Хотя эта встреча не была случайной. На открытии бюста летчика в родном ему гвардейском истребительном авиаполку, фотограф П. П. Кривцов, снимавший Марию Кузьминичну и ветеранов полка, вдруг окликнул меня и по-знакомил с молодым, лет тридцати пяти, симпатичным капитаном запаса. «Да, я-Александр Покрышкин…» Дальний родственник трижды Героя, Александр Анатольевич Покрышкин оказался местным жителем, бывшим вертолетчиком из соседнего полка. Времени на обстоятельный разговор тогда не имелось, но спустя некоторое время Александр Анатольевич прислал письмо, в котором ответил на вопросы о деревне — родовом гнезде, о себе и своих близких. Пришло это письмо после смерти М. К. Покрышкиной.
«…Выражаю соболезнование родным и близким по поводу смерти Марии Кузьминичны. Я очень сожалею и не могу поверить, так как я лично не слышал об этом по телевизору и не видел, а мне уже сказали знакомые, чисто случайно. Мы здесь живем, как заложники, на отшибе. Это, наверное, судьба, что встретился с Марией Кузьминичной на празднике…
Постараюсь ответить на Ваши вопросы. Деревня — Карничата Ереминского сельсовета Нолинского района Кировской области. От Кирова примерно 200 км на юг. Мне отец рассказывал, что отец А. И. Покрышкина с семьей уехали из деревни еще задолго до революции. Эта семья уехала первой из семи семей Покрышкиных.
В деревне было примерно 20 домов. Мы уехали, когда мне было около четырех лет. Но что-то я все-таки помню. Рядом, прямо через лог, и сейчас есть деревня Полканы. Под утором текла река Ситьма, на берегу стояла еще одна небольшая деревня. А уже подальше, километрах в трех, — большое село Еремино, в котором и находился сельсовет. В Полканах стояли фермы, много было коров, а также большая конюшня. В Еремино — трактора, комбайны, даже маленькая заправочная станция. Раньше конюшня была и у нас в деревне. Пахали на лошадях землю, сеяли хлеб и сами его пекли. Все держали скотину — коров, свиней, кур. Также держали пчел.
Последней покинула деревню семья Леонида Покрышкина. Они живут в Еремино. Он прошел войну и вернулся. Мой же дед погиб в 1942 г. Вот мой дед и был двоюродным братом А. И. Покрышкина, по какой точно линии, я не помню, так как отец рассказывал мне об этом давно. Родной брат моего отца дядя Миша уехал в Ленинград, где и проживает, второй — дядя Коля — в Запорожье, а четыре их сестры — в Качканаре (одна из них жила даже в Хабаровске). Еще одна линия Покрышкиных — в Челябинской области, мы тоже там жили до 1972 г. в селе Красногорское. Отец работал шахтером, а мама на заводе. Потом переехали поближе к родным краям в Киров, где отец работал шофером. В деревне он тоже шоферил. Помню, я всегда с ним катался, он и зерно возил во время уборочной страды. А мой дядя, брат мамы, был комбайнером. Вот я и не вылазил с полей…
В Кирове я закончил школу в 1979 г. и СГПТУ по профессии токарь в 1982 г. Мой старший брат закончил в Кирове школу прапорщиков по специальности бортовой техник вертолета, проходил стажировку при Саратовском высшем военном авиационном училище летчиков. Я собирался идти в авиацию по стопам брата, он мне посоветовал ехать к Саратов учиться на летчика. Досрочно защитил диплом в СГПТУ, но все-таки отстал от своей команды, из Кирова ехало в Саратовское ВВАУЛ семь человек. Как только собрал все документы, прибежал домой. Времени не было даже попрощаться с родителями, схватил сумку и на вокзал. Гак я очутился в Саратовском училище, сейчас его уже нет, и жаль — хорошее было училище, но у нас привыкли все только разваливать.
Так я повторил дорогу своего брата — СГПТУ № 2, училище, Афганистан, Мозамбик. И на пенсию меня сократили по собственному желанию тоже в 33 года. Уволился я только потому, что перестали летать, один раз в два-три месяца — это не полеты. Я по семь дней в неделю готов был летать и никогда не говорил, что устал. Хорошо хоть во сне можно полетать… Скажу честно, начальники говорили обо мне, как о хорошем летчике с большой буквы. Меня уговаривали одуматься, обещали поставить ком. звена и т.д. и т.п. Но без полетов мне и полковника не надо. А из-за своего и языка я не однажды лишался и званий, и должностей. Начальники никогда не смирятся, когда им правду в глаза говорят, да еще при подчиненных. Когда увольнялся, моим сверстникам присвоили звание майора, а мне не стали. Да и пусть, это на их совести.
Вот вкратце и все о себе и своей родне.
С уважением, семья Покрышкиных — Александр, Людмила, Максим, Никита».
Надо сказать, что Александр Анатольевич и внешне имеет что-то общее с далеким знаменитым родственником. Наверно, живет в их роду и «летный ген», и врожденная независимость, стремление всего добиться самому.
