Граф покачал головой и заметил:
– Луиси, как всегда, нас балует!
Луис сделал вид, что не слышит графа и увлечен бутылкой, открывать которую он не доверил официанту, по грустному опыту зная, что за неимением навыка официанты обычно обливают шампанским половину зала, а несчастному гурману достается лишь то, что осталось на донышке.
Золотой благородный напиток медленно разливался по бокалам, и высокие хрустальные бокалы превращались в кипящие кубки. Шампанское начинало реагировать с ананасом, при этом ананас терял свою едкость, а вино приобретало неповторимый ананасовый привкус.
– Как шипит! Как змейка! – восхищалась графиня, облизывая пухлые розовые губы. – Мне ведь можно эти ананасики, правда, папа?
– Да, только не очень много! – согласился граф, и Ивис начала кормить графиню шипящими ананасами из своего бокала. Наевшись, графиня протяжно, мелодично зевнула и громко сообщила, что ее сыночек Карлито хочет спать.
На улице Люси рассмотрела поблескивающий в темноте «мерседес» майора, и ее сонливость как рукой сняло.
– Роберто! Это твоя машина с телевизором и еще со столиком таким смешным! – Графиня имела в виду походный бар с откидывающейся полкой, расположенный на заднем сиденье машины. – Эта машина, Луиси, как домик! В ней все есть! И телевизор, и магнитофон, и столик такой, чтобы кушать, и кроватка…
По настоянию графини, Роберто повез ее и графа домой на «мерседесе», включив телевизор и открыв на заднем сиденье бар, хотя от кабаре «Золотая черепаха» до дома графа было не больше пяти минут ленивой ходьбы. Машина тронулась с места и плавно, очень медленно поехала в сторону дома графа, а Луис и Ивис остались на освещенном пятачке у входа в кабаре и долго махали руками вслед «мерседесу».
– Как тебе нравится Роберто? Ты его не знала раньше? Мы с ним большие друзья. Он научил меня морской охоте – в этом он непревзойденный мастер. И вообще он умный и добрый. – Интонации Луиса были не совсем верны. Беседа с Шакалом стоила ему напряжения, и его фразы казались вялыми и усталыми.
– Роберто все знают, – спокойно ответила Ивис. – Но живым, не на фотографии я его вижу первый раз. На фотографии он симпатичнее и моложе… У тебя хорошие друзья, Луиси! Почему бы тебе не рассказать обо всем Роберто? У тебя сразу отпали бы все заботы и проблемы. Кто бы ни были эти люди, Роберто Кастельянос сможет разобраться с ними быстрее и лучше, чем ты. Это его профессия.
– Проблем уже нет! Я успел немного поговорить с этим вертлявым парнем, и, похоже, он понял, что им здесь нечего делать. А рассказывать Роберто ничего не нужно. Он знает все сам и лучше, чем я. Уже второй день какие-то люди толкутся вокруг домика садовника, мешают ему варить кофе и чинят электропроводку, требуя при этом, чтобы садовник никому не болтал об их невинных занятиях. Роландо сообщил мне об этом под большим секретом. Это люди Роберто. Его люди были в кабаре, и на улице, и везде. Они ходят за мной по пятам, а толстяк Гидо попадается на глаза по пять раз в день и все время делает озабоченный вид. Гидо – его заместитель! – Луис улыбался непринужденно и весело. – Все уже прошло, чика! Завтра они уберутся отсюда, а мы с тобой посмотрим, как они это сделают.
– Ты уверен в этом, Луиси? – тихо спросила девушка.
Через полчаса Луис стоял в темноте у окна своего номера в гостинице «Дельфин» с биноклем в руках и тщетно пытался рассмотреть, что происходит за неплотно задернутыми шторами номера 184 гостиницы «Подкова».
– Луиси, а почему у этого Шакала были мокрые штаны? – Ивис была уже в постели и терпеливо дожидалась, когда Луис закончит свои наблюдения.
– Не знаю, девочка! Я не трогал его. Просто немного напугал!.. – Голос Луиса дрожал от смеха.
– Ну расскажи, Луиси, я тоже хочу посмеяться! Что ты с ним сделал? Он вбежал в зал весь мокрый. Хуан тоже заметил это. И вообще, знаешь, он все время смотрел на этих людей. Мне кажется, он все знает.
– Мне тоже! – Луис отложил бинокль и зажег ночник. – Посмотри! – Он показал Ивис желтоватое пятно на левой руке. – Когда я спал, кто-то брал у меня кровь из вены… Скорее всего, граф, то есть Хуан. Почему он ничего не сказал мне об этом? Мне это очень не нравится, чика! Столько людей вынуждены хлопотать из-за этих… Ладно, не буду ругаться. Давай спать! Завтра мы встаем рано, а ты опять не дашь мне выспаться…
– Кто кому не даст выспаться – это большой вопрос… – прошептала Ивис. – Ты такой гладкий, мягкий, сильный… Похож на большого котенка! Поэтому Люси тебя так и называет… – Пальцы Ивис ласкали Луиса, и он все больше понимал, что выспаться не удастся…
Около четырех часов утра Луис тихо выбрался из постели и сбежал вниз. В переулке неподалеку от гостиницы «Дельфин» он отыскал «сакапунту» и подогнал ее к гостинице «Подкова» вплотную к «доджу», нанятому «ударной группой» у Панчо за двадцать песо в сутки.
