— Молодец! Какой ты молодец! — воскликнула Эля. — Мне бы ни за что так не суметь.— Молчи лучше, — произнес Олег. — Не дай Бог, чтобы тебе такое пришлось уметь. Я тут, пока ты вчера дежурила, даже сумел написать пару слов.— Покажи!— Я лучше еще раз напишу. — «Пальцами» левой культи Олег пододвинул к себе листок бумаги, а правой, в которой была зажата ручка, стал с напряжением выводить на бумаге огромные корявые буквы. Надпись была такая: «Эля. Лара. Лида. Олег».— Ой, как здорово получается! — воскликнула Эля. — Совсем хорошо, правда?Подошла Лида и подтвердила:— Конечно, очень хорошо. Все буквы понятные.— А ты можешь еще написать? — спросила Эля. — Например: «Я вас люблю!»— Могу. Только мне не хочется это писать.— Почему?— Потому что это не те слова, которыми можно бросаться. И шутить с ними нельзя. Не те слова, понимаешь?— Разве ты нас не любишь?— Не знаю… Не спрашивай, а то отвечу что-нибудь не то.— Хорошо. Позже поговорим на эту тему. Ну, тогда напиши что-нибудь из букваря: «Мама мыла раму…»— Это можно. — Олег начал выводить буквы, но тут послышался голос Ларисы:— Можно кушать идти! Все готово.— Потом допишешь. — Эля вынула ручку из Олеговой клешни, развернула коляску и повезла своего подопечного в кухню.На столе уже стояли тарелки с салатом из огурцов и лука, был нарезан хлеб и домашнее копченое сало (Лиде из деревни прислали), разлита на четыре рюмки водка.— Вот она, родименькая! — лицо Олега озарилось улыбкой.— Одну, не больше! — строго сказала Эля. — Не ной — второй не нальем. Ладно! Чтоб пилось, и елось, и еще хотелось!Олег обеими культями осторожно поднес рюмку ко рту, наклонил, выпил до дна, поставил на стол и сказал:— Хорошая, жизни добавила.— Закусывай, — Эля подала ему хлеб с салом. Олег взял его левой клешней, откусил кусочек, другой, собрался было положить остаток на тарелку.— Ешь! Не сачкуй! Так, молодец. Теперь открывай пасть, буду салатом кормить.— Я сам, я ложкой сумею… — Лариса вложила черенок ложки в культю Олега, и тот довольно ловко стал зачерпывать салат.— Здорово получается, верно, девчонки? — сказала Эля. — Давай, давай, мой хороший! Витамины, самое оно!Со щами у Олега так удачно не получилось. Первую ложку он пролил на штаны.— Ничего, ничего! — утешила Эля. — Не все сразу. Просто у тебя рука еще не привыкла и устает. Потренируешься — и все будет нормально. Ну, давай я тебя покормлю, маленький…И, забрав у Олега ложку, она стала кормить его, как годовалого младенца.— Дуй! Суп горячий, не обожгись… Хлебушек сам возьмешь? Хорошо, бери… Ой, как ловко взялся! Молодец, Олежек, умница!Когда с первым было покончено, настало время макарон с котлетами. Их Олегу пришлось скармливать с вилки, потому что управиться сам с этим инструментом он не сумел. Зато компот из кружки смог выпить сам, удерживая ее двумя культями.— Молодец! Хороший мальчик! — похвалила Эля. — Сейчас отдохнешь немножко, подремлешь… Телевизор включить?— Не надо. Они там опять Чечню показывать будут. Я лучше посплю.— Ну, тогда поехали. А вы, малышки, посуду мойте, ладно?Эля отвезла Олега в спальню, откинула одеяло с кровати, которую Лида застелила чистым бельем. Олег беспокойно заерзал на коляске. Потом смущенно пробормотал:— В туалет надо…— Господи, проблема-то! Сейчас отвезу. Не переживай.— Ну что делать, если я такой? Не привыкну никак…Эля подкатила его к туалету, открыла дверь.— Тебе по-большому или по-маленькому?— По-большому.