Он кивнул. Затем с легким удивлением возвратил взгляд на ту, которой «назначил свидание»:
– Хм, а другого местечка я придумать не мог?
Девушка впервые улыбнулась, затушила в пепельнице сигарету и уточнила:
– Это самое большое и самое грандиозное мемориальное клад­бище в Париже – настоящий музей скульптуры под открытым небом. Кладбище привлекает толпы туристов со всего света и лучшего мес­течка для спокойной встречи отыскать трудно. Слева от центрально входа находится внушитель­ный павильон цветов под стеклянной крышей – там, выбирая букетик, меня и дожидайтесь.
– Ладно… Только не опаздывайте.
– Каковы ваши планы на остаток дня?
– Поеду в гостиницу. Закроюсь в номере и…
– Разве не тянет побродить по Парижу, посмотреть, полюбо­ваться?..
– Меня уже полгода тянет хорошенько отоспаться, – признался Дорохов.
– Что ж, дело ваше – отсыпайтесь. А у меня сегодня еще одно не­большое ме­роприятие. Полчаса в запасе имеется, пойдемте, так и быть – подброшу…
* * *
Расплатившись с официантом, они спустились с террасы на ал­лею, прошлись бульваром меж пышной растительности и ухоженных зеленых газонов с яркими пятнами цветочных куртин.
Покинув тенистый бульвар через центральные ворота, она дос­тала из пло­ской сумочки ключи и кивнула в нужную сторону:
– Машина за углом – через проулок.
Тем временем на улице, которую надлежало пересечь, происхо­дило что-то непонятное. Прохожие толпились на тротуарах и глазели на неторопливо бредущую по проезжей части бесконечную колонну странных мужчин, шедших широкими – человек в двадцать, рядами. Сбоку странноватых на вид демонстрантов с приличным интер­валом со­прово­ждали полицейские на мотоциклах; движение транс­порта по прилегающим магистралям замерло…
– Парад геев. Вчера о нем писали во всех французских газетах, – шепнула Анастасия. – Шествие начинается из центра – от Площади Республики и заканчивается на другом конце Парижа. По­том весь го­род еще неделю гудит от их дис­котек, концертов и фестива­лей…
Многие мужчины были одеты в кожаные брюки, плотно обтяги­ваю­щие ягодицы; руки украшали темные татуировки. Вероятно, эти ребята являлись «активистами». А их пассивные «под­ружки» выгля­дели просто бесподобно: разноцветные чулочки (в эта­кую-то жару!), юбочки, пышные бутафорские груди, длинные волосы. Но то, что ко­гда-то они были рождены мужиками, сомнений не вызывало – огром­ных размеров «ту­фельки», размашистая походка, грубоватые черты, явный перебор с косметикой…
Остановившись с молодой женщиной у края тротуара, Дорохов с кислой презрительностью посматривал на участников шествия. В ар­мии таковое явление встречалось крайне редко, а, прознав о сомни­тельном прошлом кого-то из подчиненных, командование старалось живенько избавиться от изгоя. Не дай бог солдатня с нор­мальной ориентацией прознает и покалечит ночью – разборок со сто­личными комиссиями не оберешься. А тут на тебе – разгуливают по центру го­рода, да еще с куражом, с музыкой, с улыбками! Цельное карнаваль­ное шествие устроили!..
– Господи, сколько же их! – вставая на цыпочки и вглядываясь в начало улицы, восклицала Анастасия. – Конца и края не видно этому бедламу!..
Нескончаемая вереница геев и впрямь впечатляла. «Голубые» шли, раз­бившись на какие-то ведомые только им группировки: при­дер­жива­ясь либо территориального принципа, либо возрастного. Кто-то гор­ланил песни, кто-то выкрикивал непонятные девизы; кто-то развле­кался, показывая глазевшим прохожим оскорбительные жесты и громко хо­хоча…
– Транспарантов не хватает. С флагами, лозунгами и портретами основате­лей движения, – съязвил бывший спецназовец.
– Точно, – сокрушенно покачав головой, отвечала спут­ница. – Однако я уже опаздываю. Придется вам добираться до гости­ницы са­мостоя­тельно.
– Не привыкать, – отозвался тот.
Но, видно и ему надоело любоваться шествием ребят с нестан­дартной ориентацией. И не обнаружив поблизости полицейских, он под­хватил барышню под руку и ринулся в небольшой разрыв между группами.
Они удачно прорвались сквозь правый фланг, а дальше увязли в толпе, беспрестанно увертываясь от шагавших мужиков или натыка­ясь на них. Артур потерял в этой сутолоке руку спутницы, но все же проскочил сквозь плотную колонну и оказался на противопо­ложном тро­туаре. Остановившись, стал высматривать молодую жен­щину…
А то, что увидел через секунду, заставило немедля кинуться на­зад – в самую гущу. Гомики не пускали девушку, не давали ей про­рваться на свободу и, точно игрушку со злобными выкриками тол­кали, постепенно увлекая за собой.
Дорохов подлетел сбоку.
