– Думаешь, он обрадуется, когда узнает, что спит с чудовищем? Думаешь, все сразу станет хорошо? – Он пожал плечами и сделал вид, что ему все равно. – Так или иначе он меня бросит, Мерси. Он закончил Корнелл, а я по ночам работаю на заправке. Вряд ли это союз, заключенный на небесах.
– Никогда не замечала, чтобы это его беспокоило. Он из сил выбивается, чтобы ты был счастлив. Мне кажется, ты должен что-то дать ему взамен.
– Это запрещено, – напомнил Сэмюэль, но голос его звучал печально. – Он не может ему открыться.
– А что, по-вашему, сделает Кайл? – возмущенно спросила я. – Всем объявит, что Уоррен вервольф? Кайл так не сделает. Он приобрел нынешнее положение, потому что умеет держать рот на замке. И он не такой человек, чтобы предать кого-нибудь. Он адвокат, он умеет хранить тайны. К тому же он слишком горд, чтобы позволить поместить свое имя в заголовках таблоидов.
– Все в порядке, Мерси. – Уоррен потрепал меня по голове. – Он меня еще не бросил.
– Бросит, если ты будешь его обманывать, – буркнула я.
Оба вервольфа просто смотрели на меня. Уоррен любит Кайла и потеряет его, потому что кто-то решил: только после свадьбы можно рассказать, кто ты, – словно тогда это может помешать катастрофе.
Я была абсолютно уверена, что и Кайл любит Уоррена. Зачем иначе ему жить здесь, а не в своем большом, современном, снабженном кондиционерами особняке с плавательным бассейном? И Уоррен собирается все это уничтожить.
– Пойду погуляю, – сказала я: на сегодня с меня хватит вервольфов. – Вернусь, когда позвонит Зи.
Я не так цивилизована, как Кайл. Я громко захлопнула за собой дверь и начала спускаться с крыльца. Страшно разозлилась и едва не прошла мимо Кайла, сидевшего в своем «ягуаре». Кайл смотрел прямо перед собой.
Прежде чем я успела передумать, я открыла пассажирскую дверцу и села.
– Отвези нас в парк Говарда Эймона, – сказала я. Кайл взглянул на меня, но лицо его было по-адвокатски непроницаемо, хотя обоняние сообщало мне о его чувствах: гневе, боли и отчаянии.
То, что я собиралась сделать, было опасно, вне всяких сомнений. Меня не сдерживают обязательства вервольфа перед его Альфой, которые не дают открыть рот Уоррену. Если Кайл начнет всем рассказывать о вервольфах, его заставят замолчать. И если Адам или Бран, как бы они ко мне ни относились, узнают, что его проинформировала я, меня заставят замолчать тоже.
«Достаточно ли хорошо я знаю Кайла, чтобы доверить ему наши жизни?»
«Ягуар» скользил сквозь редкое движение вечера среды, как тигр по джунглям. Ни манера вождения, ни лицо Кайла никак не свидетельствовали о его гневе, от которого ускорялся его пульс, и о боли, которая разогревала этот гнев, но я их чуяла.
Он свернул в парк и припарковал машину на свободном месте, каковых было много: ноябрь не самое подходящее время для прогулок по речному парку.
– Холодно, – сказал он. – Можем поговорить в машине.
– Нет, – ответила я и вышла. Он прав: очень холодно. Ветер ведь день не сильный, но Колумбия добавляет сырости в воздух. Я дрожала в своей выпачканной какао футболке – а может, это нервы. Я надеялась, что не ошиблась в Кайле.
Он открыл багажник машины, достал легкий пиджак и надел. Потом достал пальто и протянул мне.
– Надень это, пока не посинела.
Я закуталась в пальто, оно пахло дорогим одеколоном. Мы примерно одного роста, и его одежда мне подошла.
– Мне нравится. Надо купить себе такое.
Он улыбнулся, но глаза его оставались усталыми.
