https://wodolei.ru/catalog/chugunnye_vanny/150na70/
Ля-ля-ля… Пока я искал джин, я успел выслушать всю ее биографию. — Он положил руку на голову кошке, которая снова принялась громко мурлыкать. — А как вообще выглядят маринованные яйца? Я как их представлю, мне уже дурно становится.
Пенелопа громко и искренне рассмеялась, и когда Дикон вернулся в гостиную, то удивился, насколько молодо выглядела сейчас его мать. Ему вспомнился один приятель с Ямайки, который утверждал, что смех является музыкой души. А может быть, еще и фонтаном молодости? Возможно, Пенелопа будет жить еще очень долго, если снова научится смеяться.
— Нам придется сейчас же вернуться в Лондон, — сообщил Майкл. — Я не совсем разобрался в подробностях, но Харрисон сказал, что они арестовали Барри за подозрительные действия в саду Аманды Пауэлл. Барри молчит, и пока не удалось вытянуть из него ни слова. Харрисон спрашивает, не смог бы я пояснить, что за фотографии этот чудак носит при себе. — Он нахмурился. — Гровер тебе ничего не говорил по поводу того, что собирается нанести ей визит?
Терри отрицательно покачал головой:
— Нет, но если он не хочет давать показания, это его личное дело. Я не понимаю, почему мы должны бросать все свои дела и мчаться в полицию только потому, что им так удобнее.
— Возможно. Но мне хочется выяснить, что же все-таки там происходит. Харрисон говорил, что им даже пришлось вызвать врача, потому что Барри потерял сознание, как только они начали задавать ему вопросы. — Он повернулся к матери. — Прости, ма, но мне действительно надо ехать. Это та самая история, над которой я работаю уже несколько недель. Кстати, благодаря ей я и познакомился с Терри.
— Ну, хорошо, — смиренно произнесла пожилая женщина. — Возможно, так даже лучше. Эмма со своим семейством собиралась сегодня заехать ко мне. Я даже не сомневаюсь, что если бы ты остался, здесь произошла бы серьезная ссора. Ты знаешь и ее, и себя.
Майкл счел за лучшее придержать язык. Чаще всего брат и сестра начинали вцепляться друг другу в горло только из-за того, что на это их провоцировала сама Пенелопа.
— У меня исправился характер, — заметил Майкл. — Пять лет назад я перестал спорить и ссориться со своими близкими и родными. — Он чмокнул мать в щеку. — Береги себя.
Она успела поймать его руку и задержала ее:
— Если я продам этот дом и перееду в богадельню, то тебе после моей смерти ничего не достанется. Особенно в том случае, если я проживу столько, сколько обещают врачи.
Майкл улыбнулся:
— Значит, все угрозы, что я лишусь наследства в случае женитьбы на Кларе, были фальшивыми?
— Она тянулась за твоим богатством, — с горечью произнесла Пенелопа. — И ей немало досталось.
Майкл сжал ладонь матери:
— Так мое наследство — это единственная причина, которая задерживает твое решение?
Пенелопа не стала отвечать прямо:
— Меня волнует то, что у Эммы остается всего много, а у тебя — мало. Твой отец хотел, чтобы этот дом стал твоим, и я тоже дала понять Эмме, что так оно и будет. Теперь она настаивает на том, чтобы я продала дом, отложила для тебя такую же сумму, какую я уже отдала им, а остальное перевела в дом престарелых.
— Ну, значит, так и надо поступить, — кивнул Майкл. — По-моему, все будет честно.
— Но твой отец хотел, чтобы дом достался тебе, — настойчиво повторила Пенелопа, в раздражении выдергивая руку. — Уже два столетия он принадлежит роду Диконов.
Он смотрел на ее пушистые белоснежные волосы, и ему внезапно захотелось зарыться в них носом, как он делал это в детстве. То, что он слышал сейчас, было равносильно ее признанию и извинению за то, что она порвала второе завещание отца.
— Тогда не продавай его, — почти прошептал он.
— Это вряд ли поможет мне решить проблемы.
