Он чувствовал, что грядет приключение, и это, похоже, его не слишком пугало.Себастьян сел в карету весьма встревоженный, несмотря на то что внешне казался спокойным и уверенным.Наконец он поднялся на крыльцо Зимнего дворца, держа руку в кармане. Там лежало приглашение. Франц, в новой ливрее и безукоризненно аккуратном парике, как и было приказано, держался возле ворот, в вестибюле, так чтобы услышать, если хозяин позовет его. Происходящее вызывало у слуги одновременно и восхищение, и насмешку.Приглашенные толпились в просторном зале первого этажа. Дворецкий внимательно следил за тем, чтобы соблюдалась иерархия. Глашатай объявил:– Господин граф фон Ревентлов, посол Пруссии…Гости внимательно разглядывали друг друга, не в силах скрыть любопытство: кто же удостоился чести быть приглашенным на этот необыкновенный прием. Себастьян отметил, что выглядит вполне достойно. Как он и предполагал, его бриллианты неизменно притягивали взгляды.– Господин граф Александр Воронцов, посол его императорского величества…Себастьян тоже окинул взглядом присутствующих, но никого не узнал, и не случайно: «русская сторона», как ее называли, не могла быть приглашена на ужин «немецкой стороны».– Граф Чесеновский, посол Польши… Господин де Беранже, посол Франции…Себастьян напрасно ждал, когда объявят о прибытии посла Австрии.Здесь было довольно много военных в парадных мундирах, они сверкали позолоченными нашивками и бранденбурами – обшитыми шнуром петлицами и поглаживали нафабренные усы. Наконец настала и его очередь:– Господин граф де Сен-Жермен!Себастьян заранее предупредил дворецкого о своем желании, чтобы его слуга весь вечер находился возле двери гостиной, где будет накрыт стол, и Сен-Жермену это было дозволено. Граф кивнул Францу, который тотчас же подбежал к нему. Они поднялись по лестнице и направились в просторную гостиную, сияющую огнями.– Дорогой граф, – сказал Воронцов, выступая навстречу Себастьяну, потому что стоял возле самой двери, – позвольте сказать вам, что ваши мудрые советы принесли плоды. Его величество много над ними думал и извлек много пользы.– Вы льстите моему тщеславию, граф, – со всей любезностью, на какую был способен, ответил Себастьян.– Нет-нет, вы слишком благоразумны и проницательны, чтобы быть тщеславным.Рой придворных кружил вокруг дочери канцлера, графини Воронцовой, которая выглядела еще более надменной и горделивой, чем в тот вечер, когда Себастьян впервые ее увидел. Еще бы, ведь все шло к тому, что к концу года она станет императрицей.Гости томились в ожидании царя. Без четверти семь появился его величество в сопровождении адъютанта. Воронцов встал навытяжку. Раздались аплодисменты. Лицо императора лучилось самодовольством. Он внимательно осмотрелся, словно разыскивая кого-то глазами; подошел посол Пруссии. Царь поднял руку, требуя тишины.– Друзья мои, – громко заговорил он по-французски, – я счастлив, что вы пришли сюда, чтобы вместе со мной отпраздновать заключение мира со славным Прусским королевством!Новый шквал аплодисментов. Посол Англии, похоже, о чем-то задумался. Посол Франции, маркиз де Бретей, прилагал все усилия, чтобы казаться невозмутимым.Затем гостей пригласили в гостиную. Единственный стол длиной в добрых четыре сотни футов блистал хрусталем, золотыми и серебряными приборами.«Пир Валтасара, – подумал Себастьян. – И вскоре последует "мене, текел, фарес"».Ему досталось место между супругой генерала и женой тайного советника его величества. Царь, стоя, поднял свой кубок за Россию и за Пруссию. Гости тоже подняли бокалы, раздались приветственные возгласы.– Да хранит Господь царя и Святую Русь!– За процветание империи и ее доблестных правителей!– За вечную славу Романовых!И тому подобное.Улыбка посла Пруссии, сидевшего по правую руку от императора, была такой застывшей и неподвижной, что походила скорее на гримасу.На камине стояли большие часы; время от времени, между двух шутливых ответов соседкам о возможности предсказывать будущее по картам и оккультной силе драгоценных камней, Себастьян бросал на часы внимательный взгляд: ужин длился уже без малого два часа.Без четверти десять царь поднялся из-за стола. Разговоры мгновенно стихли.– Друзья мои, – заговорил Петр, на сей раз по-русски, – сегодня вечером я хочу поделиться со всеми радостью, которая наполняет меня, когда я думаю о том, что отныне и навсегда мы оказались связаны с прекрасной страной, где властвует мой кузен Фридрих. Порядок, который является сущностью небесной гармонии, осуществляется там благодаря непререкаемому авторитету монарха, благословенного небом, ибо взор его столь же пронзителен, сколь сильна и решительна его рука. Фридрих сумел сделать свою страну первой военной державой мира.