Мама снова хворала и лежала в больнице. Отец нашел себе подругу и привел ее в дом. У этой большой женщины были громадные обвислые груди и гортанный смех. Девочка, съежившись, лежала в постели и слушала звуки их распутной любви. Скоро мама умерла, и эта женщина перебралась к ним жить. В первую же ночь, в три часа, они вдвоем пришли к ней. Набравшихся и осовевших, их потянуло на развлечения. На глазах у женщины отец сорвал с дочери одеяло, а потом и тонкую ночную рубашку, обнажив ее молодое тело. Девочка стала кричать, но отец заглушил ее вопли, зажав рот ладонью. Хрюкнув, он упал на нее и придавил к кровати, вторгся в нее грубо, яростно, а женщина подначивала и подбадривала его. К горлу девочки подкатила тошнота. Она попыталась спихнуть с себя тяжелое тело, со стонами умоляя отца: не надо! Казалось, он раздавит ее, она вот-вот испустит дух. Тело разрывалось от боли. И вдруг она, шалея от ужаса, поняла: с ней происходит что-то ужасное! Она продолжала барахтаться, пыталась вырваться. Все впустую. Когда он утих и скатился с нее, его сменила женщина – у нее нашлись свои способы помучить несчастную девочку. Наконец, они угомонились. Уволоклись прочь, даже не поняв в пьяном угаре, что они с ней сделали. Молча, изнемогая от боли, девочка с трудом добралась до туалета на улице. Что-то в ней сжималось, сокращалось, а по ногам тяжело сползали сгустки темной крови. Присев на корточки, она – совершенно одна – родила ребенка. Только это был не ребенок, а четырехмесячный плод, и когда к девочке вернулись силы, она завернула его в полотенце, отнесла к своему любимому дереву и там закопала. Теперь ей оставалось только одно. Храня спокойствие, она вытащила из-под кухонной раковины канистру с бензином и разлила огненосную жидкость по периметру вокруг их небольшого деревянного дома. Чиркнуть спичкой оказалось очень просто… КНИГА ВТОРАЯГолливуд, КалифорнияИюнь 1985 года 22 – Чего вы хотите от жизни, мисс Андерсон? – спросила английская журналистка. У этой дамы средних лет был обиженный взгляд и крашенные под солому волосы. Она не состоялась как актриса, певица, романистка. Наконец, она нашла свою нишу в еженедельной колонке ежедневной лондонской газеты и теперь славилась оголтелой ненавистью к удачливым актрисам, певицам и романисткам. Она нападала на них в печати при первой возможности.Силвер придала лицу выражение многозначительности.– Счастья, – сказала она мечтательно. – Думаю, за тридцать лет работы в шоу-бизнесе я его заслужила. Вы согласны?Журналистка, которую угораздило родиться с именем Синди Лу Плентер и которая смахивала на умирающего от тоски мужчину, наклонилась поближе к знаменитой звезде в надежде обнаружить следы пластической операции, подтяжки кожи или чего-то в этом роде. Увы – всего лишь тщательно наложенная косметика. Позже в своей статье она напишет:СИЛВЕР АНДЕРСОН СУЩЕСТВУЕТ ПОД ДВУХДЮЙМОВЫМ СЛОЕМ ГРИМА. ОНА НЕУСТАННО ДЕЛАЕТ КАРЬЕРУ ВОТ УЖЕ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ, НО ПРИ ЭТОМ НИКАК НЕ НАЙДЕТ СЧАСТЬЯ. МОЖЕТ, ЕСЛИ ОНА СОСКРЕБЕТ С СЕБЯ НЕМНОГО ШТУКАТУРКИ, ЕЙ СКОРЕЕ УДАСТСЯ ДОСТИЧЬ ЖЕЛАННОЙ ЦЕЛИ.– О-о, разумеется, заслужили, – поспешно заверила Синди Лу Плентер.Яд сочился из ее пера, а не с ее губ. Оскорблять знаменитости в глаза – на это у нее не хватало пороху.– Спасибо. – Силвер улыбнулась королевской улыбкой. – Вы очень любезны.Куда, черт возьми, подевалась Нора? Эта Плентер со своей фальшивой улыбочкой и банальными вопросами начинала действовать ей на нервы. Помимо всего прочего, от нее пахло, и в комнате распространился дурной аромат.Нора! Безмолвно воззвала Силвер к своей палочке-выручалочке.И Нора – вот чудо! – в тот же миг появилась. Отведенный для Синди Лу Плентер час истек, а выпроваживать засидевшихся гостей Нора умела, как никто другой.Силвер поднялась и дружески пожала журналистке руку. Она прекрасно знала, что эта Плентер – стерва, как в напечатанном виде, так и в ненапечатанном. Ну и что? Кто-то когда-то мудро сказал: главное, чтобы твою фамилию писали правильно. А все остальное – не важно. А уж написать без ошибок ее фамилию миссис Плентер, надо думать, все-таки сможет.Силвер удалилась к себе в спальню, а Нора стала выпроваживать журналистку. Она была последней, кто брал в этот день интервью для Англии. Английское телевидение собралось показывать «Палм-Спрингс» и хотело, чтобы мощная реклама прошла сразу. Закупившая сериал английская компания пригласила Силвер ненадолго прилететь в Лондон. Это предложение вызвало у Силвер смешанные чувства. С Англией были связаны не самые лучшие воспоминания. Именно там кривая ее жизни достигла низшей точки, и хотя фортуна ей снова улыбнулась, возвращаться на место катастрофы не хотелось. Отсюда – парад журналистов в ее доме.