– Что скажете, Фрэн? Какие мне выбрать – золотые или фарфоровые?Я наконец заставил себя оторвать взгляд от своих рук, штанов и этого старого пустозвона в клетчатой кепке и не спеша огляделся по сторонам. Мы стояли посреди широкой улицы. Все надписи вокруг были на немецком. Тут-то я и вспомнил последний вопрос Астопела: «Как у вас с немецким?» Теперь мне стало понятно, почему он этим интересовался.Красивая улица, но с первого взгляда было ясно, что это не Америка и тем более не старый добрый Крейнс-Вью.– Как вас зовут? – обратился я к клетчатому. Звук моего голоса стал еще одним потрясением – какой-то непривычно высокий да к тому же с противным подвыванием.Он как-то странно на меня посмотрел. Мне надо было хоть немного освоиться, прежде чем начать действовать. Я почти не осознавал того, что мое тело стало знакомить меня с собой. Мне приспичило помочиться – да еще как! Повсюду проснулись какие-то болячки. В коленях при каждом движении что-то щелкало, спина, когда я оглянулся, сказала «о-ох». И еще я обнаружил, что поворачиваюсь гораздо медленнее, чем хотелось бы. Хотя веса в моем теле вроде стало меньше, но энергия, чтобы его передвигать, кончилась.– Вы это что, Фрэн, перебрали шнапса вечером в ресторане?– Где мы? Где это все находится?Я попытался повернуть голову, оглядеться, но в шее у меня что-то зловеще треснуло, и я на секунду вообще потерял способность двигаться.– Ясное дело, хватили лишку. В Вене, приятель, как ни странно. Тут рядышком и Голубой Дунай. Помните, мы шли вчера по этой улице на трамвайчик?– Какой еще трамвайчик?Он улыбнулся, безмолвно давая понять, что оценил мою шутку.– Речной трамвайчик, что катает по городу. Помните, вы еще сказали, что он слишком шумит? Но вы ведь почти все время провели в баре со Сывзен, так что не думаю, что слишком уж прислушивались. – Он разразился смехом, напоминавшим ослиный рев. И-а, и-а.– Что еще за Сьюзен?– Он спрашивает, что за Сьюзен. Представьте себе, ваша собственная жена.– Вот те раз! Опять обосрался!Я снова, на этот раз внимательнее, огляделся по сторонам, и только тогда до меня стало доходить, что именно приключилось. Астопел перенес меня в будущее, в последнюю неделю моей жизни. Которая проходила далеко от дома. В моем сознании всплыло слово «Вина». Его минуту назад произнес клетчатый. Где, черт ее возьми, находится эта самая Вина?Я снова взглянул на него и собрался было задать следующий вопрос, но меня остановило выражение его лица. Он злился. – В чем дело?– Я уже предупреждал вас насчет ругательств, Фрэн. Не люблю я этого дела. Раньше мы уже говорили…Я приблизился к нему и ухватил его за горло ноющей правой рукой.– Брось ты мне эту херню пороть, Нытик. Кто ты такой, где мы находимся? И очень тебя прошу – отвечай на мои вопросы и не виляй. Или я вобью твои гнилые зубы тебе в глотку так глубоко, что будешь их чистить через задницу!В ответ на это Нытик схватил меня за руку и применил какой-то из приемов каратэ. Он вдруг выкрутил руку мне за спину, ухватил ее замком, и я почувствовал старческое дыхание у себя на плече.– Не валяйте дурака, Фрэн.Он резко дернул меня за выкрученную руку, и боль в ней стала еще сильнее. Я подумал: еще немного – и вырублюсь.– Отпустите его бога ради, мистер! На него иногда накатывает маразм, он и не такое может отмочить.Голос я узнал, но не мог шевельнуться, чтобы удостовериться, действительно ли он принадлежит тому, о ком я подумал.Нытик ответил из-за моей спины:– Вы его знаете, молодой человек?– Да, сэр, это мой дед. Дедушка Маккейб. Руку мою он отпустил, но она осталась, где была.