Наконец я сообразил, что на мне маска. Я лежал в постели, лампа едва светилась.
– Четыре утра.
– Что вы здесь делаете? Почему не спите?
– Дежурю. Остальные спят.
– Мы в доме Хоупвелла?
– Так точно, сэр. Доктор Авери дал вам снотворное, чтобы вы как следует выспались.
– Мне уже лучше. Доложите обстановку.
– Особых новостей нет. Мисс Трифорт рвет и мечет, подняла на ноги всех своих людей, вчера вечером они прочесывали Сентралтаун.
– Что делает Хоупвелл?
– Спит. – Толливер повернул регулятор, лампа развеяла полумрак. – Вы тоже сейчас заснете.
Больше, сколько я ни спрашивал, Толливер не отвечал. Вскоре я и в самом деле уснул под сладостные мечты о том, как трибунал будет судить этого несносного гардемарина за дерзость.
Утром, не обращая внимания на протесты Толливера, я встал и поплелся в ванную. Дойти-то я дошел, но совершенно выбился из сил, дышал, как загнанная лошадь, и не знал, как быть дальше. Ну почему я не послушался Толливера? Кое-как отдышавшись, я потащился назад.
За завтраком в моей комнате собралась вся наша компания: Фредерик Мантье, Зак Хоупвелл с женой, Хармон и Сара Бранстэды, доктор Авери, Толливер, Алекс и бедняга Берзель, подавленный, но изо всех сил старавшийся не выдавать страха. Мне подали завтрак в постель, но я заставил себя сидеть, мужественно делая вид, будто мне это совсем не трудно.
– По какому случаю такая церемония? – спросил я. Никто не ответил. Тогда я спросил напрямик:
– Вы собираетесь выдать меня Лауре?
– Хуже, – ответил Мантье. – Мы хотим, чтобы вы возглавили наше движение. Мы собираемся сбросить Лауру. Разумеется, вы будете лишь номинальным лидером.
– Что значит номинальным?
– Нам, – Фредерик обвел рукой своих друзей-плантаторов, – нужно ваше имя, чтобы действовать от имени законного правительства. Возможно, это уменьшит кровопролитие.
– А что потом?
– Независимость, разумеется. Мы поставим новое правительство, не такое кровожадное, как правительство Лауры.
– Тогда не прикрывайтесь моим именем. Кроме того, кто вам поверит, что вы действуете от моего имени, если я валяюсь больной, чуть ли не при смерти?
– Вы не верите, что мы способны установить справедливый режим? – сурово, как упрек, произнес Зак Хоупвелл.
– Извините, но независимость я не поддержу.
– Я же предупреждал вас, – с досадой сказал Фредерик товарищам.
– Ник, а что ты будешь делать, если мы свергнем Лауру под собственным знаменем? – спросил Бранстэд.
– Не знаю. Я знаю только, что ваша независимость противозаконна, а значит, не угодна Господу Богу. Я обязан это предотвратить. – Мне пришлось сделать паузу, чтобы отдышаться, собраться с мыслями. – Если вы добьетесь независимости, то вы и все население вашей планеты будете прокляты Господом Богом и вам предстоит вечно мучиться в аду. Я уже погубил свою душу, поэтому знаю, что это такое. Ничего хуже этого нет и быть не может. – Я вдруг почувствовал на лице слезы.
– Хорошо, предположим, наше правительство признает вашу власть, – терпеливо, взвешивая каждое слово, говорил Мантье. – Как расценит Правительство ООН наши прежние шаги? Не вменят ли нам в вину участие в подпольном движении? Не будут ли нас судить как государственных изменников? Сможете ли вы оградить нас от преследований?
Я сдернул с лица маску.
– Как вы смеете торговаться с законом?! Измена есть измена! Не смейте просить меня смотреть сквозь пальцы на ваше…
– Сэр, – вмешался Толливер, – неужели вы не понимаете, что они хотят подчиниться…
– Молчать! – прохрипел я, судорожно комкая в кулаках простыню. – Какое у вас звание?!
