Нашим ближайшим соседом был эксквайр Меррит, у которого было большое поместье. К нему особенно благоволила миссис Коуч — во-первых, он был хорошим едоком, а во-вторых, никогда не упускал случая похвалить талант нашей кухарки.
Он мог прислать со слугой пару фазанов, выразив уверенность, что никто лучше миссис Коуч с ними не справится, и одновременно надежду, что он будет приглашен на кусочек этого замечательного блюда.
Мне было приятно, когда я получала приглашения на ужин, а это случалось довольно часто, потому что можно было поучаствовать на равных в интеллигентном разговоре.
Иногда на прогулке я видела красивейших птиц, населявших леса, принадлежавшие эксквайру Мерриту. Мне было искренне жаль их, потому что холили и оберегали их с одной целью — застрелить во время охоты.
Мы часто слышали ружейные выстрелы. Я была рада, когда сезон охоты завершался. А миссис Коуч была в прекрасном настроении и придумывала все новые рецепты приготовления фазана.
Она очень во многом помогла мне за то время, что я уже прожила здесь после возвращения. Ее доброжелательность была абсолютно искренней и теплой. Она частенько качала головой, произнося на разные лады: «Ох, этот мистер Джолифф». Но я могла видеть, что она по-прежнему обожает его и не принимает запрета мистера Сильвестера на разговор о нем. За это я любила ее еще больше.
Ее всегда интересовало будущее. Во время чаепития она не раз заставляла нас всех переворачивать наши чашки вверх дном. По рисунку подтеков она бралась предсказать нам дальнейшую жизнь. Иногда она бралась за карты, благо они были всегда под рукой. Она раскидывала их на кухонном столе и охала над той или иной картинкой или мастью, открывающей ей нашу судьбу.
Дорогая моя миссис Коуч, ее так любила моя мама, и вот теперь именно наша кухарка добровольно взяла на себя обязанность заботиться обо мне.
Я постепенно стала понимать, что несмотря на все мои беды, возвращение сюда стало шагом к счастью, потому что здесь был мой дом, полный добрых людей, среди них я смогла залечить раны и обрести запас прочности для встречи с любыми неожиданностями в будущем.
Был уик-энд. Эсквайр Меррит организовал в виде развлечения охоту. На нее был приглашен и мистер Сильвестер. Но он отклонил это приглашение и признался мне, что предпочитает видеть изображение красивой птицы на вазе или свитке. Мертвая птица в траве или в зубах у несущей ее охотнику собаки радости у него не вызывает.
Мы с миссис Коч на кухне составляли меню завтрашнего обеда, на который ожидались друзья мистера Сильвестера.
— Если это будет мистер Лаверс, — проговорила миссис Коуч, — то необходимо хорошее жареное мясо. Без всяких выкрутасов. Он любит еду в ее естественном виде. Я думаю, хороший кусок говядины на ребрах ему вполне подойдет. Сделаю к этому мой фирменный салат из редьки. Надо, кстати, проверить у Эми, кто же будет. Она стала такой рассеянной. Не удивлюсь, если она беременна…
Эми вышла замуж за садовника, и мистеру Джефферсу пришлось переключиться на одну деревенскую девицу.
— У него шарящий глаз, я бы определила это так, — констатировала миссис Коуч. — А шарящий глаз никогда не отдыхает на одном месте.
Она посмотрела в окно.
— Господи! Что же это такое?
Ее обычно красное лицо резко побледнело, щеки задрожали, рот приоткрылся.
Я бросилась к окну и вот что увидела через стекла.
Двое садовников несли импровизированные носилки, и на них был мистер Сильвестер Мильнер.
В доме стояла мертвая тишина. Казалось, что судьба решила наносить нам удар за ударом. Жизнь превратилась в кошмар. Иногда мне казалось, что жизненные силы вытекали из каждой клетки моего организма.
Когда мистера Сильвестера внесли в дом, буквально через несколько минут появился и врач. Он осмотрел больного, принял решение о срочной операции и забрал пациента с собой.
Нам ничего не оставалось делать, как сесть в кружок и обсудить печальное событие. Мы знали только, что заряд дроби попал мистеру Сильвестеру в спину и свинец надо было удалить. Миссис Коуч заваривала чайник за чайником и кипятила воду. Мы сидели вокруг большого стола и гадали, что же могло произойти. Эми, животик которой выступал уже совершенно явственно, поддержала догадку Коуч. И все перенесли свое внимание на нее, потому что ее муж Джэкоб был одним из тех, кто помогал внести носилки в дом.
— В это время было много выстрелов, — заявила Эми, — поэтому сразу никто и ничего не заметил. Неизвестно, как долго он пролежал раненый. Охота началась сразу же после ланча, а его обнаружили только в 4 часа. Могло пройти часа полтора, а то и больше. Выстрел был из ружья, они так сказали, Джейк?
