https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/Italy/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

«Это прежде всего знакомство с трудами Константина Эдуардовича, – рассказывал С.П. Королев. – Под влиянием их я решил строить ракеты. Я все больше жил одной мыслью: строить ракеты и летать на них. Это стало всем смыслом моей жизни».
Иными словами, Королев говорит здесь уже не о поездке в Калугу, а о знакомстве с трудами Циолковского.
Проходит еще три года, и в третьем издании той же книги Романов снова меняет текст беседы с Королевым. Теперь тот же абзац звучит так: «Это прежде всего требование времени и, конечно, знакомство с трудами Константина Эдуардовича Циолковского, – рассказывал Королев. – Раньше я мечтал летать на самолетах собственной конструкции, а после встречи с К.Э. Циолковским решил строить только ракеты и летать на них».
Как видите, здесь опять как-то вскользь упоминается встреча.
Итак, четыре варианта одной и той же беседы. Какому верить? Очевидно, тому, который читал и визировал сам Королев. А там, хотя и бегло, без появившихся позднее подробностей: черного костюма, слуховой трубки, продолжительности и темы самой беседы, – все это Сергей Павлович не читал и не визировал, – но ясно сказано: встреча была.
Точна или не точна запись Романова, не столь уж важно, потому что задолго до беседы с журналистом Королев сам, своей рукой, написал об этой встрече в Калуге. В анкете, заполненной им в марте 1952 года, Сергей Павлович отмечает: «С 1929 года после знакомства с К.Э. Циолковским стал заниматься специальной техникой». В автобиографии, написанной через три месяца, опять находим чуть подправленное, но вполне определенное: «С 1929 года после знакомства с К.Э. Циолковским и его работами начал заниматься вопросами специальной техники». Наконец, в заявлении, отправленном Королевым 30 мая 1955 года в Главную военную прокуратуру СССР с просьбой о реабилитации, читаем: «Еще в 1929 году я познакомился с К.Э. Циолковским и с тех пор я посвятил свою жизнь этой новой области науки и техники, имеющей огромное значение для нашей родины» (т.е. ракетной технике. – Я.Г. ). Таким образом, существуют три собственноручных заявления Королева о том, что в 1929 году он познакомился с Константином Эдуардовичем Циолковским.
Итак, один из двух участников встречи подтверждает, что она состоялась в Калуге, поскольку в 1929 году Циолковский из Калуги никуда не уезжал. Впрочем, почему мы говорим о двух участниках? А если их было больше? Ведь, если верить Романову, Королев говорил: «Приехали мы в Калугу, встретил нас... изложил нам... потряс нас...» Трудно поверить, чтобы о себе Сергей Павлович говорил в стиле императорских указов: «Мы, Николай II...» Значит, был еще кто-то. Кто? В начале 70-х годов один свидетель отыскался. Им оказался Б.Г. Тетеркин – преподаватель Тульского политехнического института. В своем письме ко мне он сообщил, что встретился с Сергеем Павловичем во второй половине дня на одной из улиц Калуги в один из осенних дней 1929 года. Они вместе пришли к Циолковскому и вместе ушли от него. Разговор, насколько помнит Тетеркин, в основном шел о планерах и возможности применения реактивных двигателей в авиации. Потом, в ожидании поезда в Москву, Королев зашел домой к Тетеркину: на улице было холодно. В сумерках Королев ушел. Эту короткую встречу с незнакомым молодым человеком (студенту Сергею Королеву – 22 года) Борис Григорьевич Тетеркин вспомнил через 37 лет, увидав в газетах траурный портрет 59-летнего Королева. Вот какая бывает у людей феноменальная зрительная память!
Постепенно выяснилось, что и директору Государственного музея космонавтики в Калуге А.Т. Скрипнику С.П. Королев тоже рассказывал, как он приезжал к Циолковскому, но признавался, что плохо помнит эту встречу и ничего кроме слуховой трубы и черного костюма на Константине Эдуардовиче он не запомнил.
Прошло еще несколько лет и вот оказывается, что не только Королев запомнил встречу с Циолковским, что объяснимо: студент приехал к знаменитому ученому, но и Циолковский запомнил Королева!
В 1982 году вышла книга Виктора Сытина «Человек из ночи». Сытин рассказывает в ней о своих встречах с Циолковским и Королевым в 30-х годах. Оснований не доверять этим воспоминаниям вроде бы нет, ведь Сытин – один из энтузиастов воздухоплавания, заместитель председателя Комитета по изучению стратосферы Осоавиахима, ставший потом писателем. Виктор Александрович приводит такие слова, сказанные ему Константином Эдуардовичем в 1932 году: «Теперь приезжают те, кто практически работают над моими идеями. Были Тихонравов, Королев. Это из ГИРД». Через два года во время второй беседы Сытина с Циолковским Константин Эдуардович просит его передать привет Тихонравову и Королеву. Вот насколько врезалась в память великого ученого встреча со студентом – и через пять лет 77-летний Циолковский не может ее забыть!