В комнату ворвалась Нора.– Выпроводила! – торжествующе объявила она.– Слава Богу! – отозвалась Силвер, утомленно потягиваясь. – Никто не скажет, что за свои деньги мне не приходится вкалывать.Да, в этом Нора была с ней согласна. Силвер трудилась как пчела. Энергия просто неиссякаемая. Двадцатилеткам такой задор и не снился.– Сегодня открывают новый ресторан, ты обещала Фернандо, что будешь на открытии, – напомнила Нора. – Мне поехать с тобой?– Меня туда везет Деннис, – со вздохом сказала Силвер.Деннис Денби был последним в длинной шеренге ее кавалеров. Этот тридцатилетний мужчина с мягкими красивыми чертами лица был сыном известного продюсера и его жены – дамы света. Сам Деннис возглавлял собственное рекламное агентство, отличался хорошим чувством юмора и большим честолюбием. Совсем недурен и как любовник. Но у него был один серьезный недостаток. С того дня, как ему исполнился двадцать один год, он систематически затягивал в постель всех голливудских жен, переступивших тридцатилетний порог. В этом было что-то маниакальное, и Силвер не очень нравилось находиться в самом конце длинного конвейера.Они встречались уже несколько недель, и он, несомненно, был представительным кавалером. Но она как-то не могла принимать его всерьез, вот в чем беда.– Я думала, он тебе уже надоел, – заметила Нора, проявляя неплохую интуицию.Силвер засмеялась.– Когда в тарелке пусто, приходится собирать крошки. – Со знанием дела она кивнула, потом добавила: – Особенно когда ты голодная.Нора с легкой ухмылкой покосилась на нее. О сексуальных аппетитах Силвер ходили легенды, еще с тех времен, когда для женщины претендовать на равноправие в постели было не в моде. В вопросах, имевших отношение к мужскому полу, Силвер всегда бросала вызов традиции. Если бы она взялась писать автобиографию, получился бы настоящий справочник «Кто есть кто» в мире знаменитых и интересных мужчин – хотя Силвер всегда гордо заявляла, что никогда и ни с кем не спала ради карьеры.– Не мне судить, голодная ты или нет, – цинично заметила Нора, – но вылизывать тарелку – это уже чересчур!Силвер порочно усмехнулась.– Я лижу вовсе не тарелку!Критиковать себя Силвер позволяла только Норе. Ей нравились эти резкие и вздорные, но честные выпады своего агента, к тому же Силвер считала Нору настоящим другом.Силвер выросла в шоу-бизнесе, и у нее никогда не было времени для того, чтобы завести друзей. Знакомых – сотни, а теперь, когда она снова звезда, – тысячи. Но никого из них она не интересовала как человек. Им нужно было только приблизиться к ней, чтобы отблеск звездной пыли упал и на них – вдруг какие-то пылинки прилипнут и к ним? Деннис Денби – прекрасный тому пример. Он обожал появляться с ней на людях. И на его долю тоже выпадало много внимания, фотографов, поклонников и поклонниц.Но любить ее он не любил. Ничего страшного, она тоже его не любила. Они просто использовали друг друга, каждый в своих целях.Силвер попыталась вспомнить, когда была в последний раз влюблена, но не смогла. Много воды утекло с тех пор, как она испытывала душевный трепет в чьем-то обществе только оттого, что…Ей было сорок семь лет. Слишком опытная, слишком мудрая, слишком знаменитая.
Уэс Мани сам не понимал, как ему удалось вытащить на свидание свою домовладелицу, Ребу Виногратски. Чистая везуха, решил он, влезая в свой единственный костюм и пытаясь спрятать потертость на вороте своей единственной белой рубашки.На прошлой неделе Реба явилась одна, не таща на буксире мексиканку-служанку или толстяка-сына. Она забрала у него долг за жилье, полазила по квартире, потом расселась на его диване и стала поливать дерьмом собственного мужа. Оказалось, она застукала его в постели с его же секретаршей и устроила ему веселую сцену.– Этот жлоб мне заплатит сполна, с каждого заработанного цента, – заявила она. – Я найду лучшего в Америке адвоката по разгребанию дерьма!– Хорошая мысль, – поддержал Уэс, мечтая, чтобы она поскорее унесла с его дивана свои стеариновые ноги и мстительную гримасу.– Он просто таракан! – вскричала Реба. – Хуже, чем таракан!И по ее нарумяненным щекам потекли слезы ярости.Что оставалось делать добряку Уэсу Мани? Надо было утешить бедную женщину. Каким-то образом в результате этого утешения он подмял ее под себя и занялся изучением интимных мест своей домовладелицы, которая водила новый «Мерседес», признавала только наличные и называла своего мужа жлобским тараканом.С этим можно было бы и смириться, но она даже не снизила ему квартплату. Всего лишь пригласила на открытие нового ресторана, в который вложила деньги. Реба, как выяснилось, имела две страсти: наличные и секс. Наличные стояли на первом месте.