Она была обязана ответить на вопрос: кто повинен в маминой смерти? Рискнуть своим будущим, именем и репутацией, чтобы хоть частично загладить свою вину, ведь все эти годы она вспоминала маму с насмешливым презрением.
Она доберется до сути. Преодолеет все препятствия. И никому не позволит встать на ее пути.
На мгновение перед мысленным взором Моры возникло красивое лицо графа Хоксли, но девушка отогнала это видение. Конечно, в отличие от Джиллиан она не профессиональный сыщик, но сейчас все зависит только от нее, а значит, нельзя отвлекаться и думать о чем-то постороннем.
Надо отбросить сомнения… и преодолеть свое дурацкое влечение к самому отпетому негодяю.
Глава 5
Сегодня вечером меня неожиданно посетил маркиз Олбрайт. Похоже, он узнал про мои отношения с его сыном и решил объяснить мне, что я навсегда останусь для Филиппа только любовницей. Я велела вышвырнуть его из моей артистической уборной.
Из дневника Элис Маршан 21 июня 1794 года
Гейбриел натянул поводья и остановил лошадь на песчаной обочине, стараясь оставаться в ближайшей рощице, в тени раскидистых деревьев. Радуясь возможности укрыться от посторонних глаз, он поднял руку в перчатке, слегка сдвинул на затылок касторовую шляпу с волнистыми полями и, прищурившись, огляделся по сторонам.
Был необычно солнечный субботний вечер, пять часов давно миновало, и модная публика съезжалась в Гайд-парк, чтобы на людей посмотреть и себя показать. По Роттен-роу сновало множество элегантных экипажей, в которых сидели разные знатные особы, сливки лондонского общества, стремившиеся занять самые выгодные места на этой ярмарке тщеславия. В стороне на красавцах жеребцах – лучших представителях частных конюшен – гарцевали богатые лондонские джентльмены, стараясь перещеголять, друг друга в искусстве верховой езды.
На глазах у Гейбриела чуть не столкнулись два фаэтона с высокими сиденьями, и он невольно покачал головой, с осуждением посмотрев на отчаянных лихачей: молодые денди погрозили друг другу кулаками и продолжили свои маневры, пытаясь занять наиболее выгодную позицию. Он уже довольно давно торчал в этом бойком местечке, почти в самом центре, субботнего элитного сборища, но с каждой минутой ему становилось все хуже. И неудивительно. Даже более терпимому человеку могло стать не по себе при созерцании парада таких напыщенных индюков.
«Какого черта я сюда притащился?» – спрашивал себя Гейбриел, скользя взглядом по ряду карет, запрудивших Саут-драйв, в поисках знакомой фигурки с темными локонами.
Но он прекрасно знал ответ: всему виной леди Мора Давентри. Он появился здесь ради нее.
Несмотря на свое решение выбросить эту женщину из головы, Хоксли всю прошлую ночь не спал и беспокойно бродил по своему городскому дому на Гросвенор-сквер, терзая себя подробными воспоминаниями об их близости. Он вновь и вновь вспоминал, как ее пышные груди прижимались к его торсу, а мягкие нежные губы дразняще скользили, предлагая углубить поцелуй. Каждый нюанс той встречи запечатлелся в сознании графа и не давал ему покоя.
Эта женщина способна свести мужчину с ума. И сейчас, похоже, ей удалось заполучить требовательного, страстного и довольно властного воздыхателя. Пожалуй, даже слишком властного.
Гейбриел на мгновение притронулся к нагрудному карману, где лежала записка, найденная им на полу в кабинете. Тон послания не на шутку встревожил его. Это не было обычное любовное послание страстного воздыхателя. Если читать между строк, то сообщение больше напоминало угрозу.
«Если ты не будешь моей, то станешь ничьей…» Вспомнив эти зловещие слова, граф сжал кулаки и с такой силой потянул поводья, что у него побелели пальцы. Крупный черный мерин резво загарцевал. Гейбриел начал успокаивать животное, приговаривая ласковые слова и пытаясь справиться с собственным волнением.
Он не понимал, что с ним происходит. Одна мысль о леди Море, развлекающейся с тайным и крайне агрессивным любовником, мгновенно вызывала в нем дикое желание кого-нибудь задушить, и сила собственной реакции пугала Хоксли. Какое ему дело до того, кого избрала себе в поклонники эта глупая девчонка? Ради Бога, пусть забавляется, с кем хочет!
Но как бы Хоксли ни убеждал себя в этом, что-то явно мешало ему и не позволяло с легким сердцем отбросить тревоги. Он отчетливо сознавал: у нее большие неприятности. А иначе зачем ей было так рисковать своей репутацией и тайком пробираться на скандально известный маскарад Лэнскомбов? Может, она договорилась о свидании с автором странной записки или затеяла нечто более хитрое?