— Прости, — с неожиданным равнодушием начал Майкл, — но мне как-то до лампочки, если твоя дочь залезет в долговую яму, а ты будешь менять сиделок, и все это для того, чтобы потом я все равно продал этот дом на следующий же день после твоей смерти. Давай говорить по честному. Меня никогда не прельщало жить прямо на проезжей дороге, и если у меня будет достаточно денег, то я куплю себе что-нибудь поприличней в Лондоне. — Он снова незаметно подмигнул Терри. — И если меня что-то волновало относительно моих разводов, так это то, что я уже потерял два роскошных дома и теперь вынужден снимать жалкую лачугу на чердаке.
— Поэтому не стоит передавать тебе еще один дом, — тут же попалась на приманку Пенелопа. — Легко достался, не жаль и терять. Вот какова твоя философия, Майкл.
— Тогда прими это во внимание, когда будешь решать, как же тебе поступить. А если ты хочешь, чтобы Диконы владели этим домом еще пару столетий, то оставь его нашим дальним родственникам из Уимблдона. По-моему, лет десять назад у них родился сын. — Майкл посмотрел на часы. — Нам пора. Я обещал сержанту, что мы прибудем часа через два.
Мать горько улыбнулась:
— Я же говорила: что легко достается, то и терять не жаль. — Она протянула руку Терри. — Прощайте, молодой человек, было приятно познакомиться.
— И мне тоже. Я надеюсь, что у вас все будет хорошо, миссис Дикон.
— Спасибо. — Она взглянула на него, и парень поразился тому, насколько яркими были ее глаза в солнечном свете, пробивавшемся через окно. — Как жаль, что у тебя нет матери, Терри. Она бы гордилась мужчиной, в которого превращается ее сын.
* * *
— Ты считаешь, она сказала правду? — наконец, вымолвил Терри, после продолжительного молчания, когда они уже садились в машину. — Ты полагаешь, моя мама гордилась бы мною?
— Да.
— Правда, это не имеет никакого значения. Она, наверное, давным-давно умерла от передозировки или сидит где-нибудь в тюрьме.
Дикон ничего не ответил.
— Да она уже и забыла о моем существовании. Я хотел сказать, что если бы я ей был нужен, она не стала бы меня бросать. — Он печально посмотрел в окно. — Как ты считаешь?
«Конечно», — подумал Дикон, но вслух произнес:
— Совсем не обязательно. Если тебя отдали опекунам только из-за того, что ее посадили в тюрьму, это еще не означает, что ты ей был не нужен. Просто она тогда не могла тебя воспитывать.
— Тогда почему она не стала искать меня, когда вышла из тюрьмы? Ведь я долгое время оставался у опекунов, а ее не могли посадить на такой срок. Ну, если только она не убила кого-нибудь.
— Может быть, она посчитала, что без нее тебе будет лучше.
— Может быть, мне самому стоит ее разыскать.
— Если только тебе это нужно.
— Иногда я думаю об этом, а потом мне становится страшно, что мы с ней возненавидим друг друга. Жаль, что я совсем не помню ее. Мне не хочется узнать, что моя мать — старая проститутка, да еще и наркоманка, и дверь у нее всегда открыта для мужиков, которым хочется перепихнуться.
— Так чего же тебе надо?
Терри усмехнулся:
— Богатую стерву с «Порше». И чтобы у нее не было никого кроме меня, кому она могла бы завещать этот автомобиль.
Дикон рассмеялся:
— Вставай в очередь. — Машина выбралась на шоссе, и Майкл вдавил педаль газа. — Меня моя мать тоже не слишком устраивает.
* * *
Аманда Пауэлл открыла дверь и нахмурилась, увидев на пороге местного полицейского. Когда она выслушала его, выражение ее лица стало серьезным:
— Я не знаю никого по имени Барри Гровер и не могу даже предположить, почему у него оказалась моя фотография. Так ему удалось взломать замок в моем гараже?
— Нет. Судя по имеющейся информации, он был арестован в вашем саду, но следов взлома ни в гараже, ни в доме нет.
— И теперь лондонская полиция хочет, чтобы я вернулась домой и ответила на их вопросы?
— Все зависит исключительно от вашего желания. Нам было приказано только сообщить вам о случившемся.
Аманда встревожилась:
— Я только сказала своим соседям, что уезжаю к матери в Кент. Откуда вы узнали этот адрес?
Полицейский заглянул в свой блокнот:
— Дело в том, что Гровер поначалу назвался Кевином Пауэллом из Клэрмонт-коттедж, Изби. Мы проверили этот адрес, и выяснилось, что здесь проживает миссис Гленда Пауэлл. Похоже, это ваша мать? — Теперь настала очередь полицейского нахмуриться. — Создается впечатление, что этот человек обладает обширной информацией о вас. Вы уверены, что не знакомы с ним?