Зря он с ней связался. Но теперь уже поздно.Она приехала, разодетая в пух и в прах: туго-натуго затянутая в зеленое платье из люрекса, туфли на высоченных, как у проститутки, каблуках, перехваченные ремешком на лодыжке, и жакет из серебристой норки. Крашеные рыжие волосы уложены в птичье гнездо, а пергаментные глаза-буравчики вымазаны неопытной рукой – всем, что предлагает Элизабет Арден. От Ребы исходил запах «Голубой травы».– Привет, морячок, – сказала она, криво ухмыляясь, и он уловил, что помимо «Голубой травы» от нее попахивает виски.– Привет, Реба, – ответил он, а сам с тоской подумал: как теперь от нее отмотаться и при этом иметь возможность тянуть с квартплатой? 23 В зрительном зале студии стоял легкий шумок предвкушения. Предстояла программа Джека Питона, а публика его любила. В отличие от Карсона, Леттермена и Мерва, он не сидел за большим столом; он располагался за квадратным журнальным столиком вместе со своим гостем и проводил с ним час один на один, заставляя раскрыться. Он не носился по залу с головокружительной скоростью торнадо, как Фил Донахью. Он вел беседу неспешно, иногда расслабляя узел галстука (галстук он носил всегда) или снимая пиджак. Своим гостям он помогал почувствовать себя уютно. До того уютно, что те очень часто забывали об аудитории, напряженно ловящей каждое их слово, о назойливых камерах, и болтали так, будто кроме них с Джеком в студии никого не было.Он извлекал их из скорлупы постепенно, осторожно. Поскольку у него был лишь один гость в неделю, он имел возможность прочитать все подобранные для него материалы и уже потом решить, какие задавать вопросы. Помощники только готовили для него материал, а ход беседы определял он сам.Сегодня его собеседником был режиссер в очках, дававший интервью крайне редко, властный и самовлюбленный гений. Джек обнажал его, удаляя один слой за другим, и становилось ясно, почему этот человек был именно таким.Аудитория сидела, затаив дыхание, всеми фибрами впитывая этот разговор один на один. Джек Питон выкладывал им чистую правду, и за это они его уважали. Он воплощал собой блестящего американца. Ум и внешность. Таковы были братья Кеннеди, и Джеку Питону не раз говорили: только захоти, и перед тобой откроется карьера политика. Безмерная популярность, быстрый и цепкий ум – он вполне мог стать кандидатом номер один на серьезную выборную должность. К нему уже подкатывались люди с деньгами, готовые поддержать его, если он выразит желание баллотироваться в Сенат.– Да вы с ума сошли! – воскликнул он поначалу. Но когда ему объяснили, как высоко можно забраться с его популярностью, он перестал смотреть на это совсем скептически. Отсюда и его всесторонние попытки упорядочить свои отношения с дамами – вдруг он действительно захочет попробовать себя в политике?Шоу подходило к концу. Джек видел, что продюсер уже подает ему сигнал «закругляйся», и мягко подводил гостя к завершающей фазе, а тот раскрыл себя так, как не удалось никому из изучавших его творчество последние десять лет.Зрительный зал разразился незапланированными аплодисментами – ассистент только собрался подать такую команду. Искренняя реакция публики – значит, понравилось.Джек поблагодарил гостя, который все не мог выговориться. Они пожали другу другу руки. Камера один дала общий план, свет приглушили. На фоне двух мужских силуэтов пошли титры.Шоу закончилось.Джек поднялся с одной мыслью – скорее бы в душ; но это было не так просто. Главная сложность всегда заключалась в том, чтобы изящно ускользнуть от гостя. Целый час ты участливо и заинтересованно расспрашиваешь гостя о том и сем, вытягиваешь из него такое, о чем он никогда не говорил вслух – тем более прилюдно. Поэтому, когда час откровений кончался, как правило, оказывалось, что гость еще не выговорился.С женщинами была просто беда. Почти все они хотели продолжить разговор в постели, и время от времени Джек делал себе поблажку – ладно, пусть будет так. Обычно он был очень осторожен и со времени знакомства с Клариссой согрешил с гостьей лишь однажды – ею оказалась невысокая пухленькая киноактриса, так по-щенячьи жаждавшая любви, что у него не хватило духу ее отвергнуть. До акта любви, во время и после она не переставала извиняться за то, что все у нее так наперекосяк. Потом она приготовила ему тарелку питательной чечевичной похлебки и отослала к Клариссе, пообещав, что никому об их встрече не расскажет. К счастью, она сдержала слово и недавно вышла замуж за профессионального собаковода. Кажется, они вполне устраивали друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69