Зи рассказывал мне, что достижения современной компьютерной графики позволяют кинематографистам создавать такие рисованные образы, которые выглядят настоящими. Но обнаружилось, что после определенного предела чем более реальными кажутся персонажи, тем сильнее отталкивают они зрителей.
Теперь я поняла, что он имел в виду.
Она во всем была почти правильной. Сердце ее билось, она регулярно дышала. Кожа ее слегка покраснела, как у человека, вошедшего с холода. Но улыбка была чуть неестественной, она возникала или слишком рано, или слишком поздно. Подражание человеку было почти совершенным, но не вполне – и вот от этих-то мелких расхождений у меня и вставали волосы дыбом.
В целом у меня нет проблем контроля, какие есть у вервольфов: койоты дружелюбные животные и легко адаптируются. Но будь я в эти минуты в форме койота, убежала бы как можно быстрее.
– Мой Стефано говорит, что вы хотите узнать о гостях, которые хорошо заплатили мне, чтобы их не трогали. – Марсилия снова проигнорировала меня, и это почему-то нисколько не трогало.
– Да, – ответил Сэмюэль мягким, почти сонным голосом. – Мы, конечно, со временем все выясним и сами, но ваша информация может помочь.
– После того как я сообщу вам все, что вы хотите, – теперь она мурлыкала, как кошка, – мы поговорим о Марроке и о том, чем он заплатит мне за сотрудничество.
Сэмюэль покачал головой. – Простите, синьора, но у меня нет полномочий обсуждать такие дела. Однако я буду счастлив передать отцу то, что вы пожелаете ему сказать.
Она надула губки, и я ощутила, как она воздействует на него, почувствовала, что он начинает возбуждаться. Страшные твари за дверьми не заставили его пульс ускориться, но госпожа семьи смогла это сделать. Она наклонилась к нему, он сделал шаг вперед, и ее лицо оказалось в нескольких дюймах от него.
– Сэмюэль, – негромко сказал Стефан. – У тебя на шее кровь. Тебя укусила Лили?
– Позвольте мне взглянуть, – предложила синьора. Она глубоко вздохнула и издала голодный звук, напоминающий громыхание старых костей. – Я о вас позабочусь.
Почему-то мне эта идея показалась ужасной. И не только мне.
– Госпожа, они под моей защитой, – официальным четким голосом заявил Стефан. – Я привел их сюда, чтобы ты смогла поговорить с сыном Маррока. Их безопасность – моя честь, и я почти потерял ее, когда Лили вошла в комнату без сопровождения. Мне не хочется думать, что твои желания противоречат моей чести.
Она закрыла глаза, опустила голову и прижалась лбом к животу Сэмюэля. Снова глубоко вздохнула, и я почувствовала, как усиливается возбуждение Сэмюэля.
– Как долго, – прошептала она. – Он притягивает меня, как коньяк в зимний вечер. Мне трудно рассуждать. Кто отвечал за Лили, когда она ушла к моим гостям?
– Я узнаю, – ответил Стефан. – С удовольствием приведу этого провинившегося к тебе и увижу, что ты снова занимаешься семьей, госпожа.
Она кивнула, и Сэмюэль застонал. Этот звук заставил ее раскрыть глаза, они больше не были темными. В тускло освещенной комнате глаза ее горели красно-золотым огнем.
– Я не так хорошо владею собой, как когда-то, – очень тихо произнесла Марсилия. Почему-то я ожидала, что с огнем в глазах у нее и голос станет хриплым, но получилось наоборот: он стал глубже и еще соблазнительней, так что даже мое тело отозвалось – обычно я так на других женщин не реагирую.
– Подходящее время для твоей овечки, Мерси.
Стефан был полностью поглощен госпожой, и я не сразу поняла, что он обращается ко мне.
Я постаралась подойти поближе к Сэмюэлю. Пять лет занятий боевыми искусствами принесли мне пурпурный пояс и достаточно физических сил, чтобы поднимать части машины не хуже мужчины; но я понимала, что все мое умение и мастерство ничего не стоит против вампира.
Я думала, стоит ли оттолкнуть от нее Сэмюэля, но тут наконец мысль, которая давно стучалась мне в голову, стала очевидной: в комнате есть и другие вампиры, которых я не вижу и не слышу – но чую.
Совет Стефана подсказал, что делать. Я достала свое ожерелье. Цепочка длинная, чтобы я могла снимать ее через голову, и она оказалась у меня в руке в то мгновение, когда Марсилия двинулась.
Я выросла среди вервольфов, которые бегут быстрее борзых, а я – еще немного быстрее их, но я не могла представить, что можно перемещаться так стремительно. Одно мгновение Марсилия прижималась лицом к джинсам Сэмюэля, в другое она уже обхватила ногами его талию и впилась в шею. Последующее казалось страшно медленным, хотя думаю, заняло оно всего несколько секунд.
