Он очень странно не работает. Вот смотрите. – Она вставила штепсель в розетку. – Минуточку внимания. Нет ни звука, ни изображения, но – вот, вот! – идет дым.
– Всё правильно, всё как полагается, – сказал Егор Весёлых и, с очень большим трудом сдерживая смех, объяснил: – Если вместо телевизора включить утюг, который стоит на полу, то не будет ни звука, ни изображения, но дым пойдёт. Что мы и видим.
Тут раздался негромкий, вежливый, даже застенчивый дверной звонок. Шурик сразу насторожился, неуверенно прошептал:
– Да это же он… Он же это! Дядя Коля! Дядя Коля! – Он бросился в коридор, откуда вскоре раздался восторженный голос: – Пришёл, пришёл! Он пришёл, бабушка! Он здесь, дядя Егор! Я ведь говорил вам, что он обязательно придёт! Я говорил, что он не может не прийти! Ведь он обещал! Правда, дядя Коля, что вы всё равно бы пришли?
– Всенепременно! – пробасил в ответ долгожданный гость. – При всех вероятностях, неожиданностях, любых обстоятельствах и даже кознях.
Шурик поставил его чемодан в угол, помог снять рюкзак (телевизор пока оставался в камере хранения на вокзале), провёл в комнату и сказал, весь сияя:
– Вот это и есть дядя Коля. А это бабушка Анфиса Поликарповна. А это дядя Егор по фамилии Весёлых, и характер у него весёлый… Где же вы пропадали, дядя Коля? И как и зачем вы могли уехать в леспромхоз?
– В леспромхоз? – недоуменно переспросил дядя Коля. – Какой леспромхоз? Ни в какой леспромхоз я не собирался. Я к тебе, Шурик, стремился. Да ведь Свинкин обманул меня, ровно отрока неразумного.
– Но где же вы были так долго? Что случилось? Тяжело и виновато вздохнув, дядя Коля смущённо улыбнулся и, махнув рукой, ответил:
– А бес попутал, как бы я раньше сказал. И говорить-то про сие даже стыдно. Плутал я, Шурик, блуждал. Еле-еле-еле до тебя я добрался.
– И с поезда вы не прыгали?
– А зачем мне с поезда прыгать?.. Дело было так. Этот… тренер всего меня обманул, запутал, плёл, плёл что-то, вот я и запутался совсем. И только когда он в поезд меня затащил, а поезд вперёд пошёл, тогда лишь я и уразумел, что крупно обманут. И чтобы его богомерзкого лица не видеть, отправился я в соседний вагон. На следующей же станции я с поезда сошёл, а не спрыгнул.
И вот что, уважаемые читатели, сообщил он далее. Оказавшись на незнакомой станции, дядя Коля, к сожалению, совершенно не раздумывая, сел в подошедшую электричку, проехал один перегон и опять оказался на незнакомой станции. Поразмыслив, он определил, что уехал не в ту сторону, дождался электрички, рассчитал, что надо проехать уже два перегона, и… опять оказался на незнакомой станции. Ведь спросить-то он ни у кого и ничего не мог: не знал ведь он названия станции, куда ему требовалось вернуться!
– Долго рассказывать, – смущённо и виновато продолжал дядя Коля, – но покатался я вдоволь. Хорошо еще, что оштрафовали меня.
– Что в этом хорошего? – удивился недружелюбно Егор Весёлых. – В безбилетном-то проезде что, спрашиваю, хорошего?
– А иначе бы я к Шурику ещё неизвестно, когда бы попал. Сам факт безбилетного проезда, конечно, грех. За него я и понес законное наказание денежным штрафом. Но зато контролер видел, на какой станции садился я в поезд с этим пустомелей.
– Скажи-ка мне, Николай, – подозрительно его оглядывая, проговорил Егор Весёлых, – как ты мог довериться такому проходимцу, как Жорж клетчато-полосатый?
– Я, Егор, без футбола жить не могу, – проникновенно, даже чуть нежно ответил дядя Коля. – А Жорж как никак позвал меня в настоящую команду. Дескать, завтра уже тренировки. Я ведь предполагал обязательно с Шуриком посоветоваться, а Свинкин меня с ним разлучил. Но я Жоржу не до конца доверился, да и сущность его распознал довольно быстро, хотя и не сразу.
