https://wodolei.ru/catalog/mebel/uglovaya/yglovoj-shkaf/
Если она и искала что-то, то не знала, что ищет.
Она продолжила неторопливый обход выстроенных шеренгами жителей городка, которых собрали всех до единого на пыльной рыночной площади. Наверняка в базарные дни сюда приезжали жители соседних ферм, кое-кто даже оставался на ночь. Сегодняшний день не был рыночным, но все равно прекрасно отвечал ее целям.
Лишь у некоторых из многочисленных домишек имелся второй этаж, обычно представлявший надстройку над лавкой – там в одной-двух комнатах ютилась семья владельца. Никки видела пекарню, кузню, лавку травника, магазинчики кожевенника, горшечника, сапожную мастерскую. Как всегда. Все городки похожи друг на друга. Многие местные жители работают на окрестных полях, пасут скотину, выращивают овощи на огородах. Поскольку соломы, навоза и глины здесь было в достатке, строили в основном мазанки. Лишь немногие домишки со вторыми этажами имели балочные конструкции и кирпичную кладку.
За спиной Никки стояли вооруженные до зубов мрачные солдаты. Они устали от долгой скачки и, что гораздо хуже, маялись от скуки. Никки прекрасно знала: еще чуть-чуть – и начнется буйство. Любой городок, даже самый паршивый, где и взять-то особо нечего, все равно развлечение. К тому же солдаты куда больше любили крушить, чем грабить. Насилие – тоже удовольствие. Собранные на площади женщины лишь изредка осмеливались смотреть в наглые глаза солдат.
Шагая РјРёРјРѕ испуганных людей, РќРёРєРєРё глядела РІ неотрывно следящие Р·Р° ней глаза. РЈ большинства – глаза, расширившиеся РѕС‚ ужаса: РёС…, этих людей, пугают РЅРµ только солдаты, РЅРѕ Рё РѕРЅР° сама – РќРёРєРєРё, госпожа Смерть. Да, так РѕРЅРё ее Р·РѕРІСѓС‚. Рто прозвище оставляло ее равнодушной. РћРЅР° просто констатировала факт, беспокоивший ее РЅРµ больше, чем дырка РІ чулке.
РљРѕРµ-кто, РѕРЅР° знала, смотрел РЅР° золотое кольцо РІ ее нижней РіСѓР±Рµ. Должно быть, РґРѕ РЅРёС… уже дошли слухи, что отмеченная таким образом женщина – личная рабыня императора Джеганя, иначе РіРѕРІРѕСЂСЏ, существо более низшее, чем даже простые крестьяне. РС… взгляды РЅР° золотое кольцо, РёС… мысли – РІСЃРµ это волновало ее еще меньше, чем прозвище «госпожа Смерть».
Джеганю принадлежит всего лишь ее тело в этом мире. Владетель получит навечно ее душу в мире ином. Ее телесное существование здесь было пыткой. Существование ее души там, в мире духов, будет не лучше. Существование и страдание – всего лишь две стороны медали, иначе и быть не может.
Дымок, поднимавшийся над очагом за ее левым плечом, темной полоской возносился к голубому небу. Над очагом был установлен большой вертел. На нем можно было одновременно зажаривать пару-тройку овец или свиней. Временные щиты, сложенные рядом, скорее всего служили для того, чтобы по мере надобности превращать очаг в коптильню.
В прежние времена такие очаги на улице, частенько расположенные рядом со скотобойней, использовали для варки мыла, поскольку варили мыло, как правило, вне дома. Никки видела чан с пеплом, где делали щелок, и большой металлический котелок, в котором, должно быть, топят жир. Щелок и жир – основные составляющие мыла. Некоторые женщины любили придавать мылу аромат, добавляя травы – розмарин, лаванду.
Когда Никки была маленькой, мать заставляла ее каждую осень, когда заканчивался забой скота, помогать варить мыло. Мать говорила, что помощь другим способствует формированию характера. У Никки до сих пор виднелись точечки от ожогов на тыльной стороне ладоней и предплечьях – там, куда когда-то попали капли горячего жира. Мать всегда заставляла Никки надевать красивое платье – не для того чтобы произвести впечатление на других, у кого не было такой хорошей одежды, а чтобы Никки выделялась из толпы и чувствовала себя неловко. Ее розовое платьице вовсе не вызывало восхищения. Когда она стояла, помешивая длинной ложкой щелок в кипящем котле, дети, пытаясь замарать ей платье, забрызгивали его, обжигая при этом и Никки. Мать Никки говорила, что эти ожоги – кара, посланная Создателем.