Ярость, с которой начала кормиться Марсилия, уничтожила иллюзию, скрывавшую других вампиров, и я увидела их – шестерых у дальней стены. Они не пытались казаться людьми, и у меня создалось беглое представление о серой коже, впалых щеках и глазах, горящих, как подсвеченные бриллианты. Никто из них не пошевелился, хотя Стефан вцепился в Марсилию и пытался оттащить ее от Сэмюэля. Не вмешались они, и когда я сократила расстояние между Сэмюэлем и мной, сжимая в руке глупое ожерелье. Вероятно, они не считали ни его, ни меня угрозой.
Глаза Сэмюэля были закрыты, голова откинута, чтобы было удобно Марсилии. Испуганная настолько, что едва могла дышать, я приложила серебряную овечку ко лбу Марсилии и произнесла торопливую, но искреннюю молитву, чтобы овечка сработала как крест.
Фигурка была прижата к ее лбу, но Марсилия, поглощенная едой, не обращала на меня внимания. Затем почти одновременно произошло несколько вещей – только впоследствии я сумела их расставить по порядку.
Овечка у меня в руке вспыхнула причудливым голубым огнем, как хорошо отлаженная Бунзенова горелка. Марсилия отскочила к спинке дивана, как можно дальше от моего ожерелья – и от Сэмюэля. Она закричала таким высоким голосом, что он находился на пороге моего слуха, и принялась махать руками.
Все рухнули на пол: Сэмюэль, Стефан, охрана Марсилии, осталась стоять только я, держа свою овечку как нелепый маленький неоновый фонарик и глядя на госпожу семьи. Вначале я подумала, что все упали по собственной воле, реагируя на какой-то не замеченный мной сигнал. Но Марсилия задрала подбородок – быстрым нечеловеческим движением – и снова закричала. Тела на полу задергались, словно от боли, которую никак не могли облегчить, и я наконец поняла, что дыхание мне перехватил не только страх, но и волшебство. Марсилия делала что-то такое, что всем им причиняло боль.
– Прекратите это, – сказала я как можно решительней. Голос мой был робким и едва слышен. Не очень впечатляюще.
Я откашлялась и попробовала снова. Если я сумела посмотреть в лицо Брану после того, как без прав и без разрешения взяла его «порше» и врезалась на нем в дерево, я могу заставить свой голос не дрожать.
– Хватит. Никто вам не причинит вреда.
– Никакого вреда? – прошипела Марсилия, откидывая гриву волос, так что на лбу стал виден отвратительно выглядевший ожог, отдаленно напоминавший по форме мое ожерелье.
– Ты пила кровь Сэмюэля без его разрешения, – заявила я, словно знала, что ее действия дали мне право защищать его; я не была уверена, что это так, но блеф среди волков срабатывает. А вампиры, кажется, соблюдают обычаи.
Она подняла подбородок, но ничего не ответила. Вдохнула, и я поняла, что с того мгновения, как я отогнала ее от Сэмюэля, она не дышала. Веки ее задергались: она ощутила запахи комнаты; я тоже: страх, боль, кровь и что-то сладкое и повелительное, смешанное с запахами присутствующих.
– Мне уже очень давно не было такого соблазна, – пояснила она. – У него шла кровь, и он уже был почти захвачен.
Тон ее не был виноватым, но я согласна на простые извинения, если это поможет нам благополучно убраться.
Стефан с трудом выдавил одно слово:
– Подстава.
Она быстро провела рукой круг в воздухе. Все на полу замерли. Я с облегчением заметила, что Сэмюэль еще дышит.
– Объясни, Стефан, – приказала она, и я облегченно вздохнула: ее внимание перешло на него.
– Подстава для тебя, госпожа, – произнес Стефан голосом человека, который долго кричал. – Пустить волку кровь и подать его, как подарок, обернутый в бумагу. Хорошо придумали. Я не заметил, что он под заклятием, пока не увидел кровь.
– Возможно, ты прав. – Она бросила на меня раздраженный взгляд. – Убери это подальше, пожалуйста. Тебе она больше не нужна.
– Все в порядке, Мерси, – сказал Стефан по-прежнему тонким и хриплым голосом. Он не поднялся с пола, лежал с закрытыми глазами, словно совершенно без сил.
Я спрятала ожерелье, и в комнате стало еще темней.
– Расскажи мне о подставе, Стефано, – резко сказала Марсилия, возвращаясь на прежнее место на диване. Если взгляд ее чуть дольше и задержался на Сэмюэле, который по-прежнему вяло лежал на полу, то по крайней мере в глазах ее не было прежнего дьявольского блеска.
Все вампиры проявляли признаки жизни, но пошевелился только Стефан. Он со стоном сел и потер лоб. Двигался он рывками, как-то не по-человечески.
– Лили отправили к нам без сопровождающего, чтобы создать инцидент. Если бы Сэмюэль ее убил, это вызвало бы войну между нашей семьей и Марроком. Но, возможно, дело не только в этом. Мне казалось, что мы увели его до того, как она его пометила, но теперь, оглядываясь назад, вижу, что он с того самого момента был под заклятием. Его послали сюда кровоточащим, как сырой бифштекс, и преподнесли тебе. Если бы ты убила Сэмюэля – а я считаю это вполне вероятным, учитывая, как давно ты отказываешься от еды… – Я слышала неодобрение в его голосе. – Если бы это произошло… – Он замолк.