– Я всего лишь хотел…
– Отвечайте!
– Гардемарин, сэр.
– Могут гардемарины перебивать капитана?! – Я встал, зашатался, но устоял и рявкнул:
– Вон из комнаты!
– Простите, сэр, если вам показалось…
– Вон! – Когда Толливер закрыл за собой дверь, я выплеснул остатки гнева на плантаторов:
– Где моя жена?
– У нее ночью были галлюцинации и приступ страха, я дал ей успокоительное, и теперь она спит, – ответил доктор Авери.
– Боже мой… – Я закрыл глаза. Господи, спаси Анни. Помолившись, я открыл глаза. Плантаторы ждали ответа. – Знание планов заговорщиков еще не означает измены. Впрочем, вашу судьбу буду решать не я, а политики.
Воцарилась тишина.
– Я же говорил вам, – разочарованно резюмировал Зак Хоупвелл, игнорируя мое присутствие.
– Хватит! – снова вспылил я. – Если вы заранее знали мой ответ, зачем тогда спрашивали?
– Выбор у нас невелик, парень, – с горечью произнес Зак Хоупвелл. – Подчиниться Лауре или тебе, либо восстать и против Лауры, и против закона.
У меня уже не было сил перебивать и яриться. Едва дотянувшись до маски, я надел ее.
– Зак, объявите ему наше решение, – попросил Хармон.
– Капитан, – Хоупвелл смотрел мне прямо в глаза, – мы пойдем за вами. Командуйте.
Как обухом по голове! Еще вчера я был узником, а сегодня…
– Какова численность армии Трифорт? – спросил я.
– Не больше пятидесяти человек. У нас гораздо меньше. Часть ее армии расположилась в правительственном здании, там же ее штаб и правительственный комитет. Остальные люди Лауры носятся по городу с ее поручениями. Они реквизировали продовольственные склады и распределяют среди населения провиант. В правительственный комитет входят Фолькстэдер и Палаби.
– Ее армия вооружена до зубов, – добавил Хармон. – Они разграбили оружейные склады, оставленные вашими войсками.
– Первым делом надо захватить правительственное здание. Если мы арестуем Лауру, тогда ее армия может сдаться без боя, – решил я и начал одеваться.
– Куда вы в таком состоянии пойдете? – всполошилась Сара Бранстэд. – Вам нужен постельный режим, регулярный прием лекарств.
– В правительственное здание!
– Лежите, если хотите жить, – строго сказал доктор Авери.
Я упрямо натягивал на себя мундир.
– Лежать! – прикрикнул на меня Авери. – Ваше состояние только-только начало улучшаться, и опять все насмарку?! Взгляните на себя! За последние полчаса у вас температура подскочила на три градуса, если не больше.
– Кроме того, мы плохо вооружены, – добавил Мантье.
– Я доберусь до их здания, даже если меня повезет один Берзель. Присоединяйтесь, если хотите. – Одеваясь, я выбился из сил и не мог встать.
– Не уговаривай его, Фредерик, – сказал Хоупвелл, – он знает, что делает. Капитан, мы полетим на двух вертолетах, места хватит для всех.
Его строгий облик и суровый голос снова напомнили мне отца.
– Мистер Сифорт, возьмите меня, – попросил Алекс.
Я кивнул. Он подал мне руку, повел меня к вертолету. Следом увязался Толливер. Вскоре оба наших вертолета взлетели. Я начал обдумывать план действий.
Итак, у Лауры пятьдесят человек. Все вооружены… Зря бывшее правительство оставило арсеналы.
– К космодрому! – приказал я.
– Зачем? – удивился Хармон.
– Там склады для Вентурской базы.
– Правильно! Мини-пушки, гранаты, ручные ракетные установки…
Конечно, Лаура тоже знает об этих складах. Успела ли она их разграбить?
– Возможно, там уже ничего нет.
– Может, и есть, но под охраной.
