А Талавера ответил: «Сейчас вы предстали перед судом Господним. Я здесь исполняю Его волю. Поэтому мне, Его представителю, не пристало преклонять колена вместе в вами».В первое мгновение Изабелла была готова рассердиться. Однако, подумав над словами Талаверы, она не могла не признать его правоту.В тот день она впервые подумала о том, что в лице Талаверы ей достался такой же бескорыстный и неподкупный духовник, каким был Томас Торквемада.Сейчас Изабелла призналась ему в том, что ее давно искушает желание жить просто, как все женщины, – заниматься домашним хозяйством, воспитывать детей; что иногда она задается вопросом о том, почему Господь обрек ее на вечную борьбу с врагами Испании.Талавера покачал головой. Всевышнему было бы трудно обойтись без таких людей, как она, сказал он. Поэтому она грешит против Неба, жалуясь на свое высокое призвание.– Знаю, святой отец, – вздохнула Изабелла. – Но что делать? На моем месте любая мать мечтала бы о более спокойной жизни, о возможности чаще бывать со своей семьей.Она вместе с Талаверой стала молить Бога о том, чтобы Он дал ей силы выполнить ее долг перед Испанией и ниспослал достаточно смирения для великой жертвы, которую требовали от нее.Они все еще молились, когда в комнату неожиданно вошел Фердинанд.– Спешу сообщить тебе радостное известие, – сказал он. – Христианские войска взяли крепость Альхаму.Изабелла поднялась на ноги и мысленно поблагодарила Бога за победу, которую Он послал им.Фердинанд поджал губы. Ее набожность иногда его раздражала. Сам он уже давно решил, что не он должен служить религии, а религия – ему.– Это место – их сокровищница, – сверкнув глазами, добавил он. – Вот почему они так упорно защищали ее. Когда маркиз де Кадис взял эту крепость, она вся была завалена трупами.Помолчав, Изабелла сказала:– Альхама находится всего в пяти или шести милях от Гранады.– Все арабское королевство оглашают вопли и стенания, – злорадствовал Фердинанд. – Я сегодня же собираюсь в дорогу – на помощь нашему бравому маркизу де Кадису. Сейчас его осаждает вся мавританская армия.– Он одержал великую победу, – сказала Изабелла.Маркиза де Кадиса она знала и ценила за воинскую доблесть. Внебрачный сын графа Аркоса, он получил титул за многочисленные заслуги перед королевством и теперь слыл самым бесстрашным солдатом Кастилии.– Альхама не должна вновь достаться маврам, – сказал Фердинанд. – Когда мы как следует закрепимся в ней, она станет плацдармом, с которого мы начнем нашу кампанию против арабов.С этими словами он повернулся и быстрым шагом вышел из комнаты. Оставшись наедине с Талаверой, Изабелла сказала:– Давайте поблагодарим Бога за эту удачу. Они преклонили колена перед распятием. Поднявшись на ноги, Изабелла повернулась к Талавере.– Друг мой, как только предоставится возможность, я награжу вас за вашу службу.– Ваше Величество, я не знаю лучшей награды для себя, чем служба вам и вашей династии.– Но я не могу не отблагодарить вас за ваши заслуги передо мной, – сказала Изабелла. – Когда освободится место епископа Саламанки, я возведу вас в этот сан.– Ваше Величество, я не приму его. Изабелла опешила.– Вы ослушаетесь моего приказа, святой отец? Талавера вновь опустился на колени, взял ее руку и с благоговением поднес к своим губам.– Ваше Величество, – торжественно произнес он, – я смогу принять от вас только одно епископство.– Какое?– Гранадское, – ответил Талавера. Изабелла облегченно улыбнулась.– Что ж, оно будет вашим. Это я вам обещаю. Она не сомневалась в скорой победе над маврами.В апреле Изабелла переехала из Медины в Кордову, где обосновался Фердинанд. Приближались роды, и она знала, что долгие поездки опасны для нее и ее ребенка.И все же ей хотелось в это время быть рядом с Фердинандом.В Кордове она Фердинанда не застала – осада с Альхамы была снята, и он вместе с представителями церкви выехал на встречу с маркизом де Кадисом. Теперь им предстояло превратить мечети в христианские храмы, поэтому они повезли с собой колокола, иконы и парчу для алтарей.Кастилия ликовала, в Гранаде был объявлен траур.«Как-то обойдутся с нами христиане?» – спрашивали себя мавры. Во время осады Альхамы они видели, как новые защитники крепости бросали со стен тела побежденных мусульман. Эти тела, обнаженные и обезображенные, лежали несколько недель на земле, и испанцы не позволяли мавританским воинам приблизиться к ним, чтобы похоронить их и не оставить на съедение хищникам и сворам голодных собак, рыскавшим вокруг Альхамы.«Это ли погребение, достойное воинов, павших на поле битвы?» – вопрошали мавры.Христиане отвечали: «Но ведь это же неверные! Не предавать же их земле с почестями, полагающимися защитникам правой веры?»