– У вас нет никакой гипотезы на ее счет?– Нет. Полагаю только, что это самая активная субстанция на свете. То, что лежит в наших сундуках, всего лишь необработанное сырье. Я содрогаюсь при мысли об очищенном веществе, которое можно из него извлечь.
25 февраля 1784 года на побережье Кильского залива обрушился ледяной северный ветер, сгибая деревья. Около двух часов пополудни он материализовался в виде снега и поутих. Сидевшего перед жарким огнем и закутанного в меха Себастьяна сотряс сильнейший приступ кашля. Герцог обеспокоенно посмотрел на него.– Быть может, вам стоит опять принять немного вашей микстуры на основе ложного морозника?– У меня кончились запасы. Надо бы послать в Хёхст, но боюсь, что, пока Ульрих ездит туда и обратно, судьба уже примет свое решение на мой счет. В этой схватке с болезнью кто-нибудь да победит – либо она, либо я.Видя тревогу на лице герцога, он вздохнул:– Досадно, что добавил вам забот.– Дорогой друг, я буду только рад оказаться вам чем-то полезным, по крайней мере, если понадобится.В комнату вошел герцог Фердинанд Брауншвейгский, пыхтя, как дракон.– Холод такой, что может утку на лету заморозить! Я ходил взглянуть на лошадей и распорядился закрыть отдушины в конюшнях и принести туда печку. Как себя чувствует граф? – спросил он, направляясь к Себастьяну.– Борется со своей простудой, – ответил Себастьян.– Горячее вино с пряностями еще никому не вредило.– Даю вам патент на это снадобье, – улыбнулся Себастьян.Оба герцога тоже решили воздать честь лекарству, которое велели подать слуге. Учитывая состояние дорог, в замок уже около десяти дней не доставляли газет, но пищи для ума еще хватало благодаря визиту одного брата-каменщика, заезжавшего в ноябре и поведавшего о состоянии масонства в новой американской республике. Там наблюдались те же течения, что и в Европе.– Это доказывает, что наш идеал жизнеспособен, – заметил Себастьян.– Но, насколько я понял, у американских братьев много идеалов? – заметил герцог Фердинанд.– Это нормально, – ответил Себастьян. – Не существует универсального ключа. Истинный ключ – в самом его поиске.Рассуждение заставило собеседников задуматься. Они еще не знали, что это последние слова из уст Сен-Жермена. К вечеру жар вынудил его лечь в постель, а на ужин он смог лишь выпить немного куриного бульона.На следующий день, совсем ослабев и с трудом дыша, он едва смог допить другую чашку того же бульона. Герцогиня вызвала пастора. Себастьян попросил герцога сообщить о своей смерти князю Александру Полиболосу в Лондон и дал адрес.Когда оба герцога проведали его перед сном в последний раз, Себастьян, казалось, был без сознания. Какая-то книга лежала под его рукой на стеганом одеяле; последнее, что читал умирающий, была «Пресвятая Тринософия», малое количество экземпляров которой отпечатали в Амстердаме несколько лет назад. Книга была заложена на последней странице:
«Я пересек площадь и поднялся на мраморное возвышение. И с удивлением заметил, что снова нахожусь в Тронном зале, первом, куда попал, проникнув во Дворец мудрости. Посреди него по-прежнему высился треугольный алтарь, но птица, жертвенник и факел теперь составляли единое целое. Золотое солнце сверкало над ними. Меч, который я принес из Огненного зала, лежал на подушке одного из престолов. Я взял его и поразил солнце, которое рассыпалось в прах. Я простер руку, и каждая из составлявших его молекул заблистала, как разбитое мною солнце. В этот миг сильный и мелодичный голос возгласил: "Труд завершен!" Заслышав его, со всех сторон ко мне устремились чада света, врата бессмертия распахнулись предо мною, а облако, омрачавшее взор смертных, рассеялось. Я увидел, что повелевающие стихиями духи поняли: отныне я их господин. FINIS».