— Абсолютно. — Она на мгновение задумалась. — А почему я должна его знать? Чем он занимается?
Полицейский снова сверился со своими записями:
— Он работает в редакции журнала «Стрит». — Услышав тяжелый вздох женщины, он поднял глаза. — Это вам о чем-нибудь говорит?
— Нет. Я слышала об этом журнале, и более ничего.
Он записал что-то в блокноте и вырвал листок:
— Расследованием в Лондоне занимается сержант Харрисон, его телефон написан сверху. Меня зовут Колин Даттон, и мой номер ниже. Наверное, причин волноваться нет, миссис Пауэлл. Гровер задержан, поэтому некоторое время он не будет вас беспокоить. Но если вдруг возникнут проблемы, вы всегда можете связаться с сержантом Харрисоном или со мной. Веселого вам Рождества.
Она проводила его взглядом до ворот, а когда полицейский оглянулся, женщина улыбнулась и ответила:
— И вам счастливого Рождества.
— Что случилось? — раздался из гостиной голос ее матери.
— Ничего, — хладнокровно ответила Аманда, затем сняла брошь с лацкана пиджака и вогнала иголку под ноготь большого пальца. — Все в порядке.
* * *
Когда Харрисон замолчал, Дикон в недоумении покачал головой:
— Дело в том, что я не очень хорошо знаю Барри. Наверное, близко его никто не знает. Он никогда ничего не рассказывает о своей личной жизни. — Майкл брезгливо окинул взглядом фотографию Аманды Пауэлл, которую использовал Барри и которая сейчас одиноко лежала посреди стола. — Насколько мне известно, единственное, что связывает его с миссис Пауэлл, так это то, что ему пришлось проявить пленку после того, как я взял у нее интервью. Одна из наших сотрудниц снимала эти кадры… — он кивком указал на стол, — и это, пожалуй, лучшая фотография.
— Зачем вы брали у нее интервью?
— Я писал статью о бездомных, а Аманда попала в новости еще в июне, когда некий Билли Блейк, нищий, умер от истощения у нее в гараже. Мы подумали, что она может рассказать что-то интересное об этой проблеме в общем, но, как потом выяснилось, ошиблись.
Лицо Харрисона просияло:
— То-то мне показалась знакомой ее фамилия, только я никак не мог вспомнить, где же она мне встречалась. Я хорошо помню тот случай. Но почему Барри интересуется ею до сих пор?
Дикон закурил:
— Не знаю, может быть, это как-то связано с проблемой идентификации Билли, над которой я работаю. Барри помогает мне. — Он вынул одну из фотографий Блейка из кармана и передал ее сержанту. — Здесь Билли заснят, когда его арестовали в первый раз. Это было четыре года назад. Мы полагаем, что Билли Блейк — вымышленное имя, и этот человек мог совершить в прошлом преступление. Он обычно ночевал на старом складе вместе с Терри Дэлтоном и Томом Билем.
Харрисон вынул конверт с фотографиями и рассыпал их на столе:
— Значит, это и есть ваши подозреваемые? — Он отодвинул в сторону недодержанный снимок Билли. — А это тот парень, который умер?
Дикон кивнул.
Харрисон разгладил одну фотокопию:
— Вот этот тип очень похож на него.
Хотя фотография лежала для Дикона «вверх ногами», сходство оказалось поразительным.
Вот дерьмо!!!
Это был увеличенный снимок Питера Фентона, который иллюстрировал статью Анны Каттрелл.
И этот маленький ублюдок скрыл от него свою находку!
— Действительно похож, — согласился Майкл, — но чтобы убедиться в том, что это одно и то же лицо, требуется смоделировать это на компьютере. Да он просто ВЫВЕРНЕТ Барри наизнанку, если полиция выяснит личность Билли раньше чем он сам. — Вы помните Джеймса Стритера? — Харрисон кивнул. — Нас больше интересует как раз этот господин. — Дикон коварно подсунул сержанту удачную фотографию Джеймса. — Может быть, именно поэтому Барри так заинтересовался Амандой Пауэлл. Раньше она была Амандой Стритер, до того, как Джеймс украл десять миллионов и скрылся в неизвестном направлении, предоставив ей расхлебывать последствия в одиночку.