Никки шла, изучая собравшихся. Звенящую тишину нарушало лишь фырканье лошадей, покашливание и треск огня в очаге. Солдаты уже разжились парочкой свиней, которые теперь поджаривались на вертеле, но аромат жареного мяса быстро растворялся в воздухе, оставались кислый запах пота и вонь человеческого жилья. Армия в походе или мирный городок – не важно, человеческая грязь везде воняет одинаково.
– Вы все знаете, почему я здесь, – провозгласила Никки. – Почему вы вынудили меня предпринять столь дальнее путешествие? – Она обвела взглядом около двух сотен человек, стоявших в четыре-пять шеренг. Солдаты, пригнавшие их сюда из домов и с полей, многократно превосходили их численностью. Она остановилась напротив мужчины, на которого, как она заметила, посматривали многие горожане.
– Ну?
Ветер трепал жидкие седые волосы, открывая лысеющую макушку. Мужчина молча смотрел в землю.
– Нам нечего отдать, госпожа. У нас бедная община. У нас ничего нет.
– Ты лжешь. У вас были две свиньи. Вы собирались устроить грандиозное пиршество, вместо того чтобы помочь нуждающимся.
– Но РјС‹ ведь должны есть! – Рто был РЅРµ аргумент, Р° мольба.
– Как Рё РґСЂСѓРіРёРµ, РЅРѕ РёРј РЅРµ так повезло, как вам. РРј знакома лишь пустота РІ желудке, РєРѕРіРґР° РѕРЅРё каждый вечер ложатся спать голодными. Какая чудовищная трагедия! Каждый день тысячи детей умирают РѕС‚ голода, миллионы страдают РѕС‚ отсутствия еды, Р° люди, подобные вам, живущие РІ богатых странах, РЅРµ дают РёРј ничего, только РїСЂРёРІРѕРґСЏС‚ эгоистичные оправдания. РС… право – получить то, РІ чем РѕРЅРё нуждаются, Рё это право должны уважать те, Сѓ РєРѕРіРѕ есть возможности РёРј помочь. Нашим солдатам тоже надо есть. Рли РІС‹ считаете, что наша Р±РѕСЂСЊР±Р° Р·Р° всеобщее процветание такая легкая? Рти люди ежедневно СЂРёСЃРєСѓСЋС‚ жизнью, чтобы РІС‹ могли растить ваших детей РІ совершенном, цивилизованном обществе. Как РІС‹ смеете смотреть этим людям РІ глаза? Как РјС‹ сможем хотя Р±С‹ накормить наши РІРѕР№СЃРєР°, если каждый РЅРµ будет помогать нашему делу?
Мужчина дрожал, но хранил молчание.
– Что я должна сделать, чтобы растолковать вам, люди, всю серьезность ваших обязательств перед другими? Ваш вклад в пользу нуждающихся есть не что иное, как священный моральный долг. Умение делиться – величайшая добродетель.
Внезапно в глазах у нее потемнело. В ушах зазвенело от боли, а в голове зазвучал голос Джеганя. Зачем тебе эти игры? Преподай им урок, покажи, что я не из тех, чьими пожеланиями можно пренебрегать!
Никки пошатнулась. Она ослепла от жгучей боли, расколовшей голову. Желудок скрутило в узел. Даже ржавое зазубренное лезвие в кишках не могло бы причинить боли сильнее. Руки безвольно повисли вдоль тела. Никки ждала, когда гнев Джеганя угаснет. А если нет – она ждала смерти.
РћРЅР° РЅРµ знала, сколько это длилось – потеряла чувство времени. Боль была всепоглощающей. Рто могло длиться лишь РјРёРі, Р° могло тянуться часами. Казалось, легкие сейчас лопнут. Р’РѕС‚-РІРѕС‚ подогнутся колени.
Не вздумай снова ослушаться меня!