– А правда, Николай, что ты попом работал?
Дядя Коля осуждающе взглянул на Шурика. Тот отрицательно помотал взъерошенной головой. Бабушка Анфиса Поликарповна стала что-то очень внимательно разглядывать за окном.
– Да, был я попом, – тяжко вздохнув, подтвердил дядя Коля, – но неважным я был попом. Даже иногда терзался этим, потому что рыбалки или лыжи влекли меня сильнее, чем церковные обязанности. А тут я ещё прознал, что есть на свете футбол. Вот он-то и завладел моей душой уже без остатка. Теперь все мои помыслы только о футболе.
– А как же ты всё-таки в попах-то оказался? – продолжал недружелюбно расспрашивать Егор Весёлых.
Пожав широченными плечами, дядя Коля смиренно отозвался:
– Смеяться или осуждать меня за то, что я был попом, не следует. Семья у нас была религиозная. Весь род с давних времён был церковным. Батюшка мой настоял, чтобы и я пошёл в священнослужители. Ослушаться родителя было никак невозможно.
– А почему это ты вдруг решил стать именно вратарём? – не унимался Егор Весёлых.
– Не вдруг, – тихо возразил дядя Коля, помолчал и повторил решительно: – Нет, не вдруг. Долго я размышлял об этом наедине, иной раз и ночь в размышлениях пролетит, не заметишь. Издали всё началось, издавна… Старший брат мой нрав имел необузданный, то есть был очень гневлив, часто впадал в неистовство и не мог с собой совладать. Совершенно негодной привычкой, перешедшей в потребность, было у него швыряние в меня различных предметов, вовсе для этого не предназначенных. И я в безвыходности научился ловить любой брошенный в меня предмет. И преуспел, наловчился. Из бидона, к примеру, наполовину заполненного молоком, не проливалось ни капли. Даже крышка не звякала. Уяснив мои способности и понадеявшись на них, брат мой стал изощряться в выборе предметов для кидания в меня. Я и чугунок с картошкой или кашей ловил. Чайник горячий мог уловить…
– Такое только в поповской семье могло твориться! – презрительно и возмущённо заключил Егор Весёлых. – А зачем потакал брату?
– Жалел его, – кротко объяснил дядя Коля. – Боялся-то я не за себя, я бы просто и отскочить мог. Но тогда бы предмет, брошенный в меня, мог, к примеру, окно разбить или сам разбиться.
– Брат тоже в попах оказался?
– Нет. Зная его нрав, батюшка даже и не пробовал предлагать старшему сыну идти по своим стопам. Брат мой, царство ему небесное, в лесу замёрз. Охотник заядлый был. Сломал ногу… Опоздала помощь. Средний брат служит сейчас господу, но неусердно… Почтовые марки собирает. Я же теперь жизни своей не пожалею, чтобы стать подлинным стражем ворот, все силы отдам, чтобы попасть в большой футбол.
– Ты сначала в команду попади, – насмешливо сказал Егор Весёлых. – А может, сейчас проверим твои способности? Мячи-то ловить ведь не легче, чем бидон с молоком или чайник! – Он воинственно покрутил свои огромные чёрные усы. – Я, конечно, в большом футболе ещё не участвовал, но играл центральным нападающим два года.
– Несказанное счастье для меня! – обрадовался дядя Коля. – Просто нечаянная возможность! Поспешим, поспешим, пока светило не село!
Бабушка Анфиса Поликарповна заявила удручённо:
– Мне придётся идти с вами. А вдруг без вас заявится этот государственный прыгун с поезда?
На стадион шли молча, сосредоточенно, как на финальный кубковый матч. Дядя Коля изредка бросал ободряющие взгляды на чрезмерно озабоченного Шурика.
Егор Весёлых то яростно, то нервно, то самоуверенно крутил свои огромные чёрные усы и на Шурика поглядывал снисходительно.
