Здесь мы снова видим коренное отличие метода христианских подвижников от древнеиндийской традиции. Только работа с телом, предлагаемая традиционной йогой, способна создать необходимое и оптимальное для последующего духовного развития состояние сознания, обеспечив при этом сопутствующее состояние телесной оболочки. Тело является объектом воздействия личной воли, состояние же сознания, которое при этом возникает, пригодно для дальнейших преобразований во множестве разных аспектов, одним из которых является замкнуто-отражательная традиция исихазма.
Пребывание в благодати не может быть длительным, потому что такой режим работы является для психики экстремальным состоянием. Привычная структура восприятия норовит как можно скорее восстановить себя, поскольку эволюционно человек выжил в этом мире только благодаря действиям в бодрствующем состоянии сознания. Познавать и понимать нечто можно и в других состояниях, но действовать и получать реальные, необходимые для выживания результаты — только в основном.
Состояние погружения в йоге может быть гораздо более длительным — в зависимости от характера работы, развёртывание которой вы обеспечиваете намерением — но и оно имеет индивидуальные пределы.
Говоря о нехристианских способах духовного развития, С. Хоружий отмечает: «Здесь пролегает важная разделительная черта. Как известно, медитация, сосредоточенная на внутреннем (или внешнем, что не имеет значения) созерцании определённых образов, есть ключевой элемент в подавляющем большинстве мистических традиций и школ. За этим стоит естественная наклонность сознания, в деятельности которого зрительная модальность является преобладающей. Ключевой момент оказывается в необходимости строгого различения между:
— зрительной парадигмой как таковой;
— внутренней образностью, которая может возникать и использоваться очень различно» (с.232).
И далее: «В действии Молитвы Иисусовой не должно быть никакого образа, посредствующего между умом и Господом... Сознание ока Божия, смотрящего внутрь вас, тоже не должно иметь образа, а всё должно состоять в одном простом убеждении или чувстве» (св. Феофан).
Аскетизм своеобразно «упростил» процесс общения с Богом, исключив из него аспект личной работы подлинного понимания происходящего. Поверь, переживи и почувствуй, это всё, больше ничего не нужно.
Если обычная наркомания заключается в эйфорическом переживании психосоматического хаоса, то «духовная» — догматического однообразия, противоположности смыкаются в своей бессмысленности, развитие исключено.
Итак, снисхождение благодати в практике христианского мистицизма есть спонтанный процесс импульсного «короткого замыкания» в психике подвижника, когда бессознательное «выдаёт» его сознанию сформированную верой и ожиданием «картину», соответствующую содержанию догмы в общем и индивидуальному её представлению у данного аскета в частности. Переживание это наступает и разворачивается в зависимости от психофизических особенностей личности, её возраста и опыта. Являясь для подвижника неоспоримым чудом, такой духовный опыт ставится превыше какой-либо критики или сомнения, создавая у групп людей, объединённых данным типом деятельности, ощущение исключительности, это даёт им уверенность в претензиях на завершённое понимание, которая на самом деле аннулирует познавательные тенденции подвижнических сообществ, делая их островками неизменного религиозного фанатизма. Технология исихазма представляет ограниченный интерес, являясь частным случаем (или, вернее, тупиковым путём развития) универсальной психотехнологии, разработанной йогами-мыслителями Древней Индии.
Как культурное явление аскетическая традиция несомненно должна изучаться и быть сохраняемой, что и происходит сегодня усилиями исчезающе малой горстки истинно верующих: «Будем плакать и жить, как мы жили и плакали прежде, будет солнце светить нам — молчавшим и нам — говорившим, мы пространство и время оставим любви и надежде, ибо вера одна может бывшее сделать не бывшим».
Мнимое же превосходство христианской духовности, — «...Христианский путь направляется не к Пустоте, а к Исполнению. За различиями в методике практик стоит противоположность двух глобальных... стратегий» , — которое декларирует Хоружий, говоря о сегодняшнем времени, выглядит просто смешно. Возможно, автор и разобрался со внутренней структурой данной традиции, но для продуктивного сравнения необходимо проанализировать их как минимум совместно, обладая к тому же личным психотехническим опытом.
