У меня есть глаза, и я кое-что замечаю. Все, что с ним сейчас творится, связано с вами и, думаю, даже спровоцировано вами!
Рейчел вопросительно вскинула брови:
– И у вас, конечно, имеются доказательства?
– Увы, нет, – вынуждена была признать Лаура.
– Тогда каким образом вы пришли к подобному выводу?
Лаура изо всех сил пыталась сохранить самообладание и не взорваться.
– Когда я пришла сегодня навестить его, – сказала она нарочито спокойным голосом. – то он лежал на полу. Роберт страдал от приступа ужасной боли. Мне показалось, что он вот-вот умрет Что же это было?
Выражение лица Рейчел не изменилось, но ее взгляд дрогнул.
– Как он себя чувствует?
– Плохо. Я уверена, что он умирает.
– Где он сейчас?
– Понятия не имею. Он выбежал из поликлиники, прокричав напоследок, чтобы его оставили в покое. – Лаура избегала смотреть Рейчел в глаза. – Ему просто необходимо лечь в больницу. Мне редко приходилось видеть, чтобы человек так походил на мертвеца. Я знаю, что вы в состоянии ему помочь. Поэтому я прошу вас сделать все, что в ваших силах.
Судя по всему, Рейчел была чрезвычайно удивлена тем, что Лаура от обвинений перешла к просьбам.
– Почему вы все это мне говорите?
– Потому что я его люблю.
Слова были сказаны, и пока они обе вникали в их смысл, повисло гнетущее молчание. Наконец Рейчел кивнула и с усилием выдавала из себя:
– Понятно…
– Ничего вам не понятно! Ни капли! Ведь я в самом деле его люблю. И он по-своему тоже меня любит!
Рейчел улыбнулась с видом победительницы:
– Вы в этом уверены?
Кровь бросилась Лауре в лицо. Она поискала в кармане пачку любимого «Кэмела», но не смогла удержать ее и уронила на пол. Она нагнулась, чтобы поднять сигареты с пола, и вдруг ощутила сильнейшее головокружение. Рейчел внимательно наблюдала за ней и заметила беззащитное выражение, появившееся при этом на лице девушки. Лаура вое еще шарила по полу в попытке поднять смятую пачку. И Рейчел стало ее жаль – она вдруг поняла, какой бесконечно жестокой бывает временами любовь к тем, кто испытывает это чувство.
– Мне очень жаль, Лаура, но помочь вам я не могу. Я не имею возможности остановить то, что вышло за рамки моей компетенции.
– Чем бы это ни было, но это начали вы! Значит, вы в силах это прекратить!
– Нет. Я не могу.
Лаура увидела, как окаменело при этих словах лицо Рейчел, и снова воззвала к ней:
– Но вы обязаны!
– Я ничего не могу поделать. Но даже если бы могла, не уверена, что стала бы это делать. Вы говорите, что любите Роберта. Но ведь вы не знаете, может быть, я тоже его люблю – и не меньше вашего? Почему вы уверены, что ваши чувства сильнее моих?
– Я знаю, что я чувствую и…
– Но вы не имеете представления, что переживаю я1
– Если бы вы любили его так сильно, как говорите, то не стали бы причинять ему вред.
– Вред? Но я ничем ему не навредила! – Tеперь Рейчел находилась от нее на расстоянии какого-нибудь фута. – Впрочем, мне кажется, что вы у меня засиделись. Пора и честь знать.
– Ни за что! – прошипела Лаура сквозь сжатые зубы. – Я не уйду отсюда до тех пор, пока вы не пообещаете…
Правая рука Лауры описала в воздухе дугу. Она так быстро взмахнула рукой, намереваясь дать пощечину Рейчел, что она была почти неразличима для глаз. Но к величайшему удивлению Лауры, рука ее замерла в каком-нибудь дюйме от щеки хозяйки дома. Рейчел сжимала ее запястье и одновременно испепеляла взглядом. Ее хватка оказалась стальной, и Лаура вскрикнула:
– Отпустите меня!
Глаза Рейчел, однако, оказались куда более сильным оружием, и под ее пронзительным взором Лаура запаниковала и с удвоенной силой попыталась высвободить руку. Рейчел держала крепко.
– Отпустите руку, ради Бога! Мне же больно! – взмолилась она.
Но ее призывы ничуть не изменили грозного выражения на мертвенном, лишенном всяких чувств лице Рейчел.
– Вы что думаете? Если вы мне сломаете руку, я откажусь от Роберта, так что ли? И не мечтайте! Что бы вы ни сделали со мной, я все равно буду его любить!
Линия рта Рейчел отвердела – под стать ее взгляду и руке. Она боролась с собой, чтобы не совершить того, чего ей в этот момент хотелось более всего на свете: проломить грудь Лауры и вырвать ее трепещущее сердце. Желание убивать возрастало с каждой секундой и скоро превратилось в устойчивую потребность. Но, увы, она и так уже пролила слишком много крови. По этой же причине она не стала трогать и Кэтрин Росс, хотя возможность уничтожить Кэтрин более всего апеллировала к ее чувствам – это был истинный деликатес!
