– Я ничего не понимаю, – спокойно сказал Бокс-Мокс, – на каком языке вы разговариваете?
– Разговаривать с тобой будет шеф. – И врач Супостат ловко защёлкнул на руках Бокса-Мокса наручники, тем более, что он не сопротивлялся. – Вот так. Садись. Гы-гы-гы, будь как дома. Я всегда поражался твоей наглости, но на сей раз она граничит с безумием. Отчего тебе взбрело в голову показаться мне? Я ведь столько раз перекраивал твою подлую физиономию, что знаю наизусть все её варианты. А голос? А руки? А бородавка на левом ухе? А принести тебе отпечатки твоих пальцев, например, с правой ноги?
После всего услышанного притворяться не имело смысла, и Фонди-Монди-Дунди-Пэк ответил:
– Сейчас я работаю на самого себя. Решил на старости лет пожить нормальным человеком. Рыбку половить, к примеру, на так называемой утренней и так называемой вечерней зорьках.
– Чисто медицинский вопрос: с мозгами у тебя в порядке?
– Как никогда.
– Почему же я ничего не понимаю? – удивился врач Супостат. – Похоже, что ты заговариваешься. Бред какой-то. Или тебе ТАМ много платят? Сколько ты заработал на том, что выдал «Фрукты-овощи»?
– Две рыбалки.
– Ты зря разыгрываешь меня! – рассвирепел врач Супостат. – Дружба дружбой, а шпионская служба шпионской службой! Ты в моих руках, не забывай!
– Я в твоих наручниках, – весело поправил Фонди-Монди-Дунди-Пэк. – А пришёл я к тебе потому, что надеюсь договориться. Мне надо выбраться отсюда, пока не выздоровел Шито-Крыто.
– Меня душит смех. Гы-гы-гы!
– Зря гыгыкаешь. Здесь ты за меня ничего не получишь, тем более я сумею подвести тебя. Заявлю, что был с тобой в сговоре, что это ты пустил меня сюда!.. Ну? Где твои «гы-гы-гы»?
– Тебе не поверят! – в страшном ужасе завопил врач Супостат.
– Ещё как поверят! Даже разбираться не будут! Раньше меня на левой ноге под потолком повиснешь!.. А я тебе заплачу – из рук в руки – в хорошей валюте сорок тысяч.
– А где я получу деньги? Когда?
– У меня. Сразу, как только я выберусь отсюда.
– Эх, Фонди, Фонди! Эх, Монди, Монди! Эх, Дунди, Дунди! Пэк ты Пэк! Разве я могу тебе, понимаешь, тебе поверить? Это же, гы-гы-гы, смешно!
– Сорок тысяч в хорошей валюте. Из рук в руки. Ты ничем не рискуешь. Я имел дело только с Лахитом и генералом. Меня здесь никто не знает. Я нигде не числюсь.
– Ох… боюсь! Ух… боюсь! Ах… боюсь здорово!
Но Фонди-Монди-Дунди-Пэк прекрасно знал шпионскую натуру вообще и врача Супостата в частности и спокойно смотрел, как страдает его бывший приятель, потом сказал:
– Ты ведь боишься только того, что не получишь деньги. А ты не бойся. Сними-ка с меня наручники и дай мне закурить. Мерсибо. Ты стал плохо соображать.
– Измотался. Устал. Все трясутся от страха. И я трясусь. А твои деньги спасли бы меня. Подал бы я в отставку и смотался бы куда-нибудь подальше.
– Соображай быстрее! – уже нервно сказал Фонди-Монди-Дунди-Пэк. – Генерал может выздороветь в любой момент, и тогда плакали твои сорок тысяч в хорошей валюте.
– Мои?!
– Твои. Ведь если очнётся генерал, ни тебе, ни мне не выбраться отсюда живьём! Соображай! Сорок тысяч в хорошей валюте! Думай! Да побыстрее!
– У меня никуда не годные нервы, – чуть не плача, пожаловался врач Супостат. – У меня голова работает с перебоями!
– Можешь узнать пароль на выход отсюда?