– Погуляем. – Я взяла его под руку и повела по дорожке мимо пустых аттракционов к тропе над рекой.
«Уоррен прав, – подумала я, – если Кайл будет знать, что он чудовище, это не поможет им наладить отношения, но у меня ощущение, что сегодняшние события станут последней каплей, если никто не просветит Кайла».
– Ты любишь Уоррена? – спросила я. – Не той любовью, которая означает хороший секс л приятное общество? Я имею в виду до-самой-смерти-и-за-ней-тоже.
Мне стало легче оттого, что он помолчал, прежде чем ответить. – Моя сестра Элли единственная во всей семье, с кем я еще общаюсь. Несколько месяцев назад я рассказал ей об Уоррене. Я сам этого не замечал, пока она не обратила мое внимание: я ей не рассказывал ни об одном из прежних любовников. – Он взял мою руку в свою, согревая ее. – Мои родители не хотели много лет признавать, кто я такой. После того как я заставил их меня выслушать – мама только собиралась познакомить меня с очередной молодой женщиной из хорошей семьи, – отец лишил меня наследства. Сестра Эллис позвонила мне, как только об этом узнала, но после первого разговора мы избегали слов о том, что я гей. Когда я беседовал с ней, мне казалось, что у меня на груди нашита алая буква и мы оба стараемся сделать вид, что ее нет. – Он рассмеялся горько и гневно. Но когда заговорил снова, голос его звучал подавленно. – Элли попросила меня привести к ней Уоррена.
Он посмотрел на меня, и я поняла, как много это для него значит.
Мы шли быстро, и парк скоро сузился и превратился в цепочку лужаек по обе стороны тропинки. Ухоженная растительность сменилась облетевшими кустами и пожелтевшей травой по колено. На возвышении, с которого открывался вид на реку, стояли качели. Я потащила Кайла к ним и села.
Очень важно было все представить верно. И теперь, когда пришло время, я боялась, что все испорчу.
Лениво покачиваясь, мы смотрели, как под нами течет река под затянутым облаками небом. Немного погодя Кайл сильно потер лицо, чтобы согреть его – и стереть невольные слезы.
– Боже, – сказал он, и я вздрогнула. Я не вампир, который не переносит Его имени, но мне не нравится, когда его используют всуе. Но когда он продолжил, я решила, что, может, и не всуе.
– Я люблю его. – Слова словно кто-то вырывал у него из горла. – Но он не подпускает меня. Ему кто-то звонит среди ночи, и он уходит, не объясняя, куда идет.
Там, откуда мы пришли, показался одинокий велосипедист в облегающем спортивном костюме. Он промчался в мелькании спиц на своем синем велосипеде супермена.
– Красивые ноги, – заметил Кайл.
Это была наша старая игра: мы с Кайлом обменивались впечатлениями о проходящих мужчинах, а Уоррен делал вид, что злится.
Я прижалась головой к плечу Кайла.
– Слишком миниатюрные. Не люблю, когда я вешу больше моих мужчин.
Кайл отклонился назад, так что смотрел скорее на небо, чем на реку.
– Когда в прошлом месяце мы вместе были в Сиэтле, он отогнал толпу пьяных красношеих ненавистников геев, просто сказав им несколько слов. Но этот Даррил обращается с ним, как… как с грязью, и Уоррен это терпит. Не понимаю. И этот сегодняшний случай… – Кайл глубоко втянул воздух, чтобы успокоиться. – Он связан с наркодельцами?
Я быстро покачала головой.
– Нет. Ничего незаконного. «Пока нет».
– Может, он другой? – спросил Кайл таким тоном, словно это его нисколько не волнует.
– Все другие открылись несколько лет назад. Он фыркнул.
– Ты не настолько тупа. Я знаю нескольких врачей и учителей, которые все еще скрывают, что они геи, – а ведь их может ожидать только потеря работы, толпа идиотов не станет жечь их дома.
