Лучше уйти не прощаясь, чтобы не тревожить Шишку.Солнце садилось. Ренилл следил за вспыхнувшим и теперь медленно гаснувшим небом. Темнота не принесла прохлады, раскаленный ветер доносил запахи дыма, отбросов и пряностей. На небе появилась половинка луны, и небесная танцовщица Нуумани поднялась над его головой. В приюте Безымянных загорелись костры — в горшках булькала похлебка, тихо гудели голоса. Время проходило, луна поднималась все выше, а голоса смолкали. Настала глубокая ночь, Безымянные уснули. Их храп доносился сквозь тонкие стены шалашей и хижин.Лунный свет пробрался под навес. Пора было идти. Ренилл поглубже вздохнул и встал на ноги. Не так плохо, как можно было ожидать. Качает, но идти можно, спасибо Зеленушке, кормившему и поившему больного. Рениллу хотелось проститься с мальчиком, но Зеленушка пропал, быть может, навсегда. Вернется. Что еще ему остается? Никто не остановил Ренилла, осторожно пробиравшегося между хижинами. Ни Шишки, ни ее супруга не было видно, за что Ренилл истово возблагодарил богов. Он добрался до задней изгороди и легко отыскал подкоп.Зеленушка пробрался бы здесь без труда, но взрослому было тесновато. Ренилл полз на животе, цепляя стены спиной и боками. Он выбрался наружу в незнакомый переулок где-то в Старом Городе. До Малого Ширина не одна миля. Не одна миля до помощи земляков, а он истощен, и в кармане ни гроша. На улице не видно фози, да и как наймешь, если нет денег. Придется идти пешком.Он потерял немало времени и драгоценных сил, пока разобрался, где находится. Наконец под фонарем он наткнулся на бодрствующего заклинателя змей, который возился с больной гадюкой. Тот указал ему путь к Воротам Питона. Спустя несколько долгих минут Ренилл выбрался из путаницы переулков Старого Города. Теперь он знал, где очутился — до Малого Ширина по-прежнему далеко, а силы быстро улетучивались. Он медленно брел вперед, то и дело останавливаясь передохнуть, и все равно скоро выдохся. Его замучила жажда, и какое-то время он ни о чем не думал, кроме пересохшего горла. Спасение явилось в виде общественной колонки на маленькой площади в паре миль от центрального вокзала.Обратиться к служащим на вокзале вонарцам? Можно занять денег или попросить довезти до резиденции. Нет, вонючему, грязному, заросшему щетиной, в одежде местного оборванца, ему нечего и пытаться. Едва ступит на порог, его вышвырнут пинками, и никакая чистота восточно-ширинского выговора не поможет. Бесполезно. Он от души напился ржавой воды, ополоснул лицо, шею, запястья. Отдохнул немного и попил еще, прежде чем снова отправиться в путь.Полегчало. Усталость не прошла, идти еще далеко, а все же полегче.Так казалось Рениллу, пока он не добрался до обелиска Набаруки, где толпились бессонные горожане. Снова сжигают чучело? Нет, на этот раз не видно ни хвороста, ни огня. Только наскоро сколоченный деревянный помост, ряд фонарей и усталый поджигатель, будораживший выкриками толпу. Ренилл прислушался и уловил обрывки фраз:— …Гнев богов… чума с запада… безбожные пришельцы… очистить Кандерул…Обычная гневная проповедь, обычные призывы к мятежу. Ничего нового, но сегодня народ горячо отзывался на каждый выкрик. Горожане казались усталыми, но они жадно внимали оратору. Сколько времени провели они тут, слушая фанатика Отца-Аона? Всю ночь? И долго ли ждать, пока искусно разжигаемая ярость обратится на чужеземцев? Когда это случится — а случится непременно — кровопролития не избежать. Вонарцев перебьют до последнего младенца.Отец будет доволен. Он ведь любит младенцев.А Он существует, воистину существует. Ни один вонарец не поверит — пока сам не увидит Его. А что тогда? Ну, что ты сделаешь? — звучала у него в ушах издевка Шишки. — Что тут можно сделать? Иметь дело со взбунтовавшимися туземцами, горящими непомерным религиозным рвением, само по себе достаточно плохо. А каково противостоять враждебному чуждому божеству?Божеству? Смешно! А что же Это было? Ответа пока нет.Может быть, лучше вонарцам покинуть Авескию, пока не поздно. Попробуй-ка убедить в этом протектора. Да никого не убедишь, если уж на то пошло.Что он скажет во Труниру, когда доберется до резиденции? Ровно столько, чтобы он бросил Второй Кандерулезский на ДжиПайндру? А справятся ли солдаты-смертные с Этим? Уязвимо ли Оно для обычного оружия? Возможно ли ранить или убить бога? Неизвестно.И вообще, применение силы — не обязательно самый мудрый выбор. Кто сказал, что с Аоном-отцом нельзя договориться, прийти к разумному соглашению?Возможно. Но почему-то Ренилл в этом сомневался.