— Цепляйся, — Эля нагнулась, Олег обнял ее обрубками за шею. Она подняла Олега на руки и, расстегнув штаны, сняла их с него вместе с трусами. Потом осторожно усадила на стульчак. Олег, чтоб не потерять равновесие, уцепился культями за никелированные скобы, привинченные к стенам поблизости от унитаза.— Облегчайся! — сказала Эля, закрывая дверь. — Смотри осторожнее, не свались!В это самое время в квартиру позвонили. Звонки были не простые, а хорошо знакомые, условные: длинный-короткий-длинный. Открывать пошла Лида.— Не спеши, — остановила ее Эля. — Дай я сперва гляну… Она припала к «глазку» и увидела того, кто ее вполне устроил, Дверь открыла, не задавая лишних вопросов.— Привет, девушки! — сказал, входя в квартиру, плотный мужичок со спортивной сумкой на плече.— Здорово, — скорее осклабилась, чем приветливо улыбнулась, Эля. — Как обычно?— Именно. — Мужик расстегнул «молнию» на сумке. — Грузи.— Сейчас принесу.Эля вышла и через пару минут вернулась с небольшой картонной коробкой. Мужик открыл ее, в коробке лежало несколько более мелких упаковок с ампулами, без этикеток и маркировки. Он пересчитал ампулы, вытянул из сумки несколько пачек стотысячных купюр, подал Эле.— Пересчитывай.Эля отдала пачки Ларисе, та ушла в глубь квартиры, откуда послышался характерный шум, производимый счетчиком купюр, обычно употребляемым в банках. Минут через пятнадцать Лариса вернулась. За все это время мужик с Элей словом не обмолвились.— Нормально, — доложила Лариса.— Свободен, — сказала Эля так, будто в ее воле было оставить тут мужика навсегда. Тот вздохнул с видимым облегчением и выскользнул за дверь.— Все, — объявила Эля, — больше никого не ждем, верно?— Ага, — отозвалась Лида. — На звонки не отвечаем, к телефону не подходим. У нас с Лариской законный выходной, между прочим.— А мне на работу только вечером, — сообщила Эля. Тут донесся шум воды из туалета.— Олежка стучится, — доложила Лида с легкой усмешкой. — Помочь, Элечка?— Включи воду в ванной… А ты, Ларисенок, сделай ему чистые трусики и майку.Эля без особых церемоний открыла дверь в туалет.— Все? — спросила она. — Сделал дело? Ну, давай помогу тебе чистоту навести.— Слушай, — пробормотал Олег, — неужели так всегда будет? Сколько еще так можно жить, а?— Столько, сколько Бог определим, так теперь положено говорить.— Помереть лучше…— Отвяжись! Не болтай языком. Может, мне нравится твоя попка?— Извращенка ты, что ли? — пробормотал Олег. — Другие за тыщу долларов в день на такую работу не пойдут…— Я бы тоже за плату это делать не стала, пора бы понять… Ну все, пойдем в ванную. Ополосну тебя, чтобы был чистенький и в чистеньком спать лег. И еще, чтобы у тебя нигде не чесалось. Ну, влезай мне на спину, донесу.Она присела, осторожно взяла Олега за культи, подняла на спину и понесла в ванную. Лида уже пустила воду, но из ванной не вышла. Лариса, которая подошла с чистым бельем для их подопечного, подключилась вовремя: вместе с Лидой они сняли Олега с Элиной спины и осторожно усадили на сиденье в виде деревянной решетки со спинкой и поручнями из металлических трубок.— Так, — скомандовала Эля, — придерживайте его, чтоб не полетел, я с него камуфляжку и майку сниму.— Да я и так удержусь, — проворчал Олег, — мешаться только друг другу будете.Он старательно сдвинул обрубки ног. Были бы ладони, он бы ими прикрылся, но таковых не имелось, и он скрестил на бедрах клешни. От Эли это не укрылось.— Ты лучше скажи, что стесняешься. А зачем? Пора бы уж привыкнуть.