Слушать девичье щебетание мне было неинтересно, я опять закрыл глаза и попытался расслабиться. То, что мы собирались предпринять, было на грани фола. Любая случайность могла все обернуть против нас. Даже то, что я вроде бы остался в живых и даже заочно «руковожу» операцией не очень вдохновляло. Кто знает, сколько возможных вариантов реальностей развития событий существует на самом деле?!
– Алексей Григорьевич, – обратилась ко мне княжна, – вы, отчего такой скучный?
Я не придумал, что ответить и отшутился, что сам бы пошел к ней камердинером.
Похоже, шутка показалась двусмысленной, и Маша дала это понять, стукнув меня носком сапожка по голени. Я не успел отреагировать, как кибитка остановилась.
– Кажется, приехали, – объявил я барышням и быстро выбрался наружу.
Однако ничего похожего на деревню здесь не оказалось. Кругом было чистое снежное поле. Иван уже слез с козел и шел к лошадям.
– Что случилось? – окликнул я его, подумав, что возникли какие-нибудь проблемы со сбруей.
Он не ответил и начал разворачивать лошадей. Делать это на узкой дороге было неудобно, он сошел с проезжей части и тотчас провалился по пояс за наметенную снегом придорожную канаву.
– Иван, ты что делаешь? – спросил я, помогая ему выбраться на твердое место. – Мы заблудились?
– Уйди от меня! – с непонятной злобой воскликнул он, отталкивая мою руку. – Видеть тебя больше не хочу!
Я подумал, что недаром боялся предстоящей акции и, не надеясь на простое решения нашей проблемы. Похоже, опять начинались чудеса. Я отступил, понимая, что лучше солдата сейчас не раздражать.
– Хорошо, я ухожу, поступай, как хочешь, – примирительно, сказал я.
– Уж, конечно тебя не спрошу, – тем не менее, угрожающе сказал Иван и вытащил из-за голенища нож. – Попробуй только сунуться! Ты меня знаешь!
Я действительно его знал, и соваться под умелый удар ножа не собирался. Однако особых вариантов для решения вопроса у меня не было. Не убивать же было старого товарища!
– Иван, – попробовал я заговорить спокойно и доброжелательно, как разговаривают с душевнобольными, – ты же знаешь, я тебе друг. Убери, пожалуйста, нож. Мы же здесь не одни! Ты только напугаешь женщин.
Тут же оказалось, что они уже напугались или собираются это сделать. Пока мы разговаривали, обе красавицы вылезли из кибитки и теперь хотели принять участие в непонятном действии.
– Что случилось? – спросила княжна.
– Осторожнее, у него нож! – вторым голосом подхватила портниха.
Сказала она это совершенно зря, но так получилось, что своим возгласом помогла мне решить ситуацию. Ивана взволнованные женские голоса, похоже, отвлекли, и он резко повернулся лицом к новым противникам.
Как мне не было неприятно это делать, я бросился на него сзади и ударил кулаком по затылку. Такой коварный удар очень опасен, если перестараться, то можно запросто убить человека. Я постарался не перестараться.
Мой приятель, даже не вскрикнув, снопом повалился на дорогу. Я бросился на него, прижал его к снегу, и вывернул назад руку с ножом. Все случилось очень быстро, девушки даже не поняли, что произошло.
– Дайте чем-нибудь его связать, – попросил я, чувствуя, что Иван оживает. – Какой-нибудь кушак!
Конечно, ни одна из барышень не сдвинулась с места, предпочитая задавать своевременные вопросы, что случилось, и почему мы устроили драку.
– Потому что твой брат его заколдовал, – закричал я на княжну. – Неужели тебе не понятно!
– Какой брат, кого заколдовал? – заинтересовалась Люба.
– Отпусти, что ты в меня вцепился, – попросил Иван, перестав вырываться. – Ты что, с ума сошел?
– Я – нет, это ты попал под магнетическое воздействие, – ответил я, слегка ослабевая хватку, – начал тут размахивать ножом!
– Я, ножом? – спросил Иван, стараясь повернуть прижатую к дороге голову, так, чтобы увидеть меня. – Это ты на меня бросился.
– А это что? – спросил я, показывая ему, его собственный нож.
– Не может быть, как он к тебе попал? – удивился он.
Я понял, что он пришел в себя и отпустил вывернутую руку. После чего мы оба встали. Иван увидел испуганных девушек и поверил, что я его не дурачу.
– Правда что ли? – спросил он непонятно у кого, и добавил. – Я ничего не помню.
– Конечно, правда. Чего бы мы тут в чистом поле делали? Ты пытался повернуть лошадей назад.
– Ну и дела, – пожаловался он, поднимая с дороги свалившуюся шапку. – Интересно, как это у него получается?! Вот бы такому научиться!
– Может быть, мне кто-нибудь скажет, что случилось? – взмолилась Люба. – Кто кого заколдовал? Откуда здесь барышнин брат?
Ей никто не ответил, Иван смущенно чесал в затылке, потом сбил с шапки снег, надел ее на голову, и сказал:
– Поедем что ли, осталось всего ничего. Вон за тем сосновым бором уже деревня.
