Сдерживаемая с обеих сторон злость как будто витала в воздухе.– Я задал тебе вопрос, – напомнил Дамьен.Гарольд посмотрел на лежавшее на столе письмо, взял его и прочел. Дамьен не сводил глаз со своего кузена и мысленно повторял текст письма, которое он прочитал сотни раз и выучил наизусть.
« Дорогой Дамьен, скоро я покину особняк Осалтонов. Пожалуйста, не пытайся меня разыскать. Сегодня я поддалась своей страсти, но я не думаю, что нам следует после этого сочетаться браком. Я должна защитить свое сердце. Хочу также сообщить тебе, что я говорила с Гарольдом и разорвала нашу помолвку. Разговор был довольно трудным, так как источником шума в лесу было его присутствие там. Адель ».
– Что она имеет в виду, когда пишет, что ей надо защищать свое сердце? – спрашивал Дамьен. – Что ты ей наговорил?– Как ты думаешь, что я мог ей сказать? Только правду. Несмотря на ваши интимные отношения, я уверен, что она не должна оставаться в неведении относительно твоих финансовых проблем, твоих кредиторов, твоих попыток найти богатую невесту, наконец, относительно Франс. Я не допущу, чтобы ты использовал ее.– Она обо всем этом прекрасно знала, я никогда не обманывал ее.– Это просто возмутительно, – вскипел Гарольд, – не я должен оправдываться, а ты. – Он обошел стол и подошел к Дамьену. – Это ты соблазнил и погубил мою невесту!Дамьен молча смотрел в горящие гневом глаза кузена. Он уже справился с первоначальным шоком, который испытал, когда узнал о неожиданном отъезде Адели и ее решении не выходить за него замуж, и он понимал, что у Гарольда есть все основания для злости. И что Гарольд прав: он, Дамьен, совершил немыслимое.– Думаю, нам лучше выйти на улицу, – сказал Дамьен, предвидя, что выяснение отношений может оказаться трудным и комната со стеклянными стенами не самое подходящее место для таких объяснений.Гарольд сорвал с себя передник и швырнул его на пол.– Можно и выйти, черт тебя побери, – произнес он и быстрым шагом, совершенно нетипичным для него, пошел из лаборатории.
Когда Вайолет узнала об отъезде Адели, она не проявила ни такта, ни понимания. Взволнованно глядя на мать, она со злостью сжала кулаки.– Мой братец совершенный кретин, – возмущалась она. – В том, что она уехала, виноват он сам, потому что он понятия не имеет, как надо обращаться с женщинами. Он безнадежен, совершенно безнадежен! Ни одна женщина не выйдет замуж за него.Разразившись слезами, Вайолет бросилась на диван, не обращая внимания на мать, которая пыталась успокоить ее.– Теперь мы будем нищими, – сквозь слезы жаловалась Вайолет, – все наши деньги Гарольд растратил на свои дурацкие эксперименты, и я вынуждена буду выйти замуж один Бог знает за кого, потому что все завидные женихи ищут американских невест с большим приданым. – Она схватилась руками за голову. – И Уитби! О, Уитби!– Успокойся, Вайолет, – утешала ее мать, – все не так плохо. У тебя ведь есть твоя красота.Вайолет посмотрела на мать таким взглядом, как будто у той выросли рога, и вытерла слезы.– Она уехала, мама. Уехала совсем. Она оставила Гарольда, и у нас теперь не будет ее приданого.Обхватив голову руками, Вайолет всхлипывала и причитала:– Ну почему все неприятности должны происходить именно со мной?
