– Вы?
– Не бойся… Я желаю тебе только добра. Я пришла устроить тебе побег.
– Никогда!
Она уселась подле него и томно изогнулась.
– Ты прав, не будем торопиться. Вся ночь наша. Как я тебе?
На сей раз Анн решил обойтись без учтивости. Он усмехнулся:
– Вы попросту смешны!
– Что ты сказал?
– Вы не в моем вкусе, ничего с этим не могу поделать. Я нахожу вас посредственной и вульгарной.
– Ты… осмелился?
– Если подумать, вы мне внушаете жалость. Думаю, в глубине души вы несчастны…
Лилит вскочила и заметалась по комнате, как фурия. Вдруг она увидела Зефирина на столе.
– А, понимаю! Девица оставила тебе своего сокола, иначе говоря, свое сердце… А ты взамен отдал ей свое, так ведь?
– Так!
– Ну так я съем твое сердце, думая о ней. Это будет чудесно.
Он поднялся, готовый броситься на нее. Она крикнула:
– Эй, вы, сюда!
Бандиты Полыхая навалились на Анна всей гурьбой, и вскоре он оказался связанным на своей постели. А мгновение спустя с ужасом увидел, как по полу волокут тело Эсташа де Куланжа. У того в сердце торчал кинжал.
Лилит дико взвыла. Хищный оскал исказил ее лицо. Она сбросила маску обольстительницы и показала себя такой, какой была на самом деле – ужасной и отвратительной.
– А-а-а!.. Ты отверг любовь Лилит! Ты посмеялся над Лилит! Ну так ты сейчас узнаешь ее… Посмотри на братца твоей возлюбленной. Посмотри, что я с ним сделала… И знай: это ничто по сравнению с тем, что ждет тебя…
По ее знаку солдаты вышли из комнаты. Лилит приблизилась почти вплотную к лицу Анна, словно хотела впиться в него поцелуем.
– Жалкий глупец, осмелившийся бросить вызов Лилит! Ты и представления не имеешь о моем могуществе. Знаешь ли ты, что это я вынудила Берзениуса послать в Куссон твою англичанку, чтобы соблазнить тебя?
– Вы?
Довольная произведенным эффектом, Лилит встала и сняла свой герб со слезами. Залюбовалась им.
– Я царица Ночи, черная Луна, смуглая Ева, темная мать. Смотри!
Резким жестом она распахнула камзол. Меж ее грудей появилась выжженная каленым железом пятиконечная звезда, обращенная вершиной книзу.
– Перевернутая пентаграмма, знак демона. Я – дьявол! Я могла бы пощадить тебя. Но теперь слишком поздно…
Анн зашептал молитву.
Она усмехнулась.
– Ты прав, самое время молиться! Мои люди захватили весь замок, и никто тебе не поможет.
Она снова подошла к нему и сорвала с него рубашку, в которой он спал. Анн закрыл глаза и продолжил молиться вполголоса.
– Ты умрешь, Анн де Вивре, но я хочу, чтобы ты знал, как… Слушай хорошенько, это важно! Я вспорю тебе грудь, но постараюсь не поранить сердце. Буду пить твою кровь, и любоваться, как оно трепещет, а потом съем его. И ты умрешь, лишь когда я вцеплюсь в него зубами. Но будь спокоен, это произойдет не сразу! Прежде я хочу, чтобы ты вдоволь помучился, чтобы всласть настрадался…


***

Лилит ошиблась, подумав, будто Филипп заснул. Он притворился. Когда его «мать» вышла из комнаты, он тайком последовал за ней и все видел.
Последние три месяца он только и думал, что о смерти своих настоящих родителей, память о которых внезапно вернулась к нему в Париже при виде мышонка…
«Мышонком» звали его отца, а мать – Олимпой. Их обоих убил Адам де Сомбреном, однажды ночью, в том самом доме. Сир де Сомбреном насыпал яду в кувшин с водой, и мальчик видел, как утром оба скончались в нечеловеческих муках.