Через несколько минут наши вертолеты приземлились на площадке у здания космодрома. Толливер с двумя людьми вышел на разведку к складам на дальнем краю космодрома, вскоре вернулся и доложил:
– Склады охраняются. Замечено пять часовых.
– Сможете их снять? – спросил я.
– Нас двенадцать человек, не считая вас. Если бы часовых кто-то отвлек…
Отвлечь часовых я, пожалуй, смогу.
– Зак, охраняйте свой вертолет. Толливер, возьмите всех наших людей и идите к складам, а я полечу на маленьком вертолете, – скомандовал я.
– Куда, сэр?
Что за глупый вопрос?
– К дальнему краю поля, конечно. Поговорю с часовыми.
– Они вас сразу убьют, – предостерег Зак Хоупвелл.
– Возможно. – Пускаться в рассуждения я не стал. Полет утомил меня больше, чем я рассчитывал. – Начинаем.
Толливер хотел возразить, но понял, что перечить мне бесполезно, и ответил по уставу:
– Есть, сэр. Для занятия позиций нам потребуется двадцать минут.
– Можно, я тоже пойду? – взмолился Берзель. – Я хорошо стреляю.
Я хотел хохотнуть, но закашлялся. Когда приступ утих, я едко спросил:
– Где ты стрелял? На корабле, когда был юнгой?
– Нет, сэр. Я тренировался в Адмиралтействе, после того как мне присвоили звание гардемарина. Пожалуйста, разрешите мне участвовать в операции. Я хочу принести хоть какую-то пользу, ведь до сих пор я был только обузой.
– Я обещал адмиралу беречь тебя от опасностей.
– Сэр, как я могу сидеть без дела, когда мои товарищи идут в бой? Я ведь гардемарин и тоже давал присягу. Я залез в вертолет и свысока через окно бросил:
– Берзель, ждать здесь у большого вер… – Меня скрутил приступ кашля, а когда я пришел в себя, штаны были мокрыми, руки дрожали. Выглянув в окно, я тихо прохрипел:
– Дайте мистеру Берзелю оружие. Иди, гард, со всеми.
– Есть, сэр! – Воодушевленный Берзель, казалось, вырос на целую голову.
– Я скажу, когда вам вылетать, – сказал Хоупвелл.
– Спасибо, – Точно рассчитать время вылета мне было нелегко. Хоупвелл с винтовкой в руках стоял у самого окна моего вертолета, и я боялся, что он заметит мокрое пятно у меня на штанах. Я глубоко дышал, надеясь успокоиться, но в груди заболело еще сильнее. Я прикрыл глаза.
– Пора, – разбудил меня голос Хоупвелла. Я включил двигатель. Хоупвелл просунул руку в окошко вертолета, сжал мне плечо.
– Да поможет вам Бог.
– И вам тоже, – тихо сказал я.
Не знаю, что помогло – благословение Зака Хоупвелла или краткий сон, – но управлял вертолетом я довольно легко. Мир больше не пульсировал в моих глазах болью. Я направил вертолет через знакомое поле космодрома к его дальнему краю, где располагались склады и накрытые брезентом груды оборудования и прочих грузов, не уместившихся на складах. Все это выглядело так же, как несколько недель назад, когда я спускался сюда на шаттле. Охранники настороженно наблюдали за мной, готовые в любую секунду пустить в ход оружие. Я накренил вертолет, показав им, что я в кабине один.
Я посадил вертолет метрах в десяти от ближайшей кучи товаров. Подбежали двое часовых, наставив на меня лазерные винтовки. Остальные напряженно ждали на прежних местах. Я снял маску.
– Я капитан Сифорт, прибыл сюда для встречи шаттла. – Снова подкатил кашель, но я неистовыми усилиями подавил его.
– Чего?! Шаттл?! – вылупил глаза часовой. – Ты спятил, парень?
– Это последний шаттл с орбитальной станции. Мне приказано встретить его.
Потаращившись на меня, часовой вдруг разразился грубым хохотом.