Что до оценки глобальной стратегии исихазма, то вспоминаются классические опыты, когда крысы до изнеможения нажимали на рычаг, раздражая посредством обратной связи центры удовольствия в своём мозгу. В мистических психотехниках предопределённого результата мы видим по сути аналогичную деятельность, только способы «нажимания на рычаг» у людей придуманы не в пример более сложные. Сегодняшняя наркомания сильно упрощает процесс, но цена за скорость и эффективность воздействия соответствующая.
«Традиция требует различать опыт истинный и опыт ложный. При этом под истинностью понимается действительное совпадение опыта с тем, чем он намечался и должен быть» (с.238).
Как говорится, умри, Пушкин, — лучше не скажешь! Но, чтобы исключить всякие сомнения в самооценке подвижниками, а равно и всей христианской Церковью своего положения и места в современном мире, Хоружий добавляет: «Традиция выступает как замкнутый и полный мир, который не находит нужным соотносить себя с чем бы то ни было за её пределами» (с.240). Отчасти подобный подход к реальности характерен при некоторых формах психических расстройств, например — при шизофрении.
Действительно, — признаёт Хоружий, — «исихазм методичен в своём безумии» (перефразированный Шекспир), «ибо только безумие, в его типичнейших формах, создаёт изолированный мир и отказывается (оказывается неспособным) соотносить его с миром объемлющим и всеобщим; но при этом оно часто организует его с поразительной последовательностью и строгой согласованностью деталей» (с.240).
Да, к сожалению, традиция мистического христианства герметична, говорит автор «Феноменологии аскезы», но ведь на «входе» и на «выходе» она всё же как-то сопрягается с внешним миром и опытом, имеет с ним связь. А если так, то на основании этой связи можно сказать, что она интегрируется со внешним миром в некое единство расширенной реальности.
Пожалуй, это «слишком сложно, чтобы быть истинным», догматическая жёсткость технологии мистического христианства неизбежно попадает в ловушку теоремы Геделя.
Если идеализм Бхагавадгиты направлен на тотальное освобождение души от оков материи, то опыт исихазма навсегда заклинен на христианской догме.
«Вещь, предзаданная в пассивном созерцании, затем появляется в созерцании едином» (с.289). При этом, несмотря на то, что в образе благодати появляется именно заданное, Умное делание, по Хоружему: «....есть раздвигание границ сознания, их преодоление — во встрече с другим сознанием» (с.303).
Хотя автор имел в виду под «другим» сознание Божественное, но по сути формулировка правильная, действительно, человеческое бессознательное — это другое сознание, которое имеет иную структуру и действует по иным законам.
На самом деле методом непрерывной молитвы достигается не расширение сознания, а спорадическое его срабатывание в одном и том же направлении. Аскетика потому избегала работы с образами, что её ограниченная технология, не обеспеченная устранением эмоций с помощью тела, не позволяла «увернуться» от взаимодействия с эмоционально заряженными массивами информации личного бессознательного. Умная молитва есть жёсткая настройка личности на заранее определённый по результату, закрытый (герметичный), повторяющийся без каких-либо изменений процесс, который лишь подгоняется под индивидуальные возможности подвижника.
Технология йоги — жёсткая матрица, направленная на создание условий для возникновения открытого, не детерминированного Я-сознанием процесса, который развивается спонтанно, учитывая интересы всей психики, а не какой-то одной её части.
Тем не менее идея «нищеты духовной» может, как метафора, использоваться и сегодня, но в другом контексте. Подлинный духовный рост, какими бы методами он не осуществлялся, по моим наблюдениям, приводит помимо общечеловеческого развития к уменьшению количества излишних желаний, ложных стремлений и потребностей, на которые самым губительным образом ориентирована сегодня западная цивилизация.
Тот, кто достиг целостности, а значит, и понимания своего единства со всем сущим, видит прежде всего хрупкость жизни, самого этого мира и беспочвенность излишних притязаний.
В своих размышлениях я меньше всего намеревался подвергать целенаправленной критике современный церковный организм православия и его деятельность в лице такой её разновидности как подвижничество. И потому повторю в завершение своей работы, если в чём-то я не прав, удивительные слова Мейстера Экхарта:
«Я исправляю всё это, и отказываюсь от всего этого, и буду исправлять, и буду отказываться в общем и в частности всегда, когда это понадобилось бы, от всего, в чём было бы признано отсутствие здравого смысла».