Он шел дальше. Обелиск остался позади, и теперь Ренилл, никем не замечаемый, шагал по улице ДжиПайндру, между подстриженными живыми изгородями и большими домами, населенными богатыми местными купцами и дельцами. Дальше улица Лурулеанни, где в добротных многоквартирных домах проживают туземные клерки и мелкие чиновники. Еще одна короткая остановка, новый тяжелый переход, и вот наконец Ренилл подошел к Сумеречным Вратам, границе Малого Ширина.Уже близился рассвет, но звезды еще не начали бледнеть. Было очень поздно, или очень рано — как бы то ни было, улицы должны были быть пустынными — но нет. Туда и сюда сновали кучки озабоченных авескийцев, кое-где мелькали даже фози. Гудели взбудораженные голоса, а толпа становилась все гуще по мере приближения к кварталам, заселенным вонарцами.Ренилл вышел через Сумеречные Врата на бульвар Хавиллак. Здесь было сравнительно тихо. Дальше по улице мелькали люди и горели огни факелов, словно по случаю какого-то празднества. Только настроение толпы было совсем не праздничным. Слышались злобные выкрики, в окна домов, по вонарскому обычаю закрытых ставнями, летели камни. В щелях некоторых из них мелькали огоньки, выдавая присутствие затаившихся обитателей. Только один дом стоял нараспашку, ярко освещенный изнутри. Освещенный пламенем — пламя пожирало вонарские шторы, резную западную мебель, картины в золоченых рамах. На фоне языков пламени мелькали силуэты туземцев. Дом помощника секретаря во Долиера. (Покойного во Долиера?) У него хранилась коллекция редких рукописей, припомнил Ренилл. Отличная растопка. Где же Второй Кандерудезский?Это стало ясно, когда Ренилл добрался до проспекта Республики, выходившего к резиденции. Освещенную фонарями улицу запрудила толпа, болезненно возбужденная, словно отравленная каким-то чудовищным ядом. Когда он видел здание в прошлый раз, раздраженные горожане швырялись камнями и выкрикивали оскорбления. Теперь они просто стояли молча, но это молчание было страшнее, чем самая злобная брань. Ренилл заметил, что почти все были вооружены. Ножи, старинные мечи, тяжелые дубинки, пестрая коллекция огнестрельного оружия. Между зулайсанцами и запертыми воротами стоял двойной ряд солдат Второго Кандерулезского. Остальные, несомненно, собраны во дворе за стеной или в самой резиденции. Вот как, Ренилл осознал, что ожидал взрыва уже долгие дни, недели, целую вечность. Значит, сегодня?Удивительно мало шума и движения. Все замерло, ожидая искры, которая вызовет взрыв. Ренилл невольно напрягся. Представилась бочка с порохом и поднесенная к ней спичка.Но проходили минуты, а спичка не загоралась. Может быть, туземцы медлили потому, что среди них не нашлось вождя, который бросил бы их вперед. А может быть, их сдерживала уверенная неподвижность солдат, замерших в ожидании приказа. Время затаило дыхание, тянулась вечность, и все оставалось как прежде.И вот кто-то в толпе выкрикнул ругательство, обычное грязное ругательство. Остальные подхватили, толпа завыла и завизжала. Один камень взлетел в воздух — за ним последовал град булыжников. Несмотря на грозный гул и далеко не безобидный обстрел, настроение резко изменилось. Напряженная, почти ощутимо повисшая в воздухе ненависть разрядилась в привычном мелком мятеже. Бунт был яростным, а ярость авескийцев — пылкой, но до резни отсюда было еще далеко. Пока. Солдатам Второго Кандерулезского к подобным вспышкам было не привыкать. Легкие щиты, предназначенные для уличных стычек, отражали камни и комья грязи. Короткий приказ — и шеренга двинулась вперед. Толпа не разбежалась — отступила на несколько шагов и застыла вопящей стеной.Ренилл двигался вместе с толпой, но как только масса тел чуть расступилась, протолкался к обочине и укрылся в темной дверной нише. Сегодня в резиденцию не вернуться. Не пробиться, пока не разойдется толпа. Придется подождать несколько часов — или несколько дней. А пока что делать, куда идти? Теперь он особенно остро почувствовал, что измучен. В горячке он на время забыл о себе, но теперь слабость подступила снова. Немало дней пройдет, пока он окончательно избавится от яда вивуры.Отдохнуть бы, выспаться. Желательно в собственной постели.А почему бы нет? На бульваре Хавиллак, ближе к Сумеречным Вратам, более или менее спокойно. Конечно, дом заперт на все засовы, как и любой из домов в Малом Ширине, но консьерж, если его хорошенько припугнуть, впустит. Можно принять ванну. По-человечески поесть. Поспать.Удивительно вдохновляющая мысль. Усталость была позабыта. Он шагнул на улицу — и снова метнулся в тень, приметив знакомый силуэт, скользнувший к нему на расправленных крыльях. Всякий бы принял его за летучую мышь, но только не Ренилл. Сердце стучало, словно он уже пробежал что есть духу не одну милю. Осмотреть улицу. Неподалеку стояла темная тень, наблюдавшая из-под капюшона за полетом вивуры. В толпе, конечно, есть и другие. Жрецы-убийцы редко действуют в одиночку.