Дамьен последовал за Гарольдом на большую веранду, расположенную с задней стороны дома. Быстро, широкими шагами, они направились к лестнице, которая вела к прямоугольному пруду.От легкого ветерка шевелилась высокая трава по краям лабиринта. Низко над землей небольшие облака как будто гонялись друг за другом, непрерывно меняя форму и отражаясь в колеблющейся воде пруда.Спускаясь по лестнице, Дамьен смотрел на ожидавшего его внизу, на подстриженном травяном газоне, Гарольда. Кузен не отвел взгляда.– Всю жизнь, – заговорил Гарольд, – ты был первым. Ты был сильнее меня и всегда мог отомстить тем, кто обижал меня в школе. Ты был весьма щедрым, обучал меня играм и спорту, ты даже иногда, жертвуя своим возможным успехом на соревнованиях, бежал рядом со мной, подбадривая и придавая мне мужество. Я все это прекрасно помню, Дамьен, и я всегда верил, что ты мой лучший друг. Именно поэтому я доверил тебе спасение моей невесты.– Гарольд, я...– Подожди, я не кончил. Я не сказал, почему ты помогал мне. Тебе нравилось, что я чувствовал себя слабым, неспособным сделать что-либо самостоятельно. И если бы не ты, оберегавший меня всегда, как беспомощного и слабовольного, я бы сам отправился спасать Адель.Сдерживаясь, Дамьен смотрел на своего кузена.– Но я действительно был твоим другом, Гарольд.– Нет, ты им не был. Ты просто хотел показать окружающим, какой ты хороший.Дамьен покачал головой:– Подожди. Твои слова звучат так, как будто я всегда был счастливчиком. Черт возьми, Гарольд, но ведь никто никогда не считал меня лучшим. Это тебя всегда считали безупречным, неспособным поступить неправильно. У тебя было все: родители, которые любили друг друга и обожали тебя, дворец, в котором ты жил с матерью, которая и теперь заботится обо всем. У тебя никогда не было финансовых проблем. Ты вел счастливую жизнь, потому что не должен был заботиться ни о чем, кроме результатов своих экспериментов. Я же осиротел в девять лет и всю жизнь чувствовал себя виноватым в их смерти, а это такое чувство, которого ты и представить себе не можешь. Так что прости, если жизнь заставила меня быть грубым.Рыжие брови Гарольда приподнялись.– Ты хочешь сказать, что завидуешь мне? Я в жизни не слышал ничего более невероятного. Никто не может противостоять твоему обаянию. Бабушка всегда предпочитала тебя, и не пытайся уверить меня, что ты этого не знал. Ты льстил ей и почти флиртовал с ней, как с молодой девушкой, и она сделала бы для тебя все, что угодно. Тебе ничего не стоило обвести ее вокруг пальца.– И для какой такой хитрой цели мне это нужно было, как ты считаешь? – спросил Дамьен, стараясь уловить логику в обвинениях кузена. – Она ничего не может оставить нам по завещанию. Все ее деньги ушли на уплату долгов моего отца. У нее осталась только возможность провести хорошо свои последние дни. И я не буду извиняться зато, что стараюсь доставить ей удовольствие.– Как ты старался доставить удовольствие Адели? – Тон Гарольда был вызывающим.Дамьен сумел сдержать обуревавшую его злость.– Прости меня, – заговорил он почти спокойным тоном, – но я вынужден напомнить, что это была твоя обязанность, обязанность жениха, которую ты не выполнил. Ты был слишком занят своими опытами, и у тебя не оказалось для нее времени.– То, что ты говоришь, это нечестно. Я любил ее.Дамьен рассмеялся:– Серьезно, любил? Расскажи это кому-нибудь другому.– Действительно любил. Ты не можешь знать, что я чувствовал.