Герцог унес с собой знакомую ему книгу, желая сохранить память о последней странице, которую читал в своей необыкновенной жизни его друг.27 февраля, в одиннадцать часов утра, заплаканный слуга Ульрих доложил герцогу Карлу, что граф де Сен-Жермен скончался. 47. ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ НЕ МОГ УМЕРЕТЬ Когда дошло до организации похорон, возникла одна проблема: граф де Сен-Жермен не принадлежал к приходу Экерферде, а пастор отказывался хоронить на предназначенном для его паствы кладбище того, чье вероисповедание ему неизвестно.– Это христианин, – утверждал герцог Карл Гессен-Кассельский.– А у вас есть доказательство, ваше высочество? – спросил резким тоном пастор.– Что вы хотите сказать?– Я узнал от людей, которые обмывали его тело, что он обрезан.Герцог оторопел. Это было последнее, что могло бы прийти ему в голову.– Во всяком случае, он говорил как христианин, – проворчал он. – Соблаговолите хотя бы сделать запись о его смерти в вашей приходской книге.Но пастор и тут упрямился. Тогда герцог Карл решил перевезти гроб с телом во Фридериксберг, находившийся оттуда на небольшом расстоянии; там он имел достаточно власти, чтобы добиться погребения без всяких дискуссий, поскольку викарий был лично обязан ему. По-прежнему стоял довольно сильный мороз, что вполне позволило эту отсрочку. К скорбному кортежу присоединился Фердинанд Брауншвейгский, и оба герцога двинулись по черно-белой равнине вслед за катафалком. Разумеется, они взяли с собой и Ульриха, последнего слугу Сен-Жермена.Как просил Себастьян, герцог написал князю Александру Полиболосу письмо и доверил его почтовому кораблю, отплывавшему в Англию. Погребение состоялось во Фридериксберге в присутствии трех свидетелей. Потом оба герцога обсудили, как им известить об этом ложи, и вернулись в Эккернсфёрде.Там они сделали опись вещей графа де Сен-Жермена, которые он оставил после себя, поскольку в последние годы часто гостил в Эккернсфёрде: одежда, книги, драгоценности и немалая сумма денег.Но кто же его наследники?
Двенадцать дней спустя, когда герцог Фердинанд уехал в собственный замок, случились два события: одно вполне заурядное, другое необыкновенное.Заурядное состояло в том, что эккернсфёрдский пастор подхватил воспаление легких и умер. Он был неплохой человек, но слишком уж строго придерживался своих принципов, и герцог Карл был уверен, что его преемник окажется более уступчивым.Необычайное же событие, произошедшее в тот самый день незадолго до полудня, было сначала возвещено беспорядочными криками слуг на первом этаже. Потом по длинному коридору второго этажа промчалась горничная герцогини с воплем:– Призрак! Призрак! Господи Иисусе, спаси!Услышав шум из своей библиотеки, герцог Карл спустился вниз, чтобы осведомиться о его причине. И увидел против света какого-то стоящего в широко открытых дверях человека. Герцог замер на предпоследней ступеньке.– Герцог Карл Гессен-Кассельский, если не ошибаюсь? – спросило видение.Не только тот же силуэт, то же лицо, та же одежда, те же алмазы, но даже тот же голос. Тот же приветливый, но твердый тон. И привидение, похоже, знает его!– Да, это я, – ответил герцог, прищурившись и спрашивая себя, появляются ли призраки средь бела дня.Перепуганные слуги наблюдали сцену издали. Герцог преодолел последнюю ступеньку и опасливо приблизился к видению.– Я князь Александр Полиболос. Поспешил приехать, получив ваше скорбное известие.Появилась герцогиня, встревоженная переполохом, и тоже стала спускаться по лестнице. Но, дойдя до середины, вскрикнула. Герцог обернулся к ней и сообщил:– Это близкий друг графа.– Не может быть! Это выходец с того света.– Я вовсе не выходец с того света, сударыня, – сказал Александр. – По крайней мере пока. Если я злоупотребляю вашим гостеприимством, дайте мне это понять, но, прежде чем я уйду, скажите только, где покоится граф де Сен-Жермен, чтобы я мог помолиться на его могиле.Воцарилось молчание. Пораженная герцогиня и слуги словно оцепенели. Им легче было поверить в посещение призрака, чем в столь невероятное сходство. Но призраки не молятся на могилах усопших друзей. Да и выглядел этот человек моложе и здоровее, чем Сен-Жермен. Значит, он вполне реален.Герцогу же вспомнился один из гостей на свадьбе Северины в Лейпциге. Но тогда его сходство с Сен-Жерменом было не таким явным, а главное, не таким нарочитым. Он усмехнулся собственной оплошности.– Простите мое удивление, сударь, – выговорил он наконец. – Но ваше сходство с нашим покойным другом почти сверхъестественно. Входите же, прошу вас.Он сделал знак слугам, чтобы те помогли гостю снять плащ и шляпу, потом пригласил его пройти в соседнюю гостиную и спросил, не желает ли тот чего-нибудь выпить с дороги. К ним присоединилась герцогиня. Во время обмена любезностями она, как и ее супруг, не сводила глаз с посетителя, освещенного холодным светом мартовского дня.Александр вопросительно посмотрел на нее.– Прошу извинить меня, – сказала она, усаживаясь. – Но вы, должно быть, привыкли к такой реакции со стороны тех, кто знал графа?– В самом деле, сударыня, – сказал он, отпив глоток кофе, который ему подал ошалевший лакей. – Я его сын.