Улыбке сержанта сейчас позавидовал бы и знаменитый чеширский кот:
— Действительно, это один и тот же тип.
— Они похожи, верно?
— Так что вы говорите? Джеймс вернулся к ней, поджав хвост, а она заморила его голодом в гараже?
— Не исключено.
Харрисон задумался:
— И все же я не пойму, почему Барри оказался в ее саду, да при этом еще и дрочил, глядя на ее фотографию. — Он лениво принялся перебирать карточки проституток. — Вот когда парни носят такие штучки у себя в карманах, они начинают меня беспокоить. И зачем ему фотография, где он снят с ребенком? Что это за младенец и какова его судьба?
Дикон в задумчивости почесал подбородок:
— Вы говорите, что он с момента ареста не произнес ни слова?
— Именно так.
— Позвольте мне побеседовать с ним. Он мне доверяет. Я попробую убедить его быть с вами откровенным.
— Даже если нам придется предъявить ему обвинение?
— Даже тогда, — согласился Дикон. — Я отношусь к извращенцам так же, как и вы, и мне не очень улыбается перспектива работать с подобным человеком.
Глава шестнадцатая
У Барри отобрали очки, и теперь его лицо казалось каким-то голым. Он сидел на тюремной койке, ссутулившись и опустив голову. Позже Дикону объяснили, что очки были изъяты из-за того, что Барри мог разбить стекла и попытаться перерезать себе вены. Во избежание самоубийства у него также забрали ремень и шнурки от ботинок. Когда дверь в камеру открылась, Гровер близоруко прищурился. Сейчас он больше напоминал грустного клоуна, нежели таракана. Его пухлое тело содрогнулось от ужаса.
— К вам посетитель, — объявил дежурный сержант, пропуская Дикона вперед и оставляя дверь открытой. — Десять минут, — предупредил он.
Дикон подождал, пока полицейский удалится, а затем присел рядом с Барри. Он ожидал, что его сейчас захлестнет, как всегда, чувство омерзения, но, как ни странно, испытал только жалость к этому бедняге. Несложно было представить себе, через какой кошмар пришлось пройти Гроверу. В полицейских тюремных камерах никогда не было ничего приятного, особенно для тех, кто впервые оказывался здесь после совершения непристойности на глазах общественности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Пенелопа громко и искренне рассмеялась, и когда Дикон вернулся в гостиную, то удивился, насколько молодо выглядела сейчас его мать. Ему вспомнился один приятель с Ямайки, который утверждал, что смех является музыкой души. А может быть, еще и фонтаном молодости? Возможно, Пенелопа будет жить еще очень долго, если снова научится смеяться.
— Нам придется сейчас же вернуться в Лондон, — сообщил Майкл. — Я не совсем разобрался в подробностях, но Харрисон сказал, что они арестовали Барри за подозрительные действия в саду Аманды Пауэлл. Барри молчит, и пока не удалось вытянуть из него ни слова. Харрисон спрашивает, не смог бы я пояснить, что за фотографии этот чудак носит при себе. — Он нахмурился. — Гровер тебе ничего не говорил по поводу того, что собирается нанести ей визит?
Терри отрицательно покачал головой:
— Нет, но если он не хочет давать показания, это его личное дело. Я не понимаю, почему мы должны бросать все свои дела и мчаться в полицию только потому, что им так удобнее.
— Возможно. Но мне хочется выяснить, что же все-таки там происходит. Харрисон говорил, что им даже пришлось вызвать врача, потому что Барри потерял сознание, как только они начали задавать ему вопросы. — Он повернулся к матери. — Прости, ма, но мне действительно надо ехать. Это та самая история, над которой я работаю уже несколько недель. Кстати, благодаря ей я и познакомился с Терри.
— Ну, хорошо, — смиренно произнесла пожилая женщина. — Возможно, так даже лучше. Эмма со своим семейством собиралась сегодня заехать ко мне. Я даже не сомневаюсь, что если бы ты остался, здесь произошла бы серьезная ссора. Ты знаешь и ее, и себя.
Майкл счел за лучшее придержать язык. Чаще всего брат и сестра начинали вцепляться друг другу в горло только из-за того, что на это их провоцировала сама Пенелопа.