– Ты малость запоздал, парень. Последний шаттл смылся четыре дня…
Грохнул хлопок лазерного попадания. Один часовой упал, как подкошенный, а второй, дико взглянув на поверженного товарища, резко развернулся ко мне, на ходу поднимая винтовку, но я его опередил, всадив лазерный луч своего пистолета ему в грудь. Выстрел третьего часового попал в вертолетную дверцу, раскаленные брызги металла ужалили меня в плечо. Я дернулся в сторону, а часовой снова целился…
Он упал с жутким криком, бетон под ним обагрился кровью. Следующий выстрел охраны пришелся под шасси вертолета. Я запустил двигатель. Лопасти набирали скорость, как в замедленном кошмаре. Казалось, прошла вечность. Наконец вертолет поднялся. Я пошарил в поисках маски, она слетела на пол. Как трудно дышать!
Поднявшись, я заметил, что все часовые уже перебиты, посадил вертолет, успел выключить двигатель и потерял сознание.
Очнулся я спустя несколько минут. Грудь страшно болела. Я заставил себя наклониться, подцепил с пола маску, надел ее, но боль не проходила. Подбежали товарищи. Толливер выругался, схватил рацию:
– Хоупвелл, ответьте!
– Слушаю.
– Быстрее сюда! – Не дождавшись ответа, Толливер бросился назад к складам и кучам. – Срывайте брезент!
Вскоре рядом приземлился вертолет Хоупвелла. Все в жуткой спешке набивали оба вертолета оружием и боеприпасами, наконец сели сами. Толливер сдвинул меня с места пилота. На этот раз я не возражал. Рядом пристроился Берзель. Взлетели.
– Может, он еще успеет увидеть штурм, – отрывисто бросил Толливер.
– Успею, – хрипнул я.
По щекам Берзеля катились слезы.
– Я пытался, но не смог, – прошептал он, виновато косясь на меня.
– Что не смог?
– Выстрелить в человека. – Бедняга затрясся в рыданиях.
Я не стал его упрекать. Сам-то я уже ни на что не способен.
В небольшом вертолете Мантье кроме меня летели Толливер, Берзель, сам Мантье и один из его людей. Остальные сели в битком набитый большой вертолет Хоупвелла.
– Можете говорить? – спросил Толливер, наклонясь ко мне.
– Да. Одно слово в минуту.
– Что будем делать, когда подлетим к зданию правительства?
– Сядем. И нас тут же перебьют.
– Куда?
– На лужайку.
– А потом?
– Зайдем.
– Капитан, попытайтесь сосредоточиться. Вы хотите, чтобы я организовал штурм здания?
– Я сам войду. Если они… – Я закашлялся. – Если будут сопротивляться… взорвете здание.
– Вы не можете ходить.
– Я – Правительство. – Если я упаду, законного правительства больше не будет. Может быть, назначить вместо себя Алекса? Получится Правительство с амнезией. Ха-ха! Какая разница? Все равно нас всех перебьют. Если в здании узнали о нашем налете на склады…
– Возьмите с собой хоть одного человека, – настаивал Толливер.
Нет, Хоупвеллу нужно как можно больше людей, ведь после моей гибели ему придется вести неравный бой. Впрочем, какая разница? Ничего из нашей затеи не выйдет. У нас слишком мало сил.
– Ладно, – согласился я.
Мы летели над центром города на юго-запад к зданию, где разместилось правительство Лауры Трифорт. Если бы во время падения метеорита правитель Саскрит погиб, то адмирал Де Марне ввел бы на планете военное положение.
Эх, если бы я мог ходить! Как же войти в здание? Не ползти же… Нет, войду туда любой ценой. Это последний рывок, нельзя экономить силы. Потом они мне не понадобятся.
Вертолет приближался к окраине.
– Ниже, – приказал я. Шепотом. Пришлось повторить громче, чтобы Толливер услышал. Еще одно усилие:
– Мантье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64