Несколько секунд мне казалось, что я никогда не смогу ее разогнуть и вернуть в прежнее положение. Она торчала у меня за спиной, как сломанное крыло цыпленка.– Вы бы посоветовали вашему деду следить за собой, а то он с такими речами нарвется на неприятности.– Да, сэр. Я за ним присмотрю. Спасибо вам, сэр!Фрэнни-младший звучал на редкость подхалимски – он лебезил, заискивал, задницу готов был лизнуть. Он подошел ко мне сзади и осторожно взял за другую руку.Я вырвал ее.– Ты что еще здесь делаешь?Он взглянул на Нытика, закатив глаза,– ну что, мол, с него возьмешь.– Ты никак забыл, дед? Я сегодня утром приехал, чтобы сделать тебе сюрприз.– Вот как? Ничего себе сюрпризец! – Я попытался убраться, но мои ноги стали ватными. – Я старик! За каким дьяволом я вдруг стал стариком?– Да ты радоваться должен! Теперь ты знаешь, что проживешь долго. Нечего было лупить Астопела.– Этот тип украл мои часы!– Но ты не очень-то дипломатично взял их назад. Я покачал головой.– Ты бы точно так же поступил. Вспомни того индийца-бригадира у дома Скьяво!– То было совсем другое. – Он скрестил руки, давая понять, что дискуссия на эту тему закончена.– Внучок нашелся! Да будь у меня такой внук, я бы на Суматру сбежал!– Будь ты моим дедом, я бы разорился тебе на билет.– А вы теперь, значит, решили обсудить семейные проблемы? – Нытик подошел к нам поближе, он снова был сама любезность.– Как тебя зовут? – Надо же было с чего-то начать, а узнав, кто он такой, я, может статься, и о чем другом догадаюсь. – Август Гулд, для друзей просто Гас, рад познакомиться. Еще раз. Хотите, пожмем друг другу руки, чтобы все было совсем официально?– Гас Гулд.– Совершенно верно, сэр. – Рот у него в улыбке разошелся до ушей, как у тыквы в Хэллоуин.– Гас, у меня нынче память как решето, Скажи мне, будь другом, где мы сейчас и что мы здесь забыли.– Мы в Вене, в Австрии, Фрэн. Двухнедельное путешествие по Европе, у нас впереди еще неделя. Отсюда отправимся в Венецию, Флоренцию, Рим, Афины, а потом – домой.– А дом – это где? – спросил я с тревогой, боясь услышать что-нибудь вроде Янбу, Саудовская Аравия.– Ваш в Нью-Йорке, мой в Сент-Луисе.– Крейнс-Вью, штат Нью-Йорк?– Да нет, в самом городе. На Манхэттене. Парнишка бросил на меня взгляд.– Вот это круто! Я бы не возражал пожить в Нью-Йорке. Но что случилось с Крейнс-Вью?Я пожал плечами и снова обратился к Гасу.– И жену мою, ты сказал, зовут Сьюзен? Не Магда?– Ну, полно вам, Фрэн, вы меня разыгрываете. Хватит валять дурака! Не могли же вы забыть собственную жену. Будь у вас такая скверная память, она бы водила вас с собой на поводке. – Он вздохнул, давая понять, что я слишком далеко зашел со своими шуточками,– Сьюзен Джиннети. Так ее зовут, насколько мне известно. Хотя лично меня не очень-то устроила бы жена, которая не пожелала взять мою фамилию.Мы с малышом, услыхав это имя, недоверчиво вскрикнули. Сьюзен Джиннети? Выходит, я женился на Сьюзен Джиннети? На малыша это так подействовало, что он отпрыгнул в сторону, схватился руками за голову и закружился на месте как припадочный.– Сьюзен Джиннети?! О-у-у! Ты женился на этой идиотке? Сперва Магда Острова из десятого класса, а после Сьюзен Джиннети? Да у тебя что, крыша уехала? Нет, это у меня крыша уехала! Поздравляю!– Слушай, заткни фонтан, а? Я об этом знаю не больше твоего. И потом, Сьюзен ведь уже замужем. Она… М-м-м…Я вдруг вспомнил, что как раз накануне всех этих событий она мне сообщила, что расстается с мужем.