Подобное воспоминание наверняка было нестерпимо для ребенка его возраста, и потому малыш тотчас же все забыл. Казалось, память не сохранила ни малейшего следа… но внезапно все к нему вернулось при виде маленькой мышки в том самом месте, где разыгралась драма.
И тогда Филипп сразу понял все: и откуда эта никогда не оставлявшая его тоска, и почему отец и мать внушали ему такой страх. Ведь другие дети не боятся своих родителей!
До этого момента собственные чувства приводили мальчика в отчаяние; он вполне искренне считал себя извращенным чудовищем, а это еще больше усиливало его меланхолию. И вот внезапно открылось, что это не он чудовище, но его «отец» с «матерью» – вернее, те, кто убил его подлинных родителей!
Обнаружив истину, Филипп испытал сильнейшее искушение немедленно войти в родительскую спальню и броситься на злодеев. Конечно, он мог бы убить их, застигнув врасплох, но передумал. Ему некуда спешить. Надо дождаться подходящего момента, чтобы отомстить как следует…
Он видел, как его лжемать вышла из комнаты Эсташа де Куланжа, а после Полыхай со своими подручными вынес завернутое в оленью шкуру тело, и прокрался за ними в донжон. Но не смог подобраться к камере, поскольку у ее дверей стояли стражники. Не зная, как ему быть, и решив искать подмоги, мальчик спустился этажом ниже и попал в какую-то комнату.
Его поразило, что он отчетливо слышит звучащий будто издалека голос хозяйки замка Сомбреном. Мальчик пошел на звук и быстро сообразил, что он доносится из камина. Там имелось отверстие, сообщавшееся с верхней комнатой. Голос твердил: «Я съем твое сердце» – и другие ужасы в том же роде…
Нельзя терять ни минуты! Взрослый человек не смог бы пролезть в трубу, но он-то маленький и гибкий – у него должно получиться!
Лилит отвернула край оленьей шкуры, в которую был завернут Эсташ де Куланж, и с издевкой показала Анну.
– Смотри, это для тебя! Я зашью сюда твой труп и отвезу в Сомбреном. Потому что я хочу наслаждаться тобой и после твоей смерти. У меня в голове уйма всяких забавных придумок: браслет из твоих зубов, пудра из твоих костей…
– Ведьма! Шлюха!
Лилит обернулась. Из камина выскочил крохотный чертенок. Вне всякого сомнения, он явился прямиком из преисподней, поскольку был черен от сажи, с опаленными волосами и бровями…
И вдруг она поняла.
Вскрикнула:
– Филипп!
– Сдохни, потаскуха!
С необычайной прытью мальчуган выхватил кинжал, вонзенный в тело несчастного сеньора де Куланжа, и стал тыкать им в сторону Лилит.
Анн тоже не растерялся:
– Сперва мои веревки!
Проворный, как обезьянка, Филипп полоснул по веревкам клинком, потом опять повернулся к пораженной ужасом Лилит.
Тем временем в комнату ворвался Полыхай со своими людьми.
– Филипп, ты с ума сошел! – взвыла женщина.
Анн схватил кочергу и приготовился дорого продать свою жизнь, но на него уже никто не обращал внимания. Солдаты обступили ребенка, а Лилит все твердила:
– Не сделайте ему больно! Только не сделайте ему больно!
Поскольку они оттеснили Филиппа к камину, тот без колебаний прыгнул в трубу и ушел тем же путем, каким явился.
– На нижний этаж, быстро!
На лестнице образовалась свалка. Анн, о котором все забыли, бросился следом. А ворвавшись в нижнюю комнату, обнаружил Филиппа стоящим на карнизе окна, с которого Диана поднялась к нему в ночь Богоявления.
Ребенок крикнул:
– Все вон отсюда, не то спрыгну!
Лилит закричала почти так же громко, как и он:
– Филипп, Филипп, ты с ума сошел?