Взбешенные глумлением над прахом их единоверцев и соотечественников, мусульмане предприняли еще один яростный штурм крепости, но к этому времени к маркизу де Кадису прибыло подкрепление, и атака была отбита.Эту удачу христиане восприняли как поворотный пункт в их многовековой борьбе против мусульман, населявших Пиренейский полуостров.Изабелла послала в храм Санта-Мария де ла Энкарнасьон собственноручно вышитое алтарное покрывало и выразила сожаление по поводу своей неспособности совершить паломничество в Альхаму, чтобы там благодарить Бога за победу над неверными. Она не смела подвергать опасности жизнь своего ребенка.В июне Изабелла легла в постель для рожениц. За ее здоровьем следила Беатрис де Бобадилла.– Посторонним я не могу доверить заботу о вашем самочувствии, – говорила она.Изабелла улыбалась, гладя на свою неутомимую подругу, и только с ней делилась своими самыми сокровенными мыслями.– Мне не терпится вновь приступить к работе, – как-то раз призналась она. – Впереди еще так много невыполненных задач.– Вы – женщина, а не солдат, – проворчала Беатрис.– Увы, королевам иной раз приходится надевать кольчугу и рыцарские латы.– Королям проще, – сказала Беатрис. – Они могут полностью посвятить себя правлению своим королевством. А королевы еще и детей рожают.– Но мне помогает Фердинанд, – напомнила Изабелла. – Когда мне нездоровится, он всегда замещает меня.– Скоро у вас будет уже четверо детей, – сказала Беатрис. – Не пора ли остановиться?– Мне бы хотелось еще одного мальчика. Фердинанд тоже мечтает о втором наследнике.– Мечтает о наследнике! – фыркнула Беатрис. – Порой женщины показывают себя более достойными правителями, чем мужчины.– А подданные? Им приятней видеть на троне короля, а не королеву.– Сомневаюсь, Ваше Величество. Если бы так, они бы уже давно ввели в вашем королевстве саллический закон.– Как бы то ни было, следующим правителем Кастилии – а может быть, и всей Испании – будет мой сын Хуан.– Не будем загадывать, его время наступит еще очень нескоро, – сказала Беатрис.– Послушай, Беатрис… – после некоторого раздумья спокойно произнесла Изабелла. – Моя Хуана… ты в ней замечаешь что-нибудь необычное?– Очаровательное здоровое дитя. Не знаю, что еще можно в ней заметить.– Ты не кривишь душой? Беатрис немного смутилась.– А что вас в ней настораживает, Ваше Величество?– Чрезмерная возбудимость, Беатрис. Склонность к истерикам.– А по-моему – просто впечатлительная девочка, страдающая от недостатка внимания к ней. Ведь ее брат и сестра намного старше нее, о них-то взрослые и заботятся в первую очередь. Но у нее бойкий характер, она не даст себя в обиду.– Ты и вправду так считаешь?Беатрис опустилась на колени перед своей госпожой.– Ваше Величество, беременные вечно себе что-нибудь выдумывают. Извините за грубость, но, по-моему, вы тоже склонны фантазировать.– Мне радостно слышать эти слова, моя дорогая подруга. Беатрис поцеловала ее руку.– Всегда готова служить вам… и умереть за вас, Ваше Величество.– Давай-ка лучше поговорим не о смерти, а о рождении. Мне кажется, скоро начнутся схватки. Пожалуйста, Беатрис, молись о том, чтобы был мальчик. Фердинанд будет рад ему… Ведь у нас уже есть две девочки, а мальчик только один. Это извечная проблема всех королевских династий. Наши дети – не просто дети, а наследники трона, поэтому они принадлежат не нам, а государству… Молись о мальчике, Беатрис.– Хорошо, Ваше Величество, – торжественно произнесла Беатрис.Через несколько дней у Изабеллы родилась девочка. Ее нарекли Марией.В келье севильского женского монастыря молодая женщина стояла на коленях, но не молилась, а слушала колокольный звон, доносившийся из окна, и думала: если я здесь останусь, то сойду с ума.Даже здесь забытье оказалось ей недоступно. Всякий раз, когда раздавались удары колоколов, она вспоминала мрачную процессию, двигавшуюся по улицам ее города, слышала голос проповедника в кафедральном соборе, видела осужденных в желтых балахонах, а среди них – человека, которого любила больше всех на свете. И почти чувствовала едкий запах дыма, поднимавшегося над полями Таблады.«Это точно, – в тысячный раз повторяла она. – Если я здесь останусь, то сойду с ума».Но куда она могла податься? Никуда. Дом, принадлежавший ее отцу, конфисковали сразу после его казни. Имущество перешло в руки инквизиторов: они отняли у него жизнь и состояние, а у его дочери – душевный покой.Если бы у нее родился ребенок!.. Но как могла монашка, жившая в женском монастыре, стать матерью? Она потеряла ребенка. Лишилась отца. Утратила свободу.