– Надо ее разыскать. Надо с ней поговорить. Гас, где она? Ты знаешь, где сейчас Сьюзен?Он взглянул на часы. Странная это была вещица. Больше смахивала на черный резиновый браслет, чем на часы. Цифры на них тоже мне ничегодге говорили, во всяком случае время по ним я бы не смог определить. Он поднес эту штуковину ко рту и сказал:– Вызываю Сьюзен Джиннети. Парнишка восхищенно присвистнул.– Так это телефон? Брови Гаса взлетели вверх, но он ничего не сказал – видно, ждал ответа из своего странного телефона. Внезапно он начал говорить:– Сьюзен? Привет, это Гас Гулд. Ну да, я за ним присматриваю, а еще за этим вашим внуком. Что? Ну да, вашим внуком. Нет, постойте, постойте. Фрэнни тут, рядом. Сказал, что хочет с вами о чем-то поговорить. – Он мне улыбнулся. Я нахмурился. – Ну, Фрэн, валяйте, говорите.– Каким образом?Он указал пальцем на мое запястье, и тут только я увидел и понял, что на мне точно такой же браслет, как у Гаса. Такой же был и у малыша. Я нерешительно поднес его ко рту, но я понятия не имел, на каком расстоянии следует его держать во время разговора. Со стороны могло показаться, что я боюсь, как бы эта браслетка меня не укусила.– Сьюзен?– Привет, Фрэнни. Что случилось?Голос ее звучал совершенно отчетливо, но как, черт побери, я ее слышал? Я неуверенно ощупал оба своих уха, но там ничего не было,– Как я ее слышу? Как эта штука работает?– Линейный матричный тюбинг,– без запинки ответил Гас.– Что-что?!– Линейный матричный тюбинг. В общем, усовершенствованный оптоволоконный трубопровод, проложенный в свободном экистическом пространстве…– Все, забудем об этом! Сьюзен, где ты? Мне срочно надо с тобой поговорить.– В кафе, Фрэнни. Ты что, не помнишь? Вы с Гасом сказали, что хотите пойти…– Да, да, забудем об этом. Я должен поговорить с тобой немедленно! Последовала долгая пауза, потом тяжелый вздох – ну ни дать ни взять мученица на последнем издыхании.– Надеюсь, это не очередная порция жалоб насчет путешествия? Мне до смерти надоело выслушивать твои тирады…– Никаких тирад, Сьюзен, и это не имеет никакого отношения к путешествию. Просто надо тебя кое о чем спросить. – Я слышал, как в моем голосе появились нотки безумия и отчаяния. Еще немного – и он будет похож на свисток кипящего чайника.– Мы в кафе. Ты же знаешь.– Нет, Сюзи, не знаю. Я даже о том, где нахожусь, узнал всего пять минут назад. Но не будем об этом. Что за кафе?– «Сперл».– Перл? Ты в кафе, которое называется «Перл»?– «Сперл», Фрэнни, «Сперл». Включи свой слуховой аппарат, дорогой.– Хорошо, я его разыщу. Какая ты теперь?Она хмыкнула в свойственной ей манере. Мне часто доводилось слышать эти ее смешки во время наших еженедельных обсуждений текущих проблем Крейнс-Вью.– Как выгляжу? Не хуже и не лучше, чем нынешним утром. На случай, если ты забыл. Пока-а-а!Гас Гулд решил, что ничего смешнее в жизни не слышал, и снова разразился смехом, напоминавшим рев осла в загоне. Я и забыл, что он мог слышать не только меня, но и Сьюзен.– Я вам ее покажу, Фрэн.– Правда? Вот спасибо. А где это кафе «Сперл», или «Перл», или как там его?– Рядом с нашим отелем.– Гас зашагал прочь, жестом пригласив нас следовать за собой.Я посмотрел на малыша. – Наш отель? Что еще за отель? Ни черта не понимаю, что здесь творится! Что не так на этой картинке?Я пустился за Гасом.– Все могло быть совсем иначе. Ты сам виноват! Не будь ты таким болваном и не ударь Астопела…– Переключи канал, сынок. Ты это уже говорил раз сто. Если ждешь, что я извиняться начну, то не дождешься. И вообще, ты еще не сказал, ты-то здесь что делаешь?