Некоторые из присутствующих не смогли скрыть недоумение и разочарование. Выходит, Англия уже ничего не значит? А Франция? А сама Россия?– Мы должны рассматривать Пруссию как идеал, как нашего наставника, – продолжал с воодушевлением монарх. – И лично я намерен следовать ее примеру во всем: как в государственных делах, так и в управлении армией…Неужели Петр опять выпил больше, чем следует? Даже сидящая возле Себастьяна супруга генерала нахмурила брови. Секретарь французского посла, стоя за его спиной, переводил ему высказывания императора. Физиономии иностранных посланников ясно выражали смятение и замешательство. На памяти дипломатов никто никогда себе подобного не позволял.Так прошло еще четверть часа. «Мене…» – сказал про себя Себастьян.– Прикрываясь так называемой толерантностью, которую, как все это осознают, нельзя назвать иначе, как преступной, – продолжал царь, – некоторые царьки присвоили себе право захватить территории, исторически и династически принадлежащие России. Я имею в виду Шлезвиг. Но нашему терпению пришел конец. Завтра же наша доблестная армия отправится в поход, чтобы взять эти земли обратно и вернуть их в лоно отечества.Никаких сомнений, эта имперская самоуверенность была заимствована непосредственно у Фридриха. Посол Франции поднял голову. Посол Пруссии тоже, но по другой причине. «Это сигнал, – подумал Себастьян. – Петр собирается удалить гвардейские полки, чтобы оставить императрицу без защиты».Внезапно Петр III поменял тему:– Обязанность просвещенного монарха – не допускать разврата и порока в своем окружении. В ознаменование новой эры, в которую вступает Россия, я принял решение развестись с неверной супругой, недостойной императорского величия… Петр III действительно во время этого ужина публично оскорбил свою жену. (Прим. автора.)

Гости разинули от изумления рты. «Текел…» – прошептал Себастьян. Супруга тайного советника, сидевшая возле Себастьяна, казалось, была оглушена происходящим. Генерал вытаращил глаза. Его соседка нервно обмахивалась кружевным платочком. В гостиной рос гул голосов, протокол был позабыт. Но Петр III, ничего не замечая вокруг, продолжал исступленно разглагольствовать:– …Эпоха фаворитов закончилась! Отныне никаких преступных уступок. В конце этого ужина я отдам приказ арестовать бывшую императрицу и отправить ее в монастырь.«Фарес!» – сделал вывод Себастьян. Воронцов был мертвенно бледен. Посол Беранже побагровел, его душил воротник. Граф Чесеновский, опрокинув бокал, нервно ерзал на своем стуле. Присутствующим не сиделось на месте, а шум сделался просто неприличным.– Выпьем за Россию! – воскликнул Петр III. – За благоденствие трона!Гости недружно подняли бокалы. Всем не терпелось подняться из-за стола и выразить свое возмущение. Петр III объявил об окончании ужина. В гостиной раздался оглушительный скрежет стульев, отодвигаемых слугами. Себастьян сразу же бросился к двери.– Как можно скорее найди князя Александра! – шепотом отдал он приказ Францу.Затем Сен-Жермен направился в соседнюю гостиную, где царило оживление.В центре кружка военных и советников восседал царь с кубком в руке. Он не мог слышать восклицаний, которые раздавались то в одном, то в другом углу гостиной:– Это безумие!– Неслыханный скандал!– Неужели нам предстоит стать прусской провинцией?В этот момент оркестр громко заиграл вступление к танцам, и у монарха больше не было возможности наблюдать за реакцией приглашенных. Он попросил, чтобы гости начали танцевать, и сам заскользил по паркету с графиней Воронцовой. Зрелище было ужасным: сумасшедший, танцующий с безжизненным манекеном. Некоторые военные покинули гостиную.Себастьян чувствовал себя как на горящих угольях. Он не решался взглянуть на часы, прилагал все усилия, чтобы поддерживать хотя бы видимость разговора с какой-то дамой, которая пригласила его на завтрашний вечер, чтобы он поиграл у нее на клавесине.– Сударь…Себастьян обернулся. Это был Франц, он наклонился и прошептал хозяину на ухо:– Князь Александр внизу.Себастьян кивнул и попросил у собеседницы позволения покинуть ее на несколько минут. На губах графа играла виноватая улыбка: что поделаешь, настоятельная необходимость.Сен-Жермен быстро спустился по лестнице, и Франц проводил его к карете, стоявшей чуть поодаль. Слуга открыл дверцу, Себастьян поднялся.И вышел с другой стороны, через противоположную дверцу.Вернее, не совсем он. Но почти он. Во всяком случае, кто угодно поклялся бы, что это именно он. Он, до последней бриллиантовой пуговицы.Человек, сидящий в карете, назвал кучеру адрес князя Барятинского. 