«Как мне забыть обо всем этом?» – спрашивала она себя. Пожалуй, один способ все-таки был. Ее грубую монашескую одежду могли сменить изысканные наряды, дорогие украшения. Она могла спать на мягкой постели, в обнимку с любовником, а не на жесткой скамье, стоявшей в углу ее кельи.Может быть, легкая, беззаботная жизнь помогла бы ей забыть горе.«Нужно бежать отсюда, – решила она. – Если я здесь останусь, то сойду с ума».Срок ее послушничества уже истекал. Скоро ей предстояло дать монашеский обет, а он положил бы конец всем ее надеждам. Первая красавица Севильи была бы обречена жить в одиночестве, в угрюмом женском монастыре.Она провела рукой по своим стриженым волосам. Они снова отрастут, подумала она, снова обретут былую красоту. Нужно только не медлить, а то будет слишком поздно.Когда стемнело, она вышла за монастырские ворота.Собирать подаяния на нужды обители, подумалось монашкам. Они не догадывались об ее истинных намерениях.Свернув на соседнюю улицу, она направилась к отцовскому дому.Глупо, он уже не принадлежал ни ему, ни ей.Когда она стояла возле своего бывшего дома, к ней подошел изысканно одетый прохожий. Ее капюшон свалился на плечи, открыв стриженые черные волосы. Ее лицо сейчас было таким же красивым, как в тот день, когда она сидела на балконе, обмахиваясь веером.– Простите, вы чем-то расстроены? – вежливо спросил мужчина.– Я убежала из монастыря, – сказала она. – Теперь у меня нет даже крыши над головой.– Но почему вы убежали оттуда? Может быть, вам лучше вернуться к вашим сестрам?– Нет, монастырская жизнь – не для меня.Мужчина внимательно посмотрел на нее – на нежные глаза, чувственные губы. Помолчав, он сказал:– Вы очень красивы.– Я уже давно не слышала этих слов, – ответила она.– Если хотите, можете остановиться у меня, – предложил он. – По крайней мере – до тех пор, пока не найдете какое-нибудь другое пристанище. Ну как, согласны?Она поколебалась. У него были вежливые манеры, но его намерения не вызывали сомнений, и она знала, на какой путь он ей предлагает ступить. Куда приведет ее этот путь? Не лучше ли вернуться в монастырь?Ее колебания были недолги.Ведь на это она и рассчитывала, уходя из монастыря. А мужчина ей понравился. И он обещал ей покровительство.– Согласна, – сказала она.Она отвернулась от дома своего отца и улыбнулась мужчине.Архиепископ Толедский Альфонсо Карилло закончил исследования в лаборатории, оборудованной в его резиденции в Алькала-де-Хенарес, и вернулся в свои покои.Слугам он сказал:– Я устал, пойду лягу в постель.Слуги удивились. Они еще никогда не видели архиепископа таким тихим, смирившимся с судьбой. Казалось, его больше не интересовали ни государственные дела, ни научные эксперименты, прежде отнимавшие у него все свободное время.Чуть погодя их господин попросил позвать священника.– Мне плохо, – сказал он. – Чувствую, Господь скоро призовет меня к себе.Слуги бросились выполнять его просьбу, а он, продолжая лежать в постели, предался воспоминаниям.– Она великая королева, наша Изабелла, – пробормотал он. – Вся Кастилия охвачена огнем инквизиторских костров. Не сомневаюсь, ей удастся изгнать еретиков из ее королевства – не только еретиков, но и мавров. Она объявила им беспощадную войну.Он закрыл глаза, а его губы все еще шевелились.– А ведь если бы не я, она бы никогда не взошла на трон. Вот как несправедливо распорядилась судьба. Я лежу в этой постели, забытый всеми своими бывшими друзьями, а она без меня управляет страной. Ах, какую глупость я совершил!.. Не нужно было мне обижаться на Фердинанда и его отношение ко мне. Не нужно было так открыто негодовать из-за возвышения кардинала Мендозы, этого старого лиса. Теперь все только и ждут моей смерти, чтобы назначить его главой испанской католической церкви!Из-под его ресниц потекли слезы.– Да, глупо! Я привел ее на трон и думал, что смогу в любой момент свергнуть ее. Но я ошибался. Я не знал Изабеллы, не догадывался о силе ее характера. Но трудно ли тут было просчитаться? Когда еще под такой располагающей внешностью скрывалась такая недюжинная воля?Он забылся сном, а когда проснулся, у его постели стояли священники. Они пришли, чтобы отслужить прощальную мессу.Близился конец его бурной жизни.Новость из Лохи застала Изабеллу в детской, куда она пришла навестить трехнедельную малютку Марию.Потеря Альхамы напугала короля Гранады Абула Хасана, и во всем его королевстве был объявлен траур. Однако арабы недаром слыли воинственным народом. А кроме того, в прошлом они умели превращать поражения в победы.Они выступили в поход и возле Лохи встретились с христианами.Возможно, христианам вскружил голову успех, достигнутый в Альхаме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40