– Нет, я не сошел с ума, госпожа де Сомбреном! Яд в кувшине с водой, Мышонок, Олимпа – мои родители, убитые вашим мужем, я все знаю!
Лилит пошатнулась.
Филипп завопил опять:
– Все вон! Немедленно на коней и убирайтесь отсюда, не то спрыгну!
И он занес ногу над пустотой.
Лилит коротко приказала:
– Уходим!
Она грубо вытолкала Полыхая и остальных, остолбеневших от удивления, потом обернулась к ребенку.
– Видишь? Мы уходим. Умоляю, не прыгай! Я вернусь, Филипп, я все объясню. Все это неправда. Я люблю тебя, Филипп. Я хочу тебе сказать…
Но тут мальчик сделал вид, будто теряет равновесие, и она, зарыдав, убежала со всех ног… Несколько минут спустя она уже скакала в ночи, проливая слезы, тотчас же замерзавшие на морозе. Лилит попыталась разделаться с Вивре! И ведь сама же запретила это своему мужу! И вот она потеряла все: Анна, своего сына и даже три тысячи ливров выкупа, которые в спешке оставила в комнате!


***

В сопровождении Одилона Легри и его стражников Диана де Куланж со всей возможной быстротой продвигалась в сторону Осера вдоль замерзшей Ионны. Утро второго дня скачки только началось. Если все пойдет хорошо, они будут в городе еще до ночи, а через два дня вернутся в замок. Однако при всем ее нетерпении Диане постоянно приходилось останавливаться, потому что ни одна лошадь не могла угнаться за Безотрадным.
Она как раз поджидала своих спутников, кутаясь от холода в беличий плащ, когда ее взору открылось удивительное зрелище: по дороге двигался какой-то всадник, не побоявшийся лютого мороза. А по мере его приближения удивление Дианы возрастало: то была женщина! По ветру развевались длинные светлые волосы, перевитые темными прядями, с плеч рвался плащ из лохматого меха…
Всадница остановилась перед Дианой. Ее лошадь сделала резкое движение, и плащ на миг распахнулся. Диана успела заметить под ним серое платье, довольно изящное в отличие от плаща, стянутое в талии золотым поясом. Но на этом сюрпризы не закончились, поскольку подъехавшая незнакомка спросила:
– Как мне добраться до замка Куланж?
– Я как раз оттуда. Что вам там угодно?
– Это я могу сказать только самому хозяину замка.
– Я Диана де Куланж, его сестра.
Всадница в волчьем плаще воззрилась на нее с интересом и удивлением, но промолчала. Тут подоспели Одилон Легри и прочие. Казалось, это вернуло незнакомку к действительности.
– Я еду из Орты, из Италии. Везу выкуп за рыцаря, которого ваш брат держит в плену.
Отряд разразился радостными восклицаниями. Диана разделила веселость своих людей, хотя ее удивление так и не рассеялось.
– Само небо послало вас! Но кто вы, сударыня? Супруга сеньора д'Орты?
– Я жена Анна, Альенора д'Утремер.
Наступило молчание. Диана де Куланж вздрогнула. Она знала, что когда-нибудь встретится со своей соперницей лицом к лицу, но не ожидала, что подобное произойдет так скоро. Да и она ли это? Может, это призрак, возникший из белых снегов – или просто самозванка?
– Его жену зовут иначе.
– Знаю – Теодора де Куссон. Это тоже мое имя… Думаю, я должна рассказать вам свою историю…
Одилон Легри позволил себе вмешаться.
– Время не ждет, барышня. Нам надо поспеть в Осер до вечера.
Диана объяснила всаднице, что они едут за врачом для ее брата, который сильно занемог. Если ей угодно поехать с ними, она может все объяснить по дороге.
