Однако вы никак не могли решиться. Я рад, что недоразумения выясняются и вы не будете терять время, гоняясь за мной, человеком совершенно для вас бесполезным, ибо, повторяю, нам с вами не из-за чего спорить и нечего делить. Я прощаю вам то, что вы меня отравили. Все кончилось благополучно. И потом, когда вы сыпали мне в коктейль эту гадость, вы ведь искренне считали, что я ваш коллега, вернее, конкурент. Следовательно, вы играли в вашу игру по вашим правилам. Вы не поверите, я пока не написал никакого официального заявления местным властям, несмотря на то что вы преследуете меня. И почему, как вы думаете, господа? Только из-за стремления разрешить это недоразумение по-доброму, без скандала! Если бы я обвинил вас в покушении на мою жизнь, вы были бы немедленно арестованы. Таковы строгие законы этой страны. Но вы продолжаете гулять на свободе – лучшее доказательство доброй воли с моей стороны!
Луис умолк. Он поднес к губам чашку с остывающим чаем и сделал несколько глотков. Разговор с «ударной группой» забавлял его. Луис развлекался, заговорив с этими преступными угрюмыми типами на изысканном кастильском языке конца девятнадцатого века, на том языке, на котором мог бы говорить дед или прадед графа Хуана Сантоса Родригеса.
– Так что же нам, значит, делать? – дурашливо спросил Лысан. Он старался быть нарочито косноязычным, и ему это легко удавалось.
– Уезжать, уважаемые, уезжать! Я могу поручиться за то, что вас никто не задержит при выезде. Если, конечно, вы не наделали здесь чего-то более серьезного, чем попытка сначала отравить, а потом насадить на гарпун несчастного молодого преподавателя, который имел глупость оказаться племянником вашего врага. Повторяю, я ничего не заявлял в полицию. Если вы не нарушили законы этой страны и если вас не разыскивает международная полиция, вы покинете Эль-Параисо, как только откроют аэропорт.
При этих словах у Лысана похолодело в груди. Он вспомнил перевернутую патрульную машину и бедного шофера фургона, которому Алексис сначала пообещал разбить голову, а потом разбил ее.
– А если нас все-таки задержат? – раздраженно вступил в разговор Алексис. Его совиные брови яростно вскидывались, а в голосе звучала решимость. – Да и как нас могут не задержать, если легавые идут за нами уже вторые сутки и их пустили по нашему следу вы! В нас два раза стреляли, за нами охотятся, как за бешеными собаками, а вы тут нам говорите, что мы можем улететь, как только откроют аэропорт! Что мы, оказывается, ошиблись! – Алексис распалялся, но не мог сразу выйти из-под влияния заданного Луисом рассудительно-учтивого тона.
– Да ты же сам, сволочь, у нас на хвосте сидишь который день! – взорвался Лысан. – Ты нас в море выманил – утопить хотел! А «жучка» кто нам в номер подсунул? Хорошо, наш специалист его сразу, значит, обнаружил. Мы, значит, с тобой тут сопли жевать не будем! «Господа! Я очень рад!»… Ты должен вывести нас отсюда, иначе тебе крышка. Ты меня понял? Увези нас с этого вонючего острова – и будешь жив!
Алексис демонстративно встал с дивана и, подойдя к сервировочному столику, встал возле него. Он был уже на расстоянии вытянутой руки от Луиса.
– Очень жаль, что вы так расстраиваетесь, господа! Нервничать в вашей ситуации как раз не следует! – раздельно и с убийственно тяжелой интонацией произнес Луис. – Я просил бы вас воздержаться от ругани. Обычно я никому не позволяю обращаться ко мне с подобными выражениями. Но, принимая во внимание ваш испуг и затруднительность вашего положения, я готов простить вашу грубость. – Голос Луиса стал мягче. – Однако, еще раз повторяю, я ничего не могу для вас сделать. Вы говорите, что в вас кто-то стрелял? Если это не ваша выдумка, то дела ваши плохи, господа! Здесь никто никогда не стреляет в людей, это не принято. Но если в вас стреляли, то это был не я. Я попал бы непременно! Кстати, когда вчера вы напали на нас на пляже, я действительно собрался познакомить вас со своим винчестером, но вы благоразумно покинули гостиницу – и слава богу! Потому что к вечеру многое разъяснилось.
– Хватит болтать! – зашипел Лысан. – Ты пойдешь с нами, сядешь с нами в свой катер и отвезешь нас на континент. Но сначала ты достанешь «порошок». Иначе мы прикончим тебя прямо здесь и будем выбираться сами!
– У меня нет катера, господа! И потом, в такую погоду я лично десять раз подумал бы, прежде чем выходить в море. И вам советую подумать. Я, кажется, начинаю понимать цель вашего визита. Вы решили взять меня заложником? Но это глупо! И, извините, господа, просто нереально. Спокойней, спокойней, уважаемый! – раздраженно обратился Луис к Алексису, который постепенно надвигался на него. – Вы еще успеете потерять зубы. Я выбью их, не вставая с кресла! – угрожающе повысил голос Луис, и Алексис шарахнулся в сторону.