Итак, Рейчел усилием воли подавила желание расквитаться с претенденткой на любовь Роберта и вместо этого зажала пульсирующую жилку у нее на горле. Рейчел принялась с силой надавливать на место, где прощупывался пульс, – точно так же, как проделывала это с Кэтрин. Прежде чем Лаура успела отреагировать, она ощутила сначала жжение, а вслед за этим распространившееся по телу онемение. Силы стали покидать ее, а вместе с ними куда-то улетучился и гнев. Когда Рейчел отпустила ее, она уже пребывала в гипнотическом состоянии.
– Куда он пошел, Лаура? Для того чтобы я могла оказать ему помощь, мне необходимо его разыскать. Я – единственное существо на свете, которое способно на него воздействовать, – ведь мы с ним одной крови.
Лаура непонимающе мотала из стороны в сторону головой. Она была не очень-то уверена, что правильно поняла слова Рейчел.
– Я не… я не знаю…
Рейчел притянула Лауру к себе, обхватила ее голову руками и поцеловала прямо в губы. Потом она сделала шаг назад и произнесла:
– Судя по всему, мы обе его любим. Но только я могу его заполучить. Он уже пребывает в другом измерении. Так что, Лаура, ступайте-ка домой. Здесь вам делать нечего!

Глава 20

Изображение на экране расплывалось у него перед глазами. Роберт устроился на заднем ряду, сидя на одном стуле и положив ноги на другой. В зависимости от того, какую часть его тела терзала боль, он менял положение. На экране герой без страха и упрека пробил собственным телом высокое окно с цветными стеклами и рухнул прямо на мозаичный пол готического собора…
Роберт шел, спотыкаясь, по улицам Лондона в надежде, что эта относительная изоляция принесет облегчение. И придет знание, которое откроет перед ним спасительный путь. Знание, однако, не приходило. Зато боль и отвратительный осадок, оставшийся после беседы с доктором Фостер, никуда не делись и находились при нем. И домой идти он тоже не мог – ему было необходимо отдохнуть и от Рейчел, и от Лауры.
Если Рейчел в самом деле не врет и с ним должны произойти необратимые изменения, то ему бы хотелось все как следует обдумать на свежую голову, прежде чем предаваться в ее руки. А предлагала она ни больше ни меньше как брак длиной в вечность.
Кошмарная боль терзала его не переставая. Казалось, даже ребра, которые еще совсем недавно вели себя вполне сносно, превратились в острейшие лезвия и поражали все, к чему прикасались в его организме. В голове отдавалось малейшее движение, даже биение пульса – каждую секунду на его несчастный мозг обрушивался удар, сопоставимый по силе с рокотом большого барабана в оркестре. От всех этих напастей ноги постоянно подкашивались.
Тем временем экранный герой спас довольно потрепанную героиню, которую изверги привязали к алтарю, готовясь принести кровавую жертву. Эти двое угнали машину и теперь мчались по оживленным городским улицам, преследуемые бандой негодяев. Враги продолжали прибывать с каждой минутой – они, словно тараканы, выскакивали из узких грязных улиц и присоединялись к погоне.
Страшная жара и духота в итоге прогнали Роберта с улицы, и он решил укрыться в кинотеатре, ведь там работали кондиционеры. Он сунул в окошечко кассы несколько монет, и усталая кассирша выдала ему билет, скользнув по его лицу равнодушным взглядом. Зал оказался неухоженным до омерзения – красные чехлы на стульях выцвели и во многих местах были порваны, а к подлокотникам были приделаны наполненные окурками латунные пепельницы, хотя рядом на стене висела табличка, призывавшая воздерживаться от курения. Стены были оклеены старыми аляповатыми обоями алого с золотом цвета, которые больше подходили для украшения дешевого восточного ресторанчика.
На экране прогремел кошмарный взрыв, несколько домов с офисами сложились, словно карточные, и превратились в прах. Герой выхватил свою красотку из-под развалин и повел ее к свободе и свету подозрительно бодрым шагом. Затем камера продемонстрировала интерьер спальни, где девушка благодарила своего спасителя единственно доступным ей способом. Потом на экране появились титры, а потом зажегся свет.
Роберт оставался в зале, пока это было возможно. Оказавшись на улице, он втянул в себя затхлый с душком воздух бедного квартала и скривился от отвращения. Вонь стояла непереносимая: здесь царил сложный аромат, состоявший из запахов паленой резины, разлагающегося собачьего дерьма, пропитанной свиным жиром бумажной обертки от сандвичей, гниющих овощей, блевотины, сигаретных окурков, моторного масла и еще тысячи других разнородных элементов, составляющих непременную принадлежность атмосферы огромного города с еще не забытым прошлым столицы крупнейшей в мире колониальной метрополии. И все это богатство, включавшее миазмы, исходившие из коллекторов городской канализации, являлось частью той жизни, которую недавно вел Роберт.
