Причём такое устранение активности не усилило их напряжённости, как это обычно бывает, а напротив — посредством описанных выше манипуляций с телом понизило до минимально возможного уровня (если его превзойти, наступает засыпание или транс), но при этом самоосознаность полностью сохранена, и тогда наступает полный и несокрушимый покой.
Кстати, говоря о общей релаксации тела, никогда не следует забывать о лице, и в связи с этим мне хотелось бы вспомнить о едва заметной улыбке Будды, которая видна почти на всех его древних изваяниях, из какого бы материала они бы не были изготовлены. Интересен факт, что если при улыбке в лице человека задействованы только семнадцать мышц, то когда он хмурится — сорок три.
Итак, когда посредством полной релаксации устранено всякое движение тела, это и будет завершённой концентрацией внимания, именно такой, какой она должна быть в классическом варианте практики Хатха-йоги. Это в корне отличается от того, что пытаются реализовать в своих медитациях самопальные «специалисты», усиленно таращась на что-то внутри или снаружи.
Когда сознание «сцепилось» со всем телом, и внимание как бы исчезло (это стадия «второго внимания»), то никакие мысли внешней «природы» возникнуть уже не могут. Любая всплывшая мысль, любой образ, оттиск внешнего мира тут же нарушают ментальную однородность, и тело непроизвольно отвечает на это возникновением мгновенного «рисунка» напряжений, аналогичного уже испытанному человеком когда-то раньше.
Итак, в качестве промежуточного вывода можно отметить, что освобождённое от материала повседневности сознание может быть «получено» только в теле, обездвиженном посредством глубокой релаксации, и уже этот уровень психорегулировки для так называемой «динамической йоги» полностью недоступен.
Как возникновение подобного состояния сопровождается глубокой мышечной релаксацией, так и последняя, будучи достигнутой, автоматически вводит психосоматику в упомянутое состояние. И поскольку всё это взаимосвязано, то соответствующая процедура расслабления тела, будучи усвоенной и легко воспроизводимой, без проблем вызывает искомую «пустотность» сознания — молчание ума.
Дальнейшее же углубление этой фазы принадлежит уже самьяме и представляет собой «третье внимание», при достижении достаточной глубины которого, по меткой характеристике натхов, временно наступает состояние, которое может быть охарактеризовано так: «Йога — значит быть мёртвым, оставаясь живым» (конечно — лишь на время практики — В.Б.).
В практике йоги тела человек должен приобрести способность держать паузу, удерживать себя во времени и форме на грани того, что тело может, а сознание не представляет, отстранив себя от мира и себя от себя: «Нет памяти вокруг, и это — рай...» (Виталий Кальпиди).
Это пространство состояния пата (в нотной грамоте бекар — отказ) между возможным и желаемым, естественной стабильностью и способностью к необходимой, но неизвестной сознанию и телу трансформации. Организацию необходимых условий пребывания в этом «зазоре» можно определить как метод классической йоги. Сознание и бессознательное говорят на «разных языках», но понимание может быть передано сознанию изнутри в разных «формах» и проявлениях или вообще никак. Просто в результате контакта в сознании появится информация (понимание), которой ранее не было. Процесс понимания вовсе не обязательно должен быть осознан. Более того, Эриксон утверждал, что «...Можно закрепить коммуникацию с подсознательным гораздо проще, чем в случае, когда обе части личности используют одно средство — речь» («Стратегия психотерапии», с.252). Наиболее существенным является тот момент, что тот, кто воспринимает, должен быть лишён текущей настройки, конкретной ориентации, чтобы быть в готовности воспринять всё, что угодно. Чтобы настроиться на всё, надо стать ничем. В случае обратной коммуникации «встреча» между двумя частями психики происходит на поле сознания, и оно должно быть соответствующим образом подготовлено. С «экрана» сознания необходимо «стереть» следы всех модификаций предыдущей «настройки», если не обеспечить это — путаница неминуема, либо информация изнутри просто не пробьется сквозь обыденное состояние «экрана». Ментальная опустошённость, полное временное устранение привычной активности — а не только текущего обыденного содержания! — именуется в йоге расслаблением сознания. Место встречи, которое изменить нельзя, должно быть не сходкой, пёстрой толпой разнородного содержания, но разреженным и пустым пространством ожидания, не искажённым привычной динамикой. Все иные виды коммуникации необходимо прекратить.