Сытину повезло: вернувшись из Калуги он довольно скоро встретился с Сергеем Павловичем в Стратосферном комитете. Встреча эта описана детально. Привета от Циолковского Сытин не передал, но Королев сам спросил:
– Я слышал, вы недавно были у Константина Эдуардовича Циолковского. Как он? Плох?
И, помолчав немного, с теплотой в голосе добавил:
– Какой это удивительный человек! Я был у него лет пять назад (т.е. в 1929 году – все сходится! – Я.Г. ) зеленым юнцом. А разговаривал он со мной с полным уважением. Делился своими планами. Книжки свои подарил...
Прошло еще какое-то время и, развивая свою версию о поездке Королева к Циолковскому в 1929 году, Романов отыскал новых единомышленников в лице писателя Е.И. Рябчикова и близкого соратника Сергея Павловича академика В.П. Мишина. Евгений Иванович Рябчиков – один из немногих счастливцев, который в годы своей журналистской молодости, ездил к Циолковскому в Калугу, говорил с ним. В книге «Звездный путь», посвященной истории космонавтики, он приводит анкету Королева, где упоминается калужская «встреча», но не комментирует ее и на «встрече» не настаивает. Однако в большой телепередаче Романов, Рябчиков и Мишин настолько подробно рассказывали о ней, что стало понятным, почему калужане, которым как истинным патриотам очень хочется, чтобы два таких замечательных человека встретились в их родном городе, уже установили мемориал в честь этого события.
А между тем, мне кажется, что с мемориалом они явно поторопились. Даже самое беглое знакомство с рассказами о калужской встрече настораживает: ведь сплошь и рядом концы с концами в этих рассказах не сходятся.
Начнем с того, что совершенно непонятно, когда такая встреча могла произойти. У Тетеркина сказано точнее всего: осень 1929 года, т.е. сентябрь-ноябрь. Но ведь известно, что именно в сентябре Сергей Павлович с невероятной энергией форсирует сборку своего планера «Коктебель», ежедневно до позднего вечера работает под навесом на Беговой. Известно, что именно в это время он усиленно тренируется под руководством Кошица на аэродроме, ждет не дождется, когда же ему разрешат первый, несказанно желанный, самостоятельный полет. И совершает его накануне отъезда в Крым! Трудно поверить, что он мог все это бросить и уехать в Калугу.
В четверг 24 сентября Королев приезжает в Феодосию. Далее – VI Всесоюзные планерные состязания. Они заканчиваются 23 октября. После их закрытия Королев плывет из Феодосии в Одессу, и только оттуда возвращается в Москву. Что он прежде всего делает? Получает «Пилотское свидетельство», – оно датировано 2 ноября. Теперь главное – дипломный проект в МВТУ, ведь в декабре он должен защищать диплом, времени совсем мало.
Получается, что Королеву просто некогда было ехать в Калугу. А главное, – ему незачем было туда ехать! Ничто не указывает на то, что в 1929 году Королева интересует ракетная техника, – это увлечение придет позднее. И толчком будет, очевидно, не поездка в Калугу, а встреча с Фридрихом Цандером и Борисом Черановским, перспектива установить реактивный двигатель Цандера на «бесхвостном» планере Черановского. Это произойдет не осенью 1929-го, а осенью 1931 года. С этого времени Королев начинает активно заниматься ракетной техникой, но не ракетами, а самолетами с ракетными двигателями. Именно ракетоплан – центр его интересов в начале 30-х годов. В августе 1933 года, сразу после пуска первой советской ракеты он в газетной заметке ясно говорит о своих планах: «От ракет опытных, ракет грузовых, к ракетным кораблям-ракетопланам, – таков наш путь!» Откуда же «пробиться к звездам»? Даже через десять лет после гипотетической поездки в Калугу Королев пишет из Бутырской тюрьмы Сталину: «Целью и мечтой моей жизни было создание впервые для СССР столь мощного оружия, как ракетные самолеты... Я... хочу продолжать работу над реактивными самолетами для обороны СССР».
Но, повторяю, интерес к ракетной технике начинает проявляться не в 1929-м, а в 1931 году. Если бы он тогда поехал к Циолковскому, это было бы еще как-то объяснимо, а о чем мог говорить Королев с Циолковским в 29-м году? Кстати, о чем точно они говорили, из рассказов о встрече понять трудно. Вероятнее всего, прав Тетеркин: об установке ракетного двигателя на планере и самолете. Но опять-таки почему Королев, столь нетерпеливый, начинает осуществлять эту идею только через два года?! У Романова Королев говорит: «...Я с присущей молодости горячностью заявил (Циолковскому. – Я. Г.), что отныне моя цель – пробиться к звездам». Ничего даже близко похожего не было в планах студента Королева. Убежденный реалист, противник всякой шумихи и громкой фразы, Сергей Павлович этого, при всей «присущей молодости горячности», сказать не мог. Это не его фраза, не его стиль.
