на нем можно было совершать путешествия
и по озеру и вокруг света, Ч оригинальное судно, предназначенное для пла
вания и по спокойным водам пруда и по бурным океанским волнам. Среди кора
блей урка была то же, что трясогузка среди пернатых Ч меньше всех и смеле
й всех; усевшись на камыш, трясогузка только чуть-чуть сгибает его, а вспо
рхнув Ч может перелететь через океан.
Бискайские урки, даже самые бедные, были позолочены и раскрашены. Такая т
атуировка совсем в духе басков, этого очаровательного, но несколько дико
го народа. Чудесные краски Пиренейских гор, покрытых белым снегом и зеле
ными пастбищами, пробуждают в их обитателях неодолимую страсть ко всяко
го рода украшениям. Баски великолепны в своей нищете: над входом в их хижи
ны намалеваны гербы; у них есть крупные ослы, которых они увешивают бубен
цами, и рослые быки, которым они сооружают головной убор из перьев; их теле
ги, за две мили дающие знать о себе скрипом колес, всегда ярко расписаны, п
окрыты резьбою и убраны лентами. Над дверью башмачника Ч барельеф, высе
ченный из камня: изображение св. Крепина
Св. Крепин Ч католический святой
, покровитель цеха сапожников.
и башмак. Их куртки обшиты кожаным галуном, на изношенной одежде вм
есто заплат вышивка. Даже в минуты самого непосредственного веселья бас
ки величавы. Они, подобно грекам, Ч дети солнца. В то время как сумрачный с
ын Валенсии набрасывает на голое тело рыжую шерстяную хламиду с отверст
ием для головы, жители Галисии и Бискайи наряжаются в красивые рубашки и
з выбеленного на росе холста. Из-за маисовых гирлянд в окнах и на порогах
их хижин приветливо выглядывают белокурые головки и свежие личики. Жизн
ерадостная и гордая ясность духа находит свое отражение в их незамыслов
атом искусстве, в ремеслах, в обычаях, в нарядах их девушек, в их песнях. Каж
дая гора, эта исполинская растрескавшаяся лачуга, в Бискайе насквозь про
низана светом: солнечные лучи проникают во все ее расщелины. Суровый Хаи
скивель Ч сплошная идиллия. Бискайя Ч краса Пиренеев, как Савойя Ч кра
са Альп. В опасных бухтах, близ Сан-Себастьяна, Лесо и Фуэнтарабии, в бурну
ю погоду, под небом, затянутым тучами, среди всплесков пены, перехлестыва
ющей через скалы, среди яростных волн и воя ветра, среди ужаса и грохота мо
жно увидеть лодочниц-перевозчиц в венках из роз. Кто хоть раз видел стран
у басков, тот захочет увидеть ее вновь. Благословенный край! Две жатвы в го
д, веселые, шумные деревни, горделивая бедность; по воскресеньям целый де
нь звон гитар, пляска, кастаньеты; любовь, опрятные светлые хижины да аист
ы на колокольнях.
Но возвратимся в Портленд, к неприступной морской скале.
Полуостров Портленд на карте имеет вид птичьей головы, обращенной клюво
м к океану, а затылком к Уэймету; перешеек кажется горлом.
В наши дни Портленд, в ущерб своей первобытной прелести, стал промышленн
ым центром. В середине восемнадцатого века на берегах Портленда появили
сь каменоломни и печи для обжигания гипса. С той поры из портлендского ме
ргеля вырабатывают так называемый романский цемент Ч весьма полезное
производство, которое обогащает страну, но уродует ландшафт. Двести лет
назад скалистые берега залива подмывало только море, теперь же их разруш
ает рука каменолома; волна отхватывает целые пласты, кирка откалывает ли
шь небольшие куски; пейзаж от этого сильно проигрывает. На смену величес
твенному разгулу океана пришел кропотливый труд человека. Этот труд сов
ершенно уничтожил маленькую бухту, в которой стояла на причале бискайск
ая урка. Следы этой разрушенной гавани надо искать на восточном берегу п
олуострова, у самой его оконечности, по ту сторону Фолли-Пира и Дердл-Пай
ера, и даже дальше Уэкхема, между Черч-Хопом и Саутвелем.
Бухта, сжатая со всех сторон отвесными берегами, Превосходящими своей вы
сотой ее ширину, с каждой минутой все больше погружалась в темноту; мутны
й туман, обычно подымающийся к ночи, все сгущался; становилось темно, как в
глубоком колодце; узкий выход из бухты в море выделялся беловатой полос
кой на фоне почти ночного сумрака, оживленного мерным плеском прибоя. То
лько подойдя совсем близко, можно было заметить урку, причалившую к приб
режным скалам и как бы укрывшуюся огромным плащом их тени. С берегом ее со
единяла доска, перекинутая с борта на низкий и плоский выступ утеса Ч ед
инственное место, куда можно было поставить ногу; по этому шаткому мости
ку сновали во мраке черные фигуры, очевидно готовясь к отплытию.