— У меня исправился характер, — заметил Майкл. — Пять лет назад я перестал спорить и ссориться со своими близкими и родными. — Он чмокнул мать в щеку. — Береги себя.
Она успела поймать его руку и задержала ее:
— Если я продам этот дом и перееду в богадельню, то тебе после моей смерти ничего не достанется. Особенно в том случае, если я проживу столько, сколько обещают врачи.
Майкл улыбнулся:
— Значит, все угрозы, что я лишусь наследства в случае женитьбы на Кларе, были фальшивыми?
— Она тянулась за твоим богатством, — с горечью произнесла Пенелопа. — И ей немало досталось.
Майкл сжал ладонь матери:
— Так мое наследство — это единственная причина, которая задерживает твое решение?
Пенелопа не стала отвечать прямо:
— Меня волнует то, что у Эммы остается всего много, а у тебя — мало. Твой отец хотел, чтобы этот дом стал твоим, и я тоже дала понять Эмме, что так оно и будет. Теперь она настаивает на том, чтобы я продала дом, отложила для тебя такую же сумму, какую я уже отдала им, а остальное перевела в дом престарелых.
— Ну, значит, так и надо поступить, — кивнул Майкл. — По-моему, все будет честно.
— Но твой отец хотел, чтобы дом достался тебе, — настойчиво повторила Пенелопа, в раздражении выдергивая руку. — Уже два столетия он принадлежит роду Диконов.
Он смотрел на ее пушистые белоснежные волосы, и ему внезапно захотелось зарыться в них носом, как он делал это в детстве. То, что он слышал сейчас, было равносильно ее признанию и извинению за то, что она порвала второе завещание отца.
— Тогда не продавай его, — почти прошептал он.
— Это вряд ли поможет мне решить проблемы.
— Прости, — с неожиданным равнодушием начал Майкл, — но мне как-то до лампочки, если твоя дочь залезет в долговую яму, а ты будешь менять сиделок, и все это для того, чтобы потом я все равно продал этот дом на следующий же день после твоей смерти. Давай говорить по честному. Меня никогда не прельщало жить прямо на проезжей дороге, и если у меня будет достаточно денег, то я куплю себе что-нибудь поприличней в Лондоне. — Он снова незаметно подмигнул Терри. — И если меня что-то волновало относительно моих разводов, так это то, что я уже потерял два роскошных дома и теперь вынужден снимать жалкую лачугу на чердаке.
— Поэтому не стоит передавать тебе еще один дом, — тут же попалась на приманку Пенелопа. — Легко достался, не жаль и терять. Вот какова твоя философия, Майкл.
— Тогда прими это во внимание, когда будешь решать, как же тебе поступить. А если ты хочешь, чтобы Диконы владели этим домом еще пару столетий, то оставь его нашим дальним родственникам из Уимблдона. По-моему, лет десять назад у них родился сын. — Майкл посмотрел на часы. — Нам пора. Я обещал сержанту, что мы прибудем часа через два.
Мать горько улыбнулась:
— Я же говорила: что легко достается, то и терять не жаль. — Она протянула руку Терри. — Прощайте, молодой человек, было приятно познакомиться.
— И мне тоже. Я надеюсь, что у вас все будет хорошо, миссис Дикон.
— Спасибо. — Она взглянула на него, и парень поразился тому, насколько яркими были ее глаза в солнечном свете, пробивавшемся через окно. — Как жаль, что у тебя нет матери, Терри. Она бы гордилась мужчиной, в которого превращается ее сын.
* * *
— Ты считаешь, она сказала правду? — наконец, вымолвил Терри, после продолжительного молчания, когда они уже садились в машину. — Ты полагаешь, моя мама гордилась бы мною?
— Да.
— Правда, это не имеет никакого значения. Она, наверное, давным-давно умерла от передозировки или сидит где-нибудь в тюрьме.
Дикон ничего не ответил.
— Да она уже и забыла о моем существовании. Я хотел сказать, что если бы я ей был нужен, она не стала бы меня бросать. — Он печально посмотрел в окно. — Как ты считаешь?
«Конечно», — подумал Дикон, но вслух произнес:
— Совсем не обязательно. Если тебя отдали опекунам только из-за того, что ее посадили в тюрьму, это еще не означает, что ты ей был не нужен. Просто она тогда не могла тебя воспитывать.