Луис поднялся с кресла и, широко расставив ноги, потянулся всем телом, расправляя мышцы. Это было движение «проснувшегося тигра», с которого начинал каждый свой день граф Хуан Сантос Родригес.
Лысан тяжело дышал. Он ожидал и боялся этого мгновения. Ему чудилось, что сверху, из спальни, посыпятся один за другим вооруженные негры, и все будет кончено.
– Я спешу, господа. Если вы все же решили брать меня заложником или пытать электрическим током, чтобы выяснить, где я спрятал «порошок», или вспарывать мне живот, – Луис выразительно посмотрел на Лысана, – то поторопитесь, потому что меня ждут. – Он остановился посреди гостиной. Члены «ударной группы» расположились вокруг него правильным треугольником.
«Он все знает, он с нами в кошки-мышки играет и ждет, пока подойдут его люди!» – такова была догадка, настигшая Лысана, когда Луис упомянул о «порошке» и о вспоротом животе. Под гипнозом речи Луиса Лысан почти поверил в то, что Луис – человек случайный.
– Я жду! – властно повторил Луис.
Лысан сделал Алексису знак глазами, и распаленный Алексис кинулся на Луиса с тяжелым глиняным кувшином в руке. Луис, не поворачиваясь, вскинул правое бедро и толчком ступни опрокинул огромного Алексиса на пол.
– Поставь кувшин, кретин яйцеголовый! – холодно проговорил он, и Алексис послушно поставил кувшин на место.
Лысан заметался на диване. Он откинулся как можно дальше назад, вдавился в мягкие подушки дивана и с ужасом прикрыл голую голову ладонями, ожидая, что Луис возьмется за него. Но Луис оставался на месте. Прочно расположившись на широко расставленных ногах, он следил взглядом за набычившимся Алексисом, обиженно шевелившим губами и бровями.
Не выдержав напора Лысана, подушка дивана беззвучно съехала на пол, и перед изумленными глазами Лысана появился полированный, красного дерева приклад винчестера, который Луис положил под подушку, вернувшись из гостиницы «Подкова». Лысан схватил его в руки, потянул затвор на себя и увидел гильзу первого патрона в стволе. Он издал воинственный клич и направил ствол винчестера на Луиса.
– Ну-ка, руки за голову, сукин сын! – заорал Лысан, но вовремя сообразил, что кричать не следует.
Луис оставался на месте и не думал поднимать руки. Он смотрел на Лысана слегка удивленными, но спокойными, синими глазами.
– Я не думаю, чтобы вы стали стрелять! – проговорил он наконец. – Впрочем, как хотите!
– Как это, значит, как хотите! – зашелся от злобы Лысан. – Мы тебе всю кровь по капле выпустим… – и он обрушил на светловолосую голову Луиса поток ругательств. – Ты у нас попрыгаешь! – закончил он и кивнул Алексису: – Хватай его и вяжи! Сейчас мы ему язык развяжем безо всяких таблеток!
Алексис сдвинулся с места, но Луис поднял указательный палец и громко сказал: «П-х-х-х!», выстрелив в Алексиса пальцем так, как маленькая графиня обычно стреляла в злых волков из мультфильмов. Винчестер в руках Лысана дернулся вверх, а Алексис отпрыгнул как ужаленный.
– Он не будет меня хватать, потому что он боится! – снисходительно улыбаясь, объяснил Луис. – Но если хочешь, иди сюда! – Он пригласил Алексиса широким жестом. – Я прикроюсь тобой от этого лысого сквернослова. А то он в самом деле выстрелит! – Алексис еще дальше отшатнулся к стене.
Шакал, по-идиотски улыбавшийся все это время, вдруг подал голос:
– Шеф, а давайте, эту самую, девчонку поймаем! Она здесь, под окнами лазит. Тогда он сразу заговорит… Я могу выскочить и притащить ее!
Глаза Луиса широко открылись от ужаса.
– Нет, не смейте, ублюдки! Не трогайте ребенка! – вскричал он, бросаясь к двери, но Лысан стоял на его пути, упирая ствол винчестера ему в грудь, и злобно ухмылялся.
– Сначала тебе пуля, а потом все равно ее схватим, значит, в залог. Так что стой на месте!
Луис замер. Угроза оставить графиню в руках этих бандитов стерла уверенное и властное выражение с его лица. Ужас парализовал его.
– Давай, значит, посиди, успокойся! – Лысан подталкивал Луиса стволом ружья к креслу. – Во-о-н как тебя забрало! Знал бы – сразу эту девчонку взял да не возился с тобой! Ты что же это, может быть, папа ее? Пока доктор в больнице, ты, значит, к его жене дорожку протоптал и того… А похожа девчонка на тебя, вылитый отец! – приговаривал Лысан, оживившись. Он искренне поверил в то, что Луис отец графини. Иначе Лысан не мог объяснить его поведение.
Луис глотал воздух широко открытым ртом. Он задыхался от удушливого страха.
– Ну-ка, Шакал, позови-ка нам эту девочку! Осторожненько только так, ласково, значит, скажи, дядя Луис зовет, – продолжал глумливо шептать Лысан.