16. ЭТОТ КАСТРИРОВАННЫЙ ПОДЛЕЦ! ЭТОТ СЛЮНТЯЙ, ИГРАЮЩИЙ В КУКЛЫ! Франц проводил Александра наверх.Слуга Сен-Жермена не говорил по-русски, но с помощью двух или трех слуг, изъясняющихся по-немецки, смог понять содержание речи императора. На лестнице он пересказал ее Александру. Поскольку Франц был хитрый малый, себе на уме, он понял из сказанного гораздо больше, чем можно было бы ожидать от простого слуги.Дама, которая пригласила Себастьяна к себе на музыкальный вечер, поспешила к графу де Сен-Жермену. Вернее, к его сыну.– Граф, вы ни слова не сказали о речи его величества!– Мадам, физика утверждает, что всякое действие вызывает противодействие. Речь его величества была реакцией, за ней неизбежно последует другая реакция, но напрасно я стал бы пытаться ее угадать.Дама казалась весьма озадаченной таким ответом.– Но что говорят ваши чувства, граф? – настаивала она.– Мадам, я могу это чувствовать так же, как смену времен года, не больше и не меньше. Они также предопределены высшей силой, против которой никто не может восставать. Мы просто приспосабливаемся к этим явлениям, как и все смертные. Единственное различие между временами года человека и временами года природы – то, что длительность первых предугадать невозможно.Собеседница рассмеялась.– Граф, вы возвращаете мне спокойствие и присутствие духа, – воскликнула она. – Вы словно держитесь от всех на почтительном расстоянии. Как я восхищаюсь вами! Как бы я хотела быть похожей на вас!– Боюсь, мадам, что вы от этого только проиграете, – поклонился Сен-Жермен. – По моему мнению, ваше очарование намного превосходит мою мудрость.Дама рассмеялась еще звонче, и атмосфера, царящая в группе людей, окруживших лжеграфа де Сен-Жермена, несколько разрядилась.– Вы знаете, что мне только что поведал граф? – прощебетала довольная собеседница Сен-Жермена.Веселость привлекла внимание весьма представительного господина, который неторопливо приблизился к Александру, которого принял за графа де Сен-Жермена.– А, господин де Беранже! – воскликнула дама.– Граф, – обратился к Александру Беранже, – вы присутствуете при историческом моменте.Протокол требовал, чтобы на это заявление последовал ответ.– Сударь, коль скоро вы дипломат, – тут же откликнулся Александр, – вы принадлежите к избранным, которым известен этот мировой закон: История никогда не заканчивается.Беранже удивленно приподнял брови. Он собирался что-то сказать, но среди присутствующих возникло движение, и беседа оказалась прервана. Царь уже набросил плащ и собирался удалиться.– Приятного вечера! – провозгласил Петр, явно довольный собой. – Танцуйте и пейте за мое здоровье!И царь вышел в сопровождении нескольких советников и секретарей.– Разве император не останется в Санкт-Петербурге? – поинтересовался лже-Сен-Жермен.– Нет, я слышал, что он возвращается в Ораниенбаум, – ответил Беранже.Александр поклонился.– Мне пора уходить, – произнес он.Лже-Сен-Жермен распрощался с собеседниками, пообещав своей собеседнице, что непременно придет к ней завтра музицировать. Он уточнил, что остановился у графа Ротари, в Графском переулке, возле Аничкова моста.Франц поджидал Александра возле двери.– Карета скоро появится, – шепнул ему на лестнице слуга.
Увидев Себастьяна, стремительно входящего в особняк Барятинского, сам князь, братья Орловы и шевалье де Барбере поставили бокалы и одновременно вскочили со своих мест.– Нам немедленно нужно отправляться в Петергоф! – сообщил Сен-Жермен.Он вкратце передал речь царя и рассказал про скандал. Затем сообщил об угрозе войны с Данией. Григорий Орлов вполголоса выругался.– Ему известно, что гвардейские полки поддерживают императрицу, – пояснил Григорий. – Поэтому Петр хочет нас удалить. Вы правы, граф, нам необходимо действовать, и как можно быстрее.– В Зимнем все заметят, что вы отсутствовали, – предупредил Алексей.– Никто не заметит, – возразил Себастьян. – Я по-прежнему там.– Вы, стало быть, умеете раздваиваться?Себастьян, усмехнувшись, покачал головой. Польза от присутствия Александра стала для всех очевидной.– Вы велели кучеру подождать? – спросил князь Барятинский.– Нет, я отослал карету обратно в Зимний дворец. Но ваши лошади в конюшне?– Да.– Тем лучше, – сказал Себастьян. – Хорошо бы императрица предстала перед гвардейцами верхом. Граф, – обратился он к Григорию, – отправляйтесь с Федором в казарму прямо сейчас. Думаю, в полку уже сыграли отбой.Похоже, Григорий не сразу сообразил, в чем состоит план Себастьяна.– Алексей, мы с шевалье де Барбере едем за императрицей в Петергоф и привезем ее в казармы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51