думала отрекаться от своей просьбы. Глядя в упор на Кенесары, она воскликнула:— Хан не должен говорить дважды!.. А отдав меня в жены рабу, ты жестоко отомстишь Конур-Кульдже…Кенесары низко опустил голову:— Пусть будет по-твоему…Буря негодования поднялась вокруг, когда услышали про это. Тюре сидели опустив головы. Но среди простых людей пошла слава о том, что хан Кенесары лишен сословных предрассудков и сердце его склоняется с простолюдинам. Больше всего радовалась Зейнеп. Но не знала она, как жестоко отомстит Кенесары за позор тюре…Зейнеп в благодарность выдала Кенесары лазутчика Конур-Кульджи и Ожара — бывшего проводника Самена, а также его связных Жакипа и Сакипа. По приказу Кенесары они были повешены. А еще через два месяца Кара-Улек будто бы в припадке ревности сломал шейный позвонок своей благородной жене. Это был урок Кенесары женщинам, изменявшим своей касте!.. * * * Пришла зима, и Кенесары временно прекратил набеги. Но на этот раз он не распустил своих сарбазов, а наоборот — призвал в войско всех молодых джигитов, способных носить оружие. Несмотря на сильные морозы, их ежедневно обучали военному делу опытные батыры. Чтобы содержать такую большую армию, требовались средства. И Кенесары обложил обязательным налогом не только подвластные ему аулы, но и множество соседних территорий. Это вызвало новый взрыв недовольства. Приходилось платить двойной налог: с одной стороны — белому царю и его султанам-правителям, с другой стороны — хану Кенесары…Наступил 1844 год, или год мыши. К весне Кенесары имел обученное двадцатитысячное войско. Правительство, убедившись, что Кенесары неуловим в безбрежной казахской степи и силами отдельных карательных отрядов с ним не покончить, решило окружить весь район его действий. Для этой цели на берега Иргиза и Тургая были направлены крупные воинские части. В их задачу входило с трех сторон блокировать мятежников.Ввиду того, что Кенесары часто беспокоил своими набегами со стороны Улытау и Аргынаты, князь Горчаков еще в середине прошлого года отправил донесение канцлеру Нессельроде. В нем он просил разрешения заселить эти районы казаками и создать там особый гарнизон из солдат Второго линейного сибирского полка. Канцлер дал согласие, но казаки не захотели переселяться в Улытау, где бушевало пламя мятежа. Потом все же там начало строиться укрепление, и туда по жеребьевке переехало пятьдесят семей казаков и была переведена рота солдат. Сейчас она была усилена, чтобы стать серьезным заслоном на пути мятежников. Помимо войск, выступивших из Орска и с берегов Тургая, оренбургский военный губернатор приказал султану-правителю Ахмету Жантурину объявить набор джигитов. Было обещано, что, если доброволец погибнет в бою, семье его будет выплачиваться пожизненное пособие.Всем выделенным войскам приказывалось собраться в верхнем течении Тургая и ждать дальнейших распоряжений. По заранее составленной диспозиции полутысяча солдат под командой войскового старшины Лебедева 5 мая выступила из Орска и двинулась к Камышовскому укреплению. Продвигаясь далее вдоль Есиля, Лебедев к 20 мая должен был выйти к Тургаю, чтобы застать Кенесары на джайляу. К этому же времени сюда обязано было подойти и ополчение султана Ахмета Жантурина.На реку Сарысу выступил отряд сотника Фалалеева, в задачу которого входило не пропустить Кенесары в сторону среднеазиатских ханств или во владения Большого жуза. Широкий охват с флангов намечался со стороны Оренбурга. Кенесары хотели лишить главного его преимущества — оперативного простора.Верховным командующим всеми этими действиями назначили генерал-майора Жемчужникова. В начале мая он вместе во своим штабом прибыл в недостроенный улытауский форпост и приступил к руководству операциями против Кенесары.Кенесары в это время стоял на берегу Иргиза и через своих многочисленных лазутчиков знал о движении всех направленных против него войск. Он хорошо понимал, что если оренбургские и сибирские отряды встретятся в Тургае, то он попадет в мешок. Поэтому он распространил слух о своем отступлении, а генералу Жемчужникову было направлено ложное донесение о том, что основные силы Кенесары продвигаются к Улытау. Решив встретить его здесь и дать решительный бой, Жемчужников приказал отряду Лебедева изменить направление и тоже идти к Улытау. Лебедев, таким образом, не смог прибыть вовремя на Тургай…Однако через биев торткара Лебедев все же узнал, что Кенесары находится на Иргизе и 20 мая встретился с отрядом султана Ахмета у переправы Талды. Чтобы не упустить Кенесары, объединенный отряд форсированным маршем двинулся к Тургаю, но не нашел там сибирских войск. Путь Кенесары на юг оказался открытым. Слишком поздно понял генерал Жемчужников свою ошибку…Начало лета выдалось холодным и дождливым. Увязая по щиколотки в мокрой глине и волоча за собой тяжелые пушки, солдаты Лебедева ни с чем отправились в Орск. На пути кто-то донес войсковому старшине, что преданный правительству бий Байкадам якобы тайно поддерживает Кенесары. По приказу Лебедева аул Байкадама был предан разорению.