Я почувствовала, что он пытается убедить себя в том, что Уоррен другой, и его возбуждение заметно спадает.
– Это многое объяснило бы. Например, то, что он так силен и знает, кто пришел, еще не открыв дверь.
«Что ж, – с надеждой подумала я, – конечно, быть другим не совсем то, что быть вервольфом. Но если он может принять одно, возможно, второе не вызовет у него отторжения».
– Он не другой, – заявила я.
Начала говорить, кто на самом деле Уоррен, но слова застревали в горле. – Это должен был рассказать мне Уоррен, – заметил Кайл.
– Верно, – согласилась я. – Но он не может.
– Ты имеешь в виду, не хочет.
– Нет, не может. – Я покачала головой. – У меня мало друзей. Не тех, кто приходит поесть попкорн и посмотреть глупое кино. Вы с Уорреном мои друзья.
Подруг у меня вообще нет. Моя работа не способствует дружбе с женщинами.
– Печально, – произнес Кайл. Потом добавил: – Вы с Уорреном единственные, с кем я ем попкорн.
– Патетично.
Болтовня помогла. Я набрала полную грудь и выдала:
– Уоррен – вервольф.
– Кто? – Уоррен перестал раскачивать качели.
– Вервольф. Ты знаешь. Вервольф, который слышат призыв луны, бегает на четырех лапах и скалит клыки.
Кайл посмотрел на меня.
– Ты серьезно? Я кивнула.
– А ты никому об этом не скажешь ни слова.
– Правда?
– Поэтому Уоррен и не мог тебе ничего объяснить. Потому что Адам – Альфа стаи – это запретил. Если теперь ты отправишься к властям или в газеты и сообщишь, даже если тебе не поверят, стая убьет тебя. – Я понимала, что говорю слишком быстро, но не могла остановиться. Это не казалось таким опасным в доме серии «А», в присутствии только самого Уоррена и Сэмюэля. Им я была небезразлична, но многие волки будут рады видеть меня – и Кайла тоже – мертвыми за то, что я ему рассказала. – Уоррен может с ними драться, но их слишком много. Он умрет, и ты умрешь вместе с ним.
Кайл поднял руку.
– Подожди. Тебе не кажется, что ты слишком рано хоронишь меня и Уоррена? Я сделала глубокий вдох.
– Надеюсь, что это не так. Тебе придется осознать: они очень серьезно относятся к своей тайне. Почему, по-твоему, они так долго смогли оставаться нераскрытыми?
– Мерси. – Он схватил меня за руку – его ладонь была холодна, но, может, только от ветра. – Вервольф?
Он мне не поверил – и это могло быть опасно.
– Двадцать лет назад никто не знал о других. Послушай, я тебе докажу.
Я осмотрела голые, без листвы, кусты. Они недостаточно густые, чтобы я могла в них раздеться и перемениться, но на реке лодок нет, и если только какой-нибудь велосипедист не покажется в самый неудачный момент… Я могу меняться и в одежде – я становлюсь меньше, а не больше, – но я предпочла бы делать это прилично, в укрытии. Койот в человеческой одежде выглядит нелепо.
– Подожди здесь.
Я отдала ему Пальто, чтобы не запачкать, спрыгнула с качелей и пошла по тропе к кустам. Как можно быстрее разделась и, как только сбросила последний предмет туалета, переменилась.
Потом выбралась на тропу и села, стараясь выглядеть не опасной.
– Мерси?
Типичное адвокатское выражение невозмутимости исчезло с лица Кайла; это свидетельствовало о том, как он потрясен.
Я помахала хвостом и издала успокаивающий звук. Он, как древний-древний старик, слез с качелей и подошел ко мне.
– Койот?
Когда я направилась назад к одежде, он двинулся за мной. Я переменилась прямо перед ним – и побыстрее оделась: услышала, что приближается еще один велосипедист.
– Я не вервольф, – сказала я, проводя руками по волосам. – Но можешь составить себе представление, пока не уговоришь Уоррена поменяться при тебе.