Джэкоб кивнул:
— Да, выстрелило одно из тех ружей, которые были у них.
— Заряд дроби может сбить человека с ног, Джейк, ведь правда?
— Да, так может случиться.
— Он, видимо, шел назад, прорубаясь тесаком в сорняках.
— Да, там ужасные заросли, — поддержал Джэкоб и смутился оттого, что вмешался в разговор.
— Ну так вот, в какой-то момент он неожиданно споткнулся, и через секунду уже лежал… в крови. Много было крови, Джэкоб?
— Да, это было ужасно, — подтвердил Джэкоб.
— Затем он смог подать сигнал, кто-то сделал носилки, и его доставили сюда.
Миссис Коуч сделала решительное движение.
— Ну уж не знаю, — изрекла она. — Это судьба. Смерть не ходит в одиночку. Смерть призывает смерть, как сказано в Библии. Когда я закрывала окно по случаю кончины миссис Линдсей, то сказала себе: «Кто следующий?»
— Но мистер Мильнер жив, — напомнила я ей.
— Но он так близок к страшной грани, — заявила миссис Коуч. — И вообще, в этом доме начинают твориться страшные вещи. Я нутром чувствую, что скоро встанет вопрос: кто будет следующим владельцем усадьбы? А также, кого из нас он оставит на месте. Может быть, дом, наконец, станет домом. Вот о чем я говорю. Ах, мистер Мильнер, он в этом смысле был очень добрым человеком.
Я вскрикнула:
— Пожалуйста, не говорите о нем так, как будто его уже нет в живых. Он живой!
— Пока, — добавила миссис Коуч пророчески. Мне невмоготу было оставаться здесь ни минуты. Я повернулась и выбежала из комнаты.
Уже за дверями я услышала, как миссис Коуч сказала:
Бедная Джейн, сколько ей выпало — только что она потеряла мать. И вот теперь…
— Это и нам всем тяжело пережить.
Мистер Сильвестер не умер. Операция была успешной, и его жизнь была спасена. Но ему уже не дано было вернуть здоровье в полной мере. Он остался полупарализованным. Врачи считали чудом, что им удалось удалить заряд из спины мистера Сильвестера. Было доказано, что кто-то выстрелил из ружья, входившего в арсенал эсквайра Меррита, хотя установить, кто и из какого именно ружья — не представлялось возможным. Принятым всеми объяснением стала версия о том, что мистер Сильвестер слишком близко подошел к месту охоты, и выстрел, предназначенный какой-то птице, угодил в него, конечно, случайно.
Недели через три после трагедии мистер Сильвестер уже настолько поправился, что стал принимать посетителей. Одной из первых отправилась я.
Он выглядел моложе и щуплее, наверное, потому, что на нем не было обычной кепочки; его светло-коричневые волосы были густыми и только кое-где виднелись седые пряди.
Он был очень рад видеть меня.
— Ну вот, видите, Джейн, — констатировал он, — мне придется прервать мои поездки, по крайней мере, на какой-то срок.
— А ведь этого могло и не произойти…
— Они объяснили мне довольно подробно, что будет со мной дальше. Я должен буду приготовиться к существованию полуинвалида.
— Но даже если так и будет, у вас столько других интересов…
— Вот здесь вы правы. Я по-прежнему могу продавать и покупать, но продающие должны будут приезжать ко мне сами.
Я прошептала:
— Если мне удастся быть вам полезной, я буду рада.
— Без сомнения, вы будете мне очень полезны. То, что вы так тронуты моей бедой, показывает, что у вас доброе сердце, а это дорогого стоит. Вы в состоянии сочувствовать горю другого и умеете прятать свои собственные беды. Это один из великих подарков, которым судьба может одарить человека. Судьба будет благосклонна к вам, Джейн. Вам предоставляется шанс получить полезный урок.
— Пусть бы судьба не была такой уж слишком доброй ко мне…
— Никогда не идите против судьбы, Джейн. Чему быть суждено, то и произойдет. Так воспринимают жизнь китайцы. Воспринимай свою судьбу смиренно, подчинись ей, смотри на все переживания как на ценный жизненный опыт. Не кляни свою судьбу никогда! И тогда ты победишь в жизни.
— Я буду стараться.
— Навестите меня снова. Принесите почту и бумаги. Мы вместе поработаем над ними.
— А ваш доктор позволит?
— Мои врачи знают, что судьбе было угодно ограничить меня в некотором смысле. Я еще должен привыкнуть к новому положению. И если я буду проводить время в стенаниях, мне, во-первых, это не поможет, а во-вторых, все равно не позволит возвратить потерянное. Мы оба должны помнить об этом. Как умный генерал, я должен переформировать мои силы и снова вступить в строй. И вы, Джейн, поможете мне в этом.
— Я сделаю все, что в моих силах!
— Приходите завтра, поговорим о делах. И вы увидите, как быстро, благодаря работе, я начну поправляться.