– А я сегодня поразительный сон видел, – вдруг сказал дядя Коля доверительным тоном. – Будто бы вознесся я на небеса. Там настоящие футбольные ворота. Встал я в них, а бить пенальти собирался сам господь. Разбежался…
– Забил? – нетерпеливо вырвалось у Егора Весёлых.
– Проснулся я… И знаю, до конца дней своих буду мучиться в догадке: взял бы я или нет пенальти от самого господа бога?
– Бог – это… сказки! – Егор Весёлых отмахнулся. – Какое он отношение к футболу имеет? Вот мне, тоже во сне правда, предложил пробить по воротам сам бог вратарей – Лев Иванович Яшин. И я тоже проснулся не вовремя. И тоже нет-нет, да подумаю: забил бы я или нет хотя бы один мяч? А?
Дядя Коля задумчиво проговорил:
– Недаром, видимо, судьба нас свела на жизненном пути. Не знаю, взял бы я или нет одиннадцатиметровый от самого господа, но простым смертным я себе голы забивать не дам.
Егор Весёлых возмущённо крякнул, яростно и крайне быстро покрутил свои огромные чёрные усы и чрезвычайно грозно произнес:
– Не знаю, как бы я пробил пенальти самому богу вратарей – Льву Ивановичу Яшину, но простому бывшему попу десять из десяти сделаю точно! Как в аптеке на весах! Николай! – ещё чрезвычайно грознее позвал он. – Я за просто так с тобой соревноваться не буду! Предлагаю серьёзнейшее условие: десять ударов. Если счет в твою пользу, я сегодня же сбриваю гордость и радость мою – усы! Если же счет в мою пользу, ты стрижешься вот как я сейчас выгляжу – наголо!
– Ни в коем случае! – испуганно возразила бабушка Анфиса Поликарповна. – Организуйте дуэль достойных! Кто проиграет, тот готовит вкусный ужин. Зачем рисковать усами и шевелюрой?! Это неспортивно!
– А вдруг вы поссоритесь? – умоляюще воскликнул Шурик. – А вам можно играть в одной команде!
– Мы ещё не дружили, – глухо проговорил Егор Весёлых, – и ссориться нам не из-за чего. А спорт требует серьёзного к себе отношения. В нём не место болтунам. Десять ударов, десять: ноль, ты идешь в парикмахерскую.
– Не бывать этому, – ещё глуше отозвался дядя Коля. – Хочу посмотреть, как ты без усов будешь выглядеть.
– Значит, согласен, Николай?
– Значит, согласен, Егор.
«Чем всё это кончится? – с большой тоской и с не меньшей тревогой подумал Шурик. – Они ведь в любом случае поссорятся! И всё происходит из-за того, что дядя Коля работал попом, а дяде Егору это не нравится. А я хочу дружить с ними обоими».
– Стойте, стойте погодите! – Бабушка Анфиса Поликарповна подождала, когда спорщики подойдут к ней. – Вы ведёте себя неразумно, как маленькие дети!
– У детей таких усов не бывает, – очень мрачно пошутил Егор Весёлых, – и попами дети не работают.
– Тогда объясните мне, – предельно строго потребовала бабушка Анфиса Поликарповна. – Объясните мне, будьте настолько любезны, какая связь между футболом, усами и такой роскошной шевелюрой, как у Николая?
– Он же ни разу не стоял в настоящих воротах, дядя Егор! – совсем жалобно воскликнул Шурик, а дядя Коля спокойно сказал:
– Как говорится, уговор дороже денег. Человек должен отвечать за свои слова. Если я безосновательно самонадеян, так мне и надо.
– Золотые слова, – согласился Егор Весёлых. – Прошу нам не мешать.
На стадионе строительного комбината дядя Коля сразу прошёл к воротам, походил между штангами, ощупал их, в прыжке дотронулся до перекладины, а Егор Весёлых жонглировал мячом, разминался, потом резко спросил:
– Начнём?
Коротко кивнув, дядя Коля занял место в воротах.
– Но ведь нет судьи, – рассудительно заметила бабушка Анфиса Поликарповна, – это осложнит вашу дуэль или вообще всё испортит.
