— Я, по-вашему, приманка для тех, кто ищет богатых невест?
— Клянусь, что знаю одного-двух, кто готов немедленно встать на охрану ваших интересов.
— Вполне вероятно. Но им придется быстро убедиться, что я намерена отстаивать свои интересы сама.
— Вам надо замуж, — сказал он мягко. — Но будьте осторожны, будьте бдительны перед тем, как решиться на поспешный шаг в этом направлении.
— Я обещаю вам, что буду очень осторожна. Неожиданно он наклонился ко мне и положил свою руку на мою. Затем отдернул ее.
— Если вам понадобится какая-либо помощь с моей стороны, вы можете на нее рассчитывать в любое время.
— Спасибо.
Когда он помогал мне сойти с лошади, мне показалось, что он задержал меня чуть дольше, чем требовалось, наши глаза встретились, его взгляд потерял свою обычную холодность.
Позднее мне на дом доставили статуэтку эпохи Чу. Посылка была адресована мне, и когда я ее увидела, то тут же пошла к Адаму, чтобы сказать ему об ошибке, ведь эту вещь купил он, а ее по ошибке прислали мне.
О» улыбнулся мне.
— Это не ошибка. Это мой подарок.
— Адам! — воскликнула я. — Как это замечательно! Он тихо произнес:
— Я рад, что доставил вам удовольствие. Теперь я знала, что есть три мужчины, которые хотели бы жениться на мне: Джолифф, который страстно мечтал об этом; Тоби, который не скрывал, что предан мне; и Адам, который много сказал мне с помощью статуэтки эпохи Чу.
У меня было противное ощущение, что дом смеется надо мной. Сразу трое! Сразу трое! Ответ мне было найти нетрудно. Я по любым меркам далеко не стара, умеренно красива и очень богата.
Поскольку на меня навалилось много практических дел, которые надо было решить после смерти Сильвестера, мне некогда было подумать о Доме тысячи светильников, который теперь принадлежал мне.
Я ходила из комнаты в комнату. Мне хотелось побыть одной, погрузиться в размышления, спросить у самой себя, правда ли, что странные эмоции, которые рождались в доме, брали свое начало в моем воображении. Можно было бы легко поверить, что такой дом, как этот, ведет себя как живое существо, что он хочет что-то рассказать мне.
Мне очень хотелось бы, чтобы рядом был Сильвестер, он поговорил бы со мной, как всегда делал это. Я очень тосковала по нему и знала, что это пройдет не очень скоро. Я обращалась в нему и очень часто просила совета, как поступить в той или иной ситуации.
С того момента, как Адам подарил мне статуэтку, наши с ним отношения изменились.
Мы стали посещать распродажи вместе и часто встречались в конторах торговцев. Мне кажется, что Тоби задевала наша растущая дружба, но он был слишком воспитанным, чтобы как-то проявлять свои чувства.
Адам вел себя как всякий мужчина, имеющий твердые намерения и желание добиться своего. Я знала, что как только закончится год моего траура, он предложит мне выйти за него замуж.
Это же собирался сделать Тоби.
Я много и хорошо думала о них, но всегда помнила о том, что должен возвратиться Джолифф. Я не могла так же хладнокровно взвешивать «за»и «против», когда вопрос касался Джолиффа, как я спокойно рассуждала за других.
Когда я вспоминала, как он вломился в сокровищницу Сильвестера и утащил оттуда богиню, чтобы определить ее стоимость, то была уверена, что Тоби оценил бы такой поступок как неэтичный. Он был человеком чести. А Джолифф? Джолифф был авантюристом; в стародавние времена он стал бы пиратом. Я легко могла представить его на борту больших морских кораблей, сражающегося с их командами и грабящего их сокровища… и умыкающего женщин. Я любила Джолиффа, но я испытывала чувство привязанности и к Адаму, и к Тоби. Но мне думалось, что в отношении двух последних я не связана никакими обязательствами. Что означало быть влюбленной? Абстрактно я могла бы отдать сердце и Адаму, и Тоби, но при условии, если бы не было Джолиффа.
Глава 2
Мы собирались посетить Чан Чолань. Адам, Лотти и я. Адам пояснил мне.
— Эта леди довольно влиятельна в районе. Наша семья знала ее несколько лет. Одно время она была связующим звеном между нами и некоторыми мандаринами. Она из хорошей семьи и может считаться неповторимой для Гонконга, потому что, как и вы, владеет домом и у нее нет мужа. У нее есть большое заведение, в котором девочек учат основам поведения в обществе.
Я пояснила ему, что Лотти водила меня в этот дом и мы знакомы с хозяйкой.
— Лотти очень уважает и боится эту женщину, — добавила я. — Когда мы наносили визит, она страшно переживала, что я могу нарушить этикет. Лотти ведь жила какое-то время в том доме и знала тамошние нравы. Мне у нее понравилось. Но почему она снова пригласила нас?
— Она регулярно приглашает членов нашей семьи, чтобы продемонстрировать свои добрые намерения в отношении нас.