Оренбургский военный губернатор Обручев потемнел от гнева, узнав, как провели мятежники неумного генерала Жемчужникова. За отсутствие настойчивости при преследовании Кенесары и разгром аула бия Байкадама войсковой старшина Лебедев был отдан под суд. Командовать отрядом назначили полковника Дидковского…Трагической оказалась участь отряда сотника Фалалеева. Он вовремя прибыл на речку Сарысу и встал там, заслонив дорогу в пески. Кенесары выслал против него пятьсот джигитов во главе с сыном погибшего Саржана Ержаном и опытным, хитрым Таймасом. Им было приказано не вступать в бой с отрядом, имеющим пушку, а только выматывать его силы, добиваясь ухода…Увидев большой отряд мятежников, сотник Фалалеев начал преследование. Джигиты Таймаса стали уходить в сторону Балхаша, и хорошо отдохнувшие казаки два дня гнались за ними. Дорогу Фалалееву указывали проводники из рода шомекей…На третий день, оценив обстановку, сотник Фалалеев решил прекратить бесполезную погоню. И в этот момент к ним перебежало несколько джигитов-кенесаринцев. Сотник повеселел. Джигиты клялись в ненависти к Кенесары и знали дорогу получше мало бывавших в этих местах шомекеевцев.Перебежчики уговаривали сотника Фалалеева оставаться на месте, так как отряду Таймаса деваться некуда. Впереди безводная пустыня, и ему обязательно нужно вернуться через эти места. Обессиленных и уставших мятежников можно будет брать голыми руками…Утром проснувшиеся солдаты и казаки увидели всех десятерых проводников-шомекеевцев плавающими в собственной крови. Джигитов-"перебежчиков" и след простыл. Они для того и переметнулись к Фалалееву, чтобы лишить его проводников…Вскоре взошло солнце, и только тогда понял Фалалеев, в какое положение попал. Куда ни глянь — всюду бескрайняя степь с однообразными солончаками и такырами. Обманчивые миражи висели по горизонту, и невозможно было определить тропу, по которой они пришли сюда. Вдобавок людей и лошадей начала мучить жажда, а проводники, умевшие по муравейникам определять присутствие близких грунтовых вод, лежали с перерезанным горлом…Они двинулись куда глаза глядят. Только десяток солдат вместе с умирающим от горячки сотником вышли через неделю к аулу рода ысты, кочевавшему в Прибалхашье…Неуклюже действовал против Кенесары и полковник Дидковский, который в отличие от своего предшественника Лебедева, к тому же плохо знал степь. Первым делом он отказался от обоза, состоящего из арб, и заменил его вьючными верблюдами. В результате караван при отряде растянулся на добрых две версты и требовал для своей охраны чуть ли не половину сил.Кенесары опять применил свою тактику заманивания, поручив водить отряд Дидковского по степи выздоровевшему Наурызбаю и батыру Агибаю. Сам он с главными силами двинулся туда, где его не ждали, и за два дня прошел от Иргиза до Тобола. Султан-правитель Ахмет Жантурин не успел даже приказать сесть на коней своим джигитам…У Кенесары за это время прибавилось ненависти к султану Ахмету. Он узнал, что три года назад Ахмет Жантурин, увидев проживавшую тогда под охраной в Орске Кунимжан, предложил ей забыть Кенесары. «Была ты первой женой Кенесары, стань моей последней!» — просил он ее, обещая любовь и защиту. В ответ она показала ему маленький острый кинжал…Джигиты Кенесары не пощадили никого. Отряд султана-правителя был вырезан почти весь. Погибло четыре султана, поддерживавших Ахмета Жантурина против Кенесары. Спастись удалось считанным людям. Рассказывали, что мелкая в середине лета речка Улькаяк поднялась и стала красной от крови…Это был самый ощутимый удар, нанесенный мятежниками. Многие бии и султаны, перестав надеяться на защиту правительственных войск, снова начали склоняться к Кенесары. Оренбургский военный губернатор Обручев был потрясен случившимся…Тем не менее остатки жантуринского отряда, который к моменту нападения Кенесары был еще не весь собран, слились с отрядом Дидковского и пошли на соединение с генералом Жемчужниковым, который ждал их на озере Алакуль, неподалеку от Тургая. Но к этому времени Кенесары успел перевести все свои аулы из долин Талды и Иргиза на западные склоны Мугоджарских гор и снова выскользнул из расставленных для него сетей.В начале августа подвижные отряды Кенесары внезапно появились на Оренбургской линии в тылу у враждебных ему аулов. На этот раз особенно жестоко расправился он с родами торткара и жагалбайлы, которые поддерживали султана-правителя Ахмета и выделяли проводников для отряда Лебедева. Сарбазы Кенесары не щадили ни правого, ни виноватого, кровь лилась рекой… Как всегда бывает в таких случаях, больше всего пострадали невинные. Лишь из одного аула рода жагалбайлы было угнано семьсот лошадей, три тысячи овец и двести голов крупного рогатого скота…Через несколько дней разъезды Кенесары появились в станицах Наследнице и Атаманской, было совершено нападение на станицу Екатерининскую, где мятежники разрушили форштат и захватили много оружия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43