Неожиданно, действительно, как по волшебству, по левую сторону возник высокий бетонный забор, у подножия которого пышно разрослась крапива. Сандра решила, что это и есть коттедж, о котором говорил Шольц. Подъехав поближе, она быстро вышла из машины и нажала на кнопку звонка возле ворот. Не прошло и минуты, как створки ворот бесшумно разошлись в разные стороны. Сандра увидела двухэтажное здание – и в самом деле, обычный коттедж, каких немало в окрестностях Лондона. Необычными были уединенное местоположение да, пожалуй, неприступная ограда. Никто не вышел ей навстречу. Но Сандра была не в том настроении, чтобы колебаться. Она решительно въехала во двор, вышла из машины, накинула на открытые плечи куртку и стала оглядываться, надеясь обнаружить хоть какие-то признаки жизни. Вокруг было так тихо и пустынно, что ею стало овладевать смутное чувство страха. Но вот, наконец, железная дверь, ведущая в дом, отворилась, и на пороге появился Урмас Шольц.
Он был одет по-домашнему – в джинсы и светлый джемпер с треугольным вырезом, в руках держал зажженную сигарету. В этом странном месте он явно чувствовал себя как дома. Гостеприимно улыбнувшись Сандре, он пригласил её следовать за собой, и вскоре оба оказались в небольшом холле коттеджа. Стены, пол и потолок здесь были обиты деревом, слегка обожженным и покрытым лаком, но все же сохраняющим свой натуральный теплый янтарный цвет; на полу лежал тонкий ковер с индейским рисунком. Солнце, проникающее через высокие окна со вставленными наверху цветными витражами, играло на блестящих поверхностях мебели. Но Сандра не смотрела по сторонам, не в силах отвести глаз от спины мужчины, за которым она шла.
По лестнице с резными перилами они поднялись на второй этаж, в кабинет, где на стенах висели охотничьи ружья – обычное украшение загородного дома; на письменном столе стояли поднос с минеральной водой и двумя бокалами и хрустальная пепельница. Компьютер был включен, на экране застыла картинка какого-то пейзажа. В солнечном луче кружилась стайка пылинок. Шольц занял место за столом, налил воды в оба бокала и сказал севшей напротив Сандре:
– Спрашивай.
Сандра давно приготовила свой первый вопрос. «Кто покушался на жизнь моего мужа, Урмас Шольц?» – должна была спросить она. Но, глядя на мужчину, которого она давно оплакала, вместе с которым похоронила очень важную, невосполнимую часть своей души, она тихо произнесла:
– Почему ты так поступил со мной, Урмас? Шольц безошибочно понял, о чем она говорит.
И он не удивился, как будто ждал этого вопроса. Он положил окурок на край пепельницы и медленно, словно объясняя что-то трудное маленькому ребенку, начал говорить.
– Не знаю, поймешь ли ты меня, детка. Видишь ли, меня всю жизнь приучали к мысли, что мой путь будет усеян многими жертвами. Но когда возникает выбор между личными интересами и хорошо оплачиваемой работой, профессионал не должен задумываться. Свой нравственный выбор он совершает только один раз в жизни, когда выбирает этот путь.
Сандра напряженно слушала, пытаясь поймать взгляд мужчины, но Шольц смотрел куда-то в сторону. Все-таки это объяснение давалось ему нелегко.
– Если бы я свернул тогда тщательно выстроенную операцию, пойдя на поводу собственных чувств, я не был бы больше Урмасом Шольцем. Когда-то давно, благодаря Теренсу Харперу, я выбрал свою судьбу. И с тех пор, – Шольц на мгновение прикрыл глаза, – уже ничего не мог изменить. – Я не обманывал тебя, детка, – тихо продолжал он. – Я действительно полюбил тебя. И не только роскошную женщину, которой ты стала, но и ту девочку с серьезными глазами, которую я впервые увидел в магазине игрушек.
Его слова причиняли Сандре одновременно и боль, и радость. Против воли ее взгляд затуманился слезами, и лицо мужчины напротив утратило резкость. Нет, одернула она себя, нельзя снова поддаваться губительному обаянию этого человека.
– Я мог бы сказать, что поступил так ради тебя. И это было бы отчасти правдой: ведь с Джеймсом Харпером ты узнала настоящее семейное счастье, какого никогда не смог бы тебе дать я. Но все равно главным для меня было выполнить завещание Теренса.
– И получить за это деньги, – с горькой язвительностью произнесла Сандра.
– Какая разница? – усмехнулся Шольц. – Никакие причины не делают сам поступок лучше или хуже. Любой труд должен быть оплачен. Хотя… Я знаю, в детстве тебя воспитывали иначе.
– Да, в детстве мне внушали, что не все в мире можно купить и продать, – зазвеневшим голосом сказала она. – Пусть тебе это кажется банальным, наивным, не знаю еще каким. И пусть я сама поступила не лучше тебя, обманом выйдя замуж за Джеймса. Но я была готова отказаться от этих чертовых денег ради тебя, Урмас Шольц!