Кайл в нетерпении сам поправил мне прическу.
– Вервольфы больше, – предупредила я. – Намного. Они не похожи на волков. Скорее огромные собаки, которые могут тебя съесть. – Все в порядке. – Он отступил на шаг. Я думала, что он говорит о моих волосах, пока он не продолжил: – Уоррен – вервольф.
Я посмотрела на его лицо адвоката и вздохнула.
– Он не мог тебе сказать. Если ты после моего рассказа не сделаешь ничего глупого – мы оба в безопасности. Но если бы тебе рассказал он, как бы ты себя ни повел, он нарушил бы прямой приказ. Наказание за это очень жестокое.
Кайл по-прежнему никак не проявлял своих эмоций. Замкнулся, и я не могла понять, что он чувствует. Мало кто из людей способен на такой самоконтроль.
– А его стая… – Он запнулся на этом слове. – Они не подумают, что он мне открылся?
– Вервольфы умеют чуять ложь. Они узнают, откуда тебе известно.
Он вернулся к качелям, взял пальто и протянул мне.
– Расскажи мне о них.
Я объясняла ему, какими опасными могут быть вервольфы и как неразумно было с его стороны флиртовать с Сэмюэлем – или с Даррилом, когда зазвонил мой сотовый.
Это был Зи.
– Дела? – спросил Кайл, когда я закрыла телефон.
– Да. – Я прикусила губу. Он улыбнулся.
– Все в порядке. Для одного дня с меня достаточно тайн. Я так понимаю, что тебе нужно назад к Уоррену.
– Пока не разговаривай с ним, – попросила я. – Подожди, пока привыкнешь. Если возникнуть вопросы, звони мне.
– Спасибо, Мерси. – Он положил руку мне на плечо. – Но думаю, остальное мне нужно обговорить с Уорреном – после того как он закончит свои дела.
Глава девятая
Когда я вошла, Сэмюэль и Уоррен сидели в противоположных сторонах гостиной и в воздухе густо пахло гневом. Глядя на них, я не могла решить, сердятся ли они друг на друга или на кого-то еще. Но вервольфы всегда готовы разозлиться на что-нибудь. Я просто забыла, каково быть рядом с ними.
Конечно, не у меня одной чутье. Уоррен, сидевший ближе к двери, глубоко вдохнул.
– Она была с Кайлом, – произнес он ровным голосом. – От нее пахнет одеколоном, который я ему подарил. Она ему сказала.
Он отругал меня, но в его словах было больше печали, чем гнева. Я остро почувствовала свою вину.
– Ты не мог ему сказать сам. – Я не извинялась. – А он заслужил право знать, что все, с чем он должен считаться, не твоя вина.
Уоррен покачал головой и бросил на меня отчаянный взгляд.
– Ты хочешь умереть? Адам может приказать казнить тебя и Кайла за это. Я видел, как это делается.
– Только меня, не Кайла.
– Нет, черт побери, Кайла тоже!
– Только если твой любовник решит обратиться к полиции или прессе. – Сэмюэль говорил спокойно, но Уоррен все равно посмотрел на него сердито.
– Ты слишком рискуешь, Мерси. – Он снова повернулся ко мне. – Как, по-твоему, я буду себя чувствовать, если потеряю вас обоих? Может, ты права, но это должен был сделать я. Это мой риск. Если ему нужно знать, сказать должен был я.
– Нет. Ты – в стае, и поклялся повиноваться. – На верху лестницы появился Адам, он покачивался и слегка опирался на трость. На нем была белая рубашка и джинсы по размеру. – Если бы сказал ты, я вынужден был бы применить закон, чтобы не вызвать восстание в стае. – Он опустился на верхнюю ступеньку более резко, чем собирался, как мне кажется, и улыбнулся мне. – Я и Сэмюэль, оба, можем свидетельствовать, что Кайл все узнал не от Уоррена, а от тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36