«Они увидят мою божью коровку, как только продерут глаза! А продрать глаза я их заставлю сейчас», – сказал себе Луис и вернулся в «Дельфин». Разбудив дежурную, он попросил соединить его с гостиницей «Подкова». Луис подчеркнуто говорил на правильном испанском.
Когда ему ответил заспанный голос Алексиса, он перешел на диалект Эль-Параисо и, убедительно подделываясь под невнятное бормотание, которое обычно характеризует эту речь, сообщил, что расчет приготовлен, так как сеньор сказал, что они должны срочно уехать. Алексис долго не мог разобрать, что говорит Луис, но Луис терпеливо повторял, подмигивая изумленно открывшей сонные глаза девушке.
– Какой расчет! – взревел наконец Алексис, продравшись сквозь бормотание к смыслу высказывания. – Мы никуда не едем!
– Господа уезжают, сейчас же, немедленно! – пробормотал Луис и повесил трубку.


* * *

– Луиси! Ты бежишь или нет? – без особой надежды повторил граф, постукивая костяшками пальцев по деревянным жалюзи окна. Дом был пуст, граф чувствовал это кожей. Луис не ночевал дома, и Хуан даже отдаленно не мог представить себе, где находится сейчас его друг.
Добежав до берега моря, граф немного задержался, размышляя, не повернуть ли ему в противоположную от гостиницы «Подкова» сторону. Обитатели гостиницы вызывали у Хуана жгучее отвращение. Ему претила мысль, что придется заниматься упражнениями в прекрасном и мудром, как мир, искусстве кун-фу по соседству с Лысаном и его спутниками. Но граф словно решил что-то и, повернув в сторону «Подковы», побежал по границе суши и моря, ускоряя бег. На его лице вспыхивала не обычная и не свойственная ему насмешливая улыбка.
Гостиница «Подкова» стояла на берегу так, что волны лизали бетонное основание фундамента. В непогоду соленые брызги залетали в открытые окна, наполняя обшарпанные комнаты благородным ароматом моря. Граф остановился в двадцати метрах от серой бетонной стены гостиницы на полосе упругого влажного песка и начал подпрыгивать на месте. Глаза графа неподвижно смотрели прямо перед собой. Постепенно его движения стали приобретать все большую скорость и размах, а рот начал издавать странные, сначала еле уловимые звуки, напоминавшие мяуканье и рычание одновременно.
Затем граф прекратил свой подпрыгивающий танец и застыл в позе буддийской статуи. Только рычащие мяукания, вырывавшиеся из его рта, становились все громче и громче. Наконец он испустил крик, в котором смешались рычание, мяуканье и визг, и нанес серию убийственных ударов руками и ногами. Последним движением граф вонзил пальцы в тело воображаемого врага, выломал одно из ребер и стал потрясать им в воздухе…
Потом последовала лавина душераздирающих звуков, и граф обрушил на второго противника град ударов, каждый из которых, казалось, мог угрожать бетонному основанию гостиницы «Подкова». Это был «комплекс разъяренного дракона». С остальными врагами граф расправлялся невероятно длинными и быстрыми ударами ног, совершая высокие прыжки с переворотами в воздухе.
Когда все враги были повержены, граф вновь стал мягко подпрыгивать на месте, и его глаза застыли, устремленные в одну точку. Это был балкон одного из номеров гостиницы, на котором в разгар битвы граф заметил перекосившееся от ужаса лицо Шакала.
Потом он бежал назад навстречу встающему из-за кромки полуострова горячему солнцу и смеялся. Тихий смех вырывался из груди графа и смешивался с шелестом прибоя…
Когда Хуан вбегал в патио своего просторного дома, майор Кастельянос наконец сомкнул тяжелые веки. Всю ночь на столе у майора не смолкал телефон – Гидо и его люди доносили обо всем, что происходило с порученными их наблюдению людьми. Последним был звонок Гидо, повергший майора в растерянность. Майор развел руками и выдохнул сокрушенное «Карахо!», поражаясь непредсказуемости поведения Луиса.
Гидо сообщил, что Луис только что выгнал из переулка свою «сакапунту» и поставил прямо под окнами 184 номера, после чего позвонил из холла гостиницы «Дельфин» в номер к «гостям» и, как сказала девушка-администратор, разыгрывал их, представляясь служащим «Подковы» и говоря по телефону так, словно он прожил в Ринкон Иносенте всю жизнь. Девушка так и не поняла, кто такой Луис: то ли иностранец, умеющий говорить на диалекте Эль-Параисо, то ли гражданин Эль-Параисо, притворяющийся иностранцем.