– Глядя на вас, – сказал герцог, – у меня возникает впечатление, что наш друг снова среди нас. Значит, вы его наследник.– Передача имущества была совершена несколько месяцев назад.– Кое-что он все-таки оставил и здесь.– Сейчас меня больше занимает другое наследство – его труды и влияние.– Чтобы принять это на себя, надо до мелочей знать о его делах.– Я хорошо знаком с ними, ваше высочество. И с вами тоже.Герцог выразил удивление.– Мы неоднократно встречались на собраниях в Лейпциге, Иене, Штутгарте и прочих местах.На сей раз герцог был поражен.– Так это были вы?– Поскольку отец гораздо тяжелее, чем раньше, переносил тяготы путешествий, он часто доверял мне свои обязанности. Но вы так и не сказали мне, где он погребен.– Во Фридериксберге. Пока.– Пока?– Надо уладить кое-какие… формальности, – ответил герцог несколько смущенно.Он бросил на свою супругу взгляд, давая ей понять, что хочет остаться с гостем наедине. Прежде чем уйти, герцогиня уверила Александра, что если он захочет погостить в замке, то будет желанным гостем. Александр согласился. Тогда герцогиня сказала, что велит перенести его багаж в те покои, которые занимал усопший граф, и покинула комнату.– Что же это за формальности? – спросил Александр, возобновляя разговор.Герцог встал и подошел к окну.– Похоже, что ваш отец был евреем.Александр промолчал. Герцог продолжил:– Люди, занимавшиеся его посмертным туалетом, обнаружили один характерный признак. Вы об этом знали?– Нет.Его отец хранил свою тайну до конца, несмотря на былые обещания раскрыть ее. Какие же страдания хотел он утаить?– Пастор узнал об этом и отказался хоронить его на христианском кладбище. Но пастор сам недавно умер, и я думаю, что его преемник, как только вступит в должность, даст наконец разрешение.Герцог снова сел и долгим взглядом посмотрел на своего гостя.– Итак, ваш отец позаботился, если можно так сказать, о продолжении своей жизни после смерти. Это был замечательный человек. Он не желал умирать. И его желание в некотором смысле исполнилось. Я рад этому. Такой человек и не мог умереть.Александр кивнул. Его переполняла грустная гордость. Долгое ученичество подошло к концу: он стал собственным отцом.– Но чтобы осуществление этого желания было полным, – заключил герцог, – я полагаю, что необходимо все сохранить в тайне.– Разумеется.– Мы с вами, равно как и моя супруга, будем ее единственными хранителями. Остальное предоставьте правдоподобию. А теперь я распоряжусь, чтобы подали легкую закуску. Нам еще предстоит поработать.Герцог позвонил в колокольчик, и явился дворецкий.Взгляд Александра обратился к окну, потом к морю, серебрившемуся в бледных солнечных лучах под перламутровыми небесами.Он сказал себе, что где-то там, быть может, улыбается его отец, наблюдая эту сцену. ЭпилогДНИ С 18 ПО 21 ИЮНЯ 1789 ГОДА Новости, которые Александр в течение многих дней слышал в ложах, были весьма тревожными; но сегодняшние не оставляли никаких сомнений: всеобщее возмущение нации неминуемо. На собраниях открыто призывали к ниспровержению монархии. О короле, королеве и о дворе говорили в словах, изобличавших все оттенки оскорбительного презрения.Вдруг он вспомнил наказ отца: «Когда вы замените меня и катастрофа покажется вам неизбежной, предупредите тех, кто ближе всего к королю и королеве».Кого же предупредить? Поглощенный своей работой в ложах, Александр все меньше бывал в светских салонах. Он подумал о графине д'Адемар, камеристке королевы, некогда восхищавшейся его отцом и наверняка не подозревавшей, что он умер. В конце концов, она непосредственно общается с королевой. А на счету каждый час, даже каждая минута.Но, по правде говоря, час был неподходящий: без четверти восемь вечера. В такое время не являются к даме, особенно к придворной. Ну и пусть. Александр прыгнул в карету и дал кучеру адрес графини.Его встретил весьма удивленный лакей и попросил подождать. Затем явилась горничная графини, мадемуазель Ростанд, которая тоже казалась удивленной столь поздним визитом. Но наконец он был принят.– Граф де Сен-Жермен! – воскликнула графиня. – Чудо-человек!– Он самый, – ответил Александр с легкой улыбкой. – Мадам, боюсь, у меня недобрые новости.Она вопросительно посмотрела на него.– Париж и вся нация охвачены волнением. Растет враждебность к дворянству и особенно к королю с королевой.– Что за вздор! Уж не бредите ли вы?– Ничуть. Я вам сообщаю лишь то, что знаю. Король не должен терять времени.– Но что же, по-вашему, он должен делать?– Пусть спасается бегством, пока не поздно.– Бегством? Вы должны испросить аудиенции у графа де Морпа. Король прислушивается к нему, он предупредит…– Нет, мадам, только не он. Он сможет только ускорить катастрофу.– Вы и так уже достаточно наговорили, чтобы угодить в Бастилию до конца дней!– Я говорю только с теми, кому доверяю. Обратитесь к королеве. Скажите, что это я вас предупредил. Напомните ей об услугах, которые я оказал этой стране, и о миссиях, которые поручал мне покойный король Людовик Пятнадцатый при различных дворах Европы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51