– Это трудно. Его часто меняют. А сами мы выходим по пропускам… Как ты сказал? Сорок тысяч в хорошей валюте? Сорок тысяч в хорошей валюте! Я буду думать! Я обязательно что-нибудь приду…
– Всем, всем, всем! – загремел из радиодинамика голос генерала Шито-Крыто. – Всем оставаться на своих местах! Под страхом смертной казни через подвешивание к потолку за левую ногу не шевелиться, не двигаться, не разговаривать, не сводить друг с друга глаз! Среди нас предатель! Сверхспецразведка, приступить к обыску!
Фонди-Монди-Дунди-Пэк спокойно курил, а врач Супостат смотрел на него вытаращенными от страшного ужаса глазами и толстыми губами бормотал:
– Сорок тысяч в хорошей валюте… сорок тысяч в хорошей валюте…
КОНЕЦ ДЕВЯТОЙ ЧАСТИ

ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ,
последняя из написанных лично автором и названная им коротко «ПЕРЕД ФИНАЛОМ»
Глава № 53
Начало разъяснительной работы по пропаганде задач научной
регистрации ленивых и склонных к лени детей
В городе была объявлена сугубо научная и в достаточной степени добровольная регистрация ленивых и склонных к лени детей.
С утра в научно-исследовательском институте по борьбе с ленью (НИИПОБОСЛ) и в городском комитете по работе с ленивыми детьми толпились
обеспокоенные,
НАПУГАННЫЕ,
ВЗВОЛНОВАННЫЕ,
разгневанные,
возмущённые,
РАЗДРАЖЁННЫЕ,
ВЗВИНЧЕННЫЕ,
растерянные,
ошеломлённые,
РАССЕРЖЕННЫЕ,
заплаканные,
насторожённые,
безутешные,
раздосадованные,
оскорблённые,
пригорюнившиеся
бабушки и дедушки, папы и мамы не только ленивых и склонных к лени детей, но и вполне хороших мальчиков и девочек.
Все они чего-то испугались, будто всем им что-то грозило.
– Читайте внимательно наше объявление! Читайте внимательно наше объявление! – радостно и торжественно советовал им Моисей Григорьевич. – Сразу всем всё станет ясно! Все всё сразу поймёте!
Но никто ничего почти не понимал, хотя сотни глаз читали и перечитывали, сотни ушей слушали и слышали объявление, которое было расклеено по городу, передавалось по радио и телевидению, печаталось в газетах:
НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ ПО БОРЬБЕ С ЛЕНЬЮ
(НИИПОБОСЛ) ГОРОДСКОЙ КОМИТЕТ ПО РАБОТЕ
С ЛЕНИВЫМИ ДЕТЬМИ ГОРОДСКАЯ САНЭПИДЕМСТАНЦИЯ
объявляют
сугубо научную и в достаточной степени добровольную
РЕГИСТРАЦИЮ ЛЕНИВЫХ И СКЛОННЫХ К ЛЕНИ ДЕТЕЙ
Регистрация имеет целью выяснить точное количество ленивых и склонных к лени детей, чтобы работу по их перевоспитанию и возвращению к нормальной жизни провести в сжатые сроки.
Не зная количества ленивых и склонных к лени детей, наука не может правильно планировать свою работу с ними.
Помогите науке!
Зарегистрироваться ленивый или склонный к лени ребёнок может сам или при помощи родителей или близких и даже дальних родственников.
Помните: если лодырь не захочет спасти самого себя сам, это должна сделать окружающая его среда!
ГРАЖДАНЕ! Регистрируйте своих и чужих ленивых и склонных к лени детей! Спасите их!
Превратим юных тунеядцев и тунеядок в полноправных и полезных членов общества!
Сделаем наш город свободным от лодырей!
В день предполагаемого начала регистрации город украсился лозунгами и плакатами:
«Поможем науке вскрыть корни детской лени! Вырвем эти корни! Все на регистрацию!»
«Трудолюбивый Петя за ленивого Васю в ответе!»
«А вы зарегистрировали своего ленивого внука или склонную к лени внучку?»
«Не укрывай лодыря от добровольной регистрации!»
«Кто куда, а я на регистрацию!»
Разъяснительной работе среди детского, взрослого, пожилого и престарелого населения был придан невиданный размах.