Благодаря скале, возвышавшейся в северной части бухты; и игравшей роль з
аслона, здесь было теплее, чем в открытом море; тем не менее люди дрожали. О
ни торопились.
В сумерках очертания предметов кажутся как бы изваянными резцом. Можно б
ыло ясно различить лохмотья, служившие одеждой отъезжающим и свидетель
ствовавшие о том, что их обладатели принадлежат к разряду населения, име
нуемого в Англии the ragged, то есть оборванцами.
На фоне скалы смутно виднелись извивы узкой тропинки. Девушка, небрежно
бросающая через спинку кресла корсет, длинные шнурки которого петлями с
пускаются до полу, сама того не подозревая, воспроизводит извивы горных
троп. К площадке, с которой была переброшена доска на судно, вела зигзагам
и такая тропинка, скорее пригодная для коз, чем для человека. Дороги в скал
ах своею, крутизной способны испугать пешехода; с них легче скатиться, че
м сойти; это не спуски, а обрывы. Тропинка, о которой идет речь, по всей вероя
тности была ответвлением какой-нибудь дороги, пролегавшей по равнине, н
о шла так отвесно, что на нее страшно было смотреть. Снизу было видно, как о
на ползет змеей к вершине утеса, а оттуда, через обвалы и через, расщелину
в скале, выбирается на выше расположенное плато. Должно быть, по этой троп
е спустились и люди, которых урка ожидала в бухте.
Кроме людей, торопливо готовящихся к отплытию, несомненно под влиянием с
траха и тревоги, в бухте никого не было; вокруг царили тишина и спокойстви
е. Не слышно было ни шума шагов, ни голосов, ни дуновения ветра. По ту сторон
у рейда, у входа в Рингстедскую бухту, можно было с трудом, разглядеть флот
илию судов для ловли акул, сбившуюся, по всей видимости, с дороги. Прихотью
моря эти полярные суда загнало сюда из датских вод. Северные ветры иногд
а подшучивают таким образом над рыбаками. Суда эти укрылись в Портлендск
ой гавани, что было признаком надвигавшейся непогоды и опасности, угрожа
вшей в открытом море. Они намеревались стать на якорь. На однообразно бел
есом море четко выступал черный силуэт головного судна, стоявшего, по др
евнему обычаю норвежских флотилий, впереди остальных судов; виден был ве
сь его такелаж, а на носу ясно можно было различить снаряды для ловли акул
: всякого рода багры и гарпуны, предназначенные для охоты на seymnus glacialis, squalus acanthias и н
а squalus spinax niger Латин
ские названия разных видов акул.
, а также неводы для ловли крупного селаха. За исключением этих судо
в, теснившихся в одном углу гавани, на всем обширном горизонте Портленда
не было ни живой души. Ни жилого строения, ни корабля. Побережье в ту пору б
ыло еще необитаемо, а рейд в это время года обычно пустовал.
Однако, что бы ни сулила им погода, люди, собиравшиеся отчалить на бискайс
кой урке, судя по всему, и не думали) откладывать свой отъезд. Они копошили
сь на берегу и с озабоченным и растерянным видом быстро сновали взад и вп
еред. Отличить их друг от друга было трудно. Нельзя было и рассмотреть, ста
ры они или молоды. Вечерние сумерки затушевывали и заволакивали их фигур
ы. Тень маской ложилась на лица. Во мраке вырисовывались только силуэты. И
х было восемь, в том числе, вероятно, одна или две женщины, но они почти не от
личались от мужчин: жалкие лохмотья, в которые все они были закутаны, не по
ходили ни на мужскую, ни на женскую одежду. Отрепья не имеют пола.
Среди этих движущихся силуэтов был один поменьше. Он мог принадлежать ка
рлику или ребенку.
Это был ребенок.

2. Брошенный

Присмотревшись поближе, можно было заметить следующее.
Все эти люди были в длинных плащах с капюшонами, рваных, в заплатах, но оче
нь широких, закрывавших их в случае необходимости до самых глаз, одинако
во защищавших и от непогоды и от любопытных взоров. Плащи эти ничуть не ст
есняли их быстрых движений. У большинства из них вокруг головы был повяз
ан платок Ч испанский головной убор, из которого потом образовалась чал
ма. В Англии этот убор не был редкостью. В ту пору Юг был на Севере в моде. Бы
ть может, это происходило оттого, что Север побеждал Юг; восторжествовав
над ним, он приносил ему дань восхищения. После разгрома Армады кастильс
кое наречие стало считаться изысканнейшим языком при дворе Елизаветы. Г
оворить по-английски в покоях королевы Англии было почти неприличным. П
еренимать, хотя бы отчасти, нравы тех, для кого он стал законодателем, сдел
алось обычаем, победителя-варвара по отношению к побежденному народу бо
лее высокой культуры; монголы внимательно присматривались к китайцам и
подражали им. Вот почему и кастильские моды проникали в Англию, зато англ
ийские товары проложили себе дорогу в Испанию.