Она облизала губы, словно на них еще оставался след крови. Я видела, как она с сожалением посмотрела на Сэмюэля, словно жалела, что ее остановили.
– Если бы я его убила, была бы война. – Она отвела взгляд от Сэмюэля и встретилась с моим – но ничего не случилось. Марсилия нахмурилась, но казалась удивленной меньше меня. Но, возможно, все еще действовало волшебство моей маленькой овечки. Женщина постучала по подлокотнику дивана длинными пальцами с наманикюренными ногтями, как будто что-то обдумывала.
– Нас намного превосходят численно, – заметил Стефан, но Марсилия промолчала. Стефан с видимым усилием собрался, прежде чем встать на ноги. – Если бы началась война, мы были бы вынуждены покинуть эту страну.
Она застыла, словно его слова имели огромное значение.
– Покинуть эту проклятую пустыню и вернуться домой… – она закрыла глаза… – ради такой награды многие здесь готовы рискнуть моим гневом.
К этому времени зашевелились другие вампиры. Я встала между ними и Сэмюэлем, доверив Стефану защиту нас от его госпожи. Вставая, они сосредоточивались не на Марсилии, а на Сэмюэле. Подобно всем остальным сегодня вечером, меня они совершенно игнорировали, начиная медленно приближаться.
– Проснись, Сэмюэль. – Я толкнула его каблуком.
Стефан произнес что-то музыкальное, с узнаваемыми тонами итальянского. Словно в игре «Замри», остальные вампиры перестали двигаться, некоторые в очень неловких позах.
– Что с Сэмюэлем? – Я спросила Стефана, но ответила Марсилия.
– Он зачарован моим укусом. Некоторые от Поцелуя умирают, но вервольфу он, вероятно, не принесет большого вреда. Не будь я так сильна, он бы не поддался. В голосе ее звучало самодовольство.
– Но как это удалось Лили? – удивился Стефан. – Это не был полный Поцелуй, и все равно заклятие на него подействовало.
Марсилия присела у моих ног и дотронулась до шеи Сэмюэля. Мне не нравилось, как она стремительно меняет место, особенно если это касается Сэмюэля.
– Хороший вопрос, – заметила она. – Ведь он доминант, этот сын Брана?
– Да, – подтвердила я. Я знала, что людям трудно отличить доминанта от покоряющегося волка. Не думала, что это справедливо и относительно вампиров.
– Тогда Лили не могла его околдовать. Но… возможно, кто-то дал ей силу на время. – Марсилия поднесла пальцы к губам и слизала с них кровь Сэмюэля. Глаза ее снова вспыхнули.
Я сунула руку под футболку и начала вытаскивать ожерелье, но холодная рука, костлявая и жилистая, вцепилась мне в руку.
К тому времени как я поняла, что меня схватили, я уже его отбросила. Будь у меня время подумать, я бы никогда не решилась применить против вампира приемом, который действует на людей, но это был рефлекс, порожденный сотнями часов тренировок.
Вампир приземлился прямо на Сэмюэля, потому что Марсилия к этому времени отошла от него. Тварь дернулась, и я решила, что вампир снова набросится на меня, но его целью стал Сэмюэль. Вампир впился в его окровавленную шею.
Марсилия оторвала его от шеи Сэмюэля, на которой образовались ранки. Без видимых усилий и эмоций она отшвырнула вампира к стене. Полетела штукатурка, но вампир вскочил с рычанием и тут же застыл, увидев, кто это сделал.
– Уходите, мои дорогие. – Я заметила, что ожог на лбу Марсилии уже начал исчезать. – Уходите, пока мы окончательно не потеряли честь, покоренные невероятно вкусным блюдом.
Я наконец достала свою овцу, но прежде чем она начала светиться, мы остались одни, Стефан, Сэмюэль и я.
Глава одиннадцатая
За одной из дверей коридора оказался лифт. Стефан устало прислонился к стене: он нес Сэмюэля, который был окровавлен, вял, но дышал.
– Ты уверен, что с ним все в порядке? – не в первый раз спросила я.
– От этого он нe умрет. – Это был не совсем ответ на мой вопрос.
Лифт плавно остановился, открылась дверь, ведущая на кухню. Яркий свет отражался на полосатой кленового дерева мебели и каменных поверхностях столов. Окон не было, но хитроумное расположение зеркал и подсветки компенсировали это. Рядом с холодильником находилось то, что меня больше всего заинтересовало, – ведущая наружу дверь. Я не стала ждать Стефана, распахнула дверь и выбежала на тщательно подстриженную лужайку. И когда вдохнула воздух, который пах не вампирами, а землей и выхлопными газами, поняла, что вышла из главного здания.
– Дома соединены туннелями, – констатировала я, когда появился Стефан.
– У нас нет времени на разговоры, – ответил он.
Я взглянула на него и увидела, что он сгибается под тяжестью Сэмюэля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36