Тут же от жуткого удара в висок с ног ковырнулся один. Второй скорчился, схватился за печень и осел. Следующий, замахнувшись, получил ногой в грудь…
Двигаясь, разбрасывая толпу ударами локтей и кулаков, расчи­щая место и манев­рируя, он уклонялся от посыпавшихся ударов и продвигался к Анаста­сии. Наконец, схватив ее за талию, рванул об­ратно, раскиды­вая тех, кто оказывался на пути или бросался на от­куда-то взявшегося возму­тителя спокойствия. Последним на асфальт рухнул небритый громила в кожа­ной кепке и черной майке с огром­ным вырезом на во­лосатой груди. Тот был крайним в колонне и, ши­роко расставив обезьяньи ру­чищи, пытался задержать беглецов.
Выскочив на тротуар, они побежали в прилегающий проулок – за ними неслись человек пять или шесть самых отчаянных и взбешен­ных выходкой наглого молодого парня.
Через сотню метров Артур крикнул:
– Бегите к машине! Уезжайте!
Сам же, развернувшись, решительно пошел навстречу преследо­вателям. Вероятно, эта решительность вкупе с бесстрастным выраже­нием лица и сыграли главную роль: половина «смельчаков» тотчас остановилась на безопасном расстоянии и, готовая с той же прытью отбыть в об­ратном направлении, взирала за скорой расправой над бо­лее смелыми коллегами по заднепроходной любви…
* * *
Она быстро уселась в салон юркого «Пежо», крутанула ключ за­жигания и резко стартовала со стоянки. Авто­мобиль развернулся на сто восемьдесят; набирая ско­рость, вылетел на встречную полосу, за­ставив истошно завизжать по­крышками встреч­ный «БМВ» и через несколько секунд тормознул у ристалища.
Драка закончилась так же быстро, как и началась. Двое «голу­бых» в черных одеяниях распластались на тротуаре, третий еще стоял на ногах. Анастасия лишь успела заметить, как этот третий вре­зался лицом в стену дома и пока сползал по красивой кирпичной кладке, телохранитель оказался на соседнем с води­те­лем кресле.
Вдавив в пол педаль газа, она снова развернула автомобиль и, спешно отбыв подальше с узкой улочки, коротко поблагодарила на­парника за спасение. А потом, уже успокоившись, на всякий случай включила погромче магнитолу и тихо добавила:
– Как бы там ни было, Андрей, но постарайтесь в следующий раз быть сдержанней и блюсти наше основное правило.
– Не выделяться из толпы? – насмешливо спросил он.
– Да, именно. Невзирая на обстоятельства. Включайте свои бое­вые качества только в самых крайних случаях, когда других вариан­тов не останется. Договорились?..
– Хорошо, в следующий раз я подожду, пока вас человек пять или шесть изнасилуют. Сначала в правильной, а потом в извращенной формах…
Анастасия поморщилась, мельком взглянула на пасса­жира, от­вернувшего голову в правое окно.
– Но в случае с этими… с…
– Педрилами, – ворчливо подсказал он.
– Да, верно. В случае с ними бояться изнасилования женщины просто смешно. Они скорее польстятся на вас.
– Ладно, тогда буду смотреть, как вам ломают ребра и топчут ки­лограммовыми башмаками.
– Я цела, как видите, – уже мягче сказала она. И наклонившись к нему, прошептала: – А вот если бы мы с вами загремели из-за этого инцидента в полицию, то пришлось бы долго объяснять, откуда у простого рекламного агента Андрея Викторовича Седова столь вели­колепные бойцовские навыки. Вы со мной согласны?..
– Да уж наплел бы что-нибудь господам полицейским – не впер­вой. И потом, почему турист из России не может обладать чер­ным поясом или иметь звание «мастер спорта» по боксу? – с не­охо­тою возразил тот. – При чем тут его основная профессия?
– И, тем не менее, Андрей. Я вас очень прошу, – совсем уж мягко произнесла девушка, коснувшись пальчиками мужской ладони.
– Хорошо, мадам, я буду осмотрительней, – окончательно сдался телохранитель.
Она улыбнулась:
– Вот и чудесно. Я слегка опаздываю, но ради такой милой сго­ворчивости готова вас подбросить…
Анастасия высадила его в двух кварталах от гостиницы. Вернув лицу прежнюю серьезность, и опять добавив громкости приемнику, попросила быть осторожнее и не опаздывать. Сухо кивнув, толкнула рычаг пере­клю­чения скоростей; салатный «Пежо» помигал поворот­ником, ныр­нул в сплошной поток транспорта и исчез из виду.
Дорохов потоптался на месте: выкурил сигарету, поглазел влево, вправо… И, не обнаружив ничего подозрительного, напра­вился в тот же супермаркет, расположенный напротив скромного прибежища для небогатых гостей Парижа. Ха­лявных денег в кармане было пре­доста­точно, поэтому к сегодняшней бутылке «Столичной» он решил при­совокупить нечто более разнообразное и сытное, чем вчерашний про­стенький набор холостяцкой закуски.