Но ещё ни один лентяй не зарегистрировался сам. Ещё ни один родитель не зарегистрировал ни одного ребёнка. Не проявили сознательности дальние и близкие родственники.
Многие бабушки и дедушки пытались дискредитировать саму идею научной регистрации, заявляя, что, дескать, вон сколько на белом свете прожили, а о таком и не слыхивали.
Было ясно: сугубо научная регистрация находится под угрозой полного провала, а это означало, что и борьба с ленью находится тоже под угрозой полного провала.
Казалось вполне естественным – растеряться в такой обстановке. Но Моисей Григорьевич не думал сдаваться или хотя бы отступить, он даже предчувствовал, что впереди ещё много трудностей и неудач.
– Ничего, ничего, ничего! – твердил он самому себе. – Если мы не спасём ленивых детей, никто их не спасёт!
Глава №54
Врач Супостат прячет Фонди-Монди-Дунди-Пэка в свинцовый гроб, а генерал Шито-Крыто превращает этот гроб в лепёшку
Фонди-Монди-Дунди-Пэк спокойно курил, а врач Супостат смотрел на него вытаращенными от страшного ужаса глазами и толстыми губами бормотал:
– Сорок тысяч в хорошей валюте… сорок тысяч в хорошей валюте…
Из радиодинамика гремел голос генерала Шито-Крыто:
– Не сводить друг с друга глаз! Среди нас предатель! Никому не двигаться с места! Не шевелиться! Среди нас предатель! У-у-у-у-У-У-У-У!
– Что будем делать? – спросил Фонди-Монди-Дунди-Пэк.
– Не знаю, не знаю, не знаю, я ничегошеньки не знаю! – прошептал врач Супостат. – И не соображаю я ничего-го-шеньки! Ведь предатель – это ты! Тебя ищет сверхспецразведка. Я обязан сообщить о тебе, чтобы ты погиб, а я остался жив-живёхонек!
– Если я погибну, ты не получишь сорок тысяч в хорошей валюте. Кроме того, если ты меня выдашь, я тебя тоже продам. Я умею это делать лучше тебя. Тебе не выкрутиться. А спасёшь меня, сорок тысяч в хорошей валюте твои. Давай что-нибудь придумывай да побыстрее, балда ты такая тугодумная!
– Пусть балда! Пусть балда! Пусть балда! У меня не соображается! Соображай ты!
– Сиди спокойнее, – посоветовал Фонди-Монди-Дунди-Пэк, сам внешне спокойный так, словно ему абсолютно ничего не угрожало. – Придумай, куда меня спрятать. Остальное я беру на себя.
– Нам не обмануть сверхспецразведку! Она вот-вот будет здесь! АааааааАХ! Если бы сорок тысяч в хорошей валюте были с тобой, я бы сот всей души, честно выдал тебя и остался бы живым и богатым! – Толстый голос врача Супостата от ужасного страха и несусветной жалости к себе стал тонким, почти писклявым. – Ты просто надуваешь меня! У тебя же не может быть таких денежек!
– У меня их с собой, конечно нет, – невозмутимым тоном проговорил Фонди-Монди-Дунди-Пэк, – но они ждут тебя там, за проходной. – Спрячешь меня – получишь денежки, не спрячешь – будешь висеть рядышком со мной под потолком за левую ногу.
Врач Супостат выскочил из-за стола, нажал в стене кнопку, стена раздвинулась, и за ней оказался стол, а на столе большой свинцовый гроб. Врач Супостат нажал кнопку на столе, крышка приподнялась. Он шепнул:
– Залезай. Запас кислорода на четыре часа.
Фонди-Монди-Дунди-Пэк забрался в гроб, крышка опустилась, половинки стены соединились, врач Супостат выпил пол-литра валериановых капель и сел в кресло с таким видом, словно приготовился умереть.
В кабинет с тремя офицерами и пятью собаками из сверхспецразведки ворвался генерал Шито-Крыто, заорал:
– Где Бокс-Мокс? Где этот негодиссимо, этот наглиссимо, будь он драйбман проклятиссимо?
Если бы врач Супостат даже и захотел ответить, то не смог бы: от дичайшего страха и наисильнейшего ужаса челюсти ему свело судорогой, он стоял как столб.