– Потому что ты осталась нормальным человеком, – краешком губ улыбнулся Шольц. – Несмотря на то, что провела целый год рядом с нами. Вернувшись к нормальной жизни, ты смогла снова принять ее законы и мораль. А мы – все, кто с тобой работал, – живем по другим законам.
– И что же? – напряженно спросила Сандра. – Сейчас кто-то велел тебе убить моего мужа, сына человека, которому, по твоим собственным словам, ты обязан всем… И ты готов выполнить этот приказ?
– Я не покушался на твоего мужа, – Урмас Шольц пожал плечами.
– Но ты работаешь на «Даймонд Бразерс»?
– Да.
– Рыжеволосая женщина, которую мой муж видел перед тем, как его машина взорвалась…
И женщина, которая потом проникла к нему в палату, – это была Расти?
– Да.
– Допустим, лично ты не пытался убить Джеймса. Но ты причастен к этим покушениям?
– Да.
Все три «да» Шольц произнес равнодушно, глядя куда-то в сторону, после чего оба замолчали. Сандра не знала, что делать дальше – все произошло не так, как она предполагала. Шольц выслушивал ее вопросы и давал ответы, словно играя с ней в какую-то игру, и от этого ледяного цинизма у Сандры темнело в глазах. Ситуация причиняла ей невыносимую боль. Она чувствовала, что с ней вот-вот случится истерика; ей хотелось закричать, разбить что-нибудь. Если бы на месте Шольца был сейчас другой, чужой человек, которого она могла бы ненавидеть, насколько бы ей было легче! А сейчас ее разум отказывался соединять безжалостные слова и образ мужчины, к которому она испытывала когда-то такие сильные чувства и которого так и не смогла забыть. Урмас по-прежнему волновал ее, он был одновременно опасен и привлекателен, как змея в изящном смертоносном броске.
Ей вдруг вспомнился маленький охотничий домик в Харлоу, в который Шольц отнес ее на руках – катаясь верхом, она упала с лошади и растянула ногу. Она тогда переживала прелюдию любви, когда еще ничего не известно, когда не прозвучали слова «да» и «нет»… Это было целую вечность назад… Тогда она еще могла надеяться.
Шольц наконец посмотрел на нее, и Сандра впервые за этот день заметила, что прошедшие годы состарили его. Глубокие складки легли вокруг рта, сеть морщин окружила глаза, показавшиеся вдруг ей усталыми и пустыми. Мучительное чувство сострадания снова заставило Сандру на мгновение забыть обо всем остальном. Но Урмас заговорил, и его слова тут же прогнали наваждение.
– Мне кажется, ты осознаешь серьезность положения, в котором оказался твой муж. Ему придется туго. Фирма «Даймонд Бразерс» поставила своей целью подчинить Корпорацию Харпера. Можешь поверить мне на слово, у них есть для этого все возможности. Ты внимательно изучила состояние дел Корпорации? Ты знаешь, что филиалы, которые когда-то были независимыми фирмами, снова обрели вкус к самостоятельности? Корпорация – это огромный корабль. Только Теренс Харпер был в состоянии поддерживать его на плаву. «Даймонд Бразерс» собираются завладеть контрольным пакетом акций. Это непременно произойдет – чуть раньше, чуть позже. Ты уже поняла, что они ни перед чем не остановятся. Если бы Джеймса удалось устранить, – Сандра вздрогнула от этих слов, но Шольц продолжал говорить спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, – это значительно упростило бы ситуацию. Твой муж просто счастливчик, Сандра. У Расти никогда не бывало двух проколов подряд. Но третьего не будет, в этом ты можешь быть точно уверена.
Сандра закрыла лицо руками и помотала головой.
– Я не могу поверить своим ушам! Неужели это говоришь мне ты? Ведь Джеймс – сын Теренса Харпера, которого ты боготворил!
Шольц усмехнулся.
– Не забывай, именно Теренс воспитал меня таким, какой я есть. Он приучил меня к мысли, что на моем пути могут оказаться даже дорогие мне люди. Поэтому давай не будем говорить о нравственности. У меня нет выбора. Все обстоит значительно сложнее, чем я сумел рассказать. Будет гораздо лучше, если ты сосредоточишься на том, как помочь Джеймсу.
– Что я должна сделать? – глухо спросила она.
Джеймс пил в своей комнате ароматный чай, который принесла ему Кэтрин ровно в пять часов, как и полагалось в респектабельном английском доме с традициями. Анну он уже отпустил, попросив завтра явиться пораньше. На этот раз она действительно была ему нужна как секретарь: увлеченный романом с этой женщиной, он упустил многое из того, что произошло в Корпорации в последнее время, теперь надо было плотно поработать с документами. Мысль о работе была ему приятна, так как отвлекала от сознания вины перед Сандрой. Кроме того, если он завтра будет занят делами, то разговор с женой можно отложить. То, что этот разговор последует рано или поздно, Джеймс не сомневался; он видел, как Сандра переводила взгляд с него на Анну. Разумеется, она все поняла. Наверное, она и уехала так надолго в день его возвращения именно поэтому. Но сейчас Джеймс был благодарен жене за ее отсутствие. Он был уверен, что ситуация как-нибудь утрясется сама собой, просто нужно выждать время.