Теперь попробуем взглянуть на процесс релаксации с иной точки зрения. Существует три возможных или наблюдаемых фазы движения тела в асанах которые, будучи исчерпанными, завершаются в покое и полной временной обездвиженности. Сначала мы принимаем грубые, приблизительные очертания после вхождения в позу, — это принятие начальной формы, первая фаза движения.
Затем либо одновременно начинается первый этап расслабления — движение луча внимания, с помощью которого мы последовательно и неоднократно «снимаем» мышечные зажимы, отслеживаемые сознанием. После того, как эта работа будет выполнена, наступает вторая фаза релаксации, тело начинает спонтанно «оседать» в форме (это и вторая фаза движения), оно медленно «вливается» в её возможную и предельную на сегодняшний день конфигурацию, а сознание при этом начинает терять чёткость и расплываться.
Затем, когда тело при таком состоянии внимания, расслабляясь, продолжает «течь» к объективному пределу формы, сознание «тормозится» ещё сильнее, и первое внимание переходит во второе. Как только сознание совпадает с объёмом тела и в нём растворяется — релаксация достигает максимально возможной глубины, но второй этап движения формы, её спонтанное «усовершенствование», некоторое время ещё продолжается по инерции, постепенно угасая. Когда эта стадия непроизвольной «текучести» и спонтанного движения исчерпана, остаётся один лишь минимальный тонус мышц и «пустое» сознание стабилизируется. Именно это является началом предельно возможной телесной неподвижности, которая нарушается только работой сердца, дыхания и внутренних органов, которая при обычном состоянии ума у человека в ощущениях не представлена.
И тогда наступает момент истины: телесная форма оказывается в «окрестностях» размытой границы, отделяющей объём, подверженный прямому воздействию в процессе жизненных действий, и объём, никогда им ранее не затрагиваемый. Мы попадаем на некий виртуальный, но вместе с тем вполне ощутимый «водораздел» между подвижной и неподвижной частями объёма своей телесной материи.
При этом наступает очень своеобразное состояние: тело, не затронутое ощутимым физическим напряжением, как бы «повисает» на силовом «скелете» (костно-связочно-мышечном) своей собственной формы при сознании, лишённом — посредством полной релаксации — каких-либо ментальных или нервных возмущений. И тогда возникает третья фаза — спонтанное изменение формы. В микронном «темпе» начинает отступать, отодвигаться сама граница «водораздела» между мобильными и ранее не затронутыми движением областями тела, начинает меняться их привычное количественное взаимоотношение.
Можно сказать так: глубокое расслабление ведёт к предельно возможной минимизации объёмов, на которые с помощью формы конкретной асаны осуществляется воздействие либо прилагается усилие, и такая минимизация есть признак мастерства в йоге.
Подведём промежуточный итог по событиям, происходящим в асанах с телом:
— первая фаза — вход в асану, при котором осуществляется произвольное движение вполне обычного характера;
— вторая фаза — «текучесть», возникающая на фоне углубляющейся тотальной релаксации, непроизвольное движение формы;
— третья фаза — опять-таки непроизвольный, а спонтанный, гомеопатический прирост гибкости, смещение самой «разделительной линии», которая, несмотря на всю свою неосязаемость, всегда достаточно жёстко разделяет мобильную и неподвижную части организма и является одной из его физиологических констант.
И если удастся грамотно подобраться к этой границе, выходя к ней раз за разом «без себя самого», постоянно выполняя условия фазы два, то при должной экспозиции формы мы через какое-то время начнём стабильно получать и вторую, и третью разновидности движения, «дрейф» разделительной линии индивидуальных диапазонов гибкости, присущих каждому человеку. Возникнет естественный её прирост — процесс, на который человеческой волей впрямую влиять невозможно (кроме как в детстве), остаётся только констатировать факт его объективного наличия в зависимости от правильности наших действий либо отсутствия оной.
Если всё, сказанное выше в практике асан, реализовано, это означает, что нам удалось успешно применить принцип «действия не действием», мы грамотно создаём условия для того, чтобы самопроизвольно «включился» и дискретно во времени (каждое ежедневное занятие) происходил спонтанный прирост гибкости.