Воздух снова хлынул в легкие. Джегань закончил урок. Во рту, как всегда, остался мерзкий кислый привкус, болели нервные окончания за ушами. В голове звенело, зубы стучали. Открыв глаза, Никки удивилась, как удивлялась всегда, что не стоит в луже собственной крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Она продолжила неторопливый обход выстроенных шеренгами жителей городка, которых собрали всех до единого на пыльной рыночной площади. Наверняка в базарные дни сюда приезжали жители соседних ферм, кое-кто даже оставался на ночь. Сегодняшний день не был рыночным, но все равно прекрасно отвечал ее целям.
Лишь у некоторых из многочисленных домишек имелся второй этаж, обычно представлявший надстройку над лавкой – там в одной-двух комнатах ютилась семья владельца. Никки видела пекарню, кузню, лавку травника, магазинчики кожевенника, горшечника, сапожную мастерскую. Как всегда. Все городки похожи друг на друга. Многие местные жители работают на окрестных полях, пасут скотину, выращивают овощи на огородах. Поскольку соломы, навоза и глины здесь было в достатке, строили в основном мазанки. Лишь немногие домишки со вторыми этажами имели балочные конструкции и кирпичную кладку.
За спиной Никки стояли вооруженные до зубов мрачные солдаты. Они устали от долгой скачки и, что гораздо хуже, маялись от скуки. Никки прекрасно знала: еще чуть-чуть – и начнется буйство. Любой городок, даже самый паршивый, где и взять-то особо нечего, все равно развлечение. К тому же солдаты куда больше любили крушить, чем грабить. Насилие – тоже удовольствие. Собранные на площади женщины лишь изредка осмеливались смотреть в наглые глаза солдат.
Шагая РјРёРјРѕ испуганных людей, РќРёРєРєРё глядела РІ неотрывно следящие Р·Р° ней глаза. РЈ большинства – глаза, расширившиеся РѕС‚ ужаса: РёС…, этих людей, пугают РЅРµ только солдаты, РЅРѕ Рё РѕРЅР° сама – РќРёРєРєРё, госпожа Смерть. Да, так РѕРЅРё ее Р·РѕРІСѓС‚. Рто прозвище оставляло ее равнодушной. РћРЅР° просто констатировала факт, беспокоивший ее РЅРµ больше, чем дырка РІ чулке.
РљРѕРµ-кто, РѕРЅР° знала, смотрел РЅР° золотое кольцо РІ ее нижней РіСѓР±Рµ. Должно быть, РґРѕ РЅРёС… уже дошли слухи, что отмеченная таким образом женщина – личная рабыня императора Джеганя, иначе РіРѕРІРѕСЂСЏ, существо более низшее, чем даже простые крестьяне. РС… взгляды РЅР° золотое кольцо, РёС… мысли – РІСЃРµ это волновало ее еще меньше, чем прозвище «госпожа Смерть».
Джеганю принадлежит всего лишь ее тело в этом мире. Владетель получит навечно ее душу в мире ином. Ее телесное существование здесь было пыткой. Существование ее души там, в мире духов, будет не лучше. Существование и страдание – всего лишь две стороны медали, иначе и быть не может.
Дымок, поднимавшийся над очагом за ее левым плечом, темной полоской возносился к голубому небу. Над очагом был установлен большой вертел. На нем можно было одновременно зажаривать пару-тройку овец или свиней. Временные щиты, сложенные рядом, скорее всего служили для того, чтобы по мере надобности превращать очаг в коптильню.
В прежние времена такие очаги на улице, частенько расположенные рядом со скотобойней, использовали для варки мыла, поскольку варили мыло, как правило, вне дома. Никки видела чан с пеплом, где делали щелок, и большой металлический котелок, в котором, должно быть, топят жир. Щелок и жир – основные составляющие мыла. Некоторые женщины любили придавать мылу аромат, добавляя травы – розмарин, лаванду.
Когда Никки была маленькой, мать заставляла ее каждую осень, когда заканчивался забой скота, помогать варить мыло. Мать говорила, что помощь другим способствует формированию характера. У Никки до сих пор виднелись точечки от ожогов на тыльной стороне ладоней и предплечьях – там, куда когда-то попали капли горячего жира. Мать всегда заставляла Никки надевать красивое платье – не для того чтобы произвести впечатление на других, у кого не было такой хорошей одежды, а чтобы Никки выделялась из толпы и чувствовала себя неловко. Ее розовое платьице вовсе не вызывало восхищения. Когда она стояла, помешивая длинной ложкой щелок в кипящем котле, дети, пытаясь замарать ей платье, забрызгивали его, обжигая при этом и Никки. Мать Никки говорила, что эти ожоги – кара, посланная Создателем.
