Они смотрели друг другу в глаза, понимая все без слов. Между ними в тот миг словно образовалась незримая связь. Грозный взгляд Лимы выражал презрение и смертельную злобу, она сейчас была в таком состоянии после событий прошедшей ночи, что запросто могла свернуть старьевщику шею. А глаза старика молили о прощении – не о том, чтобы Лима пощадила его, а именно о прощении. Он даже перестал вырываться.
Лима смотрела на кровоподтек, растекшийся по щеке старика, на ухо, залепленное залечивающим пластырем, пропитавшимся кровью, и умерила свою ярость, отпустила его. Старьевщик сделал шаг назад, потирая горло и кашляя. У него текли слезы.
– Мне нужны тряпки, вода и лекарства, он истекает кровью, – сказала она.
Старик показал на дверь в свою комнату:
– Неси его туда, на кровать.
Лима начала поднимать капитана, старик стал помогать.
Сэм застонал.
– Тихо, тихо. – Старик подставил свое плечо. Его постоянно тянуло кашлять, но он подавлял это желание.
– Я сама донесу его, сходи, запри, как следует дверь.
Старик кивнул и, отпустив капитана, побежал к выходу. Лима пинком открыла дверь в его комнату.
На кровати, натянув одеяло до подбородка, сидела девчонка-клон с перепуганными глазами.
– Уходи, – приказала Лима.
Та, отбросив одеяло, соскочила с кровати и нагая стояла в нерешительности.
– Не стой! Помоги! – рявкнула на нее Лима.
Девчонка опомнилась и помогла положить десантника поверх одеяла.
Лима посмотрела на нее.
– У тебя есть имя?
– Нати, – робко ответила она
– Нати, неси воду и все, какие есть в этой дыре лекарства.
Девчонка кивнула и, быстро натянув на себя короткое платье, вышла из комнаты, Лима начала раздевать раненого, разрывая на нем окровавленную одежду. Вскоре вернулась Нати, неся пластиковую коробку, сзади шел старик, держа в руках какие-то тряпки и кувшин с водой.
Лима взяла у старика тряпки, порвала их на части, подставила, чтобы он полил на них водой из кувшина, и начала омывать тело капитана вокруг раны.
– Что у тебя есть? – спросила она старьевщика.
Он уже рылся в коробке, которую держала Нати.
– На, держи, – протянул он пакетик, – это кровь остановит. Сыпь, не бойся.
Лима зубами разорвала пакет и высыпала белый порошок на рану капитана. Тот застонал, выгнулся и протянул руку к больному месту. Девушке пришлось прижать его, не давая шевелиться.
– Вот сшиватель. – Старик протягивал ей сложный блестящий инструмент. Она взяла его и поднесла к боку десантника, руки сильно дрожали.
– Лучше ты, я устала. – Она хотела отдать прибор назад.
– Да какой из меня врач?! – отказался старик.
– Я просто не смогу… – начала Лима, но обозлилась и снова повернулась к раненому. – Иди, сожми рану, – сказала она старику.
Дрожь усталости передалась всему телу, и ей было трудно попасть на начало рваной, уже не так сильно кровоточившей под действием порошка, раны.
– Давай я, – раздался сзади тихий голос.
Лима обернулась. Нати стояла рядом и, протянув руку, мягко забрала у нее инструмент.
– Сумеешь?
Девочка кивнула.
– Вы только скажите, что нужно делать.
Лима отошла в сторону, уступая ей место, и молча смотрела, как под руководящим бормотанием старьевщика шла операция.

* * *

Морган расхаживал по главному залу, заложив руки за спину. Он злился. Мысли главаря метались, он пытался сосредоточиться, но у него не выходило, и от этого он только еще больше злился.
Усилием воли он взял себя в руки и постепенно успокоился. Сейчас должны были вернуться посланные им отряды. Он отправил их узнать, что это за девка разделалась с Жикой и другими ребятами, а ее даже ранить никому не удалось. Начались разговоры, что это очередной пришелец из другого мира.
«Вот тупицы! Словно они с каждой заменяемой металлом частью своей плоти теряли часть мозгов!» – Он снова начал раздражаться, но одернул себя.
Как она могла быть из другого мира?! Зодчие, например, похожи на людей только внешне, как в принципе и Хозяева (одного из них ему довелось однажды увидеть), но их-то сразу отличишь от человека. В них за километр чувствуется что-то чужое, инородное. А девка… Она была самой настоящей, живой. Морган видел ее мельком, но успел заметить, что она очень даже ничего. Особенно ему запомнились ярко-голубые, почти синие глаза. Он вспоминал их с какой-то мечтательностью и засмеялся: «Уж не влюбился ли ты, Морган? Эдакая любовь с первого удара! Опомнись! Эти глаза одним взмахом убили Жику и даже не моргнули, а до этого порешили Туга и остальных. Тебе повезло, что ты не попался ей под руку».
Эти мысли помогли ему окончательно прийти в себя.
