Многие члены президиума впервые услышали о спутнике – радиопередатчик, а потом собака, фотографии невидимой стороны Луны – все это звучало как сказка. В конце своего доклада Мстислав Всеволодович опять стал успокаивать ракетчиков (а, может быть, и себя?):
– У нас было некоторое отставание по целому ряду работ в Академии наук и сейчас имеется отставание. Мы должны были сдать еще в августе габариты аппаратуры и привязку ее к ракете... Очень напряженное у нас положение с созданием макетов ряда приборов, которые мы должны дать в октябре для установки на модели спутника... Надеемся, что по большинству приборов мы дадим макеты в октябре, а по остальным – в ноябре... Мы хотим, чтобы наш спутник вылетел раньше, чем американский...
Если бы знал Келдыш, как хочет этого Королев! Его просто ужас охватывал, когда он представлял себе, что «американы» его обгонят. Он и думать об этом не хотел!
Через десять дней, готовя тезисы доклада по спутнику, Королев писал: «Несомненно, что мы вступаем в новую область работы по ракетной технике, связанную с созданием летательных машин... Создание этого эскизного проекта не является случайностью, а подготовлено всей предыдущей работой организаций, занимающихся разработкой ракет дальнего действия...
В итоге тщательной проработки плана исследовательских работ, проводимых на спутнике, в Комиссии Академии наук под председательством М.В. Келдыша было установлено, что нельзя ограничиться одним вариантом спутника, и приняты три варианта, отличающиеся составом аппаратуры...».
Еще через три дня научно-технический совет НИИ-88, выслушав доклад Королева, одобряет экскизный проект. Королев еще надеется, что академические институты не подведут его, ведь Келдыш обещал сдать макеты в октябре-ноябре. Но вот проходит октябрь, наступает ноябрь, а всех макетов нет, и когда они будут, никто сказать не может. Королев вязнет в сроках, барахтается в них, они засасывают его, как великая грязь Кап.Яра. Подлипки-Кап.Яр-Тюратам-Молотовск (там идут завершающие испытания морской ракеты) – по этому четырехугольнику беспрерывно перемещается Королев, занимаясь сразу десятками разных дел, из которых главной заботой остается спутник и «семерка». Впрочем, для него они неразделимы...
Сейчас, наблюдая из дали времен все эти яростные метания Сергея Павловича, слушая донесенное пожелтевшими бумагами эхо его страстных споров, ясно видишь эту борьбу убежденного энтузиаста с сонной рутиной, с сотнями, быть может, и не плохих людей в общепринятом определении, но, прежде всяких искусственных спутников Земли обеспокоенных получением твердых гарантий будущего благополучия и сытости; ясно видишь, сколь велик личный вклад Королева в то, что страна наша стала родиной первого спутника и открыла новую эру человеческого прогресса.


В.М.Рябиков, В.П.Глушко, М.В.Келдыш



Делегаты VI Международного конгресса по астронавтике в Копенгагене в августе 1955 г.
Слева направо: астроном профессор МГУ Кирилл Огородников, механик профессор МГУ Леонид Седов и делегат из США Фредерик Дюрант-II



В Центре дальней космической связи
Слева направо: М.В.Келдыш, М.С.Рязанский, Т.Н.Бабакин, Н.С.Лидоренко




КОСМОС
57
Первый великий шаг человечества состоит в том, чтобы вылететь за атмосферу и сделаться спутником Земли. Остальное сравнительно легко, вплоть до удаления от нашей Солнечной системы.
Константин Циолковский
Не раз пробовал заводить Сергей Павлович Королев разговор с Михаилом Клавдиевичем Тихонравовым о спутнике, делился тревогами, комментировал сроки испытаний. Тихонравов кивал. Королев знал Тихонравова давно и понимал, что в организационных делах он ему не помощник. Придумать, посчитать, сравнить, проанализировать – тут Михаил Клавдиевич силен, а выбивать приборы из смежников – этого он не умел. Иногда Королеву даже казалось, что Тихонравов равнодушен к его заботам, во всяком случае для него было полной неожиданностью, когда где-то уже в ноябре, когда стало ясно, что полный комплект макетов приборов они вряд ли получат до Нового года, Тихонравов вдруг предложил:
– А если сделать спутник полегче и попроще? Килограммов на тридцать или легче?..