Всю ночь майор перебирал сообщения агентов, ругаясь последними словами, потому что в них зияли многочасовые прорехи. Агенты, например, подробно описывали, чем обедал Луис в ресторане, а куда он девался утром, никто не знал. Пока они добежали до своей машины и завели ее, простыл и след «сакапунты» Луиса.
Другой молодой разгильдяй проводил машину Луиса до Университетского центра и пошел пить пиво, считая, что Луис вернется нескоро. Когда этот бездельник вернулся на стоянку, машины Луиса уже не было, и опять он на несколько часов оказался без «крыши». «Хвост» за Луисом майор деликатно называл «крышей», то есть прикрытием, охраной. Так совесть майора страдала меньше.
Единственным надежным человеком, как всегда, оказался толстяк Гидо. Именно он не поленился в утренний час, когда бездельники в домике садовника Роландо досматривали сны, поехать следом за Луисом, направившимся в гостиницу «Дельфин», после чего нанявшим в конторе проката новенький «форд». Это он, Гидо, нашел бинокль в номере Луиса, остроумно спрятанный под кроватью: Луис прекрасно знал, что под кроватью прислуга в Ринкон Иносенте моет не чаще, чем раз в месяц.
Майор лежал на диване в своем кабинете и думал с закрытыми глазами. Он начал чувствовать логику поведения Луиса, и эта логика ему нравилась. «Этот парень, кажется, расправится с ними сам, пока мы тут играем в сыщиков!» – улыбаясь, вполголоса воскликнул майор, словно обращаясь к кому-то.
За два дня переговоров по телефону и телетайпу с полицейскими чинами Колумбии, Мексики, Аргентины, США майор сумел узнать довольно много. Колумбийская полиция переслала фототелеграфом досье Лысана, а неведомый коллега на другом конце провода заклинал «взять этого подонка с поличным и присадить лет на пятнадцать», благо законодательство Эль-Параисо легко позволяет это сделать.
По фототелеграфу майор получил также досье на дядю Луиса. Себастьян Карлос Каррера основал свой клан всего пятнадцать лет назад, но успел достигнуть очень многого. Из Международной ассоциации по борьбе с наркотиками майору сообщили, что организации Суареса и Карреры находятся в состоянии войны. Информация сама по себе не очень ценная, поскольку преступные кланы никогда не умеют разделить сферы влияния и жить в мире. Отношения между ними – это постоянная борьба за выживание. Важнее было узнать, что в последние месяцы борьба между кланами Суареса и Карреры начала выливаться в вооруженные столкновения. Это был безошибочный признак того, что скоро один из кланов проглотит другой.
Майор скрупулезно изучил досье Карреры и пришел к выводу, что Луис не мог иметь контакта со своим дядей. Их пути не пересекались. Правда, возможна вербовка через посредника, но из досье майор знал, что дядя Луиса лично изучал всех, кто привлекался к работе в его организации, и едва ли стал бы делать исключение для своего родного племянника.
Луис непричастен к делам «кокаиновых баронов». Этот очевидный факт нашел в полученной майором информации косвенное подтверждение. Необъяснимым оставалось лишь главное – появление Лысана и его людей здесь, в Ринкон Иносенте, поводом и целью которого был Луис Хорхе Каррера. Майор чувствовал, что это случайность, Ее Величество Госпожа Случайность, с которой он сталкивался всю жизнь и имел сложные отношения. Случайности майор привык верить, ибо в жизни таких таинственных организаций, как секретные службы и преступные сообщества, случайность – это некоронованная королева. Она решает все или почти все. И хотя, как все в мире, случайность имеет свои причины и следствия, важнее бывают именно следствия, потому что те, кто мог бы доискиваться причин, очень часто не делают этого по вполне уважительной причине – они уже мертвы…
Майора мучил вопрос, что сказал Луис Шакалу. Примерно он догадывался, что Луис предложил всем троим убираться из Ринкон Иносенте. Рассказ Гидо о раннем звонке Луиса подтверждал это. Но что еще? Угроза, обещание – что угодно, исходящее от Луиса, может заставить «гостей» вести себя еще более непредсказуемо, чем он сам.
– У Луиса слишком много фантазии! – укоризненно проговорил майор и поднялся с дивана в поисках сигары. Когда пепел на сигаре стал длиной с мизинец, у майора созрел план простой и надежный, как велосипед.

ЧАСТЬ III

– А сейчас перед вами выступит министр сельского хозяйства республики сеньор Арнальдо Рамирес. Он в ближайшие годы… – Звук телевизора умолк, но изображение на экране сохранилось, а раскачивавшийся в кресле-качалке Луис звонко захлопал себя по коленям и захохотал. На экране показывали отнюдь не министра, а огромного черно-белого быка-производителя, который мрачно посматривал в объектив и брезгливо морщил породистую морду.
Луис просматривал последние приобретения своей коллекции телекурьезов, которые он начал собирать, как только обзавелся видеомагнитофоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45