— К этому никогда не привыкнешь, понятно?! Лучше бы я в интернат попал для инвалидов! Там все такие, никому не обидно…— Балда! В интернате ты бы лежал на судне да гнил заживо, — проворчала Эля. — И кормили бы тебя баландой какой-нибудь. А у нас ты — гладенький, беленький. Сейчас отмоем, спинку потрем, будешь розовенький.— Только обрубком от этого быть не перестану. Вам это игрушки, да?— Нет, не игрушки, — строго сказала Эля. — Мы это всерьез. И ты — не обрубок. Ты — человек. Живой и молодой. Хотя и не совсем здоровый.— Ну сказанула, — буркнул Олег. — «Не совсем здоровый…» Что же тогда «совсем нездоровый» называется?— А что у тебя, кроме рук и ног, не в порядке? Голова нормальная, хотя и глупая, потому что думает не о том, о чем надо. Туловище? Ну, маленько похудало поначалу, а сейчас уже ребер не видно, живот к спине не прилипает, жирок даже появился, лопатки не выпирают. Сердце не болит, легкие не кашляют, желудок варит, справляется. Печенку тоже не пропил. Живи!— Ладно тебе утешать! Послушаешь вас — можно подумать, что мне крупно повезло в жизни. Блин, как подумаю, что тот огород можно было обойти, удавиться хочется. Арбузика захотелось… А там и растяжка, и пехотка… Зато повезло, не убило.— Мне тоже, знаешь ли, есть что вспомнить, — зло ответила Эля. — И тоже был случай, из-за которого удавиться хотелось, потому что его могло бы не быть, если б пошла не налево, а направо. Но не удавилась, пережила. И ты жить будешь, заставлю.— Непонятно только — зачем.— Из вредности. Ладно, воды, по-моему, хватит. Переключайте на душ, пора этому ворчунишке головомойку устроить. Шампунь «Head and Shoulders», «съел — и порядок!». Закрывай глазенки, а то плакать будешь.Душисто-приторная жидкость полилась на голову Олега. Эля запустила пальцы в его седую шевелюру, стала промывать пряди, скрести макушку и виски. Лида время от времени по команде Эли поливала Олега из душа, а Лариса придерживала его за плечи, чтоб не ерзал на сиденье. При этом подруги регулярно окатывали ее водой и брызгали на майку шампунем.— Лидка! — проворчала Лариса. — Завязывай поливать, зараза! Измочила всю! Аккуратнее!— А ты меня как в прошлый раз полила? Терпи!— Могла бы, между прочим, и раздеться. Тут все люди свои, стесняться особо некого, — съехидничала Эля. — Кстати, жарко тут — обалдеть! Как в сауне прямо…— Вот и разделась бы сама.— А что? Я запросто, — сказала она» — у меня комплексов нет. Олежек, ты не против?— У меня мыло на лице, — Олег помотал головой. — Смой сначала, а потом раздевайся, если надо.— Ишь ты какой! — хихикнула Эля. — Посмотреть небось хочется?— Было бы чего смотреть…— Ну, это на чей взгляд. Некоторые, знаешь ли, за такой просмотр деньги платят.— Мне все равно платить нечем. И потом, если откровенно, то вы ж меня за мужика не считаете…Эля стянула через голову футболку, под которой у нее ничего не было. Затем подмигнула подружкам, те последовали ее примеру. Лида окатила лицо Олега из душа, смыла пену с его головы.— Ну, открой глазки! — хихикнула Эля.Олег открыл. Так широко, насколько веки позволяли.— Обалдели, что ли? — пробормотал он. — Издеваетесь? «Плейбой-шоу» решили устроить?— «Плейбой» — это картинки. А мы живые. Нас даже потрогать можно, — подбоченясь, Эля выпятила бюст.— Чем потрогать? — невесело усмехнулся Олег. — Клешнями этими?— Ладно, — неожиданно смутилась Эля, — глупость я спорола, извини…— Чего извиняться-то? — вздохнул Олег. — За каждым словом не уследишь. И потом — перед кем извиняться? Перед калекой?— Зачем ты так?! — виновато пробормотала Эля. — Не злись, Олежек!— Да не злюсь я… Просто вы глупенькие немножко. Молодые, веселые, баловные. А я все, состарился. Смотрю на все как пенсионер. Тем более что имею право. Дедушки Берлин брали, а я, блин, Грозный.