Я вспомнила прошлый визит туда и странную грацию этой женщины. Я надела платье из белого шифона, поскольку еще носила траур по Сильвестеру Мне этот цвет шел, и я была рада этому обстоятельству. Не потому, что я собиралась конкурировать с красотой и грацией Чан Чолань, просто я чувствовала, что должна выглядеть как можно лучше.
Лотти была очаровательна в светло-зеленом шелковом хеонг-сали, ее волосы были распущены, и в них был вплетен цветок.
Идти нам было недалеко, и когда мы проходили через ворота, я услышала звук гонга, и какой-то струнный инструмент издал первые аккорды оригинальной китайской музыки. Когда мы вошли в комнату, Чан Чолань поднялась с пуфа, чтобы приветствовать нас. Я вспомнила запах ее странно привлекательных духов.
Ее халат был бледно-лилового цвета с золотым шитьем, волосы были украшены драгоценными заколками, тончайший макияж оттенял ее лицо.
Адам подошел к ней, и она низко поклонилась. Затем они соединили руки и подняли их, не размыкая, два или три раза на уровень головы.
Адам произнес:
— Хаоч? Цинь-цинь.
— Цинь-цинь, — прошептала в ответ Чан Чолань. Затем она таким же способом поприветствовала меня.
Адам шел рядом с ней, когда она провожала нас из приемной в гостиную, где уже был накрыт круглый стол. На нем стояли китайские кубки, лежали китайские ножки и палочки из слоновой кости.
Чан Чолань и Адам разговаривали на кантонском диалекте, в котором Адам, видимо, был весьма силен. Он сел рядом с хозяйкой, а мы с Лотти заняли отведенные нам места.
Пришел слуга с подносом горячих салфеток. Мы бра — 1и их и протирали руки. Они приятно благоухали розовой «одой.
Затем принесли чай с лепестками жасмина. Это была прелюдия к еде. Чан Чолань сообщила, что она безмерно счастлива оттого, что мы выбрали время посетить ее.
Вскоре появилось большое блюдо с разделанными , цыплятами и уткой, и мы по очереди накладывали выбранные куски в свои тарелки. Адам положил несколько кусков Чан Чолань, заметив, что выбрал для нее лучшие куски. Так полагалось сделать, и Лотти проделала то же самое для меня.
Нам все время подносили благоухающие салфетки, и мы вытирали руки. Затем Чан Чолань поднялась. Адам подал ей руку, и она засеменила в соседнюю комнату, а мы за ней. Мы чинно расселись на удобные пуфы. Музыканты уже сидели на небольшом помосте в конце комнаты.
Раздался звук гонга, и появились танцоры. Редко потом мне удавалось увидеть танцоров, обладавших такой грацией, как те, что были в тот день в доме Чан Чолань.
Это был скорее небольшой балетный спектакль, временами довольно фривольный, временами очень серьезный. Он рассказывал о перипетиях судьбы молодых любовников. Все закончилось благополучно.
Мы искренне аплодировали исполнителям.
Чан Чолань поблагодарила их кивком головы.
— Перед тем, как вы уйдете, — обратилась она к нам, — я хочу, чтобы вы увидели усыпальницы.
Адам опять шел рядом с ней, когда мы двинулись через коридор, который был освещен светильниками, очень похожими на те, которые висели в моем доме. Мы прошли через дверь, декорированную парчой. Когда дверь открылась, нас опутал запах благовоний. Он исходил от тлеющих ароматных палочек. Пожилой мужчина с длинной бородой, в шелковом халате, доходящем до лодыжек, и с круглой шапкой на голове, кивнул нам и остался стоять на месте немного в стороне.
Воздух в комнате был спертый. Затем я увидела усыпальницу. Рядом возвышалась статуя Куан Цинь.
Богиня была вырезана из дерева и сидела на скалистом островке. Ее прекрасное доброжелательное лицо улыбалось нам.
Адам шепотом рассказал мне, что богиня хранит покой усыпальницы, а на стене изображены предки Чан Чолань.
Все предки в одеждах мандаринов были совершенно на одно лицо. Меня больше заинтересовали миниатюры, рассказывающие о жизни богини на земле. На одной из миниатюр она была принцессой, которую бил отец за отказ выйти замуж. На другой — служанкой в монастыре. Вся серия рассказывала о том, как измывался над ней ее злой и грешный отец, и заканчивалась восхождением девушки в рай. Когда отец заболел, она спустилась на землю, чтобы ухаживать за ним.
Обожаемая и прославляемая — она была богиней, к которой все обращались в нужде.
Было ясно, что эта комната с усыпальницей была посвящена богине Куан Цинь и предкам Чан Чолань. Меня очень удивило то, что она пригласила нас, нечестивых варваров, в столь святое место.