Королев сразу оценил это предложение: не расхолаживая «академические» институты, маленький простейший спутник можно было бы сделать своими силами, с минимальным количеством смежников. Собственно, для такого спутника ему нужен только Рязанский – с его радиоаппаратурой и Лидоренко – с источниками тока. Если Королев что-то решал, то уже не раскачивался, не примеривался, сразу начинал работу. В ПС – простейший спутник – он поверил: прост, дешев, такой, если и гробанется на старте, – не жалко. Но главное – его можно было сделать быстро и обогнать «американов». Будущее покажет, что этот расчет Королева был абсолютно верен. Если бы он, доверившись успокоительным речам, позволил усыпить себя правительственным решением, снимавшим с него всякую ответственность за опоздание («ракета готова, а спутник – дело Келдыша...»), продолжал ждать приборов «Объекта-Д», т.е. придерживался указаний директивных органов и никакой инициативы не проявлял, Советский Союз не стал бы первооткрывателем космической эры. «Объект-Д», известный как третий советский искусственный спутник Земли, – «летающая лаборатория», – стартовал лишь 15 мая 1958 года, т.е. через три с половиной месяца после американского спутника «Эксплорер-1». И пусть этот спутник весил всего 14 килограммов – в сто раз меньше нашей «лаборатории», пусть бы вдоволь натешились над «американским апельсином» карикатуристы всего мира, никого бы не волновали его размеры, никто бы не вспоминал его вес, – он был бы первым и баста! Первым навсегда!
Уже 25 ноября 1956 года, через несколько дней после разговора Королева с Тихонравовым, молодой конструктор Николай Александрович Кутыркин получает задание на проектирование простейшего спутника. Чуть позже тоже совсем не старому баллистику Георгию Михайловичу Гречко поручили рассчитать траекторию выведения ракетоносителя для обеспечения строго определенных параметров орбиты спутника. Гречко потом вспоминал:
– Большая счетная машина Академии наук только вводилась в строй. Считали «вручную» до четвертого знака, а нужно было, как минимум, до шестого-седьмого. Потом в Вычислительном центре Академии наук нам выделили несколько часов рабочего времени, но только ночью. Машина была «неопытная», часто хандрила, программы тогда набивались не на перфокартах, а на лентах. На случай внесения поправок каждый из нас таскал в кармане обыкновенный дырокол. Плюс ко всему машина работала на лампах – сильно грелась. Поэтому всеми возможными способами устраивали сквозняки. Если бы кто-то вошел тогда случайно в машинный зал, увидел бы посиневших от холода, со вздыбленными ветром волосами людей, которые, ко всему прочему, еще включили вентилятор. А на стене плакат: «Вентилятор – друг труда, пусть работает всегда!» Наше время, как правило, заканчивалось в три-четыре часа ночи. Сунув ленту с траекторией полета первого искусственного спутника Земли в авоську – в кармане она не помещалась, а портфелями еще не обзавелись, – мы отправлялись к себе в Подлипки. В электричке засыпали и были счастливы...
Работа шла полным ходом, с каждым днем ПС становился все более реальным, и теперь Королеву опять очень нужна поддержка сверху: очень важно, чтобы не заупрямились («раз уже принято решение, чего уж теперь переделывать...»), чтобы разрешили сделать этот упреждающий космический маневр. Как убедить? Задача осложнялась тем, что он лишился поддержки Келдыша: Мстислав Всеволодович был против ПС, и понять его можно. Ведь на всех собраниях и совещаниях, во время всех уговоров смежников Келдыш всегда упирал на то, что все они – соавторы абсолютно новаторской работы, что спутник будет первым в мире. А теперь получается, что он, Келдыш, всех обманул, что он трепач, несерьезный человек. Запустят ПС, выполнят, таким образом, обещание по МГГ и неизвестно, будут ли вообще запускать его, с таким трудом подготовленные, приборы, кому они станут нужны?..
При том, что Келдыш был выдающимся ученым, он был и довольно тонким политиком. Мстислав Всеволодович сразу понял, что запуск и такого спутника, как ПС, все равно будет расценен всем миром как выдающееся научно-техническое достижение, а к Академии наук оно, как выяснится, никакого отношения не имеет: ракета сделана в КБ Королева, спутник – тоже. Никаких лавров Академия наук не пожнет. Конечно, секретность Королева заставит отдать славу за этот запуск Академии. Но так можно журналистов дурачить, а в Политбюро-то знают, кто что сделал.