Послесловие
Итак, книга завершена. В заключение ещё несколько слов о её направленности, смысл которой заложен в самом названии — коммуникация с самим собой. Первоначально название этой работы было иным: «Экология жизни», но впоследствии я пришёл к выводу, что его следует изменить, хотя скрытая окраска работы именно экологической проблематикой осталась без изменений. Йога в её нормальном виде будет, видимо, со временем всё более востребованной, поскольку «доля генетически дефектных особей вида Homo sapiens в его современном состоянии намного выше, чем у стабильных биологических видов. Экономически это требует огромных, и притом непрерывно возрастающих, социальных затрат, а по биологическим критериям означает, что человек — быстро вырождающийся вид, несмотря на все свои „победы“, вытесняемый из биоты.
Каким образом уже начавшийся распад генома (Горшков, Макарьева, 1997) скажется на социальных, политических и экономических структурах, представители соответствующих наук пока всерьёз даже не пытаются прогнозировать. Мы не сомневаемся в том, что кровавость, жестокость, разрушение этических норм, ставшее характерным для двадцатого века, связаны с этим явлением» (В.И. Данилов-Данильян, К.С. Лосев, «Экологический вызов и устойчивое развитие», сс.174-175).
Таким образом, бесконечные поиски массами людей «чего-то такого», что придало бы смысл их бытию при одновременном избавлении от иллюзий, избыточных желаний и внутреннего беспокойства, отражают общую закономерность: личности нужна опора, слабо или вообще не зависящая от внешнего мира, который беспощадно перемалывает людскую массу, как это показано в страшноватом мультике, сопровождающем музыкальный шедевр группы «Пинк флойд» «Стена».
Если двадцать лет назад проблемы со здоровьем граждане в массе своей начинали иметь где-то после сорока, то сегодня это начинается уже до тридцати, если не раньше.
Растущие не только в России, но и во всём мире наркомания, алкоголизм, агрессивность, разрушительные тенденции — всё это говорит не о локальных противоречиях, но является проявлениями системного общемирового экологического кризиса. Не исключено, что так же ностальгически, как поминают те, кто жил при социализме с начала шестидесятых по девяностый годы, в «золотую эпоху» беззаботности, мы будем через пару десятков лет вспоминать сегодняшний день, когда ещё светит солнце, растёт трава, что-то созревает в садах и на дачных участках, воздух и вода пригодны для дыхания и питья, не говоря уже о поливке.
Человечеству всё равно придётся изменять способ жизни и деятельности, причём это будет сопровождаться ломкой всех, имеющихся на сегодняшний день, структур цивилизации, в первую очередь — отношения к природе и своему физическому телу как неотъемлемой его части.
И здесь, кроме метода традиционной йоги, никаких достойных альтернатив, на мой взгляд, не просматривается, поскольку только данный способ действий позволяет оздоровить «материальную часть» человека, одновременно балансируя его психику, без какой-либо химии и разнообразных электронных «примочек», цена использования которых иногда проявляется и осознаётся спустя слишком долгое время.
Сегодняшнее мировоззрение человека так или иначе должно перестраиваться в сторону более экологичного мышления и поведения, но для этого нужно оздоровить его базу — психосоматику. Практика йоги является для этого наиболее экономичной, социально эффективной и безопасной в индивидуальном плане, главное — предоставить обществу качественную информацию по данной теме, характеризовать сегодняшнее положение вещей и тупиковые варианты развития. Автор будет признателен, если своё мнение об этой книге читатели, при желании, сообщат по адресу:
117313, Москва, а/я 841; либо boykosite@mail.ru (или boykosite@iname.ru).
Толковый словарь терминов и краткие справки по персоналиям
Аберрация — искажение (от латинского «отклоняться»).
Агни-йога — «Живая этика», синтетическое морально-этическое учение, созданное Николаем и Еленой Рерихами на основе индийской философской терминологии и оккультно-теософских спекуляций, выдаваемое за светскую «научную» доктрину. Претендует на роль очередной вселенской религии. В России имеет ярко выраженный сектантский характер, отличается нетерпимостью. Распространена в среде культурной российской богемы.
Агни — «огонь», имя одного из главных ведических богов, считается «ближайшим», посредником между людьми и богами, возносящий жертвы на небо. В йоге почитается в форме Вайшнавары. Согласно йогической топологии в теле человека отвечает за переваривание пищи, имея область влияния ниже «ложечки» (мечевидного отростка грудной кости).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147