Когда он посмотрел на небо и рассмеялся, я заметила его белые крепкие зубы. Но наибольшее внимание привлекали его глаза. Они были темно-голубыми, а его брови и короткие густые ресницы были так же черны, как и его волосы. Но не контраст между черным и голубым останавливал взгляд на нем, было что-то необычное в выражении его лица. Я в первые секунды не могла понять, в чем дело, но необычность уловила сразу. Он был высок и худощав.
Кажется, я прибыл как раз вовремя. Он смотрел прямо на меня, и я слегка вздрогнула под его взглядом. Почему-то у меня под влиянием этого взгляда возникли мысли о том, что волосы мои не в порядке, а утреннее платье из простой хлопковой ткани — не самый лучший из моих нарядов.
— Можно я зайду под парапет?
— Если вы не сделаете этого, то промокнете окончательно!
Он зашел и стал рядом со мной. Я отодвинулась как можно дальше, потому что он задел меня.
— Вы тоже здесь гуляли? — спросил пришелец.
— Да, — подтвердила я. — Я часто гуляю здесь. Я люблю лес. Здесь так прекрасно!
— Правда, время от времени бывает сыровато. И часто вы гуляете вот так… в одиночестве?
Я люблю быть одна.
Ну, знаете, юная леди — ив полном одиночестве? Разве не может случиться, что она встретится с… опасностями?
— Я никогда не думала об этом.
Его голубые глаза, казалось, наполнились искорками смеха.
Тогда не откладывая немедленно подумайте об этом.
— Это необходимо?
Как знать, с чем столкнетесь здесь?
— Но я совсем рядом с моим домом!
— С вашим домом, вы говорите?
— Да, с моим домом. Даже когда гроза только начиналась, я колебалась куда бежать — домой или сюда.
— Не знаю, мне до сих пор странно, что вам разрешают в одиночестве бродить в чаще.
— Ничего, я вполне могу постоять за себя! Я отступила от него на пару шагов.
— Я ни на секунду не сомневался в этом. Значит, ваш дом где-то рядом?
— Ну да, это… усадьба Роланд. Он кивнул.
— Вы знаете это место?
— ..которым владеет эксцентричный пожилой джентльмен. Не так ли?
— Мистер Сильвестер Мильнер не эксцентричный и вовсе не старый. Он очень интересный человек.
— Ну да, ну да. А вы что, его родственница?
— Я работаю с ним. А моя мама ведет здесь хозяйство.
— Понятно.
— Вам не кажется, что гроза заканчивается?
— Вероятно, но было бы ошибкой покинуть это убежище преждевременно. Грозы имеют обыкновение возвращаться. Надо дождаться абсолютной ясности ситуации и только тогда отрываться от гостеприимного убежища.
— А вы живете где-то неподалеку? Он отрицательно покачал головой.
— Просто сегодня я устроил себе небольшие каникулы. Я спокойно гулял, когда стала надвигаться гроза. Потом сквозь деревья заметил вас, и вы двигались так целенаправленно, что это позволило мне сделать вывод о том, что вы спешите к убежищу. Поэтому я и последовал за вами.
В его глазах отразилось какое-то тайное удивление.
— Хотел бы я знать, что это за место, — продолжил он.
— Посмотрите на эти стены, им, наверняка, не одна сотня лет.
— Да, я не сомневаюсь, что они очень старые.
— Как вы думаете, что здесь было раньше?
— Чье-либо жилище.
— Скорее всего, да. Я думаю, что здесь жили лет девятьсот назад.
— Возможно, вы и правы.
— Наверное, это был дом, а потом его частично разрушили, чтобы мог разрастись лес. А густой лес нужен был для того, чтобы могли охотиться в свое удовольствие короли. Можете вообразить такую картину? Король отдает приказ: лесу нужны новые земли, и к дьяволу те дома, которые оказываются помехой. Неудивительно, что тех королей стали ненавидеть. Мне кажется, что дух ненависти по временам ощущается в этом лесу и в наши дни, Я замолчала и подумала: «Почему, собственно, я разговариваю с ним обо всем этом?»Я заметила на его лице явное удивление — его выдавал и взгляд, которым он смотрел сейчас на меня.
— Я вижу, что юная леди не только достаточно смела, чтобы прогуливаться в этом лесу в одиночку, но еще и обладает очень богатым воображением. Я думаю, что это удивительно интересное сочетание — смелость и воображение. Это может завести вас довольно далеко.
— Что вы имеете в виду… завести меня далеко? Он слегка наклонился ко мне:
— Так далеко, как вы сама захотите идти. Я к тому же вижу, что вы человек очень решительный.
— Вы что предсказатель будущего? Он снова усмехнулся:
— Временами, — подтвердил он, — у меня открывается ясновидение. Хотите я скажу вам кое-что. Я — потомок Мерлина-колдуна. Не ощущаете ли вы его присутствия в этом лесу?
— Нет, я ничего не ощущаю, и он не мог быть в этом лесу, даже если существовал вообще. Этот лес был посажен норманнскими королями через много лет после смерти Мерлина.