Противником Королева стал не только Келдыш и ряд других ученых, которых ПС отодвигал от интересной работы, а значит, от «проходных» диссертаций для молодежи, дополнительного финансирования, расширения базы, получения уникального оборудования и, наконец, от вполне вероятных в самом недалеком будущем наград, званий и прочих благ. Более того, противником Королева стали многие сотрудники его собственного КБ. Пошли разговоры, что Главный заметался и сам толком не знает, чего он хочет. Один из старых, самых преданных его «гвардейцев» Илья Лавров, человек до печенок делу преданный, но и прямой до дерзости, открыто говорил, что шар этот – ерунда и позор для КБ и надо, конечно, срочно доделывать и пускать «Объект-Д» на 1100 килограммов, а не эту финтифлюшку, которой самое место – висеть на новогодней елке в подшефном детском доме. И многие в Подлипках задумались: а может, мудрый Илья прав? Великая интуиция Королева подсказывала, что делать ПС надо, но ведь полной уверенности и у него не было. И долго не было. Уже когда многие узлы ПС были в металле, Королев вдруг ясно увидел, что спутник должен быть больше, просто обязан быть больше! Сохранив форму шара, он решает увеличить его диаметр до метра – все-таки посолиднее будет выглядеть... Когда Сергей Осипович Охапкин, узнав об этом, ворвался в кабинет Главного, Королев решил, что пришел его смертный час: Охапкин разорвет его на куски. Королев молчал, слушая Охапкина и ребят, которых тот привел с собой на подмогу. Он заряжался уверенностью, иногда покидавшей его. А она была ему очень нужна, потому что убеждать умел только тогда, когда был убежден сам.
Для власть имущих Королев припас свой козырной аргумент: запустить два спутника до начала Международного геофизического года, где-нибудь в апреле-июне 1957-го, и таким образом обогнать Америку! «...Полученные к настоящему моменту результаты лабораторных и стендовых испытаний позволяют надеяться, что при напряженной работе в марте 1957 года начнутся пуски ракет... – пишет он в докладной записке в правительство 5 января 1957 года. – Две ракеты, приспособленные в этом варианте (т.е. для спутников. – Я.Г. ), могут быть подготовлены в апреле-июне 1957 года и запущены сразу же после первых удачных пусков межконтинентальной ракеты». Он еще не знает, какие сюрпризы готовит ему «семерка»...
С учетом всех этих событий совсем по-другому видится летняя тюратамская эпопея 1957 года, еще более зловещими, если не трагическими, предстают неудачи с Р-7, требования Неделина остановить ее испытания, неверие соратников.
Королев не мог начать испытания ракеты в марте хотя бы потому, что тогда еще не был готов стартовый комплекс. Он не мог запустить спутник ни в апреле, ни в июне, так как «семерка» еще не умела летать в это время. Он срывал им же самим назначенные сроки. Лишь одной строке своей записки он останется верен: спутник будет запущен «сразу же после первых удачных пусков межконтинентальной ракеты».
Уже через десять дней после первого успешного запуска «семерки» Королев проводит в Подлипках комплексные холодные испытания ПС, вместе с ракетой-носителем. В сентябре, когда вторая огромная машина готовилась к полету на Камчатку, полным ходом шли проверки спутника в термокамере и на вибростенде.
Возбужденный вторым успешным пуском межконтинентальной ракеты, Королев возвращается в Москву накануне 100-летнего юбилея К.Э.Циолковского. Большая группа ракетчиков во главе с Главным поехала в Калугу. В областном театре было торжественное заседание, потом закладка памятника на площади Мира, торжественная линейка в школе № 9, где долгие годы преподавал Константин Эдуардович.
До старта спутника оставалось 19 дней.
Через два дня, 17 сентября, в Колонном зале Дома союзов на торжественном вечере в честь 100-летия К.Э.Циолковского Королев делает доклад.
– В ближайшее время, – говорит он, – с научными целями в СССР и США будут произведены первые пробные пуски искусственных спутников Земли...
Особисты в зале, наверное, поперхнулись. Впрочем, должны были быстро успокоиться: доклады визируются...
До старта оставалось 17 дней.
20 сентября Королев собирает заседание специальной комиссии по запуску ПС. Устанавливается примерное время старта. К 23 сентября должен быть составлен проект сообщения ТАСС.
До старта оставалось 14 дней.
24 сентября Тихонравов принес на подпись Королеву «Технический отчет о возможности запуска ПС-1». Потом Королев размашисто напишет на обложке этого отчета: «Хранить вечно!»
До старта оставалось 10 дней.
26 октября Королев через Ташкент – так быстрее – вылетел в Тюратам.
До старта оставалось 8 дней.
Мне приходилось беседовать со многими сотрудниками ОКБ С.П.Королева и специалистами-смежниками о первом нашем спутнике. Странно, но его помнят плохо. Работа над ракетой была столь велика и напряженна, что заслонила в памяти людской этот маленький шарик с «усами» антенн. Заместитель Тихонравова Евгений Федорович Рязанов вспоминал, как Королеву показывали первые эскизы ПС. Все варианты ему не нравились. Рязанов спросил осторожно:
– Почему, Сергей Павлович?
– Потому что не круглый! – загадочно ответил Королев.
И дело не только в том, что сфера – идеальное геометрическое тело, обладающее максимальным объемом при минимальной поверхности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188