– У тебя совсем не было времени для нее. Ты даже не поинтересовался, не пострадала ли она во время похищения. Ты даже не хотел слышать подробности того, что произошло, потому что тебе было неприятно говорить об этом. Тебя соблазняла не Адель, а интерес ее отца к твоим исследованиям, ты надеялся сделать важное открытие и написать о нем книгу.Мужчины стояли друг напротив друга, как два волка, готовые к схватке.– Давай посмотрим, кто из нас сильнее сегодня, – проворчал Гарольд, нагнулся и плечом сильно ударил кузена в живот.Дамьен отошел на шаг назад.– Я не буду драться с тобой, Гарольд.– Защищайся, черт тебя возьми, или я собью тебя с ног. Мне давно следовало это сделать.Они оба свалились в траву. Дамьен лежал на спине, Гарольд на нем. Когда Гарольд стукнул его кулаком в челюсть, голова у Дамьена чуть не развалилась от боли. Он пытался схватить Гарольда за руки, но тот беспрерывно наносил удары по лицу и плечам Дамьена.– Я не буду драться с тобой, Гарольд, – повторил Дамьен, схватив наконец своими большими сильными руками тонкие запястья возбужденного кузена. При этом ему пришлось приложить большие усилия, так как Гарольд все еще стремился ударить его. – Ты же знаешь, я могу справиться с тобой в одну секунду. Прошу тебя, прекрати. – Голос его был тихим, но в нем слышалось напряжение.В конце концов, Гарольд смирился. Нагнув голову, он медленно сполз с Дамьена. Оба они лежали в траве рядом, глядя в небо на бегущие облака, и молчали.– Будь ты проклят, – сказал наконец Гарольд, – надеюсь, ты окажешься в аду.– Ты далеко не первый, кто этого желает.Гарольд повернул голову и посмотрел на кузена.– Думаю, каждая из твоих любовниц этого хотела, – холодным тоном проговорил Гарольд.– Совершенно верно, все они этого желали.– Ладно, раз Адель не досталась мне, – добавил Гарольд, опять посмотрев на небо, – я рад, что она уехала. Ты бы сделал ее несчастной.В этот раз Дамьен повернулся к Гарольду:– Как ты можешь так говорить? Неужели тебе никогда не приходило в голову, что я по-настоящему полюбил ее? Ты должен был это почувствовать, ты же хорошо знаешь меня, Гарольд. Тебе следовало понять, что я не увел бы невесту у тебя, моего кузена, моего лучшего друга, если бы у меня не было весьма основательных причин. Я не решился бы доставить тебе такую боль ради легкого флирта или ради денег.Искренняя речь Дамьена не произвела никакого впечатления на Гарольда.– Она сказала мне, что ты сделал ей предложение.– Да, это правда. Я жажду ее всем своим существом. Меня убивала мысль о том, что она выйдет за тебя замуж, но я смирился с этим. Я терпел это долго, потому что не хотел причинить тебе боль. Но, в конце концов, я не выдержал. Любовь к ней победила все мои разумные доводы и соображения, я оказался перед необходимостью выбирать между ней и тобой. Я просто не мог потерять ее. Я так сильно полюбил ее, что не мог больше себя контролировать.– Даже при том, что тебе пришлось предать меня?Дамьен вздохнул и тихим голосом добавил:– У меня была надежда, что ты поймешь меня.Он сел и перевел взгляд на пруд. Гарольд тоже сел, и долгое время они оба сидели молча. Ветер подул сильнее, и Дамьен повернулся лицом к своему кузену:– Мне жаль, если из-за меня ты чувствовал себя слабым, когда мы были детьми. Я этого не хотел. Я опекал тебя только потому, что я обвинял себя в гибели моих родителей, и мне было приятно, что я мог тебе помочь. Мне хотелось, чтобы у тебя все было в порядке. Ты ведь был единственным близким человеком.Ничего не говоря, Гарольд смотрел на кузена.– И я все еще не теряю надежды, что ты поймешь то, что произошло между мной и Аделью, и простишь меня, потому что она исчезла, а я остался совершенно... опустошенным.Гарольд побледнел и с удивлением посмотрел на собеседника.