«Хм… Анастасия Игоревна… А ведь не уехала на своем «Пежо» – вернулась, подхватила! Хотя запросто могла и смотаться. Знать, не полностью потерянный для общества человек, – улыбнулся Артур своим мыслям и, переключившись на предстоящий «банкет» в номере возрадовался еще сильнее: – Эх, гулять, так гулять! Вчера я устроил тренировочный вечер, поэтому завтра после аналогичной порции водки хуже не станет!..»
Но радостные мысли поселились в голове ненадолго. На смену им пришло неприятное чувство беззащитности в ог­ромном мегапо­лисе, преследовавшее до самого супермаркета; в каждом встречном пеше­ходе опять мерещилась вра­ждебность, каждый второй автомо­биль с тонированными стеклами ка­зался подозрительным.
«То ли дело там – на войне, – вздыхал он, припоминая голово­ломные опера­ции своей группы, – одного беглого взгляда на бреду­щего по склону человека достаточно, чтобы по­нять: простой сельча­нин, разыскивающий отбившихся от стада овец, или «дух» из дозора банды Шаха­бова. Эх, мля… был бы рядом Оська!..»
Глава третья
Париж. 1 сентября
Очнувшись от сна, он жадно втянул в себя воздух, шумно и резко выдохнул. С минуту подышав полной грудью, тряхнул голо­вой, изумленно осознавая, что во сне чуть было не ли­шился жизни от не­хватки кислорода. Такое с ним иногда приключалось, ежели ноч­ные видения преподносили нечто ужасное, заставляющее затаить от пе­реживания и стресса дыхание.
Сегодня приснился Сашка, мчавший на своем белоснежном грузо­вике по Па­рижу. Мчавший, не зная куда, не ведая расположения улиц, мос­тов, площадей. И где-то там – впереди за поворотом, его подсте­регала гибельным монолитом та проклятая бетонная стена. Из ниот­куда до­носились строгие окрики инструктора по вождению. С фаль­шивой уве­ренностью тот подгонял, приказывал забыть о страхе, уве­личить ско­рость и гнать, гнать, гнать… И Оська гнал, выжимая из ре­вущего движка макси­мум лошадиных сил.
– Фух!.. – отбросил Дорохов одеяло; резко поднялся, сел на край постели и снова тряхнул головой, отгоняя остатки дурного наваж­де­ния.
Не считая ночных химер и пересохшего горла, последствий от вчерашнего ужина под холодную водочку не ощущалось – голова не болела и сообра­жала относительно бойко. По крайней мере, хватило одного корот­кого взгляда на часы, чтобы понять: на «свидание» с ма­дам он не опаздывает и в запасе еще достаточно времени для душа, бритья и нормального несуетливого завтрака.
И спустя полчаса свеженький и довольный собой он покинул отель с предчувствием того, что сегодня на кладбище Пер-Лашез должно свершиться нечто важное. Если не само ДЕЛО, то, по мень­шей мере, решающий инструктаж, его предваряющий…
Под стеклянную крышу цветочного павильона Артур вошел ми­нут за семь до назначенного часа. В глазах моментально зарябило от яркого, залитого солнечным светом разноцветья – повсюду были ут­роены низкие стеклянные стеллажи, альпийские горки. Вдоль про­зрачных стен стояли вазоны с роскош­ными букетами; над головами посетителей висели разнооб­разной формы кашпо. И кругом цветы, источающие невообразимую гамму ароматов…
Выбрав девять бордовых розочек, он рассчитался с продавщи­цей за покупку и успел сделать еще один круг меж цветочных рядов, пре­жде чем увидел вошедшую в павильон Анастасию.
– О, как это мило с вашей стороны, – улыбнулась она, принимая розы. – Спасибо. Но на самом деле цветы не для меня. Пойдемте, нас ждет увлекательная прогулка…
Кажется, настроение у мадам было сносным – с лица не сходила лучезарная улыбка, грозного и заносчивого тона во фразах не проска­кивало. Взяв кава­лера под руку, она увлекла его к дверям…
Под строгой аркой Анастасия ненадолго задержалась – купила план огромного кладбища, и только после этого они приступили к не­торопливому осмотру, начав путешествие с исторической Стены коммунаров.
– Ой, взгляните – Беллини! А чуть дальше и правее – Шопен! Надо же… – шептала девушка, и глаза ее загорались неподдельным восторгом.
Пройдя еще несколько шагов по аллее и сверяясь с планом, она снова трепетно порхала в сторону и, осторожно приближалась к мра­морным надгробиям, звала:
– Идите же скорее! Смотрите, кого я нашла на двадцать шестом участке: Доде и Сен-Симон…
Дорохов плелся следом, вспоминая, где, когда и от кого слышал эти фамилии. Сказать уверенно, кем были при жизни эти люди и чем знамениты, он, пожалуй, не смог бы и под пыткой.
Приблизительно через полчаса блужданий меж старых, но ухо­женных могил он приметил парочку – мужчину и женщину лет три­дцати трех, постоянно оказывавшихся поблизости. Мужчина был ху­дощав, в простенькой одежде и с фотоаппаратом на шее;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32