— Не надо про эти твои дела.— Ты думаешь, я грязная? Наоборот. Я все время проверяюсь, чтоб без презерватива — ни-ни.— Ну не надо же, а? Неужели ты этим гордишься? Хоть бы соврала, что ли?— А тебе бы легче было? Все равно кто-нибудь сказал бы. Получилось бы, будто я тебя нарочно надуваю. Зачем?— Легче — не легче, а все-таки.— Чудачок! Ты бы сейчас маялся, страдал. Вот, дескать, моя бывшая девчонка, честная и хорошая, а я на ней жениться не могу. У тебя и так мук полон рот. Вот я и сказала, чтоб ты не мучился. Дрянная, развратная, шлюха — чего о ней жалеть?— Вчера это еще помогало. А сегодня после ванной — все по-другому. Теперь у нас уже что-то было.— В нашем обществе может быть все, — мурлыкнула Эля, — но никого ни к чему не обязывать. Я уже через много границ перешла и от этого очень счастлива.— Эль, не увлекайся, — попросила Лида, — пусть он поспит. Не загружай его, если можно.— Хорошо. Отдыхай, родной… Привет Лавровке! — Агафон, по-моему, «хвост» ведем, — обеспокоенно произнес Налим. — Желтая «шестерка».— Вижу, не слепой. Это с Лавровки машина. Дороги, что ли, не знают? Могли бы и сами доехать.— А они нам за Гребешка не намякают?— Могут, наверно, если у Фили душевный кризис и жить надоело. Нет, я думаю, это посольство. Посмотрим, куда свернут. Смотри не пропусти, когда они на обгон пойдут. Потому что, если Филя действительно сдурел, они нас могут на обгоне из автомата почесать. Переползай на заднее и наблюдай.«Шестерка» держалась на одной и той же дистанции. Когда Агафон прибавил скорость, там тоже поддали газку, но обогнать не пытались. К повороту на колхоз имени XXII партсъезда Агафон с Налимом подкатили, опережая «шестерку» метров на сто. Но машина лавровских тоже свернула с шоссе и потянулась за ними.— Похоже, действительно послы, — прикинул Агафон. — Если бы пострелять хотели, надо было еще на шоссе это делать. Ну, все равно, Сэнсею доложу.Налим нажал кнопку УКВ-рации.— Сэнсей, это Налим от Агафона. Идем домой, за нами «шестерка» из Лавровки. Так и надо?— Сколько их там?— Пятеро, все места заняты.— Доезжайте до того места, где весной Степу остановили, и тормозите. Вам помогут. Если скажут конкретно, в чем проблема, пропускайте мимо себя к воротам, сами катите следом. Если не скажут, разоружайте и ведите сюда. Но сами при этом особо не подставляетесь.Свернули на дорогу, ведущую через поле к лесу, где пряталась оптовая база. «Шестерка» не отставала. Через поле она катила всего в полсотне метров за их машиной, но ближе не подтягивалась. И когда «девятка» куропаткинцев двинулась на лесную аллею, тоже пошли за ней на том же расстоянии.У креста, стоявшего близ обочины и отмечавшего место расстрела четырех джипов, Агафон остановился, и они с Налимом прытко выскочили из машины. Притормозила метрах в десяти и «шестерка», из нее вышли четверо. Пятый остался за рулем.— Привет, — сказал Агафон, держа руку в кармане ветровки. — Вы чего, братаны, заблудились никак? Лавровка вроде в другой стороне?— Точняк, корефан, — оскалив золотые зубы, ответил тот, что был поближе.— Но нам не домой, нам с вами поговорить надо.— Не, вы серьезно? Конкретно и с нами?— Конкретно, нам бы с Сэнсеем увидеться. Налим ощущал заметную неуверенность и искренне завидовал хладнокровию Агафона.— А что за проблема? Может, не стоит такого товарища попусту беспокоить?— произнес Агафон, который сохранял уверенность прежде всего потому, что углядел в кустах на противоположной стороне дороги легкое шевеление.— Не, нам нужно исключительно Сэнсея.