Он хотел найти ответы на эти вопросы и потому приехал сюда – в то место, где почти обязательно должна появляться каждая уважающая себя барышня, мечтающая об удачном замужестве. И потом, похоже, он уже просто не мог отказаться от роли странствующего рыцаря, вызволяющего свою прекрасную даму из беды.
Теперь оставалось лишь найти ее. И только стоило ему об этом подумать, как в конце пышного кортежа, с показной помпой передвигавшегося по Роттен-роу, появилось открытое ландо с черным, украшенным золотом верхом, влекомое парой белых лошадей. Гейбриел тут же узнал экипаж вдовствующей герцогини Мейтленд.
В этом роскошном ландо царственно восседала дородная седая женщина – сама герцогиня. Рядом с ней Гейбриел разглядел фигуру в сиреневом платье. Несмотря на разделявшее их расстояние, у него не было никаких сомнений в том, что это и есть та самая девушка, которая занимает все его мысли.
Ее тонкий профиль был в тени кружевного, защищающего от солнца зонтика. Леди Мора сидела, подавшись вперед, и довольно оживленно беседовала с сидящей напротив худой, сурового вида женщиной и пожилой герцогиней. Однако их беседу вскоре прервали два джентльмена, подъехавшие верхом на лошадях. Они приветственно приподняли шляпы.
Герцог Мейтленд и барон Бедфорд.
Гейбриел ерзал в седле, в хмурой задумчивости наблюдая за этой компаний. На что он надеялся, затевая свой дурацкий план? Конечно, благодаря его богатству и титулу многие представители высшего света по-прежнему были с ним любезны. В то время как другие, и их было немало, не задумываясь, плюнули бы ему в лицо. Подойти к дочери женщины, в убийстве которой обвиняли его отца, на глазах у доброй половины лондонской знати – поступок, по меньшей мере, безрассудный. Ему еще здорово повезет, если эти блюстители нравственности не закидают его камнями!
Но угрожающий тон письма, «прожигающего» его карман, подстегивал к действию. Может, ему удастся хотя бы ненадолго приблизиться к девушке и намекнуть, что оброненная ею записка находится у него. Может, по выражению ее лица или взгляду он сумеет понять, насколько правильны его догадки и действительно ли она что-то скрывает.
Но хватит ли ему смелости воспользоваться случаем и устроить из этой встречи спектакль?
Губы графа скривились в сардонической усмешке. Конечно, хватит! Он же Дьявол во плоти, не так ли? Несколько красноречивых взглядов и язвительных замечаний в его адрес не помешают ему осуществить задуманное.
Цокнув языком и ткнув каблуками в бока лошади, он выехал вперед и отвесил легкий поклон в сторону стоявшей кареты. От волнения его сердце бешено колотилось.
– Что с тобой, Мора?
Тревога, сквозившая в этом вопросе, пробилась к сознанию Моры сквозь гипнотический грохот колес и мерный перестук лошадиных копыт и вывела ее из задумчивого состояния. Вернувшись к действительности, она растерянно заморгала и встретилась с внимательным взглядом Теодосии Роузмонт, вдовствующей герцогини Мейтленд.
Хорошая подруга покойной леди Олбрайт, полная степенная женщина со строгим характером, вдова, была одной из тех, немногих светских дам, которые не подвергали покойную маркизу остракизму из-за ее актерского прошлого. После смерти подруги она решительно взяла дочерей леди Олбрайт под свое крылышко и, пользуясь своим влиянием, обеспечила им признание света и помогла сгладить острые углы в отношениях с наиболее суровыми представителями лондонской аристократии.
Ее добрые карие глаза с прищуром смотрели на Мору, и этот пристальный взгляд настораживал девушку.
– С тех пор как мы выехали из дома Мейтлендов, ты не проронила ни слова, милая.
Мора стиснула ручку кружевного зонтика, надеясь спрятать в его тени свое беспокойство. Ей очень хотелось рассказать о своих проблемах, но она никак не могла на это решиться. В отличие от Джилли она никогда не была особо близка с герцогиней и не имела понятия о том, как пожилая дама может среагировать на ее откровения. Вероятнее всего, узнав, где Мора была вчера вечером, она запретит ей продолжать расследование до возвращения Коннора и Джилли.
– Все хорошо, ваша светлость, – наконец ответила она и слегка улыбнулась. – Наверное, я просто немного устала.
Сидевшая напротив них чопорная женщина презрительно хмыкнула.
– Не понимаю, от чего ты могла так устать, – пробурчала леди Оливия Давентри своим обычным ворчливым тоном, сердито зыркнув на племянницу. – Вчера сразу после обеда ты ушла к себе и отдыхала весь вечер. А сегодня утром горничная даже не смогла тебя поднять. Очень надеюсь, что лень не войдет у тебя в привычку. Если бы я не попросила миссис Беллоуз разбудить тебя к чаепитию, ты бы проспала целые сутки!
«Все дело в том, что я задремала уже к рассвету», – подумала Мора, усмехнувшись про себя. Но она не собиралась в этом признаваться. У нее не было желания объяснять причину своей бессонницы.