Откуда вообще взялась эта фурия? Обладая такими боевыми способностями, она не могла остаться незамеченной, даже в этом городе.
Морган напряг память. В голове всплывали мелкие факты, которым он не придавал раньше значения. Различные слухи, появившиеся пару лет назад и казавшиеся слишком нереальными, чтобы принимать их всерьез. То якобы кто-то находил разрубленных пополам одним ударом киборгов, то парочку зомби, искусно разделанных на части. Среди киборгов ходили сказочки о ночной охотнице, которая ненавидит киборгов и, которую никто из живых воочию не видел, а мертвые мало, что могли рассказать. Тут мелькнула тень, там осталась глубокая зарубка в бетонной стене рядом с раскроенной головой очередной жертвы… Этими байками они пугали друг друга, как будто мало вокруг реальных страхов.
Он подошел к окну и, заложив руки за спину, посмотрел на серое небо. Клубящиеся грозовые тучи обещали скорый дождь.
Погода последнее время была паршивая, все чаще шли дожди, причем тучи обволакивали небо за несколько дней до их начала, словно собираясь с силами. Зато потом проливались мощными ливнями. Воздух был влажный и теплый, ветер поднимался неожиданно, был сильным и нередко переходил в ураган. Но не только природа выкидывала фокусы, вообще жизнь была какой-то странной. Сказки становятся явью, невероятные слухи неожиданно оказываются правдой и сбываются древние проклятия. Морган оскалился – наверное, сейчас «эпоха перемен», если перефразировать старое высказывание, то – «интересное время», а применимо к правде реальности и если быть совсем уж точным – проклятое время.
Философствования главаря прервал шум в коридоре, Морган обернулся, двери распахнулись, и в зал ввалилась большая группа киборгов во главе с Кадиром. После смерти Жики главарь подумывал взять его в помощники. Его огненно-рыжая шевелюра и такая же борода выделяли его из толпы. Кадир был преданным и довольно смышленным, хотя ему, несомненно, не хватало Жикиной хитрости и быстроты мышления.
Киборги внесли и опустили к ногам Моргана четыре тела, два обожженных лазерами, а два с большими колотыми ранами, и груду каких-то железок.
– Ее рук дело, – сказал запыхавшийся Кадир, указывая на трупы стволом лазерного разрядника, зажатого в металлических пальцах.
Главарь подошел, присел над телами, внимательно осмотрел их.
– Чьи они?
– Из группы Звонкого. Они воюют с самого начала высадки.
Морган кивнул. Звонкий был главарем второй по влиянию группировки прислужников в городе, хотя и превосходившей все остальные по численности. Правда, после стычек с десантом это, скорее всего, уже не так.
– А это что за дерьмо? – Он взял в руку кусок брони.
– В это одеты эти… – Со словарным запасом у него явно были проблемы, для пояснения он ткнул стволом вверх. – Одного из них удалось взять живым, но она, наверное, освободила его.
Морган бросил железку назад, пошвырял другие, его пальцы попали во что-то вязкое. Он посмотрел на них – почти свернувшаяся кровь.
– Его ранили?
Кадир пожал плечами.
Морган поднялся, вытер руку о штаны.
– Еще что-нибудь?
– Нет.
– Тогда какого хрена вы приперлись сюда? Вы что думаете, я их оживлю? Или что? – Он обвел присутствующих презрительным взглядом, потом посмотрел на предполагаемого помощника. – Кадир, я дал тебе приказ найти девку, а не приносить мне трупы тех, кого она замочила! Вы нашли ее след и, бросив все, побежали назад, позволяя ей уйти. В ваших тупых головах еще остались мозги или нет?
– Мы хотели…
Морган ударил его кулаком в лицо, киборг отлетел на пол, быстро поднялся и злобно посмотрел на босса.
– «Мы хотели», – передразнил его Морган. – Не надо хотеть, надо делать то, что приказано!
Киборги молчали, глядя на злящегося главаря. Он задумался, шаря глазами по останкам. Потом сказал Кадиру:
– Проверь все киберлабы и другие места, где могут вылечить раненого. К Кузнецу загляни в первую очередь, не церемонься слишком. И бегом давай! Если она действительно тащит раненого, то движется медленнее; может, успеете еще догнать.
Кадир кивнул, все еще потирая скулу и, махнув рукой остальным, чтобы шли за ним, направился выполнять поручение. Киборги стали выходить из зала.
– Куда пошли?! – злобно сказал Морган. – Здесь что, по-вашему, склад отходов? Заберите это отсюда.
Он кивнул на тела мертвых киборгов и остатки брони.
Оставшись один, главарь опять пожалел, что рядом нет Жики.