…А чтобы заглянуть в душу Вятки, следует прежде всего «смотреться в картины великих художников Васнецовых — уроженцев этих земель. Село Рябове, где родились они в семье сельского священника, неподалеку от покрышкинских мест.
Ведь недаром первое, что пришло в голову жене Покрышкина Марии, когда увидела она будущего мужа с Андреем Трудом и Владимиром Бережным по правую и левую руку от своего командира — знаменитая картина В. М. Васнецова «Три богатыря». Добрыня Никитич, Илья Муромец, Алеша Попович и сходные с ними, стройные, могучие летчики-гвардейцы — ясноглазые, с открытыми лицами, с выдержкой и достоинством воинов, уже прошедших через горнило боев.
И дочь Покрышкина Светлана, искусствовед по профессии, вспоминая отца, начинает с того же: «Вятская земля дала Отечеству много талантливых людей и среди них — одного из наиболее национальных художников Виктора Васнецова, воплотившего образы защитников земли русской, создателя эпического полотна „Богатыри“. Да, в личности отца было что-то от этих былинных героев».
В семье Васнецовых (как и в семье родителей Покрышкина) было шестеро сыновей. Семьи в Вятке были многодетные, прочно стоящие на вековых православных устоях. Давала Вятка и здоровье, и силу, и таланты, хотя прокормить изобильно не могла. И в семье сельского батюшки, как и у Покрышкиных, на всех детей зимой были одни валенки и один полушубок. Николай, Аркадий и Александр Васнецовы стали учителями. Николай известен как составитель наиболее полного Словаря вятского говора. Александр издал при участии братьев книгу «Песни северо-восточной России», записанные в 1868-1894 годах. Здесь есть песни о Иване Грозном, Степане Разине, казачьем атамане Платове и других любимых народом героях, старинные баллады. Воспеты и березонька белокудрявая, и рябинушка, и русские пути-дороженьки, что бегут «из-за леса, леса темного», которым «конца — края нет», «испробитые до желта песка, до желта песка, до сыпучего»… Собранные Ал. М. Васнецовым десять тысяч стихотворных строк опровергли поверхностное мнение о бедности Вятки песнями. Былины, сказки, песни составляли неотъемлемую часть духовного мира крестьянина. В 1848 году о жителях одного из вятских уездов писали:
«Стариков же и особенно старух, кажется, ни за что на свете не разуверишь, что и прежде не летала баба-яга в ступе с помелом, не бывало богатырей, легко поднимавших по сто пудов тяжести».
Еще один из братьев Васнецовых — Петр стал агрономом. А двое других, Виктор и Аполлинарий, останутся навсегда в первом ряду русской живописи. Покидая родной край, кто-то из вятичей ехал, как Покрышкины, на восток, в Сибирь, кто-то, как Васнецовы, — на запад, покорять Петербург и Москву.
О картинах, образе мыслей, пристрастиях, домах художников Васнецовых можно сказать — здесь русский дух, здесь Русью пахнет… Виктор Михайлович и жил в Москве особо, в построенном на земле подворья Троице-Сергиевой лавры деревянном доме, соединявшем в своей конструкции и крестьянскую избу, и княжеский терем.
Братья-художники появились в искусстве, когда в Европе, да и в России все более популярным становится декадентство, этот, по определению А. М. Васнецова, «элегантный и подчас заманчивый цветок с подозрительным трупным запахом разложения». У Аполлинария Михайловича, пристально наблюдавшего в долгих поездках художественные столицы Европы, вызывали отвращение уже господствующие там циничные «приемы аферы и рекламы». Васнецовы же пришли из Вятки как посланцы древней Святой Руси. Аполлинарий завоевал широкую известность полотнами «Тайга на Урале. Синяя гора», «Кама», «Горное озеро. Урал». Эпические пейзажи Урала, напоминавшие Вятский край, были особенно близки художнику. Он, как говорили знатоки и ценители, показывал среду, где могли жить такие исполины, как Илья Муромец, Иван Сусанин. Кстати говоря, М. К. Покрышкина вспоминала, что среди пейзажей друга их семьи художника В. В. Мешкова Александру Ивановичу особенно нравился «Сказ об Урале» — гористый таежный простор, суровая цветовая гамма, много неба и воли… А ведь одним из учителей Василия Васильевича Мешкова был именно А. М. Васнецов!
Особенно мощное воздействие на отечественное искусство оказал Виктор Михайлович Васнецов. Для многих он стал любимым художником детства, творцом живописного мира былин и сказок.
На винтовой лестнице, ведущей наверх, в его мастерскую, можно видеть шлем, кольчугу, щит, меч и секиру русского воина, подаренные художнику сотрудниками Исторического музея.
Уже из XXI века становятся зримы в живописи I). М. Васнецова не только древнерусские былинные мотивы, но и пророчества веку двадцатому, веку небывалых потрясений и битв.