– Простите, тетя Оливия, но у меня так болела голова, что я с трудом могла соображать. Я почти всю ночь проворочалась.
Герцогиня встревожилась. И погладила Мору рукой, украшенной дорогими перстнями.
– Дитя мое, почему же ты не сказала мне, что тебе нездоровится? Мы могли бы обложить сегодняшнюю поездку на другой день. Я сейчас же велю кучеру развернуться и…
– Нет, пожалуйста, не надо. Мне уже лучше.
Казалось, что заверения Моры не слишком убедили Теодосию, но она не успела ничего сказать, поскольку в беседу опять вступила леди Оливия:
– Вот и отлично. Нам многое надо обсудить. Я надеялась поговорить с тобой об этом еще вчера вечером.
О Боже! Море потребовалось немало усилий, чтобы не застонать. Она отлично знала, что сейчас произойдет. Тетушка в сотый раз напомнит ей про ее долг как можно быстрее выбрать себе приличного мужа. После двух светских сезонов девушка прекрасно усвоила, какую роль ей надлежит сыграть в спасении семьи, но леди Оливия по-прежнему считала необходимым ежедневно напоминать ей об этом.
– Вот как?
– Да. Последние несколько дней я собиралась поговорить с тобой о лорде Уолдроне. Насколько я могу судить, ты ему приглянулась. И я ничуть не удивлюсь, если в скором времени он сделает тебе предложение.
Мора видела, как герцогиня удивленно вскинула брови:
– Маркиз Уолдрон?
– Конечно. – Леди Оливия утвердительно кивнула, и ее холодные голубые глаза засияли от удовольствия. – На балу у лорда и леди Джессуп он дважды приглашал ее танцевать, а потом попросил разрешения прийти с визитом, как только Филипп окончательно выздоровеет.
– Но он же вдовец, и только годится в отцы девочке!
– Верно. Но он богат, титулован и уважаем. Это очень удачная партия, которая существенно упрочит положение нашей семьи. Я уверена, что Филиппу это понравится.
Теодосия раздраженно фыркнула и повернулась к Море, царственно вскинув подбородок.
– Что ты об этом думаешь, милая? Твоя тетя намерена выдать тебя замуж за человека вдвое старше тебя. Ты ничего не хочешь сказать по этому поводу?
Мора действительно потеряла дар речи и только поморщилась, поймав на себе неодобрительный взгляд вдовы. Однако Тетя помогла ей выйти из неловкой ситуации и избавила от необходимости продумывать ответ.
– Я уверена, что она не меньше моего польщена такой возможностью, ваша светлость. В конце концов, она не может позволить себе быть чересчур разборчивой, особенно после скандала, устроенного ее матерью.
– Мы сейчас говорим о вашей племяннице, Оливия, а не об Элис.
– Знаю, – высокомерно кивнула леди Оливия. – Но мы не должны закрывать глаза на урон, который нанесен репутации нашей семьи. Поведение Элис поставило ее дочерей в весьма щекотливое положение. Теперь им будет ох как трудно найти себе достойных мужей! Посмотри хотя бы на Джиллиан. Выскочила за какого-то торгаша! Не понимаю, как Филипп мог благословить этот союз!
– Думаю, в отличие от вас его больше беспокоит счастье своих дочерей, а не внешнее благополучие, – резанула Теодосия и сердито взглянула на даму. Щеки ее покрылись красными пятнами.
Оливия равнодушно пожала плечами – этот жест, по всей видимости, означал, как мало значит счастье ее племянниц по сравнению со всем остальным.
– Надеюсь, у Моры все будет по-другому. Она способна подняться над бесчестьем своей матери, но нам следует поторопиться. – Леди Оливия просверлила девушку взглядом. – Она уже второй сезон в свете и просто не имеет право крутить носом. Ей скоро двадцать, и если она и дальше будет вести себя в том же духе, то растеряет последние перспективы.
Услышав этот довольно резкий упрек, Мора закусила губу и опустила голову. Наверное, не стоит винить тетушку в том, что она недовольна своей племянницей. Ведь Мора вполне могла и не начинать второй сезон: в первом она имела пусть скромный, но успех, и приобрела несколько поклонников, готовых стать женихами.
Однако она решительно не хотела торопиться с выбором будущего мужа, полагая, что главное в этом деле – осторожность. Надо выбирать умом, а не сердцем. Девушку не прельщали страстные мелодраматические клятвы в вечной любви. Вот ее родители женились по любви, и что из этого вышло? Нет, такие сильные чувства неизбежно приводят к трагедии, а она никого не хотела мучить и сама не хотела мучиться, как папа с мамой.
– Мора? – мягко позвала Теодосия.
Девушка сделала глубокий вдох, нагнулась и ласково похлопала вдову по руке, пытаясь отыскать слова, которые могли бы успокоить пожилую даму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30