— Ну да, только дедушки, извини меня, сперва наших папаш выстругали, а уж потом состарились.— Им лучше. Было чем стругать. А мне вот — нечем.— Завелся! — раздраженно сказала Эля. — Кто тебе это сказал?— Да мне и говорить не надо. Сам знаю.— Ничего ты не знаешь. Просто вбил себе в голову, что не можешь, и все. Запсиховал сам себя.— Эль, тебе самой-то не противно эти глупости повторять? Зачем?— Не глупости это. Я у врачей спрашивала, они мне сказали, что физически у тебя все в порядке. Просто надо, чтоб ты немного от психологического шока отошел.— От такого шока не отходят, — Олег поднял культи, — это никогда не отрастет!— Хватит вам ругаться, — сказала Лариса, — чего базар поднимать? Олежек — понятно, он как ребенок, но ты-то чего? Не понимаешь, что ли?— Ты меня учить собралась? — с неожиданной яростью окрысилась на нее Эля.— Сопли подотри, деревня!— Ты чего сказала? — прищурилась Лариса, смело глядя на рослую Элю снизу вверх. — Повтори, лахудра городская?!— Я сказала то, что думаю. Вопросы есть? Первая плюха могла грянуть с любой стороны, и первым сориентировался Олег.— Завязывайте! — рявкнул он совсем не тем вялым голосом, которым говорил до этого. — Нечего мне тут птичий базар устраивать!— Правда, девчонки, давайте лучше домоем его, а? — вмешалась Лида.Лариса и Эля по-прежнему смотрели друг на друга с яростью. Мужики в такой ситуации, скорее всего уже либо двинули друг друга по мордам, либо разошлись с миром. Поведение баб предсказанию не поддается… Сутенер и «Мамочка» — Приехали, — сказал Агафон, въезжая во двор одного из отреставрированных особнячков в старом центре города. — Конечно, не больно нас здесь ждут, но я думаю, что обижать не станут. На крыльце особнячка с медной зеркально-блестящей вывеской «АОЗТ „Афродита“ появились трое. Два дядьки Агафоновых габаритов мрачно глядели на пришельцев через черные очки, а третий, напротив, приветливо улыбался.— Какие гости! — промолвил он, разводя руками. — Давненько не виделись! Неужели, Агафоша, у вас цены на услуги выросли? По-моему, у нас с вами нет нерешенных вопросов…— Привет, Пиноккио! — Агафон по-свойски пожал протянутую руку. — Есть беседа тет-на-тет. Сядь к нам в машину, если можно.— Тет-а-тет, Агафоша, предполагает, что твой друган машину покинет и постоит с моими ребятами в сторонке. С тех пор, как вы однажды вот так же увезли меня в «Куропатку», а потом вернули сюда, но без двадцати тысяч баксов, с поврежденными нервами и разбитой мордой, я не стал благодушнее.— Налим, покиньте транспортное средство! — повелел Агафон ироническим тоном. — Постой вон там, с мальчиками.Налим вылез, Пиноккио и Агафон уселись на заднее сиденье, закурили.— Ну, так какие проблемы? — спросил Пиноккио. — Неужели Сэнсей решил квартплату поднять?— Мы не жадные. Пока не поднимаем. Вопрос, я бы сказал, кадровый. Ты хорошо в своих девушках понимаешь?— Их, Агафоша, нынче столько, что всех не перепробуешь. На экспорт отправляем.— Меня как раз одна из таких, экспортных, и интересует.— Если насчет стука, то у наших это не водится.— Ты помнишь, кто ты есть согласно кликухе? Маленький деревянный человечек. Поэтому не спеши бубнить. Кто у вас стучит, на кого и кому, мы лучше твоего знаем. Мне просто нужно знать более-менее подробно, что собой представляет девушка по имени Эля, которая снимается у тебя в «Береговии», а проживает на улице Матросова, дом восемь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66