В комнату постучали. Джеймс отозвался, и Лиз, как всегда подтянутая, тщательно причесанная, слегка подкрашенная, подошла к креслу сына и села рядом. Джеймс улыбнулся:
– Как славно, что ты зашла, мама. Ты была такая грустная за обедом. Я уж подумал, что ты мне не рада.
– Какие глупости ты говоришь, Джеймс, – Лиз вложила в его широкую ладонь свою маленькую сухую руку. – Я очень переживала за тебя, дорогой. Не знаю, за что тебе все это.
– Расплачиваюсь за счастье, – легкомысленно улыбнулся Джеймс.
– Боюсь тогда, что ты еще заплатил не по всем счетам, – сказала Лиз, поджав губы.
Джеймс нахмурился.
– Что ты имеешь в виду?
– Твою жену, Джеймс.
– Мама, ты опять! – с досадой произнес он. – Мы же договорились.
– Я все помню, дорогой, – Лиз погладила сына по руке. – Я обещала не возвращаться к этой теме и, как ты знаешь, держала слово. Но теперь мои подозрения переросли в уверенность, Джеймс. Я просто не имею права молчать.
– О чем ты?
Лиз достала из кармана домашнего платья лист бумаги без конверта.
– Прочти это сам.
– Что это? – Джеймс не решался взять листок, словно боялся испачкаться.
– Прочти, дорогой. Если что-то будет непонятно, надеюсь, твоя жена сможет тебе это объяснить.
С этими словами Лиз поднялась и, оставив растерянного Джеймса с письмом Максима Окунева на коленях, вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Ей очень хотелось добавить, что Сандра – дочь любовницы его отца, но Лиз пожалела сына. Джеймс трепетно относился к памяти Теренса Харпера, нельзя было наносить ему еще и этот удар.
Глава 20
ПИСЬМО
Глядя на Урмаса Шольца, никто бы не подумал, что у этого человека в жизни могут быть сомнения. Долгое время их действительно не было. И когда восемь лет назад Шольц впервые увидел Сандру, он не подозревал, что час его испытания близок. Они делали общее дело, и он относился к ней так же, как и к остальным. То, что для пользы этого дела ему предстояло стать ее любовником, нисколько его не смущало: несколькими годами раньше ему из таких же соображений пришлось лечь в постель с Расти. Расти, конечно же, влюбилась в него. Шольц считал, что это к лучшему: преданность Расти только возросла. Сам он тоже испытывал симпатию к рыжеволосой девчонке, она забавляла его, но, разумеется, это его ни к чему не обязывало.
Но с Сандрой все сложилось иначе. Эта юная женщина отдавала себя без остатка, но присущая ей гордость восхищала его. Он глядел в ее глаза, в которых светилась любовь, готовность жертвовать собой, но чувствовал, что его власть над ней не безгранична. Есть вещи, которых она не сделает ни ради денег, ни ради него, ни под страхом смерти. И в этом была ее особая, колдовская привлекательность. Будучи податливым материалом в его руках, она все же оставалась собой, хотя не прилагала никаких усилий для борьбы.
А потом, на месяц уехав из Лондона, – Шольцу нужно было посетить тайное место, где жила женщина по имени Клодин, растившая его ребенка, – он ощутил настоящую тоску по Сандре. Он отчетливо помнил, как защемило его сердце, когда по приезде он услышал по телефону ее голос. А потом они сидели на кухне; за время его отсутствия она похудела, изменила прическу, научилась держаться увереннее. Она стала его творением, его шедевром…
Отдавая отчет в собственных чувствах, Шольц попробовал переломить ситуацию. Во время верховой прогулки в Харлоу он заявил ей, что будет сам обучать ее искусству любви. Ее глаза тогда расширились от боли, словно он ее ударил. А после первого выхода в свет, после посещения закрытого клуба, где он, наконец, показал ей Джеймса Харпера, начались уроки…
Пока их отношения оставались на уровне неясных движений души, он все-таки мог контролировать свои чувства. Но теперь в нем проснулась страсть, яркая, всепоглощающая, обостренная близостью неизбежной разлуки. Их ночи были молчаливы, он боялся нежных слов и никогда не говорил их, но это была любовь.
Первым забил тревогу сэр Грэхем. С Шольцем они были партнерами, но возраст и былая близость к Теренсу Харперу дали Сэму право прочитать Шольцу мораль.
– Я знаю русских, – говорил ему Грэхем. – Они бывают упрямы до глупости. Русские женщины не умеют выходить замуж по расчету. Если девчонка влюбится в тебя, она поставит под угрозу всю операцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30