«Один в поле воин». К этой картине отнесены строки В. А. Гиляровского:
Один в поле воин,
Один богатырь,
Его не пугает бескрайняя ширь.
Пусть стрелы летят в него грозною тучей,
Не страшно ему —
Удалой и могучий
Летит исполин, в поле воин один.
Эти слова вполне можно применить к описанию вылетов на разведку капитана Александра Покрышкина в дни отчаянной осени 1941 года. Ненаписанную повесть о тех тяжелейших вылетах летчик хотел назвать «Один во вражьем небе»…
«Битва Ивана-царевича с трехглавым Змеем». На этом не так часто публикуемом в репродукциях полотне на лице богатыря еще не видно победного торжества, перелома еще нет, закат багров, белеют на камнях черепа погибших, застыла в ожидании участи царевна…
«Ковер-самолет». Царевич с суженой в стремительном полете над русскими дебрями. Тонкая нежность, поэзия и в красных облаках, и в соединении рук влюбленной пары. Наверно, картина вполне может быть иллюстрацией полета Александра и Марии Покрышкиных на У-2 весной 1944-то, когда наконец соединились их судьбы, и летчик, уже майор и дважды Герой, доставил молодую жену в родной полк.
«Витязь на распутье». Уже постаревший богатырь вглядывается в слова на вещем камне. Но ничто не сулит легких путей… Вечереет. Черной тенью реет ворон над пустынным полем, где лежат лишь человечий и конский черепа среди поросших мхом валунов.
Гениальное стихотворение написал А. А. Блок после того, как увидел полотна В. М. Васнецова «Гамаюн» и «Сирин и Алконост» (по древнерусским поверьям — сказочные птицы с человеческими лицами) на персональной выставке живописца в Академии художеств, в феврале 1899 года. Эти стихи можно ставить эпиграфом к истории грядущего века.
…Предвечным ужасом объят, Прекрасный лик горит любовью, Но вещей правдою звучат Уста, запекшиеся кровью!..
Трагедия России, революционное столкновение отразилось в 1905 году и в отношениях братьев-художников. Аполлинарий Михайлович был демократом, жертвовал средства в Московский комитет РСДРП на памятник Борцам за свободу, а Виктор Михайлович состоял в Союзе русского народа, оформлял книгу, посвященную жертвам революционного террора. Года два братья после особенно резкого спора не общались, но потом общее, родовое, в их взглядах взяло верх…
Возможно, речь о Вятке заходила у А. И. Покрышкина в беседах с Вячеславом Михайловичем Молотовым, сподвижником И. В. Сталина, председателем Совета народных комиссаров, наркомом и министром иностранных дел. В 1970-1980-е годы дачи маршала авиации и государственного деятеля находились по соседству в Жуковке. Писатель Ф. И. Чуев, издавший позднее книгу «Сто сорок бесед с Монотовым», описал одну из встреч Молотова с Покрышкиным, которые уважительно относились друг к другу. Как говорил Чуеву Молотов: «Мы вятские, ребята хватские! Отец у меня был приказчиком, конторщиком… А мать — из богатой семьи. Из купеческой… И Рыков, и Киров из Вятской губернии… Мы с Рыковым из одной деревни, два Предсовнаркома и оба заики… Отец — Михаил Прохорович Скрябин. Приезжал ко мне, когда я уже работал в ЦК. По церквам ходил… Не антисоветский, но старых взглядов». Город Нолинск, где четыре класса учился будущий нарком, в 1940 — 1957 годах носил название Молотовск.
Писатель В. Крупин называет Вятскую землю исторически наиболее благоприятной из всех земель России. Вятка не знала разрушительных ударов стихии, здесь и сейчас более высокий уровень нравственности, крепче семьи, не тот размах пьянства и других пороков. «Почему так? — задает вопрос писатель и отвечает: — По Вятской земле вот уже 600 нет год из года идет Великорецкий крестный ход. Его называют Вятская Пасха. Он длится как раз неделю, светлую седмицу». Каждый год верующие несут икону святителя Николая на реку Великая. Перед Первой мировой войной шли 24 тысячи православных, в годы хрущевских гонений на церковь — не более 30 богомольцев, шедших по ночам, тайком от милиции. В наши дни этот Крестный ход указом патриарха объявлен общероссийским.
Можно сказать, что образ святителя Николая сопутствует Покрышкиным от переселения из Вятки в город Новониколаевск до последней квартиры маршала авиации в Москве. В ближайшем к его дому на Большой Бронной храме Иоанна Богослова северный придел — святителя Николая. В 1990-е годы храм был восстановлен, сюда приходила помолиться о упокоении души воина Александра Мария Кузьминична Покрышкина …
В заключение рассказа о Васнецовых приведем слова из воспоминаний «Маска и душа» Ф. И. Шаляпина о его друге В. М. Васнецове; «Этот замечательный, оригинальный русский художник родился в Вятской губернии, родине моею отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85