— Тогда почему она не стала искать меня, когда вышла из тюрьмы? Ведь я долгое время оставался у опекунов, а ее не могли посадить на такой срок. Ну, если только она не убила кого-нибудь.
— Может быть, она посчитала, что без нее тебе будет лучше.
— Может быть, мне самому стоит ее разыскать.
— Если только тебе это нужно.
— Иногда я думаю об этом, а потом мне становится страшно, что мы с ней возненавидим друг друга. Жаль, что я совсем не помню ее. Мне не хочется узнать, что моя мать — старая проститутка, да еще и наркоманка, и дверь у нее всегда открыта для мужиков, которым хочется перепихнуться.
— Так чего же тебе надо?
Терри усмехнулся:
— Богатую стерву с «Порше». И чтобы у нее не было никого кроме меня, кому она могла бы завещать этот автомобиль.
Дикон рассмеялся:
— Вставай в очередь. — Машина выбралась на шоссе, и Майкл вдавил педаль газа. — Меня моя мать тоже не слишком устраивает.
* * *
Аманда Пауэлл открыла дверь и нахмурилась, увидев на пороге местного полицейского. Когда она выслушала его, выражение ее лица стало серьезным:
— Я не знаю никого по имени Барри Гровер и не могу даже предположить, почему у него оказалась моя фотография. Так ему удалось взломать замок в моем гараже?
— Нет. Судя по имеющейся информации, он был арестован в вашем саду, но следов взлома ни в гараже, ни в доме нет.
— И теперь лондонская полиция хочет, чтобы я вернулась домой и ответила на их вопросы?
— Все зависит исключительно от вашего желания. Нам было приказано только сообщить вам о случившемся.
Аманда встревожилась:
— Я только сказала своим соседям, что уезжаю к матери в Кент. Откуда вы узнали этот адрес?
Полицейский заглянул в свой блокнот:
— Дело в том, что Гровер поначалу назвался Кевином Пауэллом из Клэрмонт-коттедж, Изби. Мы проверили этот адрес, и выяснилось, что здесь проживает миссис Гленда Пауэлл. Похоже, это ваша мать? — Теперь настала очередь полицейского нахмуриться. — Создается впечатление, что этот человек обладает обширной информацией о вас. Вы уверены, что не знакомы с ним?
— Абсолютно. — Она на мгновение задумалась. — А почему я должна его знать? Чем он занимается?
Полицейский снова сверился со своими записями:
— Он работает в редакции журнала «Стрит». — Услышав тяжелый вздох женщины, он поднял глаза. — Это вам о чем-нибудь говорит?
— Нет. Я слышала об этом журнале, и более ничего.
Он записал что-то в блокноте и вырвал листок:
— Расследованием в Лондоне занимается сержант Харрисон, его телефон написан сверху. Меня зовут Колин Даттон, и мой номер ниже. Наверное, причин волноваться нет, миссис Пауэлл. Гровер задержан, поэтому некоторое время он не будет вас беспокоить. Но если вдруг возникнут проблемы, вы всегда можете связаться с сержантом Харрисоном или со мной. Веселого вам Рождества.
Она проводила его взглядом до ворот, а когда полицейский оглянулся, женщина улыбнулась и ответила:
— И вам счастливого Рождества.
— Что случилось? — раздался из гостиной голос ее матери.
— Ничего, — хладнокровно ответила Аманда, затем сняла брошь с лацкана пиджака и вогнала иголку под ноготь большого пальца. — Все в порядке.
* * *
Когда Харрисон замолчал, Дикон в недоумении покачал головой:
— Дело в том, что я не очень хорошо знаю Барри. Наверное, близко его никто не знает. Он никогда ничего не рассказывает о своей личной жизни. — Майкл брезгливо окинул взглядом фотографию Аманды Пауэлл, которую использовал Барри и которая сейчас одиноко лежала посреди стола. — Насколько мне известно, единственное, что связывает его с миссис Пауэлл, так это то, что ему пришлось проявить пленку после того, как я взял у нее интервью. Одна из наших сотрудниц снимала эти кадры… — он кивком указал на стол, — и это, пожалуй, лучшая фотография.
— Зачем вы брали у нее интервью?
— Я писал статью о бездомных, а Аманда попала в новости еще в июне, когда некий Билли Блейк, нищий, умер от истощения у нее в гараже. Мы подумали, что она может рассказать что-то интересное об этой проблеме в общем, но, как потом выяснилось, ошиблись.