– Если ты через четырнадцать секунд не ответишь, висеть тебе под потолком за левую ногу! Приготовить приспособление!
Трое офицеров свирепого вида быстренько укрепили в потолке верёвку с острым крюком на конце.
– Начинайте счёт!
– Раз!.. Два!.. Три!.. – хором начали считать свирепого вида офицеры из сверхспецразведки, и с каждой цифрой врач Супостат всё сильнее ощущал при… при… приближение своей смерти. Левую ногу от предчувствия свело сулорогой, и он бухнулся в кресло.
– Четырнадцать! – рявкнули свирепого вида офицеры, а страшенные собаки завыли шпионский похоронный марш.
– Эуамаы… – еле шевеля сведёнными судорогой челюстями, произнёс врач Супостат. – Ауыю…
– Ну, ну!.. Подвесить его! Ап!
Врач Супостат дико замычал и выпученными до предела глазами показал на кнопку в стене. Генерал Шито-Крыто вдарил по кнопке кулаком, стена раздвинулась.
Он сквозь зубы процедил:
– Попался, голубчик… нет, я не подвешу тебя за левую ногу к потолку… я тебя изрежу перочинным ножиком на мелкие-мелкие-премелкие частички и зажарю на комбижире… И скормлю своим шпиончикам… Отвечай, что ты успел сделать?
– Я оставил тебя в дураках, – раздался голос Фонди-Монди-Дунди-Пэка. – Ты не успеешь разрезать меня перочинным ножиком на мелкие-мелкие-премелкие частички. Ты лопнешь от дикой злобы.
Генерал Шито-Крыто с превеликим трудом удержался на ногах; он мгновенно побагровел, ещё мгновеннее посинел и, мигом став совершенно чёрным, прохрипел:
– Это ты взял балдин?
– Я, конечно. Офицера Лахита я переправил ТУДА, понимаешь, оболтуссимо, что это значит? И Стрекоза твоя ТАМ. Жалкий специалистишка ты, а не генерал! Точнее, провал-генерал или генерал-провал! Сейчас я буду хохотать над тобой…
Генерал Шито-Крыто побелел, пошёл коричневыми пятнами, заРРРРычал, заХРХРХРХРипел и заколотил по гробу кулаками, сплющил его в лепёшку, сложил вдвое, ещё раз сплющил и заорал в отчаянии:
– Где, где правда? Справедливость где? Кругом одни предатели и надуватели! УУУУУУУУУ!!! – И его затрясла такая трясучка, что три офицера страшного вида повисли на нём, но унять его не могли – долго тряслись вместе с ним, пока не отлетели в стороны и не ударились затылками о стены, да так ударились, что остались валяться на полу.
Страшенные собаки вместе с врачом Супостатом спрятались от страха под столом.
Трясучка понемногу затихала, и генерал Шито-Крыто бормотал, борясь с ней:
– Ни совести… ни стыда… ни у… кого… нетуУУУУУУ! – завыл он. – Все предатели! Надуватели все! Ни одного порядочного человека! Негодяи! Креста на вас нетуУУУУУ!!! Честности ни у кого ни на грош… совесть у вас давно прокисла… в душах у вас моль завелась…
Конечно, это был бред. Уж если генерал Шито-Крыто заговорил о желании иметь рядом порядочных людей, значит, с головой у него было что-то крупно не в порядке. Свихнулся генерал Шито-Крыто.
Врач Супостат вылез из-под стола и поставил в огромную, без единого волоска генеральскую голову несколько уколов.
– Где правда? – жалобно бормотал начальник «Гроба и молнии». – Справедливость где, Супостат? Я всю жизнь работал, трудился, не жалея ни себя, ни людей… недосыпал… недоедал… недопивал… стыдно сказать, даже в туалет ходил редко… а они… предатели… а они надуватели… Где, где правда? А?
– Правды нет, шеф, и быть не может. Справедливости тоже нет…. Сорока тысяч в хорошей валюте и то нет.
– Какие сорок тысяч? Какая хорошая валюта?
– Эту сумму обещал мне расплющенный вами Бокс-Мокс, если я предам вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34