— Я говорю: изложите суть. И лучше вкратце.— Ну, вы какие-то упрямые, братаны. Прямо до ужаса и даже больше. Вам говорят: нам надо Сэнсея, а вы на какой-то сути зациклились. Невежливо как-то выходит.— Нет, ребята, вы не в курсе. У нас невежливо — это когда носом в почву, иногда — мордой об асфальт. А сейчас мы исключительно вежливы.— Вы чего, особо крутые, что ли? — прищурился золотозубый. — Или по две жизни от Бога закупили? Вы с Лавровкой говорите, братаны. А это по жизни конкретно.— Скучный базар получается, — заметил Агафон. — А главное — долгий. Короче и конкретно по жизни: если есть желание зайти в «Куропатку» и оттуда выйти, то надо тихо сдать все пушки и перья, как в казино «Моби Дик». Потом оставить тачку здесь, построиться колонной по одному и не спеша пройти метров семьсот. Насчет непобедимой и легендарной Лавровки. Скромнее надо быть, а главное — осмотрительнее. Вас сейчас пять автоматов держат на прицеле с расстояния в пятнадцать метров. Если есть желание рассказать конкретно суть проблемы, пожалуйста, можно приступать, но прошу это делать четко.— На понт так просто не берут, корефан, — золотозубый оскал погасил. — Надо еще суметь, чтоб тебе поверили.— Справедливое замечание. Будем делать так: те, кто поверил, выполнит команду после первого предупредительного из кустов. Те, кто не поверил, смогут хорошо отдохнуть. От жизни.Из кустов, правда, стрелять не стали. Просто показались люди с автоматами, и Лавровка поняла, что здесь надо вести себя прилично.— Разгружайтесь! — сказал Агафон, достав из кармана пластиковый пакет с изображением Санта-Клауса и передав его Налиму. — Если все будет нормально, получите на выезде. А Филе передайте, что надо лучше подбирать кадры.Золотозубый вынул из-под куртки «макаров» и с улыбкой опустил в пакет. Агафон зашел сзади, охлопал золотозубого от подмышек до лодыжек, приподнял куртку со спины, и, убедившись, что гость ничего лишнего не оставил, сказал:— На дорогу, братуха. Жди.Каждого обезоруженного и проверенного Агафон отправлял под присмотр автоматчиков, потом осмотрел машину. Там ничего подозрительного не нашлось, хотя заглянули и под днище, и в багажник, и под сиденья, и даже дверцы простукали.— Думаешь, бомбу вам везли? — поинтересовался с ехидцей золотозубый. — Мы не камикадзе…— Понимаешь, корефан, — осклабился Агафон, — таким надежным людям, как ты, иногда могут не сказать всей правды. Ладно, садитесь в свою тачку и двигайтесь к воротам. По-моему, заставлять вас пешком ходить неэтично.«Шестерка» лавровских, сопровождаемая «девяткой» Агафона, подкатила к воротам оптовой базы, где их уже ждали. Прежде чем ввести за забор, лавровским завязали глаза. Покрутив своих незрячих гостей по двору, их завели в стоявшее на отшибе строение, примыкающее к тиру и кочегарке, где еще со времен Курбаши было оборудовано нечто вроде небольшой подземной тюрьмы.— Куда идем, мужики? — заметно потеряв самоуверенность, произнес золотозубый.— На беседу, корефан, на беседу. Сами же просили аудиенции Сэнсея. Сказали бы мне, я человек простой. А раз записались на прием, то будьте готовы к последствиям. Короли шутить не любят.Наконец, «посольство», более напоминавшее военнопленных, привели в небольшую подвальную комнату, подозрительно смахивавшую на камеру пыток. Там их усадили на лавку, сооруженную из стальных уголков, вцементированных в стену, заарматуренных и залитых бетоном, а сверху оклеенных линолеумом. Над этой лавкой в стену было вцементировано несколько скоб, к которым в случае необходимости посетителей пристегивали наручниками. На морды лавровских навели две мощные двухсотватгные лампы с рефлекторами, отчего они могли смотреть только в пол, а разглядеть лица тех, кто находился перед ними, не могли даже после того, как с них сняли повязки.