– Ты опустошен? – переспросил он.– Я очень сильно полюбил ее, Гарольд. И только поэтому я решился предать семью.Прищурившись, Гарольд спросил:– Но... я ведь думал, что это только ради денег. Разве не так?– Это Адель так сказала?– Нет, она этого не говорила. Но, принимая во внимание все обстоятельства...Облокотившись на одну руку, Дамьен внимательно посмотрел в глаза Гарольда:– Какие обстоятельства? Видно, я сегодня совсем одурел, потому что ничего не понимаю.Гарольд уселся на пятки и многозначительным тоном произнес:– Я знаю про Франс.– И что именно ты знаешь?После длительной паузы Гарольд заговорил шепотом, хотя вокруг никого не было:– Я знаю про ребенка.– Какого ребенка? – У Дамьена на лбу выступили капли пота.– Твоего ребенка. И я знаю, что ты хочешь обеспечить его.Дамьен никак не мог сообразить, о чем идет речь. Откуда взялся ребенок?– Я ничего не понимаю. Ребенок от Франс? Это чушь какая-то.– А ты что, не знал?Этот вопрос заставил Дамьена почти рассмеяться.– Ты так говоришь, как будто я последний человек, которому следует узнать эту новость. Это неправда. Я твердо знаю, что это ложь.– А как ты можешь знать?– Если ты хочешь, чтобы я был совсем откровенным, я могу сказать тебе, что в последний раз, когда я встречался с Франс, у нее начались месячные.От растерянности Гарольд открыл рот. Ветер усилился, на лужайке стало прохладнее.– Ты уверен?– Да, совершенно уверен. Я всегда очень осторожен в этом смысле. А кто тебе об этом сказал?Гарольд помолчал несколько секунд, как будто принимая важное для него решение.– Вайолет, – ответил наконец он.Невероятно раздраженный, Дамьен вскочил на ноги:– Вайолет тебе так и сказала?– Да, – подтвердил Гарольд, также вставая, – но я еще кое-что должен тебе сообщить. Я сказал Адели, что ты сам рассказал мне про Франс и ребенка. Я соврал ей, потому что Вайолет сказала, что так будет убедительней и не будет похоже на обычные сплетни. Мне очень стыдно, Дамьен. Я действительно поверил в то, что должен родиться ребенок. Вайолет уверяла меня, что это правда, а я был так зол на тебя...Дамьен молчал, опустив в отчаянии голову.– И еще, – продолжал Гарольд, – я не видел вас сегодня в лесу, это Вайолет вас заметила. – Он взялся обеими руками за голову. – В конце концов, выявилось, что я совсем не такой порядочный человек, как вы все считали. Я даже оказался лжецом. И не только это, я еще самый глупый человек на свете, позволивший своей испорченной сестрице манипулировать собой.
Вайолет все еще всхлипывала, когда Дамьен и Гарольд ворвались в гостиную. Юстасия подняла глаза, удивленная неожиданным вторжением.– Что происходит? – спросила она, на всякий случай положив руку на плечо дочери.Вайолет посмотрела на Дамьена распухшими покрасневшими глазами и провела тыльной стороной ладони по щекам, вытирая слезы.– Ты настоящий негодяй! – сказала она со злостью.– Вайолет, что за выражения? – возмутилась мать.Девушка не сводила глаз со своего кузена, губы ее были сжаты.– Почему ты не мог оставить ее в покое? Почему именно она? Ты можешь обворожить любую женщину, какую захочешь, а тебе понадобилось лишить Гарольда надежды на счастье!Подойдя к ней ближе, он остановился. Темные глаза его горели, голос был тихим и угрожающим.– Тебе придется кое-что объяснить мне, дорогая кузина.Вайолет вздрогнула:– Я не понимаю, о чем ты говоришь.– Ты сказала Гарольду, что у Франс Фэрбанкс должен родиться от меня ребенок?Юстасия издала удивленный возглас и прижала руку ко рту.– Боже милостивый, – пробормотала она.Вайолет беспокойно заерзала на диване:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31