— Нет, Мерлин перебирается из века в век. У него нет ощущения времени.
— Мне кажется, что вы посмеиваетесь надо мною. Простите, если я показалась вам глупой.
— Поверьте, что это совсем не так. Я никогда бы не употребил в отношении вас термин «глупость». А объяснение моим улыбкам самое простое: одно из величайших удовольствий в мире — умение искренне посмеяться.
— Я люблю этот лес, — заявила я. — Я много читала о нем и, наверное, поэтому мое воображение легко рисует самые разные картины прошлого.
Мне подумалось, что весьма необычным оказался этот неожиданный разговор с незнакомцем. И я быстро произнесла:
— Небо светлеет. Гроза потихоньку отступает.
— Надеюсь, что это не произойдет немедленно. Мне кажется, гораздо интереснее прятаться здесь, чем в одиночестве бродить по лесу.
— Думаю, гроза уже почти закончилась. — И я попыталась выйти из укрытия.
Но он взял меня за руку и втащил обратно. Я, пожалуй, не испугалась его.
— Еще очень опасно идти, — заявил мой незваный сосед.
— Мне совсем недалеко.
— Подождите, надо окончательно убедиться, что гроза прошла. И, кроме того, мы не должны вот так взять и оборвать этот увлекательный разговор. Вас ведь интересует прошлое, не так ли?
— Да, интересует.
— Это очень мудро. Прошлое так мудро предостерегает нас и сегодня и на будущее. И вам кажется, что есть что-то примечательное в этих руинах?
— Меня интересуют любые руины. Ведь когда-то это был чей-то дом. В этих стенах жили люди. И я не могу удержаться от того, чтобы попытаться вообразить, какими они были, как они жили, любили, страдали, веселились…
Сосед по убежищу внимательно посмотрел на меня.
— Вы правы, — произнес он и добавил:
— Что-то есть в этих стенах.
— Я тоже ощущаю это. Наверное, это историческое место. Однажды, возвращаясь мыслями в прошлое, мы скажем: «Вот здесь когда-то мы прятались от грозы».
Он поднял руку так, как будто бы хотел меня обнять, но я отодвинулась и сказала:
— Посмотрите. Уже просветлело. Я хочу использовать этот шанс. До свидания.
Я оставила его стоящим в укрытии и быстро побежала через лес.
Дождь ослабевал, мокрая листва обхватывала меня, а ноги скользили по размякшей почве. Но тем не менее я удалялась от навеса, давшего мне приют во время грозы. Я не знала, что этот человек может предпринять. Было что-то в нем, что затронуло меня. Его внутренняя энергия могла бы пленить меня, если бы я осталась. Конечно, он посмеивался надо мною, я в этом была уверена, но в нем самом я уверена не была. Несмотря на все эти соображения, минуты в его обществе были приятным переживанием. Одна половина моего Я хотела остаться, а другая — стремилась убежать.
Удивительная, неожиданная встреча двух людей, случайно спрятавшихся от дождя под одним и тем же навесом.
Когда я возвратилась домой, мама была в холле.
— Привет, Джейн, — сказала она. — Где это ты была? Она подошла ко мне и потрогала мое платье.
— Ты промокла до костей.
— Я попала в грозу.
— Ты совершенно измотана. Иди-ка наверх. Разденься. Эми принесет тебе горячей воды. Тебе нужно принять горячую ванну и потом переодеться в сухое.
Она налила горячей воды в сидячую ванну, которая стояла в ее спальне, и я нырнула в это великолепие. Мама запустила в воду немного сухой горчицы — это было ее фирменным средством для лечения простуды, я пропарилась. Затем вытерлась насухо и переоделась во все сухое, что она приготовила для меня.
Когда я переоделась, то поняла, что из людской слышен шум нормальной человеческой жизни, и я не смогла преодолеть соблазн спуститься вниз.
Миссис Коуч демонстрировала явное удовлетворение. Джесс и Эми были возбуждены.
— Бог простит меня, — изрекла миссис Коуч. — Уже самое время. Мои первые булочки зарумянились в духовке, и самое время появиться мистеру Джолиффу.
Развалившись в кресле, слегка согнув ноги в коленях, касаясь каблуками пола, сидел человек, которого я встретила в лесу.
— Мы — старые друзья, — сказал он.
В кухне воцарилась тишина. Затем я сказала со всей доступной мне степенью холодности, как бы обращаясь к миссис Коуч, которая слегка посмеивалась надо мною:
— Мы вместе спрятались от дождя… в лесу.
— И долго пробыли вместе? — поинтересовалась миссис Коуч, переводя взгляд с одного на другого.
— Да, минут десять, — кивнула я.
— Нам этого времени вполне хватило, чтобы стать друзьями, — прокомментировал он, по-прежнему одаривая меня улыбкой, которая волновала меня по причине, в то время мне не понятной.
— Мистер Джолифф умеет быстро заводить друзей, — прокомментировала миссис Коуч.
— Это экономит мне много времени, — откликнулся он.
— Почему вы не сказали мне, что вы племянник мистера Мильнера?