– Лезьте в кибитку, – попросил я женщин, а я сяду с Иваном на козлы, мало ли что.
– А где барышнин брат? Почему вы все молчите? Барин, хоть ты скажи! – возмутилась Люба, но я не ответив, просто подсадил ее в возок.
– Надо же, такому случиться, – сказал Иван, когда лошади, наконец, тронулись с места. – Кому расскажи, не поверит! Все как будто во сне привиделось. Это надо же какую силу человек имеет. Захочет, самого царя сможет заставить сделать чего пожелает! Хоть на другую державу войной пойти, хоть бабу фельдмаршалом поставить. А ты бы Григорьевич чего бы пожелал, если бы умел так колдовать?
– Не знаю. Для себя мне желать нечего, – ответил я, начиная отходить от перенесенного страха, – а человечество и без моей указки разберется, что ему хорошо, что плохо. И без меня на земле хватает благодетелей и героев.
– А я бы заставил царя крестьян на волю отпустить! – мечтательно, сказал он. – И запретил людей смертью казнить!
И долго бы после этого тот царь на троне просидел? – подумал я, но вслух ничего не сказал. Мы уже въезжали в сосновый бор, из-за которого, наверное, деревню и назвали Сосновкой.
Я посмотрел на Ивана, и мне показалось, что он опять какой-то не такой.
– Ты как, ничего? – спросил я.
– Тошно мне, – ответил он. – Домой хочу! И зачем я с тобой только связался!
– Останови лошадей, – попросил я.
Он натянул вожжи, и лошади послушно остановились.
– Слезай, дальше я сам буду править, – сказал я. – А ты садись в кибитку к женщинам.
Если в прошлый раз он был агрессивен, то теперь вял и послушен. Не говоря ни слова, Иван неловко сполз на дорогу и без возражений полез в возок. Я помог ему устроиться на своем прежнем месте. Барышни, не понимая, что происходит, с тревогой ждали от меня объяснений.
– У Ивана опять, – я не придумал, как им понятнее объяснить, что с ним происходит и, обошелся констатацией, – колдовство. Люба, не в службу, а в дружбу, сядь с ним рядом и обними, может это ему поможет.
– Еще чего! – возмутилась девушка. – Ты за кого меня принимаешь!
– Как хочешь, но ты бы нам этим помогла. Я ведь даже не знаю, в какой избе живет староста, а Иван, сама посмотри, ничего не соображает.
– Ну, что я вам сделал плохого, за что вы меня мучаете? – со слезой в голосе спросил солдат.
– Видишь? – спросил я портниху. – Ему кажется, что мы его обижаем.
– Бедненький, ему очень плохо? – сердобольно, спросила она. – Иди ко мне я тебя пожалею!
Мужик от жалости к себе заплакал и подчинился.
Я не знал, поможет ли то, что я придумал, но ничего другого в голову не пришло. То, что Иван запал на портниху было ясно с первой их встречи в моей комнате, и если мне удавалось любовными отношениями выводить из гипноза Машу, почему было не попробовать то же сделать и с ним.
– Давай немного погуляем, – предложил я княжне. – Пусть они побудут вдвоем.
С Маши уже давно слетел весь задор, и сама была в не меньшем напряжении, чем я, так что уговаривать ее не пришлось. Я помог ей выбраться из кибитки наружу, и мы отошли в сторону.
– Ты как себя чувствуешь? – спросил я, в опасении, что и с ней сейчас начнется нечто подобное, а меня еще на одну «профилактику» просто не хватит.
– Не знаю, – ответила она, – кажется, как всегда.
– Если что-нибудь почувствуешь, то сразу говори, – попросил я, без особой надежды на успех.
– Ой, а что они там делают? – спросила она, с тревогой посмотрев на качающийся на рессорах экипаж.
– Не знаю, – прикинулся я наивным мальчиком, – наверное, балуются. Холодно стоять на месте, давай пройдемся, заодно посмотрим, что это за деревня.
Маша покосилась на кибитку, из которой раздавались странные звуки, ничем не похожие на членораздельную речь и согласилась. Я взял ее под руку, и мы пошли вперед по белой, еще не разъезженной дороге.
– Как красиво, – сказала княжна. – Когда смотришь на наш величественный ландшафт, удивляешься, как некоторые люди, любуясь таким совершенством, могут совершать скверные поступки!
Фраза у нее получилась книжной и немного высокопарной, но кругом и, правда, была такая величественная красота, что я не мог с ней не согласиться.
– Думаю, они просто не смотрят по сторонам, – ответил я. – Тем более что у каждого свое представлении о красоте.
Мы миновали застывший в безмолвии сосновый лес и увидели заснеженные крыши деревенских изб. Деревенька казалась сказочной. Была она совсем крохотной и тянулась она змейкой, повторяя двойной изгиб дороги.
– Почему здесь такая извилистая дорога? – спросила Маша, как и я, отметив эту странность.
– Наверное, просто, повторяет изгиб реки, – предположил я. – Вон идет какой-то человек, сейчас у него и спросим.