Духота и влажность боролись за первенство: все, окружавшее Роберта, исходило потом – потели даже старые дома, стыдливо выталкивавшие из щелей между кирпичами многолетнюю зеленую грязь. Влажный воздух ощущался на вкус. Блекловатое солнце на небесах отражало атаку алых перистых облаков, проплывавших низко над землей. В отдалении утробно зарокотал гром. Город содрогнулся.
Снова вернулся внутренний огонь. У Роберта сложилось ощущение, будто чья-то невидимая рука чиркнула у него в груди колесиком зажигалки. Бледная, пупырчатая кожа у него на лбу мигом отозвалась на приступ крупными каплями пота, которые безостановочно, словно слезы, перетекали со лба на лицо и катились вниз по недавно появившимся у него на щеках грубым складкам. Он почувствовал озноб и заодно отметил, что его легкие с каждым вдохом доставляют организму все меньше и меньше отравленного испарениями воздуха. В прошлые годы Роберт умел находить управу на свои страхи, и это не раз помогало ему избежать сумасшествия, но теперь все складывалось по-иному.
Люди вокруг смотрели на него сущими дьяволами. Булыжная мостовая уходила из-под ног, а рядом с ним шла смерть в ожидании, когда он выбьется из сил и упадет, чтобы без помех завладеть его телом. Но он просто не имел права упасть под ноги незнакомым людям. Уж если ему пришла пора умирать, сделать это надо было достойно, как минимум в уединенном месте. Мельтешившие взад-вперед по улице враждебные ему человеческие существа пугали его до колик, до рези в желудке, до тошноты.
Роберт свернул в переулок между неуклюжим бетонным кубом кинотеатра и старым, разваливающимся домом с магазинами на первом этаже и затхлыми квартирками на втором и третьем. Пока он пробирался по переулку, шатаясь из стороны в сторону, словно пьяный, вслед за ним несся зловещий рокот грома. Переулок был заставлен ржавеющими баками для мусора, переполненными сверх всякой меры и, казалось, никогда не опорожнявшимися. Картину дополняли разбитые ящики, горы пустых картонных коробок и пустые раздавленные жестянки из-под пива. Роберт наткнулся на лежавший на боку старый холодильник без дверцы и с размаху упал в грязь. Подняться на ноги он, однако, не смог и продолжил путешествие среди пыли, отбросов и грязи на четвереньках.
Роберт чувствовал, как над ним смыкается зловещая темнота. Ее мягкие, но сильные пальцы давили ему на мозг, выключая его клетка за клеткой, – так жилец большого дома, перед тем как уйти, выключает свет в многочисленных комнатах. Затем у Роберта стало темнеть в глазах – тоже постепенно, как гаснет старый черно-белый телевизор, – сначала поле зрения сузилось, потом пропала картинка, потом и свет стал исчезать, превратившись в яркую точку в центре. Наконец погасла и она. Последний болезненный призыв Роберта о помощи полностью заглушил удар грома, обрушившийся с фиолетового, грозового неба.

– Как вы здесь оказались? – спросил Элмор, когда они появились у него в коридоре, отряхиваясь, словно утки, от влаги, которой природа, как будто спохватившись, обильно поливала город.
– Мы попали в жуткую переделку, – сказал Крис.
– И насколько жуткую?
– Бесконечно.
Элмор провел их к себе в квартирку, где дал Кэтрин и Крису по полотенцу, а затем разлил по стаканам виски.
– А я рад, что вы пришли, – оживленно начал он. – Сегодня вечером я не рассчитывал на иную компанию, кроме печальных воспоминаний.
– Боюсь, что нам не удастся улучшить ваше настроение.
Элмор вручил Кэтрин стакан со словами:
– Попробуйте-ка это.
Крис коротко поведал Элмору об основных событиях, происшедших в квартире Кэтрин, а когда он закончил, старик печально кивнул в ответ на его рассказ и принялся набивать табаком самодельную папиросу.
– Перед нами встает вопрос: верим мы этой самой Рейчел или нет? – спросил Элмор, глядя на Криса в упор. – В каком-то смысле она помогает нашему расследованию – просто она начала с самого конца, в то время как мы движемся от истоков. Все это верно лишь в том, разумеется, случае, ежели эта дамочка открыла Кэтрин правду.
Крис кивнул:
– Все так. Мы прожили жизнь в глубочайшем убеждении, что подобные ей существа населяют только фильмы ужасов. Но она дает нам в руки доказательства обратного. С какой стороны я ни взгляну на это дело, все меня убеждает в том, что истина где-то рядом. Я все время пытался найти рациональное объяснение случившемуся, и особенно тому, что касается ее способности оперировать потаенными мыслями погибших, но не нашел. И такового, судя по всему, не существует.
– Вы в самом деле верите, что Мэрилин Уэббер – это она?
– У меня просто-напросто не имеется другого объяснения, – с раздражением произнес Крис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50