* * *

Спустя два часа после того как Лима втащила десантника в лавку старьевщика, она сидела на полу, устало прислонившись спиной к стене рядом с кроватью, на которой спал перевязанный и накаченный лекарствами капитан. Старик сидел в своем кресле-качалке, Нати ушла в лавку, навести порядок, Лима строго-настрого приказала ей никому не открывать и стараться не шуметь. Сама она, решив посмотреть, наконец, на свою добычу, подтянула к себе сумку, сунула в нее руку и достала то, что находилось внутри: импульсный пистолет и жестяную коробку старьевщика, наполненную пищевыми купонами.
Разочарование Лимы было написано на лице. Когда она схватила сумку в комнате Грико, у нее не было времени посмотреть, что в ней, а из-за импульсника она не могла определить по весу, что артефакта нет внутри.
– Старик, – позвала она.
Он посмотрел в ее сторону.
– Лови. – Она бросила ему коробку.
Старьевщик поймал жестянку, повертев ее в руках, положил рядом. Помялся немного, потом все же спросил:
– Расскажи, что произошло.
– Не много ли просишь, старик?! – отрезала Лима.
Он опустил глаза, отвернулся. Несколько минут царила тишина. В комнате была хорошая звукоизоляция, потому что снаружи, на площади, сейчас шла бойкая торговля от тусклого света девушке казалось, что едва наступивший день быстро и незаметно закончился и снова пришла ночь.
– Однажды, – нарушил молчание старик, – когда все еще было по-другому и ни о каких Хозяевах никто не слышал, жила одна семья. Мать, отец и их драгоценный отпрыск, которого они всячески холили и лелеяли.
Отец был преуспевающим конструктором. Облачные яхты его постройки пользовались огромной популярностью, и семья всегда жила в достатке. Единственному сыночку, конечно же, ни в чем не было отказа. Он, в общем-то, был парень неплохой, мать с отцом уважал и, можно сказать, был примерным сыном. К восемнадцати годам он был настоящей звездой в светском обществе, где вращались его родители. И вот в один прекрасный день он привел в дом девушку. Она была из другого сословия и не так воспитана, хотя и мила. Родители считали ее очередной шалостью их малыша, но все оказалось гораздо серьезнее. Он полюбил эту девушку. И в идеальной семье начался разлад. Стали возникать постоянные скандалы.
Он даже уехал из дома, стал жить отдельно, устроился на какую-то непрестижную работу. Тогда родители, вместо того чтобы понять сына, решили навязать ему свою волю. Они же не могли допустить, чтобы он покинул семью. Они просили девушку оставить их сына, предлагали ей деньги, даже угрожали. Но этим только озлобили свое чадо…
Старик прервался и откашлялся. Лима не стала ничего говорить и ждала продолжения. Он с кряхтеньем потянулся к столу, взял стакан, попил воды, вздохнул и продолжил:
– Никто тогда не знал, что случилось, но однажды он вернулся с работы, а его зазнобы не было дома. – Старьевщик грустно хмыкнул, словно вспомнил что-то. – Она не появилась ни завтра, ни через неделю, ни через год. Сын обвинял во всем своих предков, но те клялись, что они тут ни при чем, и звали его вернуться домой.
В нем кипела злость и обида. Он им конечно не поверил и не простил того, что они не приняли в семью ту, которую он выбрал.
Время шло, родители парня старились быстрее, чем обычно старели люди в то время; горе оттого, что они фактически потеряли сына, съедало их изнутри. Но в сердце сына не было прощения. Сначала мать покинула этот мир, не вынеся разлуки с сыном, а затем отец, умерший в своем кабинете, окруженный голографиями своего наследника, его призами и наградами, завоеванными в юности для своих родителей.
И вот однажды, по прошествии многих лет, в куче старых бумаг сын, уже ставший пожилым мужчиной, случайно нашел записку, которую оставила его девушка. В ней говорилось, что она просто ушла, что действительно ошиблась и он – не тот, кто ей нужен. Еще там говорилось, что, возможно, она поедет к брату на Сильвию – это такая далекая планетка с небольшой аграрной колонией. В тот же день он отправился на эту планету. Там он действительно нашел ту, которую так долго искал. Она была замужем, и у нее было пятеро взрослых детей. Он не стал подходить к ней, только посмотрел издалека, сразу узнав, несмотря на прошедшие годы, хотя ему и очень хотелось это сделать. Вернувшись, он ударился в запой и, если бы не начавшееся вторжение, о котором он, кстати, узнал, только когда не смог купить очередную порцию выпивки, он наверняка сдох бы как животное или покончил с собой в пьяном угаре, что в общем-то равнозначно. Но до сих пор он жалеет о том, что не был с родителями, когда они нуждались в нем, когда умирали с его именем на губах.
Старик замолчал и посмотрел на Лиму.
– Этой проникновенной байкой ты хочешь сказать, что ты ни в чем передо мной не виноват? – ухмыльнулась она.
– Нет, – ответил старик. – Я хочу сказать, что прощать тоже надо уметь. Я знаю, что предал тебя. Я испугался тогда. Я смотрю на свою жизнь и не понимаю, что в ней такого, что я держусь за нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41