– Странно, что он здесь делает в такое позднее время?
Вообще-то еще было совсем не поздно, часов девять вечера, но, тем не менее, не совсем подходящее время для прогулок за сельской околицей.
– Кажется это не мужик, – добавила она, замедляя шаг. – Что ему здесь нужно так поздно?
Я на всякий случай тронул рукой рукоять сабли и засунутый за пояс пистолет и крепче прижал к своему боку руку девушки.
Действительно встречный человек выбрал странное время и место для прогулки.
Между тем он приблизился и мы смогли его рассмотреть. То, что это не крестьянин стало видно совершенно отчетливо. Одет он был в длиннополую шубу, голову покрывала мохнатая меховая шапка.
– Наверное, какой-нибудь проезжий купец, – по платью определила княжна.
– Боюсь, ты ошибаешься, кажется это наш давешний исчезнувший знакомый, – тихо сказал я.
– Это тот чиновник из имения Кологривовых? Кажется, его зовут Сергеем Петровичем? Интересно, что он тут делает. Он ведь говорил, что наше имение сгорело, и его туда отправили на следствие…
О смерти родителей она, как и прежде, не помянула ни одним словом. Мне место прогулки несимпатичного типа показалось очень интересным. Я для себя уже связал его с князем Урусовым и то, что Сергей Петрович оказался здесь меня не удивило.
– Точно, он! – тихо сказала Маша, когда между нами осталось метров двадцать.
– Ну, теперь держись! – прошептал я. – Это посланец твоего брата.
– Кого я вижу, княжна, господин Крылов, какими судьбами! – воскликнул старый знакомец своим неопределенным голосом.
Мы с Машей не ответили на приветствие, ждали что Сергей Петрович скажет еще.
– Я вижу, вы мне совсем не рады, – он улыбнулся. В лунном свете блеснули его зубы, но скрытых под надвинутой на лоб шапкой глаз я не увидел, и улыбка больше напомнила оскал. Впрочем, у людей его типа даже сильные страсти почему-то всегда выглядят стертыми и ничтожными.
– Вы прошлой ночью так внезапно исчезли, – ответил я за нас обоих, – что мы сочли себя оскорбленными.
– Прошлой ночью! – засмеялся он. – А признайтесь, я вам всем доставил много удовольствия. Редко кому выпадает счастье умереть от любви!
– Пусть вас это не беспокоит, никто в доме не умер, все благополучно завершилось, так же как и началось, – ответил я такой же двусмысленностью.
– Правда?! – кажется, искренне удивился он. – А вы меня не морочите?
– Ну, мы же, как видите, живы, – вмешалась в разговор княжна.
Сергей Петрович укоризненно покачал головой:
– И это, поверьте, вовсе зря. Знаете ли, вам было бы много лучше уже оказаться на том свете, чем оставаться на этом. Правда, в рай бы вы, княжна, попасть не сможете, вас туда смертные грехи не пустят, но иногда оказаться в аду бывает много приятнее чем оставаться на земле.
То, что он сказал, было одновременно и оскорблением и угрозой, и я почувствовал, как напряглась Машина рука. Я крепко прижал ее к своему боку, прося успокоиться и не обращать ни на что внимания. Стараясь сбить чиновника, или кто там он был на самом деле, с насмешливого тона я спросил:
– А вы, любезнейший, куда рассчитываете попасть после смерти?
– О, я об этом еще не думал, мне смерть в ближайшее время никак не грозит, – ответил он с усмешкой, но без прежнего пыла.
– Вы вот так считаете? Но, кто же из нас знает свою судьбу? – опять подала голос Урусова. – Вдруг господин Крылов на вас рассердится и убьет?
– Меня? Этот господин? – рассмеялся на этот раз вполне искренне Сергей Петрович. – Вы меня смешите княжна. Это никак не может произойти!
– Почему вы так думаете? – спросил я.
– Чем же вы меня можете убить и, главное, как?
– Могу застрелить, в крайнем случае, зарубить! Или вы кощей бессмертный?
– Нет, я не бессмертный, – уже явно куражась, сказал он, – так же как и вы. Только я могу себе позволить вас убить, а вы меня не можете!
– Это еще почему?
– Потому! Если желаете, попробуйте выстрелить в меня! Я на вас не обижусь!
Еще до того как закончился этот разговор, я понял, что он имеет в виду. Они с князем меня загипнотизировали. Причем, даже более изощренно, чем другие свои жертвы. Я почувствовал, что у меня отнимается все тело.
Мне нечего было ему ответить. Руки у меня стали ватными и слабыми, и я едва смог пошевелить пальцами. Маша что-то почувствовала, освободила свою руку и тронула меня за плечо.
– Что с вами, Алексей Григорьевич? – не в силах скрыть испуга, спросила она.
Увы, я не только не мог шевелить руками, у меня пропал даже голос.
– Не стоит из-за него беспокоиться, – ответил вместо меня Сергей Петрович. – Я сейчас прострелю ему колени и оставлю лежать здесь на дороге, скорбеть о своей судьбе. Вам, княжна, следует думать не о господине Крылове, а о себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38