Теперь каждый день я приходила в больницу, до самого того дня, когда он ее покинул. Мы работали над книгами и каталогами, просматривая их вместе.
Эта работа была спасительной для нас обоих.
И тут одно подозрение, мучившее меня в последнее время, подтвердилось.
Я была беременна.
В положенное время мистер Сильвестер возвратился в свой дом. Он уже понемногу передвигался на костылях.
Расследование обстоятельств его появления в зоне выстрелов и попытки установить, из какого именно ружья был сделан роковой выстрел, продолжались, но без видимых результатов. Сходились на том, что это был несчастный случай. Не первый на охоте и, наверное, не последний.
Домашние вошли в новый ритм жизни, который, конечно, отличался от прежнего. Вместо частых отъездов мистера Сильвестера обычными стали наезды гостей. В основном они приезжали пополудни к обеду и зачастую оставались переночевать, а то и на день-два задерживались. Я в одном лице являлась домоправительницей, хозяйкой-распорядительницей и секретарем. Дел хватало, и это было прекрасно.
Джолифф еще два раза написал мне. В первом письме он звал меня снова к себе. Во втором, которое я получила недели через две, ощущалось, что его желание видеть меня в Лондоне как-то поутихло. Он писал, что продолжает «рыть землю и раскачивать небо», чтобы освободиться, и тогда все снова будет хорошо.
Я постоянно думала о нем и начала потихоньку глядеть на него другими глазами. Моими слеповлюбленными глазами в наши самые счастливые времена я видела только все самое лучшее и блестящее; теперь возник другой Джолифф, молодой авантюрист, не всегда уверенный в себе, совершающий разные поступки, не всегда безупречные с точки зрения чести и морали.
Я видела Джолиффа-грешника.
Это было так, как будто я рассматриваю картину через какую-то полупрозрачную завесу, которая придает нарисованному мистический характер и облагораживает. Но как только завеса спадает, все становится на свои места, и если когти есть, то их становится видно. Я думала, что не стала любить его меньше. Я знала, что еще долго буду находиться под его чарами. Но мне хотелось заглядывать все глубже и глубже, чем бы это ни грозило. Может быть, это еще не конец нашей совместной жизни.
Как ни странно, но я была рада своеобразной передышке. Наверное, это происходило потому, что менялось мое тело, и я не могла не меняться вслед за ним.
Новая жизнь зародилась во мне, и само это явление всегда будет чудом для женщины, которой дано пережить подобное. Мир ограничивается в размерах и вселяется в тот маленький неизвестный сгусток жизни, который довольно скоро заявит о себе.
В первые дни, когда я убедилась, что это уже неоспоримо и необратимо, чудо того, что должно было произойти, затмило все остальное. Мне хотелось побыть одной и осмыслить всю ситуацию и ее последствия. На этой стадии я еще не могла задумываться о практических последствиях. Я была поглощена самой восхитительной перспективой иметь своего собственного, рожденного мной ребенка.
Затем я задавалась вопросом, как появится на свет мой ребенок? Я не была женой, на каком же основании я стану матерью?
Мистер Сильвестер Мильнер, как мне всегда казалось, был наделен какими-то сверхъестественными свойствами. Он часто сидел в своем кресле с удивительной улыбкой на лице, и мне казалось, что когда он переводил взгляд на меня, что читал мои мысли.
Это подтвердилось в тот самый день, когда он изрек:
— Я прав, думая, что вы ожидаете ребенка? Кровь ударила мне в лицо:
— Это что… уже заметно?
Он отрицательно покачал головой.
— Я спросил просто так. Затем поднял руку:
— В ваших движениях появилась какая-то безмятежность, умиротворенность, довольство окружающим…
Мне трудно объяснить это. Такое сочетание чувств можно увидеть на женских лицах, украшающих китайские картины позднего периода. Возможно, хорошо зная эти изображения, я мысленно проник в ваш внутренний мир.
— Да, — призналась я. — У меня должен родиться малыш.
Он кивнул.
Прошло несколько дней. Я обедала в людской, потому что мы не ждали гостей, и в таких случаях мистер Сильвестер ел в своей комнате.
Миссис Коуч рассуждала о переменах в нашем доме. Теперь она уже знала о первом браке Джолиффа. Удержать в секрете правду было просто невозможно, и это стало предметом пересудов в людской. Но только в мое отсутствие. Я уже привыкла к довольно ощутимым паузам, возникавшим, когда я входила в эту комнату.
Миссис Коуч временами покачивала головой, вспоминая о Джолиффе, но говорила при этом так, как будто он был мертв. Глаза ее при этом блестели.
— Он был, наверное, — говорила миссис Коуч, — самым большим на свете любителем моего джина.
Она обычно при этом сидела за столом и руки ее машинально раскладывали и собирали карты. Когда она гадала, лицо ее менялось десятки раз в зависимости от того, какие предсказания судьбы выдавали те или иные комбинации картинок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45