– Нет-нет, не надо, я все расскажу! – вскрикнул Луис, и Лысан довольно крякнул.
– Это, значит, само собой, что расскажешь, а нам она все равно пригодится! Вместе с ней будешь нас отсюда вызволять. Для надежности ее Алексис на руках держать будет. Он детей любит, добрый такой парень… – И тут Лысан сморозил грязную фразу. Смысл этой пересыпанной зловонными словами тирады был в том, что Алексис имел склонность насиловать молоденьких девушек, а еще больше ему нравились малолетние девочки. Лысан намекнул, что и Люси может оказаться Алексису по вкусу, несмотря на то что еще совсем маленькая.
– Я все расскажу! – шепотом повторил Луис, и слезы брызнули из его синих глаз. – Не трогайте Люси! Я все сделаю, все, что вам нужно, понимаете – все!
– Во-о-т, значит как их надо раскалывать! – самодовольно пробормотал Лысан, радостно рассматривая плачущего Луиса.
Шакал решил вставить свою реплику.
– А если он начнет, это самое, дергаться, Алексис этой девчонке двумя пальцами горлышко сдавит! Оно – хрусть! – и все! У детей горлышко слабенькое, двумя пальцами сломать можно. – Шакал с наслаждением смотрел, как забилось в судорогах тело Луиса.
– Нет, не надо, пожалуйста, не надо! Я все расскажу! Сейчас «порошок», весь «порошок» получите, сейчас! Сам отвезу вас! Пусть она будет на улице, не зовите девочку! – бессвязно бормотал, глотая слезы, дрожавший под прицелом винчестера человек, как две капли похожий на Луиса Хорхе Карреру. Но это был уже не он.
Луис исчез, как только его израненный страшными словами Лысана слух уловил слова Шакала о том, как просто сломать графине горлышко двумя пальцами. На его месте в кресле сидел и бормотал двойник Луиса, существо, лишенное жалости, существо страшное, беспощадное в своей жестокости, существо, сотканное из жажды мести.
Никто не сможет ответить на вопрос, где был сам Луис в это время. Он был вытеснен из самого себя этим новым ужасным существом, которое с дьявольской сноровкой и расчетом исполнило свой кровавый план.
Луис походил на помешанного. Он вскочил с кресла и засновал туда-сюда по комнате, хватаясь за голову и продолжая бормотать что-то неразборчивое. Потом остановился и явственно произнес:
– Да-да, конечно, «порошок»… Здесь, в стене, полтора килограмма. Сейчас, сейчас… Только девочку не трогайте, умоляю вас!
– Да ты не суетись! – Лысан все еще не решался опустить ствол винчестера. Он изумленно рассматривал преобразившегося, плачущего Луиса, который пять минут назад казался ему самым страшным существом в мире. – До вечера времени много, успеем «порошок» выковырять. Только веди себя по-честному. А то девчонке твоей сразу голову свернем. Пойди, сам ее позови, чтобы не испугать, значит. А я тебя под прицелом держать буду! – Сквозь неплотно прикрытые жалюзи из окна была видна графиня, продолжавшая возиться в лужах в нескольких шагах от дома. – Ну давай! Успокойся! А то богу душу отдашь! – уже успокаивал Луиса Лысан, видя, как тело «профессора» покрывается гусиной кожей. – Ты говорил, пиво есть. Давай, значит, пропустим по стаканчику! Духота страшная!
– Да-да, пиво! Я сейчас, я быстро! – подобострастно проговорил Луис, вскакивая с кресла и бестолково переминаясь с ноги на ногу. – Я к холодильнику?
Лысан благосклонно кивнул головой. Луис подбежал, размахивая руками, к холодильнику, вытащил ящик с бутылочками пива «Волчья голова» и поставил на сервировочный столик. Затем вернулся на кухню и, жалобно улыбаясь, принес четыре бокала. Его порывистые перемещения по гостиной показались Лысану безобидными.
– Сейчас, секунду… – шептал Луис, возвращаясь на кухню в третий раз и подбегая к шкафу, откуда появилась двухлитровая бутылка французского коньяка.
– Ну-ка, попробуй сам! – потребовал Лысан, и «профессор» налил себе на донышко и отпил без всякого выражения на лице. Потом завинтил пробку и тревожно посмотрел на Лысана. – Ну, давай, значит, попробуем! – согласился Лысан и передал ружье Шакалу, который легкомысленно взял винчестер под мышку и продолжал идиотски ухмыляться. Вид униженного Луиса пьянил Шакала, заставляя думать о себе намного лучше, чем он привык раньше. – Наливай! – благодушно разрешил Лысан. Он пододвинул вперед голую голову и протянул руку с бокалом.
Луис не спеша переложил бутылку из левой руки в правую, еще плотнее завинтил пробку. Затем двухлитровая бутылка описала в воздухе стремительную дугу и со звоном обрушилась на голову Лысана, который не успел ничего понять и продолжал тянуться вперед в ожидании коньяка. Коньяк хлынул на голову потерявшего сознание Лысана, а Луис, в руке которого остался обломок бутылки, нанес несколько быстрых ударов, один из которых пришелся в глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45