Как они умудрились выследить его? И как он не заметил преследователей за прошедшие часы? А они и не думали выслеживать. Просто направились прямо к резиденции и дожидались твоего возвращения. Не нужно быть ясновидящим, чтобы догадаться, где его ждать, тем более после того, как он любезно сообщил им на Обновлении свое имя.Невозможно. Ему просто приснилось, что он это сделал. Бред. Это было. Они знают твое имя. И адрес?Толпа на время позабыла о здании резиденции, занявшись соседними домами. Солдаты держали строй перед воротами и не пытались препятствовать враждебным действиям.Вивура и ее хозяин затерялись в сутолоке.Часто дыша, Ренилл выскользнул из своего убежища и поспешил прочь. Расстояние от резиденции до дома он покрыл за несколько минут. По дороге никто не остановил его и, кажется, даже не заметил, однако немного не дойдя до дверей, Ренилл остановился и внимательно огляделся. По всему бульвару горели фонари, большие лампы освещали Сумеречные Врата, так что их хорошо было видно. Здание, как он и предполагал, было накрепко заперто. В паре окон горел слабый свет. Окон его квартиры отсюда видно не было — неизвестно, дома ли его единственный дряхлый прислужник и не спит ли. Здесь, на границе Малого Ширина, все было довольно мирно. Вот только кто-то затаился в тени у самого подъезда — и не мерещится ли у него на плече маленькая крылатая фигурка? А вот и другой, неподвижный, как статуя, на краю освещенного круга — чего ждет? И темное пятно, прилепившееся к карнизу над дверью — летучая мышь? Нет.Здесь не скроешься. Да и вообще деваться некуда.Ренилл стоял так же неподвижно, как притаившиеся вивури. Мозг лихорадочно работал, взвешивая немногочисленные возможности и отвергая их одну за другой.Можно было бы продать талисман Зилура, единственную оставшуюся у него ценность. На эти деньги заплатить за приют и пропитание, пока не уляжется мятеж и не откроется доступ в резиденцию.Толпа, может, разойдется, но вивури никуда не денутся.Послать письмо?Которое, скорее всего, затеряется в корзине для входящих и пролежит там недели, месяцы, а может и годы.Бесполезно. И все равно пришлось бы продать подарок Зилура, а на это Ренилл пойдет только в крайности.Что еще?Вернуться к Безымянным? Читать им краденые письма, отрабатывая миску овсянки и место под навесом? Нет. Бесполезно и небезопасной. Эта обезумевшая мамаша, Шишка, способна на убийство.Куда еще. Куда?..Словно из ниоткуда в памяти возникла комната Мудрости в ДжиПайндру, с огромной центральной колонной и странными светящимися картинами на стенах. Он видел, словно наяву, каждую подробность. Словно опять стоял там, вдыхая сырой воздух подземелья и ощущая в пальцах крошащийся древний свиток. Описание событий, случившихся после возведения ДжиПайндру, Крепости Богов, в городе ЗуЛайса… Почти непонятные письмена на древнем чурдишу. Написанные храмовым писцом Фаидом. Строки отчетливо стояли перед глазами. Фразы, на которые ом не обратил внимания при первом чтении, но которые теперь, после ужаса Обновления, приобрели новый смысл. Изгнанные меньшие боги и богини: Хрушиики, Нуумани, Арратах, Абхиадеш и прочие — удалились в холмы за стенами ЗуЛайсы, где властитель и маг, человек, известный как Ширардир Великолепный, надзирал за строительством дворца, называемого УудПрай. Говорили, что Ширардир избрал это место, ибо… наконец выявил потребную им прореху и сумел расширить ее, проложив тем самым путь назад в Ирруле. И за то волшебство были меньшие боги воистину благодарны Ширардиру Великолепному… Затем меньшие боги возвратились в свой мир… И говорили, что врата между мирами сохранились и по сей день, но где они — известно лишь потомкам Ширардира из касты Лучезарных, к которым по-прежнему благоволят боги… и дети, рожденные в ней… сохраняющие силу открыть врата и воззвать, единожды в каждом поколении, к богам Ирруле. Меньшие боги… такие же, как Тот? Что за мысль! Изгнанные… Почему изгнанные? Поссорились с Аоном? Пытались ему помешать?А дворец УудПрай? Там еще живут потомки Ширардира Великолепного. Гневная гочалла Ксандунисса с красавицей-дочерью. Прямые потомки. Что им известно о… с позволения сказать… богах? И главное, что они согласятся поведать ему?Они хотя бы поверят его рассказу. А больше никто не поверит, кроме разве что самих служителей Аона. А кто сказал, что они сами не поклоняются Аону? Только не та девушка. Потому, что такая милая? Потому что она не глупа!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49