В другом варианте беседы Романова с Королевым Сергей Павлович говорит, что мечтал строить самолеты и летать на них, а после встречи с Циолковским решил строить ракеты. Но и это не так! Именно осенью 1929 года, как мы знаем, он начинает проектирование нового планера, а затем строит авиетку. «Строить ракеты» сам Королев начнет лишь в РНИИ в 1934 году.
«После взволновавшей нас встречи с Циолковским мы с друзьями начали активные действия...» – читаем у Романова. Но если эта встреча была в конце 1929 года, то никакой особой активности у Королева и его друзей в ближайшие год-полтора не было. Точнее, они и до этого были предельно активны и таковыми остались, но никто из них на новую область техники не переключался еще довольно долго.
А сколько несообразности во всех этих свидетельствах! Если «шел 1929 год», то почему Королев говорит, что ему тогда исполнилось «около 24-х»? Ему исполнилось не «около», а точно 22. У Романова Королев приехал в Калугу утром, у Тетеркина – во второй половине дня. Путаница не только со временем суток. Тетеркин пишет, что погода была плохая. Калужская метеостанция утверждает, что осенью 1929 года погода была на редкость теплая. Если под «мы» Королев подразумевал себя и Тетеркина, то почему «мы приехали»? Ведь Тетеркин жил в Калуге в родительском доме. А если Королев был с друзьями-москвичами, то почему (по Тетеркину) он отправился к Циолковскому без них? В рассказе А.П. Романова Циолковский говорил «энергично, напористо». Все известные нам звукозаписи свидетельствуют о том, что он разговаривал медленно, с той плавностью, которая присуща людям, страдающим глухотой. «Я не могу говорить громко, – признавался Константин Эдуардович, – так как страдаю хронической болезнью гортани...» Даже такая мелочь, как черный костюм Циолковского, и та не подтверждается. В книге «Циолковский в воспоминаниях современников» никто не упоминает о черном костюме, всем запомнились простые рубашки, свободные блузы. Внук Циолковского, большой знаток быта семьи своего великого деда писал мне, что «черного костюма Константин Эдуардович не имел, гостей принимал в сатиновой рубашке». Тетеркину запомнилось на Королеве черное кожаное пальто. Действительно, есть фотография Сергея Павловича в таком пальто, но появилось оно не в 1929 году, а в 1932-м, когда Королев был уже начальником ГИРД и пальто это ему «выдали». В этом пальто, кстати, и увезли его в тюрьму в 1938-м, а вернулся он в 1944-м уже без пальто...
И уж совсем не сходятся концы с концами в воспоминаниях Сытина. У Сытина Циолковский, вспоминая о визите к нему Тихонравова и Королева, уточняет: «Это – из ГИРД». Но ГИРД – группа изучения реактивного движения – образовалась лишь в конце 1931 – начале 1932 годов, поэтому ни Тихонравов, ни Королев не могли, если они приезжали в 1929 году, быть «из ГИРД». Тихонравов ездил в Калугу к Циолковскому – это неоспоримый факт. Сытин утверждает, что его первый разговор с Циолковским происходил в 1932 году и даже уточняет: до юбилея Циолковского, т.е. до 17 сентября. Но в то время Циолковский никак не мог рассказать Сытину о визите Тихонравова! Судите сами. Вот что писал в своих воспоминаниях Михаил Клавдиевич Тихонравов: «Я очень благодарен И.Т. Клейменову за то, что он однажды пригласил меня поехать к К.Э. Циолковскому. Сам бы, может быть, и не поехал. Тогда мы все были молоды, работы было много, все были увлечены работой и Циолковского даже немножечко забыли. И.Т. Клейменов мне сказал: „Поедем к Циолковскому“. И вот мы поехали в Калугу вдвоем... В Калуге остановились в Доме офицера, познакомились с Циолковским... У Циолковского мы пробыли целый день». И этот день точно известен: 17 февраля 1934 года. Таким образом, если Королев приезжал в Калугу в 1929 году он был еще не из ГИРД, если же речь идет о реальной поездке Тихонравова в 1934 году, – он уже не из ГИРД, так как в 1934 году ГИРД уже не существует. А главное – у Циолковского Тихонравов был не с Королевым, а с начальником РНИИ Клейменовым и случилось это через полтора года после описанной Сытиным беседы, значит, вспоминать о встрече 1934 года в 1932 году Циолковский никак не мог.
Но допустим, Сытин ошибся в датировке, и его поездка в Калугу состоялась позднее, скажем, в 1934 году, после действительной встречи Циолковского с Клейменовым и Тихонравовым. Допустим, стариковская память Циолковского причудливо совместила приезды к нему Королева и Тихонравова, разделенные пятью годами. Но и в этом случае воспоминания Сытина вступают в противоречия со здравым смыслом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188


А-П

П-Я