Никки шла, изучая собравшихся. Звенящую тишину нарушало лишь фырканье лошадей, покашливание и треск огня в очаге. Солдаты уже разжились парочкой свиней, которые теперь поджаривались на вертеле, но аромат жареного мяса быстро растворялся в воздухе, оставались кислый запах пота и вонь человеческого жилья. Армия в походе или мирный городок – не важно, человеческая грязь везде воняет одинаково.
– Вы все знаете, почему я здесь, – провозгласила Никки. – Почему вы вынудили меня предпринять столь дальнее путешествие? – Она обвела взглядом около двух сотен человек, стоявших в четыре-пять шеренг. Солдаты, пригнавшие их сюда из домов и с полей, многократно превосходили их численностью. Она остановилась напротив мужчины, на которого, как она заметила, посматривали многие горожане.
– Ну?
Ветер трепал жидкие седые волосы, открывая лысеющую макушку. Мужчина молча смотрел в землю.
– Нам нечего отдать, госпожа. У нас бедная община. У нас ничего нет.
– Ты лжешь. У вас были две свиньи. Вы собирались устроить грандиозное пиршество, вместо того чтобы помочь нуждающимся.
– Но РјС‹ ведь должны есть! – Рто был РЅРµ аргумент, Р° мольба.
– Как Рё РґСЂСѓРіРёРµ, РЅРѕ РёРј РЅРµ так повезло, как вам. РРј знакома лишь пустота РІ желудке, РєРѕРіРґР° РѕРЅРё каждый вечер ложатся спать голодными. Какая чудовищная трагедия! Каждый день тысячи детей умирают РѕС‚ голода, миллионы страдают РѕС‚ отсутствия еды, Р° люди, подобные вам, живущие РІ богатых странах, РЅРµ дают РёРј ничего, только РїСЂРёРІРѕРґСЏС‚ эгоистичные оправдания. РС… право – получить то, РІ чем РѕРЅРё нуждаются, Рё это право должны уважать те, Сѓ РєРѕРіРѕ есть возможности РёРј помочь. Нашим солдатам тоже надо есть. Рли РІС‹ считаете, что наша Р±РѕСЂСЊР±Р° Р·Р° всеобщее процветание такая легкая? Рти люди ежедневно СЂРёСЃРєСѓСЋС‚ жизнью, чтобы РІС‹ могли растить ваших детей РІ совершенном, цивилизованном обществе. Как РІС‹ смеете смотреть этим людям РІ глаза? Как РјС‹ сможем хотя Р±С‹ накормить наши РІРѕР№СЃРєР°, если каждый РЅРµ будет помогать нашему делу?
Мужчина дрожал, но хранил молчание.
– Что я должна сделать, чтобы растолковать вам, люди, всю серьезность ваших обязательств перед другими? Ваш вклад в пользу нуждающихся есть не что иное, как священный моральный долг. Умение делиться – величайшая добродетель.
Внезапно в глазах у нее потемнело. В ушах зазвенело от боли, а в голове зазвучал голос Джеганя. Зачем тебе эти игры? Преподай им урок, покажи, что я не из тех, чьими пожеланиями можно пренебрегать!
Никки пошатнулась. Она ослепла от жгучей боли, расколовшей голову. Желудок скрутило в узел. Даже ржавое зазубренное лезвие в кишках не могло бы причинить боли сильнее. Руки безвольно повисли вдоль тела. Никки ждала, когда гнев Джеганя угаснет. А если нет – она ждала смерти.
РћРЅР° РЅРµ знала, сколько это длилось – потеряла чувство времени. Боль была всепоглощающей. Рто могло длиться лишь РјРёРі, Р° могло тянуться часами. Казалось, легкие сейчас лопнут. Р’РѕС‚-РІРѕС‚ подогнутся колени.
Не вздумай снова ослушаться меня!
Воздух снова хлынул в легкие. Джегань закончил урок. Во рту, как всегда, остался мерзкий кислый привкус, болели нервные окончания за ушами. В голове звенело, зубы стучали. Открыв глаза, Никки удивилась, как удивлялась всегда, что не стоит в луже собственной крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31