Минуты через две появился Сэнсей в темных очках а-ля Фрол и уселся за столик вместе с Агафоном и амбалом Федей. Еще шесть бойцов заняли места по сторонам.— Мне доложили, — медленно сказал Сэнсей, — что приехали господа из Лавровки и желают личной встречи со мной. Что вы хотели бы сообщить?Золотозубый, заметно волнуясь, произнес:— Филя Рыжий просил передать привет. Насчет Ворона поинтересоваться, какая жизнь намечается. Отчего, почему, если можно. Это первое. Ну а второе, просил узнать, как будем разбираться из-за тех ребят, которых твои уделали на квартире Сергачевой. Сама она, кстати, померла сегодня утром. Есть еще одно полезное для вас сообщение, но оно пока при мне останется.— Как ваше имя, молодой человек? — спросил Сэнсей. — Или хоть кликуху назовите, если стесняетесь.— Допустим, Штырь.— Приятно слышать. Морду лица вижу впервые, надеюсь, что не в последний раз. Отвечаю на первый вопрос. Ворон и его несчастье — не наши проблемы. У нас к нему никаких претензий больше нет, и мы об него не марались. К вам, если вы до него прикоснулись, как ни странно, тоже претензий никаких. Если у господина Заборского есть насчет вас сомнения, то сами просчитывайте свои отношения. Отныне у нас с «Альгамброй» нет никаких деловых связей. Достаточно информации? Вопросов нет?— Нет. Передам шефу, как сказали.— Насчет второго вопроса, по поводу инцидента на квартире Сергачевой. Скорблю вместе с вами, но ничем помочь не могу. Во-первых, понятия не имею, что там было и с чего взяли, что «Куропатка» там в чем-то замешана. А во-вторых, гражданин Рыжий должен бы знать, что иски по таким делам мы обычно не удовлетворяем.Штырь, заволновавшись еще больше, произнес, тщательно подбирая слова:— Командир, Филя такой ответ не очень поймет. Он точно знает, что там было двое ваших. У нас два трупа, не считая клиентки, и двое сильно болеют. Помогли бы на похороны, на лечение, а?— Дорогой братан! Мы благотворительностью не занимаемся, — вежливо произнес Сэнсей. — Сейчас многие в гораздо худшем положении. А у вас средства еще имеются, побираться не к лицу.— Хрестный, я человек маленький, мне, конечно, надо передавать то, что велели. Так вот, не держи сердца, если скажу, что Филю ты этим обидишь.— Мне, если откровенно, Филины обиды — до звезды Кремлевской. Лавровка последнее время немного борзеть стала. То ли половое созревание началось, то ли климакс, я еще не определил. Так или иначе, но хочет слишком много и часто. Думаю, что об этом Филе надо бы как-то намекнуть, а то, если будет шибко часто обижаться, здоровье подорвет. Сейчас ведь всем, как известно, во всяком случае, на территории нашей области, отведены экологические ниши. Живи в этой нише спокойно, кушай хлеб с маслом, а если можешь, с икоркой; чего еще надо? Нет же, есть люди, которые суетой занимаются. И вечно им мало кажется.— Я передам, как сказано. Вам виднее, хрестный.— Как я понял по разговору, ответы на проблемные вопросы, вас, гражданин Штырь, не очень порадовали, но такова жизнь. Вы еще хотели что-то сообщить? Даже утверждали, будто у вас полезное сообщение?— Это сообщение, командир, на тот случай, если бы договорились насчет помощи на лечение… Оно для вас полезное, а не для нас.— Ага, стало быть, хотите нам информацию продать? Ну, и во сколько же вы свою гуманитарную помощь оцениваете?