Один из группы, готовившейся к отплытию, имел вид главаря. Он был обут в ал
ьпаргатьи; его рваная одежда была разукрашена золотым галуном, а жилет, р
асшитый крупными блестками, отсвечивал из-под плаща, как рыбье брюхо. У др
угого широкополая шляпа, вроде сомбреро, была надвинута на самые глаза. В
шляпе не было обычного отверстия для трубки; это указывало, что владелец
ее Ч человек ученый.
Куртка взрослого человека может служить для ребенка плащом; по этой прич
ине ребенок был закутан поверх отрепьев в матросскую парусиновую куртк
у, доходившую ему до колен. Судя по росту, это был мальчик лет десяти Ч оди
ннадцати. Он был бос.
Экипаж урки состоял из владельца судна и двух матросов.
Урка, по всей вероятности, пришла из Испании и возвращалась туда же. Совер
шая рейсы между двумя берегами, она, несомненно, выполняла какое-то тайно
е дело.
Люди, собиравшиеся отплыть на ней, переговаривались между собой шепотом.

Изъяснялись они на какой-то сложной смеси наречий. То слышалось испанск
ое слово, то немецкое, то французское, порою Ч валлийское, порою Ч баскск
ое. Это был язык простонародья, если не воровской жаргон.
Казалось, они принадлежали к разным нациям, но были членами одной шайки.

Экипаж судна, по всей видимости, состоял из их сообщников; и он принимал жи
вое участие в приготовлениях к отплытию.
Этот разношерстный сброд можно было принять и за тесную приятельскую ко
мпанию и за шайку соумышленников.
Будь немного посветлее, можно было бы, вглядевшись пристальней, заметить
на этих людях четки и ладанки, наполовину скрытые лохмотьями. На одной из
этих фигур, в которой угадывалась женщина, четки почти не уступали велич
иною зерен четкам дервиша; в них нетрудно было узнать ирландские четки, к
акие носят в Ланимтефри, называемом также Ланандифри.
Если бы не было так темно, можно было бы также увидеть на носу урки позолоч
енную статую богородицы с младенцем на руках. Это была, вероятно, баскска
я мадонна, нечто вроде панагии древних кантабров
…вроде панагии древн
их кантабров. Ч Панагия Ч изображение богоматери, кото
рое носили на груди как амулет, предохраняющий от несчастья. Кантабры Ч
племя, жившее в древности на севере Испании.
. Под этой фигурой, заменявшей обычное скульптурное украшение на но
су корабля, висел фонарь, в эту минуту не зажженный: предосторожность, сви
детельствовавшая о том, что эти люди хотели укрыться от посторонних взор
ов. Фонарь, вероятно, имел двойное назначение: когда его зажигали, он горел
вместо свечи перед изображением богоматери и в то же время освещал море,
Ч он одновременно был судовым фонарем и церковным светильником.
Длинный, изогнутый и острый водорез, начинавшийся сразу под бушпритом, п
олумесяцем выдавался вперед. В самом верху водореза, у ног богородицы, пр
ислонившись к форштевню, стоял коленопреклоненный ангел со сложенными
крыльями и смотрел на горизонт в подзорную трубу. Ангел был позолочен, та
к же как и богоматерь.
В водорезе были проделаны отверстия и просветы, через которые проходила
ударявшая волна; это было еще одним поводом украсить его позолотой и ара
бесками.
Под изображением богородицы прописными золотыми буквами было выведено
название судна: «Матутина», но его в эту минуту нельзя было прочесть из-з
а темноты.
У подножия утеса, сваленный как попало, лежал груз, который увозили с собо
ю эти люди; по доске, служившей сходней, они быстро переправляли его с бере
га на судно. Мешки с сухарями, бочонок соленой трески, ящик с сухим бульоно
м, три бочки Ч одна с пресной водой, другая с солодом и третья со смолой, че
тыре или пять больших бутылей эля, старый, затянутый ремнями дорожный ме
шок, сундуки, баулы, тюк пакли для факелов и световых сигналов Ч таков был
этот груз. У оборванцев были чемоданы, и это указывало на то, что они вели к
очевой образ жизни. Бродяги вынуждены иметь кое-какой скарб; они порою и р
ады бы упорхнуть, как птицы, но не могут сделать этого, чтобы не остаться б
ез средств к пропитанию. Каков бы ни был их кочевой промысел, им необходим
о всюду таскать с собой орудия своего ремесла. И эти люди тоже не могли рас
статься со своими пожитками, уже не однажды служившими им помехой.
Им, вероятно, нелегко было спустить ночью свой скарб к подножию скалы. Одн
ако-они спустили его, что доказывало решение немедленно покинуть эти кр
ая.
Они не теряли времени: шло беспрерывное движение с судна на берег и с бере
га на судно; все принимали участие в погрузке; один тащил мешок, другой ящи
к. Женщины Ч если они здесь были (об этом можно было только догадываться)
Ч работали как и все остальные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14