Альенора присоединилась к отряду и не утаила от своей спутницы ничего. Задание от Интеллидженс сервис, смерть дочери мельника, исповедь и венчание в Нанте, паломничество в Иерусалим и искупление вины перед Анном в роли Теодоры…
Диана слушала как громом пораженная. Она не сводила с соперницы глаз и вынуждена была признать, что та, к несчастью, воплощает собой женский идеал Анна. Без всякого труда Диана поверила в то, что ее возлюбленный был без ума от этой дамы. И любовное безумие наверняка повторится, как только он увидит ее снова.
Ткань ее платья поразительно напоминала повязку, что он не снимая носит на шее. Должно быть, эта женщина отдает предпочтение серым платьям, как она сама – черно-белым…
Альенора продолжила рассказ. После лета в Мортфонтене, чувствуя, что Интеллидженс сервис напала на ее след, она добралась до Орты, чтобы найти там убежище. Она жила на острове одна, зная, что война продолжается, и не решалась вернуться, пока не прибыло послание от сеньора де Куланжа и Виргилио не попросил ее доставить выкуп. Альенора уточнила, что тот дал вдвое больше запрошенного: три тысячи ливров. Добавочные полторы тысячи предназначены для Анна, чтобы тот сделал с ними, что пожелает.
Наконец, супруга Анна умолкла и улыбнулась Диане.
– Давно вы любите его?
– С тех пор как увидела. Это так заметно?
– Да. Особенно когда вы меня разглядываете. А он вас любит?
– Говорит, что да, но я не уверена. Он никогда не расстается с лоскутом от вашего платья, даже когда мы предаемся любви.
– Он любит не меня. Он любит Теодору… Но я – не Теодора. А вот вас он любит настоящую, ручаюсь!
– Откуда вам знать?
– Вы ведь сидите на Безотрадном…
В серо-голубом небе появилась черная точка. Постепенно она стала расти, приближаясь. Диана воскликнула:
– Зефирин!
Но в ее голосе прозвучала не радость, а наоборот, сильнейшая тревога. Мгновением спустя птица, шумно хлопая крыльями, опустилась девушке на плечо.
Диану тотчас охватило дурное предчувствие. Если ее верный друг не рядом с Анном, значит, случилась беда. И она не ошиблась. Анн догадался использовать сокола как почтового голубя, и тот, ведомый инстинктом и любовью к хозяйке, сумел отыскать ее.
К одной из лап птицы была привязана бумажка с посланием. Диана лихорадочно развернула ее. Записка оказалась короткой: «Ваш брат убит. Возвращайтесь скорее. Люблю вас. Анн».
Диана побелела как полотно. Всадники сгрудились вокруг нее. Альенора протянула руку за запиской. И, ознакомившись с ней, побледнела тоже…


***

Возвращение в Куланж было настолько быстрым, насколько позволил гололед.
Альенора Заморская скакала навстречу своей смерти и знала это. Отправляясь с выкупом от сеньора д'Орты, она, несмотря ни на что, еще верила. Надеялась, что у нее осталось какое-то будущее. Анн, томясь в своем плену, наверняка призывал в своих мечтах «волчью даму», как прежде звал ее со стен Куссона.
Увидев Диану де Куланж, Альенора утратила последнюю надежду. Любовь Анна к Теодоре близится к завершению. Для него отныне важна только эта девушка, его ровесница, с которой они так хорошо подходят друг другу. Принесенное птицей послание окончательно подтвердило догадку Альеноры.
Вечером маленький отряд добрался до Вермантона и на следующее утро снова выехал спозаранок. За все это время Альенора и Диана не обменялись ни словом. Лишь на следующий день, после долгой скачки в молчании, девушка обратилась к своей спутнице.
– Смерть брата возлагает ответственность за пленника на меня. Я освобождаю Анна от выкупа. Он уедет с вами.
Альенора ответила, не поднимая глаз. Казалось, она не слышала только что произнесенных слов.
– Обещайте мне одну вещь: никогда не говорите ему, что я – не Теодора. Вы причините ему большую боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81