Мы совершили церемонию прощания с бесконечными поклонами и разговорами с ее стороны о том, что в этом жалком жилище она не смогла достойно принять нас, а ? нашей — что нам никогда не было так хорошо и приятно. Признаюсь, что это была довольно раздражающая церемония. Мне хотелось искренне поблагодарить ее за столь приятную, интересную и полезную встречу тут, в ее доме. Что я и сделала.
Пока мы шли к Дому тысячи светильников, Адам рассказал мне историю Чан Чолань. Еще ребенком она была выбрана в будущие фаворитки императора. Всего их была тысяча.
— Столько же, сколько у нас светильников в доме — Тысяча — это очень много, и некоторых из избранниц император никогда так и не увидел. Девушка, выбираемая на такую роль, должна быть из благородной семьи. Ее посылают во дворец, и там она проходит конкурс красоты, грации, умения себя вести. Отбор ведет, естественно, не император. Осуществляет все или его мать, или мажордом. Девочки попадают во дворец совсем малышками, но, как я уже сказал, далеко не все предстают перед глазами императора. Они ведут затворническую жизнь под охраной евнухов и надеются на счастливый случай. Этот случай для Чан Чолань так и не наступил. А она могла бы, я уверен, понравиться императору. Обычно успеха добиваются те, у кого есть влиятельные родственники при дворе. А вообще-то девочки ходят в школу, рисуют на шелке, вышивают и разговаривают между собой, обсуждая свои проблемы и то немногое, что они успели узнать об окружающем мире. Когда они подрастают до 18 лет, то имеют право покинуть дворец, и им подыскивают мужей. Чан Чолань досталась престарелому мандарину, который после свадьбы прожил год или чуть больше. С тех пор она стала свободной женщиной и может сама определять свою судьбу. Поскольку ее учили всем изящным наукам, она решила создать собственную школу и передавать свое умение отобранным ею девочкам. Она берет под крыло этих малышек. Одни учатся танцевать — мы их видели сегодня. Другим — если они совсем маленькие — перебинтовывают по моде ноги, растят их и готовят к замужеству. Она отбирает девочек и учит каждую тому, к чему та имеет больше всего склонностей. Чан Чолань стала поставщицей дорогих невест, своего рода брачным брокером. Это очень выгодный бизнес. Говорят, что она — одна из самых богатых женщин Гонконга.
— Мне показалось, что она проявила интерес к моей особе, — заметила я.
— Это так. Видимо, потому, что у вас репутация удачливой деловой женщины, причем в совсем другой сфере. Ей просто хочется познакомиться с кем-то, успешно ведущим дела на ее уровне. Она увидела, что жизнь поступила с вами похоже, хотя вы пришелец из совершенно иного мира.
Лежа в постели я видела, как раскачивается светильник, свисающий с потолка.
« Тысяча светильников, — подумалось мне. — Может быть, секрет этого дома спрятан в светильниках?»
Да, так и должно быть! Чем отличался этот дом от других, похожих? Тем, что в нем, как считалось, была тысяча светильников. Я оглядела комнату. Это было не самое большое помещение в доме. Но один огромный светильник свисал с потолка в центре комнаты, а меньшие по размеру были размещены через определенный интервал вдоль стен. Я насчитала двадцать штук.
Следующей была комната, где спал Джейсон. Там было пятнадцать светильников.
Я твердо сказала себе: секрет заключается в светильниках.
В тот день было очень много дел, и я забыла о светильниках. Но к вечеру все же вспомнила.
Я закончила обед и пила кофе, когда заглянул Адам. Время визита вызвало у меня удивление, но он объяснил, что ему очень хотелось поделиться радостью по случаю нового приобретения.
— Не могу дождаться момента, когда покажу эту вещь вам, — заявил он. — Я уверен, что это открытие. Что вы скажете на это?
— Это курильница, фимиама, — сказала я.
— Верно. Ну а к какой эпохе она принадлежит?
— Думаю, что первый-второй век до Рождества Христова. Видимо, династия Хань. Где вы нашли ее?
— Мандарин, друг Чан Чолань, хотел избавиться от нее. Я ему помог.
— Я помню курильницу фимиама, которую особенно любил Сильвестер, — сказала я. Мой голос дрогнул, и Адам быстро глянул на меня.
— Вы, наверное, чувствуете себя очень одиноко в этом доме, — заметил он.
— Со мной все в порядке. У меня есть Джейсон и Лотти — это большое облегчение для меня.
Он выглядел довольным и кивнул, словно хотел напомнить, что это он привел девушку ко мне.
— Почему вы сегодня так бледны? — продолжил он участливо, почти ласково. — Вы достаточно бываете на воздухе?
— Да, без сомнения.
— Но ведь вы не можете гулять столько, сколько привыкли в Англии. Не хотите ли прогуляться прямо сейчас? Мы пройдемся по парку до пагоды. Ну так что?
Неожиданно я выпалила:
— Сегодня утром я проснулась с убеждением, что секрет дома кроется в светильниках.
Он быстро повернулся и глянул на меня.
— Почему в светильниках?
— Не могу растолковать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45