– Поздно уже рассуждать, – еле слышно сказал Шурик.
Егор Весёлых аккуратнейше поставил мяч на одиннадцатиметровую отметку, медленно и недалеко отошёл, подбежал к мячу небыстрыми шагами и не очень сильно ударил в левый верхний угол.
Дядя Коля даже не пошевелился, только внимательно проследил за мячом.
Гол! ОДИН: НОЛЬ В ПОЛЬЗУ ЕГОРА ВЕСЁЛЫХ. Он имел все основания гордо покрутить свои огромные чёрные усы.
Со вторым ударом повторилась та же самая история, с той лишь разницей, что мяч влетел в правый нижний угол. А дядя Коля опять даже не пошевелился, только внимательно проследил за мячом.
ДВА: НОЛЬ В ПОЛЬЗУ ЕГОРА ВЕСЁЛЫХ. И он ласково поглаживал свои огромные чёрные усы.
– Это не вратарь, – возмутилась бабушка Анфиса Поликарповна, – не вратарь, а, извините, какое-то недоразумение!
– Что же вы делаете?! – крикнул Шурик. – Вернее, почему же вы ничего не делаете?!
– Дайте привыкнуть, – с очень большим спокойствием отозвался дядя Коля. – Я ведь впервые в настоящих воротах пребываю.
Третий удар Егор Весёлых нанес в правый верхний угол, четвёртый – в левый нижний угол.
И оба раза дядя Коля опять даже не пошевелился, только внимательно проследил за мячом.
Счет стал ЧЕТЫРЕ: НОЛЬ В ПОЛЬЗУ ЕГОРА ВЕСЁЛЫХ. И он сказал очень пренебрежительно:
– Пожалуй, тебе и в команде Жоржа Свинкина места не найдётся. Мне даже и бить-то неинтересно.
– А что будет в случае ничьей? – возбужденно спросила бабушка Анфиса Поликарповна.
– Ничьей не будет! – в голос ответили дядя Коля с Егором Весёлых.
Пятый удар оказался куда сильнее предыдущих – мяч прогудел и…
И, крепко держа его в руках, дядя Коля неторопливо поднялся с земли.
ЧЕТЫРЕ: ОДИН В ПОЛЬЗУ ЕГОРА ВЕСЁЛЫХ.
Несколько озадаченно покрутив свои огромные чёрные усы, он очень тщательно установил мяч, отошёл подальше обычного, разбежался быстрыми длинными шагами и ударил.
Мяч стремительно летел в верхний левый угол…

Шурик непроизвольно зажмурился, услышав знакомый воинственный вскрик дяди Коли, а когда открыл глаза, тот уже вскочил с земли, прижав мяч к груди.
– Это уже неплохо, – удовлетворенно произнесла бабушка Анфиса Поликарповна.
А Шурик восторженно прошептал:
– ДВА: ЧЕТЫРЕ В НАШУ ПОЛЬЗУ!
Но Егор Весёлых расслышал это и ответил:
– Как говорил мой любимый командир, старший лейтенант Синица, цыплят по осени считают, а пули в мишени после полного отстрела.
Седьмой удар получился весьма коварным, и дядя Коля еле-еле сумел дотянуться до мяча и перебросить его через перекладину.
– Подумайте, УЖЕ ТРИ: ЧЕТЫРЕ! – обрадовалась бабушка Анфиса Поликарповна. – Это уже серьёзная заявка на победу, то есть на усы.
На сей раз Егор Весёлых долго стоял над мячом, забыв покрутить свои огромные чёрные усы, трижды поправил мяч осторожными, даже нежными движениями, медленно отошёл с неестественно равнодушным видом, постоял, разбежался широченными шагами – УДАРил…
Дядя Коля вздрогнул, но не пошевелился, и мяч от штанги отлетел далеко в сторону.
– ЧЕТЫРЕ: ЧЕТЫРЕ! ЧЕТЫРЕ: ЧЕТЫРЕ! – с такими сверхрадостными криками Шурик сбегал за мячом, поставил его на отметку. – Так держать, дядя Коля!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24