– Не знаю. То живу себе своей жизнью, ни в чьи дела нос не сую, то вдруг – бах! – ё-моё, я уже погряз в твоих, как вот сейчас.– Я тебе не верю. И потом, если мы оказались в таком далеком будущем, почему все выглядит как прежде?И правда. Если мне теперь семьдесят -восемьдесят, то прошло минимум три десятка лет. Но и по тому немногому, что я видел вокруг, можно было заключить: мир мало изменился. Магазины как магазины, автомобили ездят по улицам, а не летают по воздуху, типа как в фильме «Назад в будущее». В большинстве они стали более плоскими и обтекаемыми, но по-прежнему оставались машинами.Малыш прервал ход моих мыслей:– Со мной было точно так же. Когда я попал в твое время, сразу подумал: что-то не больно тут все изменилось. Та же одежка, тот же телик…– Кто тебя послал в мое время?Он покосился на меня, на секунду лицо его приняло вороватое выражение, потом отвел глаза и стал удаляться пугающе стремительным шагом. Маленький сукин сын решил смыться. Я заковылял следом со всей скоростью, на какую был способен, нагнал его и тронул за плечо. Он стряхнул мою руку.– Астопел! Это все Астопел устроил, да?Звук этого имени произвел на мальчишку магическое действие, он так бешено от меня рванул, что, будь он автомобилем, его покрышки разлетелись бы на куски. Я смотрел вслед ему и Гасу, и тут до меня кое-что дошло.– Потому что и ты ему двинул! Ты заехал Астопелу по физиономии, верно? Мальчишка не реагировал, но я-то знал, что угодил в яблочко! Вот почему его так беспокоила моя реакция на этого чернокожего. И по той же причине он принялся вопить, когда я сшиб Астопела с ног. Потому что знал, чем это кончится. Потому что сам проделал в точности то же самое, и его швырнули в его собственное будущее, вот как меня сейчас.– Почему ты меня не предупредил?Он шел не оглядываясь и ничего не отвечал.– Слышишь, ты, жопа, что ж ты мне не сказал, что будет, если я ему врежу?Прохожие начали замедлять шаг, поглядывая на старого пердуна в красном, орущего вслед мальчишке, который явно пытался его не замечать.– Я с тобой говорю!Теперь и Гас смотрел на меня, как и половина прохожих, но малыш и в ус не дул. Будь у меня другие ноги, я бы врубил скорость… Фрэн-младший вдруг остановился, подбоченился и медленно повернулся ко мне лицом, на котором застыла гримаса отвращения.– Неужто ты еще не допер? Я ничего не могу для тебя сделать! Думаешь, я не сказал бы что-нибудь, если 6 мог? Думаешь, мне нравится тут торчать? Неужели ты настолько глуп?– Так хоть объясни, почему не можешь!– Потому что не-мо-гу!Мы перекрикивались друг с другом издалека. Рано или поздно мы должны были привлечь внимание полиции; оказалось – рано. Полицейские в Вене одеты в зеленую форму и белые фуражки, отчего они больше похожи на пограничников, чем на полицейских. К нам подошел здоровенный детина с соответствующими здоровенными усами. Его к вам нерасположенность угадывалась за милю и без знания языков. Допрос он решил учинить мне. Вот ведь сукин сын – выбрал немощного старика. В красном.– Na, was ist? Ну, в чем дело? (нем.)

– В чем проблема, господин полицейский? – Возможно, потому, что ответил я по-английски и, ни мгновения не колеблясь, встретил его взгляд, выражение на его лице сменилось на угрюмое и туповатое – дрянное сочетание, когда из двух общающихся один – полицейский и этот один – не ты.Он ответил на ломаном английском из разговорника.– Что вы кричать? Не разрешается так кричать в Ви-ина.– Но я и не кричу. Просто зову внука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39