— Полмиллиона баксов.— За эти деньги, любезный, я всю вашу Лавровку во главе с филей в Кремлевской стене похороню. Не широко ли пасть открылась, мальчики? А?— Я, господин Сэнсей, цену не назначал. А Филя сказал: полмиллиона — стартовая. Можно поторговаться.— За кота в мешке? Не смеши мою задницу!— Завтра ей может не до смеха быть. Приключения начнутся…— А хочешь, я вас с Филей сейчас красиво так обломлю? Ваша новость, как говорилось в одной книжке, «осетрина второй свежести». То есть решили меня порадовать тем, что я уже сам знаю. Насчет того, что из Москвы спецы прилетели и завтра СОБР намечает пошмонать «Куропатку».Агафон посмотрел на Сэнсея удивленно. Он еще не успел сказать об этом своем известии, а о встрече Сэнсея с «источник ком» не знал.Штырь прибалдел, вылупил зенки, морда вытянулась. Должно быть, даже его спутники ни о чем подобном не слыхали. Филя Рыжий небось сообщал ему эту новость под большим секретом, а оказывается — фигня, в «Куропатке» давно все знают.— Ну, вы того… — пробормотал он с разочарованием и даже с затаенным восхищением.— Да мы-то как раз нормальные, это вы, ребята, «того», — откровенно издевательски усмехнулся Сэнсей. — Менты вам дезу кинули, а вы ее тут же продать собрались! Чуханы, ей-Богу! Вот я вам — за бесплатно, без всякого понта — говорю: за Лавровку свою лучше побеспокойтесь. Потому что менты по делу Ворона возьмутся за вас. А насчет «Куропатки» — для отвода глаз. У нас все четко, налоги уплачены, взятки розданы, лишнего — фиг найдешь, все машины с номерами, все люди с документами. У вас, если даже не очень копать, не один килограмм нарушений накопаешь. И свидетелей против вас до фига и больше, потому что не умеете с народом работать. Так что. Штырь, это у вас на завтра намечен отбор кандидатов на парашу, а не у нас. И вам надо думать, кому и как, сколько и в каких купюрах. А не ездить к честным людям с дурацкими предложениями и вопросами. Все ясно?— Ясно… — ошалело произнес Штырь.— Сейчас вас выведут за ворота, пройдете малость пешком, сядете в вашу тачку — и катитесь домой. Привет Лавровке!Когда поникших лавровцев вывели из комнаты, предварительно завязав им глаза, Сэнсей повернулся к Агафону.— Ну, чего накопал про Ворона?— Главную новость ты у меня увел. Насчет завтрашнего дня. Неужели Наливайко уже позвонил? Он мне сказал, вроде готовится что-то, спецы прилетают и наш СОБР мероприятия намечает. Но насчет того, что это не про нас, а про Лавровку, — не сказал. Специально, что ли?— Нет, он этого не знал. Это ко мне по другим каналам пришло.— А надежно? Может, все-таки по нашу душу?— До сих пор этот источник не подводил. Давай лучше про Ворона.— Установили, что машину сожгли «шмелем». Нашли и опознали три трупа, но Ворона в ней не было. Считают, что это либо похищение, либо инсценировка. Раздали его портреты, ищут. Копают в аэропорту. Коробки в «Шевроле» не нашли, там все выгорело.— Хорошо. Примем к сведению. Что еще?— Дальше все по Воинову. Менты взяли в «Береговии» четырех азеров, при которых нашли инструменты со следами крови Ростика, валят все на них, но, по-моему, это лажа.— Ты уже все вычислил? — усмехнулся Сэнсей.— Не все, но почти точно знаю, кто его почикал так жестоко и больно.— Фамилия, имя, отчество? — спросил Сэнсей, будто собрался протокол писать или дело заводить.— Пряхина Элеонора Алексеевна, тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения, русская, ранее не судимая, — подыграл Агафон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66