Лицо Харрисона просияло:
— То-то мне показалась знакомой ее фамилия, только я никак не мог вспомнить, где же она мне встречалась. Я хорошо помню тот случай. Но почему Барри интересуется ею до сих пор?
Дикон закурил:
— Не знаю, может быть, это как-то связано с проблемой идентификации Билли, над которой я работаю. Барри помогает мне. — Он вынул одну из фотографий Блейка из кармана и передал ее сержанту. — Здесь Билли заснят, когда его арестовали в первый раз. Это было четыре года назад. Мы полагаем, что Билли Блейк — вымышленное имя, и этот человек мог совершить в прошлом преступление. Он обычно ночевал на старом складе вместе с Терри Дэлтоном и Томом Билем.
Харрисон вынул конверт с фотографиями и рассыпал их на столе:
— Значит, это и есть ваши подозреваемые? — Он отодвинул в сторону недодержанный снимок Билли. — А это тот парень, который умер?
Дикон кивнул.
Харрисон разгладил одну фотокопию:
— Вот этот тип очень похож на него.
Хотя фотография лежала для Дикона «вверх ногами», сходство оказалось поразительным.
Вот дерьмо!!!
Это был увеличенный снимок Питера Фентона, который иллюстрировал статью Анны Каттрелл.
И этот маленький ублюдок скрыл от него свою находку!
— Действительно похож, — согласился Майкл, — но чтобы убедиться в том, что это одно и то же лицо, требуется смоделировать это на компьютере. Да он просто ВЫВЕРНЕТ Барри наизнанку, если полиция выяснит личность Билли раньше чем он сам. — Вы помните Джеймса Стритера? — Харрисон кивнул. — Нас больше интересует как раз этот господин. — Дикон коварно подсунул сержанту удачную фотографию Джеймса. — Может быть, именно поэтому Барри так заинтересовался Амандой Пауэлл. Раньше она была Амандой Стритер, до того, как Джеймс украл десять миллионов и скрылся в неизвестном направлении, предоставив ей расхлебывать последствия в одиночку.
Улыбке сержанта сейчас позавидовал бы и знаменитый чеширский кот:
— Действительно, это один и тот же тип.
— Они похожи, верно?
— Так что вы говорите? Джеймс вернулся к ней, поджав хвост, а она заморила его голодом в гараже?
— Не исключено.
Харрисон задумался:
— И все же я не пойму, почему Барри оказался в ее саду, да при этом еще и дрочил, глядя на ее фотографию. — Он лениво принялся перебирать карточки проституток. — Вот когда парни носят такие штучки у себя в карманах, они начинают меня беспокоить. И зачем ему фотография, где он снят с ребенком? Что это за младенец и какова его судьба?
Дикон в задумчивости почесал подбородок:
— Вы говорите, что он с момента ареста не произнес ни слова?
— Именно так.
— Позвольте мне побеседовать с ним. Он мне доверяет. Я попробую убедить его быть с вами откровенным.
— Даже если нам придется предъявить ему обвинение?
— Даже тогда, — согласился Дикон. — Я отношусь к извращенцам так же, как и вы, и мне не очень улыбается перспектива работать с подобным человеком.
Глава шестнадцатая
У Барри отобрали очки, и теперь его лицо казалось каким-то голым. Он сидел на тюремной койке, ссутулившись и опустив голову. Позже Дикону объяснили, что очки были изъяты из-за того, что Барри мог разбить стекла и попытаться перерезать себе вены. Во избежание самоубийства у него также забрали ремень и шнурки от ботинок. Когда дверь в камеру открылась, Гровер близоруко прищурился. Сейчас он больше напоминал грустного клоуна, нежели таракана. Его пухлое тело содрогнулось от ужаса.
— К вам посетитель, — объявил дежурный сержант, пропуская Дикона вперед и оставляя дверь открытой. — Десять минут, — предупредил он.
Дикон подождал, пока полицейский удалится, а затем присел рядом с Барри. Он ожидал, что его сейчас захлестнет, как всегда, чувство омерзения, но, как ни странно, испытал только жалость к этому бедняге. Несложно было представить себе, через какой кошмар пришлось пройти Гроверу. В полицейских тюремных камерах никогда не было ничего приятного, особенно для тех, кто впервые оказывался здесь после совершения непристойности на глазах общественности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49