Если мы хотим, чтобы такой ход событий был стабилен и гарантирован, то должны ежедневно и с математической точностью воспроизводить одни и те же условия, исполнительскую матрицу действий, которая является необходимой и достаточной для развития свойственной вашему телу максимальной гибкости. Одновременно человек приобретает способность воспроизводить состояние «разреженности сознания», нарабатываемое посредством классической практики асан, которое одно только и является основой для дальнейшей работы в психотехниках.
Все эти процессы характерны для любой асаны, имеющей дело с параметром гибкости. Они происходят в достаточно узкой области между относительно доступной и предельно возможной формами тела, которая представляет собой интервал оптимальных воздействий при правильной технологии исполнения. Но потребное качество полного расслабления, о котором здесь идёт речь, достигается совсем непросто. Для начинающих требуются месяцы филигранной работы — привыкание к новому типу нагрузки, адаптация к необычному состоянию восприятия при выполнении асан — только тогда возникает различение «глазами» сознания того, что происходит в теле, и появляется возможность эффективного управления этим.
В подавляющем большинстве случаев занимающийся слишком напрягается вначале, «пережимает» асаны по амплитудам доступного движения. Вследствие этого возникают достаточно яркие ощущения и различные виды перегрузки. Со временем субъект приобретает навыки глубокого расслабления, приходит к чёткому пониманию того, что давить на форму в асанах ни в коем случае нельзя, и способен впасть в другую крайность — он теперь не подходит к текущему пределу гибкости, пассивно «зависая» вблизи него.
Если в первом случае идёт воздействие в режиме пусть минимальной, но перегрузки, создаётся потенциальная возможность травм и не формируется состояние сознания, которое есть цель йоги, то во втором мы имеем необходимое изменение сознания, но явные упущения по телу. Ибо если не подходить к водоразделу телесной мобильности, добираясь до его ближайших «окрестностей», то процесс прироста гибкости не возникает — мы упускаем мощный фактор воздействия на сому (тело).
Отсюда следует неизбежный вывод, что работа с телом (а тем более с психикой!) в классической йоге, это не что иное, как движение по лезвию бритвы (абсолютно нрав был, говоря об этом, И.А. Ефремов), неустойчивое и весьма субтильное, деликатное пребывание в необходимых окрестностях «золотой середины», которая, — если всё в порядке, — непрерывно «отодвигается» к далёкому функциональному абсолюту, являя собой спонтанный прирост гибкости. Впрочем, движение это происходит лишь до какого-то предела, который свойственен данному организму.
Айенгар, говоря об усилии и расслаблении по отношению к практике асан, в одном из своих интервью с присущей прямотой сказал, как отрезал: «Нужно уметь ждать. Я сам встретил множество препятствий, но я никогда не прекращал своей практики, когда другие отступались... Хотя мои физические данные изначально были слабыми, и среда, в которой я жил, неблагоприятной. Если я смог продолжать (заниматься йогой), вы сможете тоже. Именно в этом смысле надо понимать усилие. Не нужно воображать, как некоторые любят это делать, что для максимального результата нужно минимальное усилие. Это верно для меня, но не для вас. В отличие от вас я могу выполнить «Уттанасану» или «Саламба ширшасану» без какого-либо напряжения. Я не только достигаю максимального результата, но и мои усилия по сравнению с вашими минимальны. Но когда я начинал, мне действительно требовалось побеждать себя, чтобы направить все мои усилия на практику. Усилия стали естественными (как гласит студенческий вариант формулировки одного из законов «сопромата»: «Всякое сопротивление временно»), и в этом состоянии природного существования развивается спокойная сила, которая представляет собой мир полного расслабления. Не забывайте, что расслабление не имеет ничего общего с обрушиванием...» (из интервью журналу «Йогасара», август, 1994).
В данном случае речь идёт об усилии воли, потребной для регулярных занятий практикой, а уже затем о физической работе в асанах. Айенгар подчёркивает тот момент, что усилия должны стать естественными, не специальными, то есть в асанах нет личной работы сверх необходимой, нет желания, старания, напряжения воли, называйте как хотите, сделать что-то «от себя» кроме того, что требуется для безличного удержания асаны, и этот нюанс весьма трудно уловим. Личные усилия в практике необходимо вкладывать не в каждую выполняемую асану, но в правильность процесса её исполнения!
Достичь доступной на сегодня степени приближения к предписанной форме и расслабиться в ней так, чтобы изменения в теле и сознании, возникающие как результат релаксации, не позволяли «выпасть» из позы — вот в чём штука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147