— Я хотел, чтобы это стало большим сюрпризом. Но вы, между прочим, могли вполне догадаться и сами.
— Но вы сказали, что вы здесь гостите…
— А разве не так?
— Тогда при чем же прогулка по лесу?
— Да, я шел к дому дяди. Джесс, попросите Джефферса послать на вокзал за моим багажом.
— Конечно, мистер Джолифф, — ответила Джесс, вспыхивая.
Я чувствовала себя как-то неуютно. Они обращались с ним как со спустившимся на землю мессией. Мне это не очень нравилось.
Миссис Коуч с обожанием проговорила:
— Это очень похоже на вас, мистер Джолифф, появиться без предупреждения! Мы выпили последний джин на прошлой неделе. Если бы я получила извещение о вашем приезде, то сохранила бы очень немного. Я знаю, как вы любите мой терновый джин.
— Нигде в мире не найти больше такого тернового джина, который мог бы сравниться с вашим, моя дорогая миссис Коуч.
Она подалась вперед в своем кресле-качалке и изрекла:
— Хорошо говорите. Можете продолжать. Я думаю, на обед предвидится черносмородиновый торт.
Я заявила, что у меня срочная работа, и ушла. Я чувствовала, что он следил за мной, когда я покидала комнату.
Дом изменился с приездом мистера Джолиффа. Я пребывала в состоянии необъяснимого возбуждения. Теперь все было по-другому. Вся торжественность, которая сопутствовала присутствию мистера Сильвестера Мильнера, исчезла. Наш дом, бывший неким вместилищем секретов, навевающих таинственность и тревожное чувство, стал веселым и человечным.
У мистера Джолиффа была привычка насвистывать, причем довольно музыкально. Он умел имитировать пение птиц, но иногда поднимался до мотивов самых известных опер, и у него это неплохо получалось. Каким-то образом вокруг него возникала жизнерадостная атмосфера. Он явно любил жизнь, и все окружающие заражались этим чувством. Он никогда не упускал случая очаровать кого-нибудь, и я вскоре пришла к выводу, что особые усилия прилагаются в моем направлении.
Когда я выезжала на верховую прогулку, он был рядом; если я шла гулять в лес, то мне не удавалось оторваться далеко от слышащегося позади насвистывания. Мы много времени уделяли разговорам о самих себе; я поведала ему об отце, о его безвременной гибели в горах, а он рассказал мне, как погибли его родители и как его делили оба дяди — Сильвестер и Редмонд.
— Атмосфера, которая царит в усадьбе Роланд, — объяснил он, — кажется, пронизана китайским искусством. Ощущаете ли вы это?
— Но ведь это главное дело всей жизни мистера Мильнера.
— Но китайским духом здесь пропахло буквально все: вазоны на лестницах, различные безделушки и статуэтки понатыканы везде; и этот малый, который все время крутится возле дяди. Ощущаете ли вы все это?
— Конечно. И это приводит меня в восторг.
— Это потому, что вы не выросли в этой атмосфере. А я, представьте себе… сыт по горло.
— Вы имеете в виду ваши дела?
— Да. Это естественная реакция. Я учился определять, относится ли эта ваза к эпохе Минь, сидя на коленях у дяди. Теперь я независимый человек, мисс Линдсей. Когда мой дядя Сильвестер послал меня в Китай, я почувствовал, что хочу использовать свою квалификацию и умение отыскать необходимую вещь в собственных интересах. Вы меня понимаете?
Понимаю. Вы просто еще один, новый отросток этого делового дерева.
Вы очень четко определили ситуацию. Мы действительно все плаваем в одном и том же озере, только каждый на своем отдельном кораблике.
Он много рассказывал о Гонконге — городе, который явно любил. Мистер Сильвестер Мильнер тоже мне много рассказывал об этом городе, но совсем по-другому. От мистера Мильнера я узнала историю различных династий, как они процветали и навсегда исчезали. Джолифф помог мне увидеть все с другой стороны. Зеленые холмы, сбегающие вниз к песчаным пляжам острова Гонконг; улицы, уступами уходящие вверх, по которым людям приходится карабкаться; писцы, сидящие на улицах, оказывающие услуги тем, кто не умеет ни писать, ни читать, строчащие письма и жалобы под диктовку неграмотных; китайские предсказатели судьбы на улицах, трясущие коробочки, наполненные палочками, которые надлежит вынуть и посмотреть, в каком порядке они лягут, — это предскажет будущее; лодки-сампаны, скопища которых образуют удивительные деревни на воде. Он рассказывал обо всем этом в манере, которая меня очаровывала, и хотя меня очень увлекало то, чему учил мистер Сильвестер, живой и полный красок рассказ вселял в меня желание увидеть все своими глазами.
Во второй день пребывания у нас в доме Джолифф поинтересовался, где я завтракаю и обедаю.
— Иногда с мамой в гостиной, иногда в людской вместе со всеми.
— Ну вот, а я страдаю в одиночестве. Мне это не нравится. Вы должны обедать со мной, тет-а-тет, как вы, не против?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45